Тонкая рука потянулась к небу, изящные длинные пальцы очертили контур большого облака, плывущего в высокой синеве на северо-запад, и замерли. Гермиона лежала на изумрудной траве, ковром покрывающей пологий склон возле замка, и представляла себя таким же легким облачком, парящим в вышине. Порой она отпускала всегда тщательно сдерживаемую фантазию на волю, и тогда ей казалось, что где-то там, далеко-далеко, простор небесного океана бороздят огромные киты, задевая космический невод. В полной умиротворения тишине она слышала, как неподалеку журчит ручей, неся в своем маленьком русле прозрачную воду, и как теплый ветер проносится по кронам деревьев, шелестя листвой.
Здесь, пусть и на короткий промежуток времени, ей удалось забыть обо всех тревогах и заботах, о том, что давно тревожило и о том, что она до конца так и не могла высказать вслух. Но солнце неумолимо приближалось к горизонту, а значит близился ужин. Нужно было собирать разбросанные вещи и возвращаться в каменные стены, ставшие ей вторым домом.
Но перед тем как пойти на ужин, Грейнджер должна была раз и навсегда разобраться кое с чем очень важным. Три дня назад она отправила Рону Уизли сову с письмом, в котором сообщала, что хочет с ним увидеться. Ответ, пришедший незамедлительно, передавал всю радость молодого человека, а также его обещание явиться в субботу.
Нервными шагами меряя гостиную в своих покоях, она задумалась о том, с какого момента все столь резко изменилось. Еще два года назад она чувствовала себя счастливой рядом с рыжим парнем. Тогда ей казалось, что угловатый герой с широкой и немного глупой улыбкой – именно тот, кто ей нужен. Она вспомнила, как когда-то ревновала его к Лаванде Браун, и от этих воспоминаний становилось смешно. Сейчас все было иначе. Её мир разбился на осколки. Она смотрела ему в глаза и не находила того, чего хотела бы. Умница гриффиндорка не понимала саму себя. Она не понимала, отчего цеплялась за него все эти годы? Осознавая, что молодая звезда квиддича так просто не примет ее отказа, Грейнджер была тверда в своем решении.
– Но почему? – пораженно прошептал Уизли, смотря на нее. По его глазам было видно - в глубине души он надеялся, что все это является грубым розыгрышем, так не свойственным ей. – Ты уверена в том, что делаешь?
– Я люблю другого человека, Рон, – резко выдохнула признание Гермиона. Она заметила, как он дернулся, словно от пощечины, и сделала шаг навстречу, смотря на него, как на смертельно раненного зверя. Хотя прекрасно знала, что он сможет пережить эту личную драму. – Ты сделал все, что мог, и нет твоей вины, что жизнь быстротечна, а мне даже вечности мало, чтобы быть с ним.
– Другого человека? – оправившись от первого шока, молодой человек начал постепенно приходить в себя, и вместе с этим к нему возвращалась горячесть характера. – Как ты можешь любить другого, когда я считал тебя своей половинкой? Получается, у меня никогда и не было этой половинки?
Закусив губу, ей было нечего ответить человеку, с которым она дружила с самого детства. Зато тому, другому, занявшему все место в ее сердце, нашлось, что сказать, когда он отворил незапертую дверь.
– Мистер Уизли, возьмите себя в руки, – не скрывая презрения в голосе, произнес зельевар, входя в покои девушки. Ведя себя, словно хозяин в этом помещении, он оперся плечом о дверной косяк и скрестил руки на груди. – Даже у задницы Поттера есть вторая половинка! Даже у двойного шпиона, которого так долго ненавидели и которому так и не научились доверять. Так чем вы хуже? Суть в том, что искать своё нужно в другом месте.
Резко развернувшись в сторону застывшего изваянием Северуса Снейпа, квиддический вратарь сделал шаг назад. Внезапно в его голове все встало на места и, протягивая руку, он невоспитанно указал пальцем на недавно вошедшего.
– Это он?! – громко воскликнул Уизли, отчего и остальные участники этого фарса поморщились.
Тем не менее, девушка нашла в себе силы спокойно кивнуть в ответ и подойти к Мастеру Зельеварения. Остановившись рядом с ним, она почти невесомо коснулась рукой его плеча.
– Да. Северус - это тот человек, о котором я говорила.
– Но это же… это… – казалось, рыжий захлебывается словами, не в силах соединить их в фразу. – Он ведь слизеринец и…
– Рон Уизли, хорошенько подумай, прежде чем сказать что-то, о чем потом придется жалеть! – перебила его хозяйка покоев, предупреждая, что не потерпит критики в сторону своего выбора из его уст.
К всеобщему удивлению, вспыльчивый спортсмен сжал губы в тонкую линию и прищурился. Шумно делая вдох-выдох, он подошел к двери и распахнул ее, сделал два шага за порог и остановился. Явно желая сказать что-то резкое и обидное, он начал было поворачиваться обратно, но потом качнул головой и разжал пальцы, сжатые в кулаки, после чего спешно удалился по коридору.
Оставив за спинами рыжую бурю, они с облегчением захлопнули за собой дверь. Оставшись вдвоем, оба молчаливо устроились на диване. Решив не появляться в этот вечер в общем зале на ужине, они приказали домовику принести все в покои.
– Спасибо, что пришел, – улыбнулась Гермиона, поднимая со столика чашку кофе.
Отпивая глоток, она только сейчас заметила, насколько его глаза по цвету были похожи именно на этот напиток. Такие же глубокие и теплые. В них не было страшно утонуть. Для нее они давно уже не напоминали черные туннели.
– Я опасался оставлять тебя наедине с разозленным Уизли, – нехотя признал мужчина, прежде чем приступить к ужину. Помедлив, он усмехнулся и добавил: – я ведь не знал, что ты можешь поставить его на место всего одной фразой.
Той же ночью Уизли покинул Хогвартс. Перед тем, как аппарировать, он не пожелал попрощаться с той, ради которой сорвался с тренировок перед матчем за Кубок Европы по квиддичу. Гермиона понимала обиду и горечь, застлавшие его разум. Он был вправе высказать ей и что-нибудь злое. Вполне вероятно, что ее это даже не обидело бы.
На следующий день Северус нашел ее на том самом склоне, столь полюбившимся гриффиндорке. Он давно заметил, что, желая отдохнуть от дневной суеты, профессор выскальзывала из замка и подолгу лежала на земле, разметав волосы и смотря в небо. Никогда ранее он не нарушал ее покоя в такие часы, уважая личное право на уединение. Никогда до этого дня.
Неслышными шагами подойдя к расслабленной девушке, он опустился на траву рядом с ней и накрыл своей рукой ее хрупкую руку. Казалось, что они дышат в унисон, являясь продолжением и отражением друг друга. В глазах остальных являясь полными противоположностями, на самом деле слизеринец и гриффиндорка были до боли идентичными. Держась за руки, они забывали кто из них кто, паря над бездной разлук, и из двух одиноких легких облаков, становясь одним где-то на краешке неба.