Но совет - поищите бету. В прологе, в трех предложениях подряд, три слова "странный".
"... раньше здесь не было"
видела еще убежавшие запятые, но пока читала, забыла где.

***

Гермиона лежала в своей постели и думала. Она пропустила обед, не пошла на Защиту от Тёмных Искусств и не испытывала никаких угрызений совести, погруженная в невесёлые думы о прошедшем дне. Бордовый полог был опущен, хотя соседки были сейчас на занятиях, и она находилась в спальне одна. Так было уютнее и казалось, что все неприятности остались где-то там, далеко за красным куском ткани.
Но ответы на вопросы всё равно не находились. И большинство из них мог дать лишь профессор Снейп. Это был тупик.
Затылок пульсировал тупой болью в местах, где к нему прикасались ледяные пальцы. Странно, у Снейпа и взгляд холодный. И голос… Наверное, у него даже душа замёрзла.
Ну неужели так трудно ответить? «Мне нужно подумать». О чем? Она ведь не сказала ему ни слова.
И дверь. Откуда Снейп о ней знает? Может, он проходил через неё? И вообще, какое ему дело до того, что Гермиона заключила свой маленький договор с гоблинами?
Неожиданно девушка поняла, что ещё немного мыслей, и её голова просто взорвётся. Нужно было что-то делать. У Гермионы было проверенное средство на такой случай. Она встала с помятой постели и направила свои стопы в библиотеку.

***
Гермиона осторожно переворачивала ветхие страницы огромного тома «О природе легилименции». Она старалась не думать о том, что Снейп прочитал все её мысли. Кроме того, она очень надеялась, что ошиблась, и книга, взятая в Запретной секции, трактовала совсем другое явление. Ведь странный «гипноз» и дурацкий смех совсем не вписывались в рамки приёма легилименции, применённого к ней Снейпом.
Девушка закрыла книгу и сложила её в одну стопку с другими. Вопросов по-прежнему оставалось больше, чем ответов.
А может, стоит обратиться за разъяснениями к Крюкохвату? Помнится, он сам предложил свою помощь. Но для этого нужно вернуться в подземелья, в класс Зельеварения. Злополучная Дверь осталась там.
За окном уже стемнело. Поглядев на часы, Гермиона ужаснулась – она просидела в библиотеке весь день. Но Гриффиндорка не могла остановиться до тех пор, пока не получит ответы на свои вопросы. И она решилась на отчаянный шаг.

***
Спускаясь в полутьме по лестнице, ведущей в подземелья, Гермиона совсем не думала об опасностях, с которыми сопряжено её путешествие. Виной тому была сумка, перегруженная книгами, взятыми ею в библиотеке. Именно она занимала все мысли девушки, которая начинала подумывать о том, не вернуться ли и не оставить большую часть трактатов в библиотеке.
- Но, с другой стороны, они помогут разобраться в происходящем, - пыталась мыслить логически Гермиона. – Книги всегда пригодятся, особенно в таком непонятном деле, как моё…
Она перебросила сумку с одного плеча на другое, придерживая за дно руками, и продолжила свой путь.
Лестница тем временем окончилась, и девушка ступила в мрачный коридор, освещаемый редкими факелами. Было на удивление безлюдно, и Гермиона добралась до кабинета Зельеварения без приключений.
Факел, воткнутый в крепление слева от двери, тихо потрескивал, нарушая вечернюю тишину подземелий. Гермиона аккуратно поставила сумку на пол и достала из внутреннего кармана мантии волшебную палочку.
Освободившись от ноши, она вдруг подумала о том, что нарушит сейчас добрую сотню школьных правил в своей попытке разобраться. «Но с другой стороны, - думала Гриффиндорка, - я должна поговорить с Крюкохватом. Только он сможет дать ответы на интересующие меня вопросы. А потому – вперёд». Она тихонько пробормотала «Алохомора», взмахнув волшебной палочкой, и проскользнула в приоткрывшуюся дверь.
В кабинете Зельеварения стояла непроглядная темень, но Гермиона не потрудилась зажечь свет. Дверь была здесь, девушка чувствовала её и безошибочно пробиралась к цели между рядами столов и стульев.
Позднее, гораздо позднее Гермиона задалась новым вопросом: а не странно ли, что Дверь оказала на неё столь странное действие, сродни тому, что делает магнит с крупинкой железа? Но сейчас девушка просто подошла и толкнула её. И вошла.
В просторном помещении, совсем недавно поразившем воображение девушки обилием света, сейчас стоял вынужденный полумрак. Солнце давно село, и сквозь огромные окна сочился серебряный лунный свет, который был слишком слабым и не мог охватить всё пространство зала. В углах помещения прятались тени, шевелившие своими тонкими щупальцами в такт деревьям за окнами, колыхавшим своими ветвями под порывами осеннего ветра.
Гермиона сделала шаг, и дверь за её спиной захлопнулась, вызвав глухое эхо где-то высоко, под самым потолком ночного зала. Словно в ответ на этот шум, в дальнем, самом тёмном конце зала затеплился огонёк, который вполне мог принадлежать свече. Девушка, нервы которой были напряжены до предела, сорвалась с места и метнулась навстречу владельцу предполагаемой свечи, будучи уверенной, что это Крюкохват вышел к ней навстречу.
Огонек тем временем стремительно приближался. Вскоре Гермиона смогла увидеть, что обладатель свечи – давешний старичок-гоблин, встретивший её в прошлый визит. Девушка перешла на шаг, памятуя свой неприятный опыт с тестом на удачливость, а затем и вовсе остановилась, повинуясь жестам гоблина, машущего ей свободной рукой.
- Что вы здесь делаете в такое время? – гоблин обратился к ней с вопросом, даже не отдышавшись после длительного забега, представлявшего в его возрасте серьёзное испытание, а потому проглатывая звуки. – Всё закрыто, приходите завтра, с восьми до шести. И как вы только сюда попали…
- Вы не понимаете, - перебила его Гермиона, - мне нужен Директор, это очень срочно. Я не смогу попасть сюда с восьми до шести…
- Директор нужен всем и всегда, - в свою очередь перебил её старичок, - потому-то мы и запираем Двери при помощи специального заклятия, которое позволяет войти только тем, кто в данный момент нужен ему самому. И вообще, ему ни до кого сейчас нет дела. Директор ищет недостающее звено для одного давнего контракта…
Неожиданно гоблин прервал свою речь, так и не договорив про мучившие Директора проблемы, и уставился на Гермиону.
- Хотя, - пробормотал он, - раз Дверь открылась, то, по-видимому, вы ему не помешаете. Следуйте за мной.
Гоблин поднял повыше свечу и сопроводил обрадованную Гермиону до самой двери в директорский кабинет, на этот раз предусмотрительно распахнув её.
Крюкохват сидел в кресле у камина и с задумчивым видом смотрел на огонь. Скрип двери, по-видимому, отвлек его от тяжелых дум, потому что он широко улыбнулся вошедшей девушке и любезно предложил её присесть в соседнее кресло.
- Итак, мисс Грейнджер, что же привело вас ко мне, - поинтересовался он у Гермионы, когда она расположилась в кресле и протянула озябшие руки к огню. – По-видимому, дело срочное, раз вы соблаговолили навестить меня в столь поздний час.
- Сегодня, сразу поле того, как я поделилась своей удачей, - выпалила Гермиона, - на меня напал неконтролируемый приступ смеха. И начали преследовать дурацкие неудачи, возникающие прямо на ровном месте. Как вы это объясните?
- Мисс Грейнджер.
Гоблин немного помолчал, словно переваривая шокировавшую его новость.
- Я понимаю, что вы первым делом подумали, что вина лежит на нас, но уверяю, это технически невозможно…
- Невозможно? – взвилась Гермиона, - Невозможно? А то, что я впервые загубила отличнейшее зелье, опозорилась перед доброй половиной своего курса, а на десерт получила весьма странное взыскание от профессора Снейпа, это, по-вашему, случайность? И всё это произошло после того, как я поделилась своей удачей с Невиллом.
- Поделились удачей, - лицо Крюкохвата выразило напряженный мыслительный процесс. - Позвольте спросить, сколько удачи вы отмерили своему другу?
- Сколько? – Гермиона немного растерялась. – Вы знаете, я её не мерила. То есть… Я представила…
Девушка смутилась и замолчала.
- Мисс Грейнджер, продолжайте, - потребовал Крюкохват, - То, что вы сейчас скажете, может оказаться чрезвычайно важным для решения вашей проблемы.
- Я просто замотала его в ленту из удачи, как мумию, - пробормотала Гермиона, - Я знаю, это глупо, но я совершенно не представляю, как отмерять удачу…
- Ну конечно, - Крюкохват страдальчески возвёл очи горе, - В этом-то и сущность проблемы. Вы не рассчитали, – и вот результат. Мисс Грейнджер, вы просто-напросто отдали этому Невиллу всю свою удачу.
- Всю? – ужаснулась Гермиона.
- Именно.
- Но как… Как же я теперь буду…
Гермиона неожиданно почувствовала себя опустошенной, словно из неё вынули, по меньшей мере, душу. Она чувствовала, что сейчас расплачется, и изо всех сил пыталась сдержать рвущиеся наружу слезы. Гоблин смотрел на неё с сочувственным выражением на своём худом, изжелта-бледном лице.
- Мисс Грейнджер, не переживайте. Вы ещё можете всё исправить.
Крюкохват поднялся и с неуместной торжественностью произнес:
- Я уполномочен сделать вам Очень Выгодное Предложение.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

От неожиданности Гермиона даже перестала плакать. Поначалу девушке даже показалось, что она ослышалась: слова зарвавшегося гоблина сильно смахивали на оскорбление. Ей вполне хватило первого Очень Выгодного Предложения, последствия которого Гермиона до сих пор испытывала на себе и отнюдь не была в восторге от этого факта.
Гоблин, казалось, не заметил перемену в настроении клиентки и продолжил свою речь.
- Мисс Грейнджер, будем откровенны. Вам нечего предложить взамен столь необходимой удачи. По-крайней мере, на первый взгляд… Но я понимаю, как вам непросто, тем более теперь, когда вы остались без удачи и не сможете ступить и шагу, не попав в какую-нибудь неприятность. А потому, сделаю для вас исключение.
Гоблин встал из мягкого кресла, заметно уменьшившись в росте, и сделал пару шагов вперед, опершись о ручку кресла Гермионы в конце своего путешествия.
- То, что я предложу вам сейчас, мисс Грейнджер, является в некотором роде нарушением правил, - прошептал он, ловя своими черными глазками-бусинками взгляд Гермионы. – Но я добровольно иду на это, так как мне так же важна наша сделка, как и вам.
Гермиона невольно затаила дыхание. Ещё недавно она была готова рвать и метать, вытрясти душу из Господина Директора, а теперь невольно прониклась таинственностью и странным очарованием предложения. Возможно, причиной тому стал странный и, наверняка, обладающий гипнотической силой взгляд гоблина, но девушке хотелось верить, что дело было всё-таки в той гипотетической выгоде, ради которой гоблин мог выполнить условия сделки.
Гермиона выжидающе уставилась на гоблина, пытаясь предугадать, что он предложит ей не этот раз. И Крюкохват не заставил себя ждать.
- Видите-ли, мисс Грейнджер, давным-давно, пятнадцать лет назад мы заключили Договор с одним человеком, - прошептал он, - с одним молодым, но очень талантливым волшебником. Это была очень выгодная для нас сделка, так как гоблины получили возможность… Ну, это не так уж и интересно для вас. Главное в этой истории то, что условия так и не были выполнены…
- То есть, вы его надули, - перебила гоблина Гермиона.
- О, нет, что вы… Нашей вины здесь нет, мисс Грейнджер. Более того, мы изо всех сил старались и до сих пор пытаемся выполнить нашу часть договора. Но так вышло, что тот волшебник, - гоблин замялся, но под решительным взглядом Гермионы продолжил, - он попросил невозможного.
- Интересно, - промолвила девушка, - зачем же вы в таком случае вообще заключили договор? Одно из двух: либо вы так и не собирались сдержать обещание, либо переоценили свои возможности. Ни один из этих вариантов вас не оправдывает.
- Мисс Грейнджер, я восхищен вашей способностью логически мыслить, - драматическим шепотом провозгласил Крюкохват, - но вы ошиблись. Дело обстояло совсем иначе: представьте себе, на момент заключения сделки условие, поставленное нашим клиентом, было вполне реально, но вскоре, когда пришел наш черед выполнять свою часть сделки, нам пришлось развести руками и долго извиняться.
Крюкохват и сам развел руками, как будто просил прощения у Гермионы. Однако на неё это не произвело должного впечатления.
- Интересно, что же он такое попросил? – шепотом поинтересовалась девушка, - Зимний снег? Или лондонский туман? А может…
- Ваша ирония тут неуместна, - с неожиданной серьёзностью и в полный голос проговорил гоблин.
Гермиона невольно вздрогнула – от Крюкохвата словно повеяло какой-то силой, незнакомой, но от этого не менее опасной.
- Он попросил любовь, - Крюкохват немного помолчал и, словно нехотя, продолжил, - Этот человек, такой юный, был обладателем холодной и одинокой души, которую надеялся согреть. Он поставил определённые условия насчет девушки, от которой ждал тех чувств, что собирался добиться с нашей помощью. В общем-то, он имел в виду вполне конкретную девушку, так как только одна подходила под представленные им описания на тот момент.
От нас требовалось только уговорить её поделиться с нами своей любовью, как вас – удачей, и дело было бы в шляпе. Но всё пошло не так. Она отдала свою любовь другому, мисс Грейнджер, всю, без остатка, а наша часть сделки так и осталась невыполненной.
Крюкохват помолчал ещё немножко и продолжил свой рассказ, уставившись на пляшущие языки пламени в камине.
- Мы могли бы расторгнуть договор, но наш клиент уже выполнил свою часть сделки. Правда, вскоре та леди умерла, и мы сослались на это, в надежде избежать претензий с его стороны. Однако мы по-прежнему имеем обязанности перед этим господином, которые должны выполнить. И тут, как нельзя кстати, появляетесь вы.
Словно в поддержку своим словам, гоблин перевёл свой взгляд на Гермиону.
- Я? – удивилась она.
- Да, мисс Грейнджер. Поразительно, но вы удовлетворяете всем требованиям, отраженным нашим клиентом в том договоре пятнадцатилетней давности.
Девушка с подозрением посмотрела на гоблина:
- Вы хотите сказать, что я должна полюбить какого-то неизвестного волшебника в обмен на утраченную удачу? Знаете, ваше предложение звучит весьма двусмысленно и совсем не привлекательно.
- О, что вы, мисс Грейнджер. Вам вовсе не нужно любить того бедолагу. По-крайней мере, в том смысле, который вы вкладываете в это слово. Поверьте, это будет чистая формальность: вы подписываете договор, мы закрываем отчетность, а удача вновь возвращается к своей законной обладательнице.
Гермиона призадумалась. В этом предложении было что-то такое, что болезненно давило на её любимую мозоль: желание помочь. Помочь слабому, обделенному любовью человеку, застывшему в своем горьком и холодном одиночестве, потерявшему свою единственную, возможно, любовь всей своей жизни. Кто знает, может, жалкие крохи её способности любить согреют его замерзшую душу и помогут, укажут путь…
- Я понимаю, мисс, моё предложение заставляет вас задуматься о вашей собственной судьбе, - гоблин самым приземленным образом прервал высокопарные рассуждения Гермионы. - Ничего страшного не случится с вашей способностью любить: просто некоторое время вы будете испытывать душевное томление, некую грусть по далекому и неизвестному вам человеку, но это быстро пройдет.
Крюкохват устремил свой взгляд на полыхающие языки пламени в камине и продолжил удивительно мягким, совершенно несвойственным ему тоном.
- Знаете, мисс Грейнджер, природа этих загадочных субстанций, если угодно, свойств человеческой души до сих пор нами мало изучена. Мы, гоблины, научились их контролировать до определённого предела: можем перемещать от одного человека к другому, менять, покупать и продавать, но так и не разобрались в природе этих загадочных субстанций. Как правило, большинство из них при передаче другому человеку уходят безвозвратно, но стоит лишь немного оставить, - и множатся со страшной силой. Думаю, вам не имеет смысла беспокоиться за вашу способность полюбить кого-то ещё.
Гермиона, несколько озадаченная этой неожиданной откровенностью господина Директора, попыталась продолжить свои размышления. Странно, но это глупое, в общем-то, предложение вызывало у неё непонятную симпатию. Возможность помочь неизвестному человеку, долгие годы страдающему от неразделённой любви… В представлении девушки, этот несчастный, получив то, о чем мечтал, станет неизмеримо счастливее. И уж совсем нереально, что это может оказаться какой-нибудь прислужник Темного Лорда. Представьте себе влюбленного Пожирателя, - даже подумать смешно!
И всё же, однажды она уже приняла предложение гоблинов, не подумав, как следует. Чертовы критерии удачи! Но на этот раз не Гермиона будет отмерять эту злополучную любовь, а потому можно не волноваться, что не рассчитаешь.
И удача. Она ей жизненно необходима. Не хватало ещё на пятом году обучения так бесславно всё провалить…
- Я согласна, - Гермиона поняла, что если будет медлить, то наверняка получит сотню новых вопросов вместо ответов на уже заданные, - Что нужно подписать?
- На этот раз, мисс Грейнджер, - гоблин загадочно улыбнулся, - мы не будем ничего подписывать. Видите-ли, это наша с вами маленькая сделка, а потому обойдемся без лишних формальностей.
Крюкохват отпустил подлокотник Гермиониного кресла и направился куда-то вглубь своего кабинета, через пару шагов исчезнув темноте, окутывавшей недра помещения. Вскоре раздался скрежет ключа в замке и скрип отворяемой дверцы, а ещё через минуту гоблин ступил в круг света, отбрасываемого пламенем камина, и протянул девушке маленький пузырек.
Гермиона машинально взяла протянутый ей флакон.
- Вы должны это выпить, мисс Грейнджер.
- Что это?
- Одно зелье, которое поможет нам завершить сделку.
- Я понимаю, но как оно подействует на меня?
Гоблин тяжко вздохнул, демонстрируя обиду на проявленное недоверие. Гермиона не обратила на его оскорбленные чувства никакого внимания, ожидая ответа на свой вопрос.
- Это не любовное зелье и не магический приворот на одну ночь, если вы об этом. Хотя определённое сходство прослеживается… Нет-нет, мисс Грейнджер, я пошутил, - поспешно исправился гоблин, заметив опасный блеск в глазах девушки. – Это просто связующее зелье. Оно соединит вас и второго участника сделки, тем самым скрепив её, вот и всё.
Гермиона тоже считала, что это всё, и потому просто вынула пробку и выпила злосчастное зелье. Его было совсем мало, но это не помешало содержимому пузырька оказаться отвратительно горьким. Зелье, словно ртуть, скользнуло по горлу и камнем приземлилось где-то в желудке.
- Вот и всё, мисс Грейнджер. Отправляйтесь к себе и ложитесь спать. Завтра утром вы проснетесь, и сделка вступит в силу, а ваша удача вернётся.
Девушка сделала шаг по направлению к двери, но остановилась, понимая, что не может так просто уйти. Смутное, неоформленное предчувствие терзало её, и, хоть Гермиона и не ожидала получить внятного ответа на свой вопрос, она всё-таки решилась спросить.
- А если что-то пойдет не так?
Гермиона обернулась и поймала пытливый взгляд черных глаз, искрящихся неожиданным лукавством, так, что вокруг них собрались крохотные, едва различимые морщинки.
- Не волнуйтесь, мисс Грейнджер. Всё будет так, как должно быть.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

знала бы она, что это за обделенный и несчастный
кстати, странно, что она не поинтересовалась именем, тем паче, что мысль о ПС возникла

"Не волнуйтесь, мисс Грейнджер. Всё будет так, как должно быть"

кто бы сомневался ))))

Месть Драко

Гермиона смутно помнила обратный путь в кабинет зельеварения. Возможно, в том была вина зелья, а может, сказались нервозность и напряжение прошедшего дня, но, ввалившись в темный класс, девушка без сил опустилась на каменный пол и прислонилась к стене. Казалось, что все мысли покинули её, остались лишь ощущения: прикосновение холодного камня к её щеке, словно длинные прохладные пальцы дотронулись до лица, темнота, в которую можно закутаться как в большое черное покрывало. И легкий, почти неуловимый, запах связующего зелья, который привязался к ней в кабинете «господина Директора» и с тех пор следовал за девушкой, словно навязчивая уличная собачонка. Это был странный, горьковатый и пряный, но вовсе не противный аромат, создававший волшебное настроение. У Гермионы промелькнула мысль о том, как несхожи между собой вкус и запах – вроде бы одно зелье, но насколько отличаются чувственные восприятия, оставленные им…
Девушка крепко зажмурилась, отгоняя непрошенные ассоциации, и прислушалась к своим ощущениям – голова по-прежнему болела, в желудок словно вылили литр расплавленного свинца, а ноги всё ещё не собирались её слушаться. «Однако, - с некоторым удовлетворением отметила Гриффиндорка, - ко мне возвращается способность трезво мыслить. Сейчас посижу немного – и в путь».
Неожиданно вспомнились Гарри и Рон, оставленные в неведении с того злополучного урока зельеварения и, должно быть, ужасно переживающие. На Гермиону накатило чувство раскаяния.
Она принялась судорожно искать оправдания перед друзьями и почти уже придумала правдоподобное объяснение своему загадочному исчезновению, как где-то в темноте казавшегося пустым класса раздался еле слышный шорох. Гермиона насторожилась и потянулась к своей волшебной палочке, спрятанной в просторном рукаве мантии. Девушка по-прежнему не очень хорошо соображала, одурманенная зельем, но была уверена, что у неё хватит сил на заклинание «Люмос».
Но Гермиона ошибалась: некто более проворный и лучше соображающий опередил её.
- Ступефай, - раздалось в темноте, и её озарила короткая вспышка, осветившая на миг лицо светловолосого юноши, на котором застыло выражение такой непримиримой ненависти, которой Гермиона не ожидала даже от Малфоя.
Девушку подхватило силой произнесённого заклинания и с такой силой приложило о каменную стену, что перехватило дыхание. Гермиона с глухим ударом упала на холодный пол и напоследок ухитрилась звонко стукнуться головой.
- Не такая уж ты и умная, Грейнджер, - с презрительной улыбкой произнес Драко Малфой, осветив жертву огоньком на конце своей волшебной палочки, - в голове-то совсем пусто.
Он подошел к поверженной Гермионе поближе и бросил к её ногам переполненную книгами сумку. Истертые нити швов не выдержали такого испытания, и толстые тома некрасивой кучей высыпались на гладкий пол. Малфой наклонился к ним и небрежно взял верхний.
- «О природе легилименции», - презрительно растягивая гласные, прочитал он, - библиотечная книга… Вот и читала бы книжки, Грейнджер, сидела в читальном зале. Какого Мерлина тебе понадобилось в классе нашего декана, да ещё поздней ночью?
Он отшвырнул книгу так, будто она жгла ему пальцы, и та отлетела куда-то во мрак, где приземлилась с глухим стуком. Гермиона болезненно поморщилась.
- Драко, это библиотечная книга, - прошептала девушка, - тебя не учили родители, что книги надо беречь?
Драко оставил её неудавшуюся колкость без внимания и продолжил изучение содержимого её сумки. Некоторое время он с увлечением копался в вещах Гермионы, но вскоре оставил их, по-видимому, так и не найдя то самое нечто, компрометирующее Гриффиндорку. Тогда Малфой встал и сделал пару шагов в её сторону и присел на корточки рядом с девушкой.
- Продолжим наш разговор? – с неожиданной нежностью в голосе спросил он, вновь доставая волшебную палочку из рукава мантии, - Что скажешь, Грейнджер? Что ты делала здесь?
Он задумчиво провел кончиком волшебной палочки по щеке девушки, надавив ею в самом конце, и улыбнулся. Гермионе подумалось, что эта улыбка не предвещала ничего хорошего.
Она уже немного отошла от последствий неожиданного удара о стену и с удивлением обнаружила, что внеплановый Ступефай значительно улучшает мыслительные способности. Волшебная палочка Гермионы по-прежнему была в рукаве мантии, оставалось только придумать, как достать её.
- Малфой, я всё тебе расскажу, позволь только мне сесть, - прошептала она.
На лице Драко Малфоя отразилось сомнение.
Её пальцы медленно ощупывали конец волшебной палочки, но чтобы достать её, несомненно, нужно было отвлечь внимание противника на несколько секунд.
- Ладно, я расскажу тебе всё, - чуть громче произнесла Гермиона, медленно продвигаясь по отполированному дереву вверх, - мне нужны были ингредиенты для оборотного зелья.
- Не пытайся меня обмануть, Грейнджер, - ласково улыбнулся ей Драко, ещё сильнее вдавив палочку в её щеку, - ты расселась у стены вместо того, чтобы опустошать шкаф, и ждала. Чего ты ждала, Грейнджер? Или кого?
Его голос стал настолько приторным, что, казалось, ещё секунда, – и сахар из него начнет конденсироваться прямо в воздухе. Но Гермиона не собиралась дожидаться этого сладкого момента, и она могла себе это позволить.
- Ступефай, - выкрикнула она, рывком садясь.
- Диффиндо, - не остался в долгу Малфой.
Вспоминая после этот импровизированный поединок, Гермиона была ужасно рада тому, что не только заклинание Драко, но и её собственное так и не достигли желаемой цели. «Ступефай» улетел в темноту и, по-видимому, вызвал значительные разрушения, так как в ответ на него раздался мелодичный стеклянный звон и шорох осыпающихся осколков. «Диффиндо» Малфоя, метившее ей в голову, отскочило от каменной стены, успев отрезать край рукава гермиониной мантии, и попало точно в центр доски, на которой Снейп обычно писал магические рецепты. Гермиона мимолетом удивилась повысившейся видимости в темном помещении, готовясь выпустить очередное заклинание, как неожиданно раздался ледяной голос, словно заморозивший обоих соперников и заставший их врасплох.
- Экспеллиармус, - тихо, но очень четко произнес профессор Снейп, и обе волшебные палочки оказались в его руках.
Его черный силуэт четко вырисовывался на фоне проема распахнутой двери, сквозь который из коридора в темный класс врывался подрагивающий и неверный свет факела. Снейп сделал шаг во тьму и медленно опустил волшебные палочки в один из бездонных карманов своей невообразимой мантии.
- Я жду ваших объяснений, - всё так же тихо сказал он, и в голосе его прорезался металл.
Гермиона посмотрела на Драко: тот сидел рядом с кучей помятых книг и молча смотрел на своего декана. Затем он медленно убрал светлые пряди, упавшие на его лицо, поднялся и сделал шаг в сторону Снейпа.
- Профессор Снейп, я застал гря…, - Драко словно подавился недоговорённым словом и после секундной заминки продолжил, - Грейнджер в вашем кабинете. Она собиралась украсть ингредиенты для оборотного зелья.
У Гермионы от злости перехватило дыхание. Ведь она сама подала Малфою идею, и теперь не так-то просто будет оправдаться.
- Что скажете, мисс Грейнджер? – взгляд Снейпа облил девушку презрением.
- Малфой… ошибается, - хрипло прошептала она.
- Что? Простите, я не расслышал.
- Я не воровала ингредиенты, - произнесла она чуть громче, борясь с неожиданным приступом немоты.
Гермиона бросила неприязненный взгляд на Драко, ожидая увидеть на его лице удовольствие или, на худой конец, злорадство. Но, вот чудеса, он хмуро взирал на своего декана и не проявлял радостных чувств.
- Что же вы, в таком случае, делаете в моем кабинете? – вернул Гермиону к реальности вопрос Снейпа, - Бьете посуду и ломаете мебель?
Гермиона вновь взглянула на Снейпа и опять ощутила неожиданную робость. «Да что это со мной, - одернула она себя, - это же Снейп».
- Книга, - выдохнула она через силу.
- Вы снова шепчете, Грейнджер, - отвращением заметил профессор Снейп, - я не умею читать мысли.
«Врете, - подумала она, - всё-то вы умеете». И неожиданно почувствовала себя сильнее. Сильнее дурацких обстоятельств.
- Я забыла свою книгу в вашем кабинете после сегодняшнего занятия, сэр, - твердо произнесла она, стараясь не глядеть профессору в глаза.
Снейп сделал ещё пару шагов навстречу ей и поравнялся с Драко Малфоем.
- Надо же, это, похоже, входит у вас в привычку, Грейнджер, - заявил он, - или вы просто подобрали удачное объяснение?
Снейп сделал ещё шаг в её направлении и оказался на расстоянии вытянутой руки от Гермионы. Драко за его спиной громко и совсем не аристократично шмыгнул носом.
- Как же вы объясните разрушения, сотворенные вами в моём классе? – мягко поинтересовался Снейп, будто бы они вдвоем вели беседу на каком-то приеме.
- Я защищалась, - судорожно выдохнула Гермиона, забыв о том, что запретила себе смотреть в холодные черные глаза, - Драко первым напал на меня, видите, даже рукав разрезал, - она выразительно потрясла разорванной тканью. - Проверьте его палочку.
- Но ведь рука осталась на месте, не так-ли?
Снейп не сдвинулся с места и не обратил ни малейшего внимания на обрывок рукава, продолжая поддерживать зрительный контакт. Гермиона почувствовала, что не в силах отвести взгляд, и продолжала смотреть прямо вглубь бездонных черных зрачков, хотя уже вспомнила о способности профессора к легилименции. Этот, казавшийся когда-то таким важным, факт неожиданно потерял всё свое значение для неё сейчас.
Время неожиданно изменило свой ход. Гермиона продолжала смотреть в черные глаза, и они казались ей уже не такими холодными, как вначале. В их черноте было какое-то скрытое лукавство, волшебная хитринка, если угодно, и только непроходимый тупица мог назвать их ледяными бездонными колодцами. Это было как полет в темном беззвёздном небе одной короткой летней ночью.
Но всё прекратилось неожиданно. Снейп разорвал зрительный контакт и с некоторым удивлением посмотрел на улыбающуюся Гермиону. Затем резко отвернулся и прошел к своему столу.
- Вы можете идти, - глухо прозвучал его голос.
Драко пораженно вперился взглядом в черную спину декана, затем перевел взгляд на Гермиону, подозрительно прищурившись.
- Профессор Снейп, а как же уборка? – жалобно проговорил он, словно пытаясь постигнуть ход мыслей декана, но не сводя при этом взгляда с Гермионы.
- Это не ваша забота, мистер Малфой, - всё так же глухо ответил Снейп, так и не обернувшись к нему и Гермионе, - Я же сказал – идите, вы можете быть свободны.
Малфой медленно развернулся и вышел, не глядя ни на кого и не произнеся больше ни слова. Гермиона кое-как сложила книги в то, что было когда-то её сумкой, и, обхватив руками это хрупкое сооружение, попыталась последовать за Драко.
- Мисс Грейнджер, мы с вами ещё не закончили, - остановил её холодный голос.
Девушка остановилась и обернулась. Профессор Снейп стоял у стола и смотрел на неё.
- Мисс Грейнджер, у нас есть как минимум одна теме для разговора. Тот пузырек, что лежит сейчас в кармане вашей мантии.
Гермиона машинально сунула руку в правый карман мантии, - тот маленький флакон темного стекла, что дал ей Крюкохват, был там. Должно быть, она положила его туда сразу, когда выпила злосчастное зелье, - в том состоянии помутнения разума, которое на неё тогда напало, это не удивительно.
- Отдайте его мне, - заявил Снейп, и прорезавшиеся властные нотки в его голосе не оставляли Гермионе шансов.
Девушка сделала пару шагов и протянула тёмный флакон профессору, чувствуя, что сил удивляться чему либо у неё просто не осталось. Снейп быстрым движением выхватил его из её рук и взмахнул волшебной палочкой.
- Люмос, - пробормотал он и посмотрел пузырек на свет. Затем аккуратно встряхнул его и вылил пару сохранившихся в нем капель в одну из пустых пробирок, чудом выживших после недавней битвы, заткнул пробкой и положил в карман.
И снова уставился на Гермиону.
- Вам не кажется, мисс Грейнджер, что вы должны рассказать мне нечто очень важное? – мягко поинтересовался профессор Снейп, прислонившись к краю стола.
Гермиона догадывалась, что Снейпу небезызвестны её приключения и волшебные сделки с гоблинами, но разумно полагала, что это не его дело. Она находилась в состоянии столь сильной душевной и физической усталости, что понимала лишь одно: сейчас главное – не наворотить новых проблем, а потому самым простым выходом из сложившейся ситуации казалось просто промолчать о случившемся.
- Нет, - просто ответила она, - мне нечего вам рассказать, такого, чего бы вы не знали.
Снейп ещё несколько секунд разглядывал её, а затем произнес:
- Идите, Грейнджер.
- Что? – Гермионе показалось, что она ослышалась.
- Идите к себе. На сегодня наш разговор закончен.
Гермиона предпочла не задавать новых вопросов, просто перехватила разорванный рюкзак поудобнее и направилась к выходу. Шагнув за порог класса зельеварения, она не удержалась и обернулась: Снейп занимался уборкой. Она несколько раз зажмурилась, не в силах поверить в увиденное: но профессор действительно собирал осколки в пробирки при помощи «Репаро». Неожиданно он обернулся, словно почувствовав любопытный взгляд Гермионы, взмахнул волшебной палочкой, и тяжелая дверь захлопнулась, обдав девушку потоком неожиданно теплого воздуха. Возможно, ей просто померещилось, но воздушные струи принесли едва различимый горьковато-пряный аромат.

***
Девушка добралась до своей кровати без приключений, разве что многострадальный рюкзак не выдержал приключений: его дно отвалилось в точности над диваном в гостиной Гриффиндора, на который уставшая Гермиона намеревалась его пристроить.
Лежа в постели, находясь на той тонкой грани меж сном и бодрствованием, что позволяет высказать себе любые даже самые абсурдные желания и со всей серьезностью их рассмотреть, Гермиона неожиданно для себя подумала о профессоре Снейпе. О том, что он странно похож на то зелье, что она выпила у гоблинов. Горький вкус и прекрасный аромат, выражаясь иносказательно. Конечно, Гермиона не собиралась обнюхивать профессора, а уж тем более, пробовать его на вкус (тут она неожиданно для себя густо покраснела), но аналогия четко прослеживается: отвратительные манеры и прекрасная душа.
«Да что это я, - одернула она себя, - с чего я решила, что знаю, какая у него душа? Это всё глупости, последствия тяжелого дня. Завтра я проснусь и не вспомню о «прекрасной душе Снейпа». Да, завтра начнется совсем другая жизнь, и я уверена, что она будет чудесна».

***
Примечания автора:
выражаю огромную благодарность Л.Б., а также А.А.. Я думаю, если они увидят когда-нибудь ЭТО, то поймут, что я обращаюсь к ним. :)

Уважаемые ПЧ, как Вы относитесь к слешу, есть-ли среди Вас его злостные ненавистники? Видите-ли, я стою на перепутье, а потому мне нужно знать. Это вовсе не попытка увеличить число отзывов, мне действительно важно Ваше мнение по этому вопросу.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

Утро входило в спальню для девочек медленно и осторожно. Сначала робкое осеннее солнце позолотило край бордовой шторы, делая полумрак красным, затем светлый лучик, неожиданно осмелев, проник в комнату и метко попал прямо в глаз Лаванде Браун, чья кровать находилась в непосредственной близости от окна, так удачно выходящего на восток.
Лаванда уже пять лет испытывала на себе дурацкие шутки восточного окна, но так и не привыкла к его неотразимой (во всех смыслах) манере будить её. Девушка резко села и, схватив с прикроватной тумбочки волшебную палочку, попыталась занавесить злополучную штору поплотнее. Но, к сожалению, Лаванда никогда не была сильна в чарах левитации, и вместо оконной занавески сорвала полог над кроватью Гермионы. Бордовая ткань с треском сорвалась с петель и тяжелой пыльной волной накрыла свою несчастную хозяйку.
- Что ж, не такое уж неудачное начало дня, - была первая мысль Гермионы при пробуждении. Учитывая то, что Лаванда частенько вместе с пологом обрушивала каркас, этот вариант был не самым плохим.
- Гермиона, прости, - раздались где-то за толщей пыли и бордового вельвета причитания незадачливой Гриффиндорки. – Ты не поверишь, но это окно специально отражает мои заклинания!
Гермиона сосредоточенно барахталась в клубах пыли, пока ловкие руки не распутали тугой клубок, который она ухитрилась образовать с дурацкой занавеской.
- С добрым утром, Гермиона, - сияющее лицо Джинни было первым, что девушка увидела после своего освобождения. – Сегодня гнев разъяренного окна пал на тебя, а потому день должен сложиться для тебя особенно удачно, не так-ли?
Гермиона не смогла удержаться и разделила её заразительное веселье.
- Вы напрасно смеётесь, оно действительно вредит мне… Правда ведь, Парвати? – Лаванда обратилась за поддержкой к своей подруге, но та, похоже, не могла сейчас подтвердить никакие слова на свете. Парвати Патил медленно сползла со своей кровати и не открывая глаз, побрела в сторону ванной.
Начинался новый день.

***
- Гермиона, куда ты пропала вчера?
Оклик Рона, произнесённый в лучших его традициях, а именно на ухо и чертовски громко, застал Гермиону врасплох. Она как раз пыталась удержать все книги, собранные с дивана, в руках. Нужно ли говорить, что попытка не увенчалась успехом?
- Рон, ты мог бы говорить потише? - недовольно заметила Гермиона, собирая многострадальные тома с пола.
Рон с огорченным видом присоединился к ней, но так и не оставил своих попыток получить ответ на вопрос.
- Так что, Гермиона, - шепотом повторил он, - Куда ты вчера исчезла?
- Я была в библиотеке.
- Мы с Гарри заходили туда, но не видели тебя…
- Просто я не сидела там весь день. Взяла нужные книги и отправилась.. – Гермиона на минуту призадумалась и решила не лгать, - к профессору Снейпу.
- К Снейпу? – Удивление Рона было столь велико, что он уронил очередную книгу, и та закатилась под диван, откуда была добыта полминуты назад.
- Да. Я решила, что должна извиниться за то, что произошло на занятии.
Гермиона полезла за бойким фолиантом, с которым не справился её друг, радуясь в глубине души, что не надо смотреть Рону в глаза. Мысли читать он, конечно, не умел, но… В общем, отвечать из-под дивана было гораздо удобнее.
- Ладно, ты извинилась, а потом? – Рон уже не пытался помогать, а просто наблюдал за Гермионой, - Где ты была всё остальное время? Джинни сказала, что ты вернулась около полуночи…
- Рон, тебе не кажется, что это напоминает допрос? – Растрепанная Гермиона вылезла из-под дивана с капризной книгой, нервно запихала её к остальным, в разорванную сумку, и попыталась приподнять это хлипкое сооружение, поддерживая снизу.
Первые несколько секунд у неё, вроде бы, получалось: сумка сохраняла свою обычную мешкообразную форму. Но стоило Гермионе сделать шаг, как раздался легкий треск, и книги с противным шуршанием устремились на свободу. Девушка стояла и смотрела, как последние из них вываливаются через дыру сбоку и с мягким стуком приземляются на красный ковер. Неожиданно Рон подошел и взял разодранную сумку из её рук. Он взмахнул волшебной палочкой и прошептал «Репаро», а затем с некоторым удивлением взглянул на Гермиону.
И тут неожиданно девушка поняла, что вчера забыла нечто очень важное.

***
Гермиона бежала по нескончаемой лестнице вниз, в подземелья. Она не представляла, что скажет Снейпу, но точно знала, что должна получить свою волшебную палочку до начала трансфигурации. Иначе всё пропало.
Казалось, лестница была бесконечна. Спускаясь в подземелья, девушка передумала о многом и в первую очередь о том, что никогда, ни при каких обстоятельствах не свяжется больше с гоблинами. Сейчас, когда удача вернулась к ней, а потенциальный обладатель её любви находится далеко, Гермиона может, наконец, вздохнуть спокойно.
Вспоминая, с какой легкостью она принимала столь серьезные решения, Гриффиндорка приходила в ужас. Казалось, кто-то начисто лишил её вчера здравого смысла, заставляя, не задумываясь, соглашаться с самыми абсурдными решениями. Слава Мерлину, сейчас всё уже исправлено…
И этот дурацкий разговор со Снейпом. Как она могла забыть волшебную палочку? Немыслимо, однако, это произошло.
Гермиона перескакивала через ступеньку, и в полутьме раздавался звонкий перестук её каблучков. Неожиданно ритм сбился и затих.
Где-то внизу раздавался шум, по-видимому, шел разговор на повышенных тонах. Гермиона остановилась, не зная, продолжать ли свой путь, или повернуть обратно. Как-то не хотелось вмешиваться в ссору, будучи в слизеринском подземелье, одной, да ещё и без волшебной палочки. Но с другой стороны, если она не доберётся до кабинета профессора Снейпа, то так без неё и останется. Гриффиндорка вздохнула и продолжила свой спуск, стараясь производить как можно меньше шума.
По мере того, как Гермиона приближалась к подземельям, голоса становились всё громче. Девушке даже показалось, что она различает так странно растягивающий гласные манерный голос Драко, и Гермиона невольно поёжилась, невольно вспомнив безобразную вчерашнюю сцену. Тем временем Малфой внизу что-то с жаром говорил, словно пытаясь убедить своего невидимого и неслышимого собеседника разрешить вопрос жизни и смерти. Гермиону охватило любопытство: что могло настолько заинтересовать заносчивого слизеринца, чтобы он принялся за столь яростные уговоры?
В ней боролись два чувства – безрассудное желание, зовущее узнать, что, а главное, кому, втолковывает Малфой с таким жаром, и разумная осторожность, тихонько нашептывающая на ушко, дескать, не добавляй себе неприятностей, скорее беги на травологию, благо волшебная палочка там не понадобится. Гермиона немного постояла, прислушиваясь к незваным советчикам, а затем решительно закусила губу и… сняла туфли.
Пол был чертовски холодный: несмотря на то, что на улице шел сентябрь, в подземельях стояла вечная зима. Гермиона бесшумно спускалась по ступеням, держа в руках свои туфли, и голос Малфоя неотвратимо приближался. В самом конце путешествия, где лестница делала плавный изгиб, девушка прижалась ближе к стене и осторожно выглянула в коридор, стоя на самой последней ступеньке. Ей открылось воистину удивительное зрелище: в полутемном коридоре, освещаемом лишь несколькими факелами, стоял Драко Малфой и кричал на черную фигуру, обратившуюся спиной к лестнице.
- В этом есть что-то мерзкое, - выкрикивал Малфой, и на щеках его розовели два ярких пятна, - и в итоге произойдет какая-нибудь гадость, вот увидите… Пожалуйста, позвольте мне…
- Довольно, - неожиданно произнес незнакомец ледяным голосом, и Гермиона, стоявшая на холодной каменой ступеньке, почувствовала, что мурашки собрались и дружной колонной пробежались вдоль позвоночника. – Драко, я сказал – нет.
Из Малфоя словно одним махом вынули тот внутренний стержень, что испокон веков вставляют в каждого потомственного аристократа, - он как-то съёжился, погрустнел и двинулся по коридору, прочь от лестницы и маленького пяточка света, что давали немилосердно чадящие факелы. Человек, укутанный в черную мантию, некоторое время наблюдал за сгорбленной фигуркой, пока та не исчезла за поворотом, и вдруг негромко произнес:
- Мисс Грейнджер, вы всегда подкрадываетесь к людям сзади, или этой сомнительной чести удостоился только я?
Гермиона сама не поняла, как она ухитрилась сверзиться со ступеньки и растянуться во весь пост на холодном каменном полу. Она осознала этот факт, лишь увидев в паре сантиметров от своего лица остроносые черные ботинки.

***
Гермиона Грейнджер сидела на жестком деревянном стуле, стоящем у стола преподавателя в кабинете зельеварения и с удивлением наблюдала за действиями профессора. Снейп взмахнул волшебной палочкой, и перед гриффиндоркой появились белая кружка, полная горячего чая, а через пару секунд, словно с небольшой заминкой, вазочка с лимонными дольками. Девушка попробовала робко улыбнуться, но поймала сердитый взгляд и поспешила опробовать чай.
Снейп, словно неудовлетворенный результатом, сел в своё кресло, стоящее точно напротив стула Гермионы, и с недовольным выражением принялся рассматривать лимонный мармелад. Девушка пила чай и украдкой разглядывала его.
Гермиона неожиданно для себя осознала, что совсем не знает, что за человек сидит напротив неё. Нет, конечно, она была абсолютно уверена в том, что это Северус Снейп, преподаватель зельеварения, вот только какой-то странный, непохожий на себя. В нем появилась неожиданная для неё мягкость и… теплота? Прежний, составленный ею образ бесчувственного, холодного, жестокого грубияна оказался совершенно несостоятельным в применении к этому человеку. Казалось, что суровый и язвительный профессор Снейп снял маску (Гермиона про себя усмехнулась дурацкой аллегории) и теперь сидит напротив, нервничая из-за того, что его истинное лицо может не понравиться и, возможно, быть осмеянным. Ей захотелось как-то подбодрить его, убедить, что уж она никогда не будет смеяться над ним, что она не такая, как все остальные, и не позволит никому обидеть этого нового, такого неожиданного профессора Снейпа. Неожиданно объект столь пристального наблюдения оторвался от созерцания лимонных долек и перевел взгляд на лицо Гермионы, и та от неожиданности покраснела, но не опустила глаза. Некоторое время они сидели и смотрели друг на друга.
Гермиона разглядывала бледное лицо профессора Снейпа в обрамлении тусклых черных прядей, тонкие губы, и упорно избегала встречаться с ним взглядом. Однако её словно магнитом тянуло заглянуть в холодные черные глаза, проверить, по-прежнему ли холодна бездонная темень зрачков, на дне которой, как говорят, прячется душа. Конечно же, Гермиона не выдержала.
Взгляды встретились, и девушка словно окунулась с головой в прохладные озерные воды беззвёздной летней ночью. Её захватило чувство неожиданной нежности, словно с головой накрыло мягкой волной. Где-то на берегу копошились старые глупые мысли, воспоминания о «ледяном», злобном, отвратительном профессоре зельеварения, о расплавленных котлах и несправедливых наказаниях, снятых без повода баллах и мелочной, такой иррациональной сейчас злобе. А она плыла по течению, погружаясь в темные воды, которые смывали с неё старые и ненужные чувства как грязь, и уносили в сторону воображаемого берега.
Гермионе казалось, что прошло всего несколько секунд, когда Снейп неожиданно разорвал их зрительный контакт и, резко поднявшись со стула, сделал пару шагов в сторону двери. Девушка вспомнила, что находится в классе зельеварения и, взглянув на часы, поняла, что приближается время первого урока: пятнадцать минут канули в небытие, пролетев незаметно. Гермиона несколько раз сильно зажмурилась, пытаясь очнуться от странного сна, увиденного наяву. Или это был не сон?
- Мисс Грейнджер, вам пора идти, - раздался где-то над её головой голос профессора. Гермиона подняла взгляд и увидела Снейпа, стоящего рядом и протягивающего волшебную палочку. Девушка машинально взяла её. – Я полагаю, вы получили то, за чем пришли, - произнес он, после чего развернулся и направился к своему креслу. Гермиона прекрасно поняла, что утверждение профессора Снейпа являлось чем-то вроде «а не пора бы вам идти?», однако ещё немного посидела на жестком, но таком родном стуле, наблюдая, как исчезают следы безумного чаепития и стол приобретает рабочий вид.
За дверью уже слышался шум голосов, - первокурсники пришли заниматься зельеварением и пока не знали, как суров их будущей преподаватель, а потому бесстрашно нарушали тишину подземелий. Гермиона наконец решилась: встала, пробормотала «До свиданья» и направилась к выходу. Её охватило ощущение недосказанности, незавершенности, которое словно повисло в воздухе и тихо звенело, раздражая и без того натянутые до предела нервы.
- Грейнджер, - раздалось за её спиной, когда Гермиона уже прикоснулась к дверной ручке. Она застыла в ожидании продолжения.
- Не забудьте, вас ожидает отработка в пятницу вечером, - произнес Снейп безразлично. – Это всё, можете идти.
Гермиона резко распахнула дверь и нырнула в шумную толпу первогодок. Щеки её горели. Нужные слова нашлись.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

От автора: Прошу прощения у читателей за долгий перерыв, но просто не шло... Предупреждаю, это совсем небеченое и пересмотрено мной всего 1,5 раза ;-)

***
Так странно начавшаяся неделя пролетела быстро и почти незаметно. Гермиона по-прежнему творила чудеса на занятиях по Чарам и Трансфигурации, и её волшебная палочка вкупе с острым умом приносили Гриффиндору новые баллы в виде сияющих рубинов. Однако девушка не могла не отметить некоторых изменений, которые со стороны не могли не показаться тревожными, хоть и приносили ей необычное и такое неправильное, но всё же удовольствие. Гермиона необычайно полюбила ужины в Большом Зале, которые раньше частенько пропускала в пользу библиотеки, причем садилась она теперь всегда так, чтобы был виден преподавательский стол. Она почти не ела, делала лишь пару глотков тыквенного сока, на десерт разглядывая профессора Снейпа, и ощущала странное волнение, охватывающее её каждый раз, когда взгляды их встречались. Правда, такие совпадения происходили всего лишь два раза. И первый – во вторник, словно после странного утреннего чаепития Снейп намеревался проверить, живы ли участники вчерашнего взрыва, а потому, садясь за своё привычное место, внимательно оглядел гриффиндорский стол, и особенно пристальный (как ей показалось) взгляд, бросил на Гермиону. Тогда ещё Гарри так грубо, совсем не остроумно заметил, что профессору мало его ужина, и тот, по-видимому, ищет себе жертву на дополнительную порцию. Рон глупо и чересчур громко заржал, словно верный скакун сэра Кедогана, а Гермиона почему-то подумала, что Снейп волнуется за неё.
Это была странная и бестолковая мысль, однако Гермиона почему-то не выкинула её из головы, а принялась активно обдумывать. Ведь, если начистоту, в ней было зерно истины: в последнее время девушка так часто попадала в неприятности, что явно нуждалась в постоянном контроле со стороны ответственного преподавателя. Снейп наверняка подробно изучил её воспоминания, а потому взял Гермиону под свой надзор и теперь пристально за ней следит. Девушка испытала странное чувство, сродни разочарованию, найдя объяснение странному поведению профессора Зельеварения. Ей почему-то хотелось, чтобы это было чем-то большим, чем простая опека, чем-то более личным.
В последствии Гермиона ругала себя за эту дурацкую фантазию, однако, из головы её так и не выбросила. Она стала замечать новые странности в своем поведении: к примеру, девушка полюбила перелистывать свои пергаменты со старыми работами по Зельям, засиживаясь над ними допоздна и изучая краткие заметки на полях. Замечаний к её записям практически не было, и даже такой требовательный (Гермиона неосознанно избегала определения «придирчивый») преподаватель как Снейп, не способен был вносить своих исправлений в безупречную, по сути, работу. Потому каждая галочка и мельчайший завиток на полях казались Гермионе чуть ли не откровением свыше, и она подолгу разглядывала мелкие буквы, пытаясь разобрать какой-то тайный и ведомый лишь ей одной смысл, скрывавшийся в них.
Как-то за этим странным занятием её застал Рон, когда, шутя, вырвал лист со старыми записями из её рук, подкравшись к Гермионе в гостиной после ужина в среду. Она тогда весь вечер просидела в зале, то и дело бросая взгляды на преподавательский стол, но профессор Снейп угрюмо разглядывал свою тарелку и даже не думал о том, что некая гриффиндорка пожирает его взглядом. Гермиона ощущала себя необыкновенно глупо, но ничего не могла с собой поделать: её взгляд словно притягивался магнитом к сутулой черной фигурке зельевара. Когда ужин подошел к концу, ученики и преподаватели начали расходиться, и Снейп, отставив свою кружку, с усталым видом поднялся из-за стола, так и не удостоив её взглядом, девушка тихонько поднялась в гостиную и, усевшись в кресло у камина, принялась за изучение пергамента с работой по Оборотным зельям. Тогда, на третьем курсе, помнится, профессор Снейп находился в весьма сердитом расположении духа и нашел аж три ошибки в двухфутовом сочинении. Хотя, она позволила себе пару очень уж вольных замечаний по поводу применения подорожника… Так или иначе, но это единственная работа, на которой профессор Снейп оставил комментарии, обращенные лично к ней. И тут лист с её работой неожиданно взметнулся и выскользнул из её рук.
- Гермиона, хватит учиться, - прокричал Рон прямо ей на ухо, - Надо же хоть немного отдыхать?
Гермиона попыталась вырвать листок из рук своего заботливого друга, но тот благоразумно отскочил от неё, одновременно пробегая глазами по аккуратным строчкам в пергаменте. Постепенно удалое и столь неподходящее ему торжествующее выражение сменилось поначалу разочарованным, а после и вовсе, удивленным. Рон аккуратно развернул пергамент до самого конца и медленно прочитал сакраментальное: «Выше ожидаемого. В следующий раз постарайтесь не давать излишнюю волю своей фантазии», после чего поднял удивленный взгляд на Гермиону.
- Гермиона, - медленно проговорил он, - тебе не кажется, что ТАК повторять Зельеварение – слишком даже для тебя?
Гермиона не нашлась, что ответить, но почувствовала, что щеки её горят. Рон возвышался над ней, потрясая злополучным сочинением, и она ощущала себя преступницей, застигнутой на месте преступления.
- Да хватит тебе, Рон, искать виноватых, - раздался вдруг весёлый голос за её спиной, - ещё скажи, что ревнуешь нашу Гермиону, застав её с любовным письмом от тайного воздыхателя.
- Дай-ка посмотреть, - Фред выхватил из ставших вдруг совсем неловкими рук младшего брат несчастное сочинение, и они на пару с Джорджем принялись, было, его изучать. Гермиона сразу же попыталась перехватить пергамент, но братья оказались более ловкими.
- Не волнуйся так, Гермиона, мы просто посмотрим, кто это написал тебе такое интересное письмо, что ты уже второй день его читаешь вместо подготовки к СОВ, - улыбнулся Джордж, - А то Рон сам не свой со вторника, когда ты бросила его утром в гостиной.
Пунцовый, словно вареный рак, Рон пихнул Джорджа в бок. Тот, естественно, в долгу не остался, и завязалась потасовка. Гермиона, которая в прежние времена приложила бы массу усилий, чтобы прекратить братоубийственную драку и разнять нарушителей спокойствия, теперь не обратила на неё ни малейшего внимания, девушку интересовала лишь судьба её пергамента. Отважная гриффиндорка предприняла ещё одну попытку спасти его из рук Фреда, но тот ловко уворачивался от её атак с весьма счастливым видом. Похоже, эта импровизированная игра доставляла ему море удовольствия. Вокруг четверки, активно занимающейся выяснением своих отношений, потихоньку начинала собираться толпа младшекурсников.
- Немедленно прекратите, - раздался откуда-то сбоку девчоночий голосок. – Я назначена старостой в этом семестре, вы должны меня слушаться.
Распихивая вездесущих первокурсников, успевших сбежаться на шум драки, в перепалку ввязалась Парвати Патил. Он принялась за дело, но несколько неверно оценила ситуацию, бросившись поначалу к Рону с Джорджем. Если их потасовка была весьма условной и носила скорее шуточный характер (по крайней мере, со стороны Джорджа), то у Фреда явно были проблемы. Гермиона сама не ожидала, что дурацкая шутка близнецов так сильно заденет её, к тому же, пергамент, который вырвали из её рук, ни в чем не компрометировал девушку, кроме как в излишней тяге к знаниям. Однако то ли дело шло на принципы, то ли этот лист действительно был настолько важен для девушки, но она неожиданно почувствовала, что не может допустить, чтобы кто-то кроме неё прочитал комментарии на полях, написанные мелким и неразборчивым, но таким дорогим ей подчерком. Поначалу Гермиона подпрыгивала, пытаясь выхватить пергамент, который Фред свернул в трубочку и высоко поднял над головой, затем, раздосадованная неудачей, неожиданно для себя с силой ударила его в живот и, когда тот согнулся пополам (скорее, от неожиданности, чем от боли), вцепилась в край бумаги.
- Гермиона, тебе не кажется, что это слишком даже для любовного письма? – прошипел Фред, продолжая удерживать пергамент. Лицо его покраснело, по-видимому, от злости, решила для себя девушка.
- А тебе так не кажется? - пробормотала она, - стараясь удержать скатанный в трубку лист, который Фред ритмично дергал со своей стороны, и при этом не разорвать его. – тебе не кажется, что пора перестать лезть не в своё дело? Это моё письмо, оно написано мне, а не всему факультету Гриффиндора…
Гермиона настолько увлеклась своей речью, что немного ослабила сопротивление, и Фред выдернул измятый пергамент из её рук, но не удержался и упал на ковер. Лист, удерживаемый за самый край, развернулся в полете, и содержимое его открылось любопытному взору читателя.
- Нет, - выкрикнула Гермиона, и выхватила из кармана волшебную палочку. Работа по Зельям в её мыслях неожиданно превратилась в письмо от Снейпа, личное, написанное только для неё и не предназначенное для чужих глаз. Фред прочитает его и растрезвонит по всему Хогвартсу, превратив самое дорогое для неё, смысл её жизни в дурацкую сплетню, слух, который будут обсуждать в туалетных комнатах для девочек. Она должна предотвратить это, должна остановить его!
- Круцио, - четко выговорила Гермиона и взмахнула палочкой. Заклинание, направленное в Фреда, вот-вот должно было сорваться с кончика её волшебной палочки, как кто-то с силой толкнул девушку в спину, и она полетела на ковер, как и её незадачливый соперник пару минут назад. Где-то рядом раздался грохот, словно опрокинулось что-то тяжелое.
Несколько минут Гермиона лежала, уткнувшись носом в ковер и разглядывая переплетения бордовых и золотых нитей. Вокруг стояла мертвая тишина.
Когда она решилась и подняла голову, то поняла, что столпившиеся вокруг гриффиндорцы всё это время разглядывали её. Нет, не так. Они просто стояли и смотрели, а сейчас дружно, словно по команде, принялись отводить глаза. Что-то с мягким шорохом упало к ней на колени, оказавшись злополучным пергаментом, снова скрученным в трубку. Гермиона обернулась и увидела, как Фред с Джорджем поднимают перевернувшийся диван и ставят его в привычное положение, а старшекурсники, ещё недавно сидевшие в креслах у каминов, теперь собирают свои книги и бумаги и направляются к выходу из гостиной. Первокурсников и след простыл, словно они не толпились вокруг ещё пять минут назад.
Гермиона опустила голову и принялась разглядывать потрепанный пергамент. Он опять превратился в старую работу по зельям, с пустяковыми ошибками, отмеченными придирчивым учителем, и парой комментариев на полях.
«Никакое это не письмо, - подумала Гермиона, - Чтобы Снейп написал письмо, мне…» Она разгладила мятый лист, попутно отметив, что нижний край его, должно быть, тот, за который тянул Фред, порвался в нескольких местах и напоминает теперь бахрому. Точно посередине листа появилось большое пятно.
«Чего я так на них взъелась, - удивилась Гермиона, - ну, посмотрели бы, убедились, что это не любовное послание, а просто зубрила Грейнджер готовится к СОВ, так нет. Подралась с Роном, с Фредом. Даже палочку достала… Мерлин!». Гермиона судорожно скомкала пергамент и сунула его в карман джинсов вместе с волшебной палочкой. «Я использовала «Круциатус». Я использовала запрещённое заклинание против Фреда». Она перевела взгляд на диван, который по-прежнему стоял в центре гостиной, и заметила, что его обшивка сбоку приобрела новый длинный разрез, словно сделанный тонким и чрезвычайно острым лезвием. Гермиона встала и подошла к дивану, провела рукой по шершавой поверхности. Ей подумалось, что в министерстве отслеживают применение запрещённых заклятий, и теперь её наверняка исключат из школы. Вот сейчас придет профессор МакГонагалл…
Входная дверь, представлявшая собой изнанку портрета Толстой Дамы, визгливо заскрипела, и в опустевшую гостиную, словно прочитав её мысли, вошла декан Гриффиндора. Профессор МакГонагалл остановилась в паре шагов от Гермионы и смерила её непривычно холодным взглядом. Гермиона поёжилась и не решилась взглянуть ей в глаза.
- Мисс Грейнджер, - проговорила профессор МакГонагалл, - не далее, чем десять минут назад к нам прибыл полномочный представитель из министерства. Было установлено, что пятнадцать минут назад при помощи вашей волшебной палочки было осуществлено запрещённое заклятие «Круциатус».
Гермиона вздрогнула и опустила глаза. Профессор сделала ещё два шага по направлению к Гермионе и положила руку ей на плечо.
- Гермиона, - неожиданно мягко произнесла она, - возможно, произошло недоразумение. Признайтесь, вы не теряли свою волшебную палочку? Может, вы забыли её где-то, или вас силой заставили её отдать?
Гермиона собралась с силами и встретила взгляд профессора МакГонагалл. На лице декана выражались одновременно тревога за любимую ученицу и сомнение, которое той так и не удавалось скрыть, несмотря на предпринимаемые усилия.
- Нет, - просто произнесла Гермиона. – Моя волшебная палочка со мной.
МакГонагалл с удивлением, как показалось девушке, взглянула на неё, после чего резко отвернулась и произнесла суровым голосом: «В таком случае следуйте за мной, мисс Грейнджер». Гермиона успела лишь подхватить мантию со спинки своего любимого кресла, мимолетом подумав о том, что, должно быть, в последний раз сидела в нем сегодня вечером, и бросилась следом за профессором МакГонагалл.
Коридоры вечернего Хогвартса были пустынны, впрочем, Гермиона не очень-то смотрела по сторонам. Переложив из джинсов в карман мантии свою волшебную палочку, она уставилась в затылок профессора МакГонагалл, увенчанный тугим пучком волос, и принялась на ходу размышлять о своей судьбе. Мысли эти были совсем невесёлые.
Они лишь на секунду остановились у каменных горгулий при входе в кабинет директора, где МакГонагалл быстро проговорила: «Сахарные перья», после чего поднялись по медленно вращающейся лестнице и остановились перед массивной дубовой дверью.
Гермиона никогда раньше не была в кабинете Дамблдора, и сейчас девушке представлялось, что её ждет некое подобие того зала, в котором судили этим летом Гарри за неправомерное использование «Экспеллиармуса». Конечно, вряд ли там будет Визенгамот в полном составе, скорее, только представитель министерства, директор и декан. Однако её ждало разочарование: когда МакГонагалл распахнула дверь, испуганный взор Гермионы моментально выхватил из толпы знакомую фигуру в черной мантии.
Они вошли, и декан закрыла дверь. Гермиона поняла, что несколько погорячилась с «толпой»: помимо директора, Макгонагалл и профессора Снейпа в комнате находились Перси Уизли (по-видимому, полномочный представитель) и новая преподавательница ЗОТС с неизменной полуулыбкой на лягушачьем лице. Все они за исключением вновьприбывших, сидели в мягких креслах с обивкой в уютный цветочек, расставленных в причудливом порядке по директорскому кабинету. Долорес Амбридж и Перси Уизли располагались лицом к директорскому столу, спиной к входной двери, и пили чай из тонких фарфоровых чашек. Директор сидел за своим столом и встал, приветствуя вошедших. Профессор Снейп занимал одиноко стоящее кресло, стоящее у левого края директорского стола и с выражением легкой брезгливости на лице разглядывал стоявшую перед ним чашку с нетронутым чаем.
- Добро пожаловать, мисс Грейнджер, - доброжелательно улыбаясь, поприветствовал Гермиону директор. – Прошу вас, присаживайтесь.
Дамблдор взмахнул волшебной палочкой и сотворил кресло прямо рядом с Гермионой, между входной дверью и огромным окном, темным и безжизненным по причине наступающей ночи. Профессор Снейп неожиданно поднялся, уступая место МакГонагалл, и занял новую позицию: подойдя к окну, он облокотился на высокий подоконник. Гермиона проводила его настороженным взглядом, но Снейп не обратил на неё ни малейшего внимания, устремив свой взор на Амбридж.
- Что ж, теперь, когда все заняли свои места, полагаю, мы можем начать, - произнес Дамблдор и посмотрел на Перси.
Тот от неожиданности поперхнулся чаем, который прихлебывал, и покраснел. Однако Перси поднялся и даже попытался начать речь, как раздалось громкое покашливание, претендующее на то, чтобы зваться деликатным.
- Кхе-кхе, - откашлялась Долорес Амбридж, и Перси Уизли закрыл рот. Она посмотрела на него, и красный как рак представитель Министерства вернулся в своё кресло в цветочек.
- Мне было весьма неприятно узнать, - сладким, как сироп, голосом начала свою речь преподавательница ЗОТС, - что в Хогвартсе, школе, в которой воспитывались целые поколения великих волшебников и ведьм, произошло столь ужасное происшествие. Одна ученица, которую я не знаю, так как она не затрудняла себя посещением моих занятий…
- Простите, Долорес, - перебил её Дамблдор, - но у мисс Грейнджер была на то весьма уважительная причина. В кабинете Зельеварения в то утро произошел взрыв, профессор Снейп может подтвердить это. Не могли бы вы перейти к существу дела?
Профессор Снейп у окна невыразительно кивнул, по-прежнему сохраняя на лице выражение легкой брезгливости. Улыбка на секунду сползла с лица Амбридж, когда та поджала губы, но сразу же вернулась, стоило ей продолжить свою речь.
- Будь по-вашему, Дамблдор, - её голос стал ещё приторнее, - Мисс Грейнджер использовала этим вечером запрещённое заклинание «Круциатус»…
Гермиона украдкой взглянула на профессора Снейпа, но тот сохранял полную невозмутимость, по прежнему разглядывая Амбридж.
- … а потому должна быть исключена из Хогвартса, - слова Амбридж словно сочились медом.
- Да, вот постановление Министра, - очнулся Перси. Он достал и кармана мантии лист бумаги и потряс им в воздухе. – Корнелиус Фадж постановил исключить студента, использовавшего запрещённое заклятье…
Амбридж поднялась из своего кресла и довольно улыбнулась Гермионе.
- Бедная девочка, мне очень жаль, но Гарри Поттеру придется расстаться со своей подругой. Впрочем, это только к лучшему, - негоже, чтобы дети с преступными наклонностями воспитывались вместе, - голос её был исполнен сочувствия и понимания. Минерва МакГонагалл вскочила с места и открыла, было, рот, чтоы сказать что-то весьма решительное.
- Долорес, - поднялся из своего кресла Дамблдор , - позвольте вам напомнить, что в этой школе я по-прежнему директор. Я думаю, нам стоит предоставить мисс Грейнджер возможность сказать слово в своё оправдание.
Директор взглянул на Гермиону поверх своих очков-половинок, и ей показалось, что он подмигивает. Девушка зажмурилась несколько раз и снова посмотрела на Дамблдора, но тот был абсолютно серьезен и глядел куда-то в сторону окна.
Гермиона поднялась с кресла и задумалась. В глубине души она уверилась, что её исключат, и была с этим согласна. Конечно, очень жаль покидать Хогвартс сейчас, расставаться с Гарри, Роном… Снейпом. Стоп.
Она ещё пару раз зажмурилась, после чего огляделась. Все смотрели на неё, как тогда, в гостиной, и ждали её слов. Но, когда Гермиона открыла рот, чтобы во всем признаться, её перебили.
- Раз мисс Грейнджер молчит, то эту сомнительную честь возьму на себя я, - неожиданно произнес… Снейп? Профессор сделал шаг в её направлении и продолжил свою речь, не обращая внимания на удивленную Амбридж и совсем растерявшегося Перси.
- Директор уже говорил о досадном недоразумении, произошедшем на моём уроке в понедельник, - напомнил Снейп, и сделал ещё шаг в направлении Гермионы. – Должен заметить, что мисс Грейнджер – далеко не идеальная ученица, не могу не согласиться с профессором Амбридж, - он сделал вежливый полупоклон в сторону преподавательницы ЗОТС.
- К тому же, именно Грейнджер явилась причиной того взрыва.
Снейп недовольно поморщился и остановился рядом с Гермионой. Полы их мантий соприкасались.
- На отработке, посвященной этому знаменательному событию, мисс Грейнджер удостоилась чести мыть колбы и пробирки без использования магии, сдав свою волшебную палочку мне на хранение. Однако, уходя, она ухитрилась всё перепутать, и взяла мою.
Снейп резко развернулся, смерил Гермиону презрительным взглядом и вернулся на своё прежнее место, у окна.
- Что же это, по-вашему, доказывает? – спросила несколько ошарашенная словоохотливостью Снейпа Амбридж.
- Что палочкой Грейнджер был вынужден воспользоваться я, разве не ясно?
- Что же вам помешало найти мисс Грейнджер и обменять её обратно?
- Видите ли, мисс Амбридж, - ледяным голосом продолжил Снейп, - по роду своей профессии я пользуюсь ею в черезвычайно редких случаях. Я варю зелья, а это тонкая наука, это искусство, которое не подразумевает дурацких взмахов волшебной палочкой. Я заметил недоразумение, лишь, когда она мне понадобилась.
Лицо Амбридж выразило разочарование, однако почти сразу она подобралась и хищно улыбнулась.
- А как вы объясните «Круциатус»? - медовым голоском пропела она.
Снейп нервно дернул плечом, словно давая понять, как ему надоели дурацкие вопросы, но Дамблдор пришел ему на помощь.
- Профессор Снейп выполнял ответственное поручение, - твердо произнес он. – Если Корнелиус желает, я всё объясню ему лично.
Амбридж подобрала губы и стала похожа на лягушку, подавившуюся мухой. Она смерила Гермиону взглядом, полным ненависти, и пулей выскочила из кабинета Дамблдора, так, что Перси едва за ней поспевал.
Едва за ними захлопнулась дверь, Дамблдор и МакГонагал обменялись понимающими взглядами, поле чего декан Гриффиндора улыбнулась, а директор заливисто рассмеялся. С лица профессора Снейпа исчезло брезгливое выражение, а Гермиона неожиданно ощутила необыкновенную радость. Это было чем-то сродни заговору между группой людей, при составлении которого, однако, не было произнесено ни единого слова. Это была чистая радость единения людей, испытывавших одни и те же чувства: радость, освобождение и чистоту, словно стряхнул с одежды грязную болотную жабу и вымыл, наконец, руки.
- Что ж, мисс Грейнджер, справедливость восторжествовала, - произнес, наконец, Дамблдор, отсмеявшись. – Я думаю, вам пора идти. Профессор макГонагалл проводит вас до гостиной Гриффиндора.
Минерва МакГонагалл встала со своего кресла и улыбнулась Гермионе, но профессор Снейп опередил её.
- Позвольте, сначала я верну мисс Грейнджер её волшебную палочку.
Он вытащил её из кармана и посмотрел на Гермиону, словно ожидая ответного жеста.
«Это смешно, - подумала девушка, - Амбридж купилась на эту историю, но в действительности всё было не так. Снейп сам отдал мне её, и он ничего не перепутал. Я абсолютно в этом уверена… Или нет?» Она сунула руку в карман и достала волшебную палочку, но не свою. Эта была черная, а не светло коричневая, с гладкой, словно отполированной поверхностью и очень острая на конце.
Снейп сделал пару шагов в её направлении и выхватил у неё из рук палочку, прошипев еле слышно сквозь зубы что-то вроде: «Да сотрите же это идиотское выражение с лица». Взамен он сунул Гермионе в руки её собственную, а вместе с ней небольшой клочок бумаги. Девушка попыталась, было, рассмотреть его, но профессор весьма красноречиво взглянул на честную Гриффиндорку, и ей стало ясно, что это не случайность. Гермиона быстро спрятала бумажку в карман и улыбнулась МакГонагалл, только что подошедшей к ним.

***
Гермиона вновь шла за профессором МакГонагалл по пустым коридорам, но мысли её качественно изменились. Среди них не было тоскливых предчувствий, сомнений и тревог. Гермиона думала о маленькой записке, лежавшей в кармане, и пальцы её нежно касались шершавой бумаги. «Можно ли назвать её письмом? Думаю, да. Письмо от профессора Снейпа». Гермиона подавила смешок, не желая привлекать в очередной раз внимание к своей персоне. Она шла и думал о том, что же написано в этом странном письме.
Они остановились у Портрета, и МакГонагалл произнесла пароль.

спасибо ОГРОМНОЕ за продолжение