Название: Вне практики (перевод с английского)
Оригинальное название: Out of Practice
Автор: dragoon811
Переводчик: Rachel_Lisbon
Бета: Uroboros
Пейринг: СС/ГГ
Рейтинг: G
Жанр: Romance
Дисклаймер: Все принадлежит Уважаемой мадам Роулинг
Саммари: Северус Снейп не одинок в это Рождество… точнее, не одинок с некоторых пор
Размер: мини
Статус: закончен
Отношение к критике: Критикуйте
Ссылка на оригинал: https://www.fanfiction.net/s/10073076/1/Out-of-Practice
Разрешение на перевод: Получено

Каждый в Хогвартсе, да что там в Хогвартсе – во всем волшебном мире, все знали, что Северус Снейп Не Празднует Рождество. Он не любит музыку, украшения, рождественские вкусности и саму праздничную атмосферу. Профессор даже не пытался поддерживать дух праздника в компании знакомых ведьм и волшебников, едва терпел трогательные проявления вежливости и внимания, присущие этому долгожданному событию. Коллеги давно оставили попытки «радовать» зельевара подарками, поэтому, принимая во внимание непростой характер мужчины, даже изобилие галеонов в Гринготтсе не привело бы ни одного из преподавателей к мысли о подарке. К слову, обычное пожелание счастливого Рождества, сделанное мимоходом, грозило нелицеприятной перспективой попасть под угрюмый, недовольный взор Грозы Подземелий. И хорошо, если этим доброжелателем окажется студент, его факультет лишится всего-то пяти баллов (наверняка, профессор сожалел о невозможности снимать баллы с преподавателей). По части домашних заданий для студентов не делалось никаких уступок, длина положенных эссе и число параграфов оставалось таким же большим, как и всегда, а при случае – могло даже удвоиться. И все же, Снейп не просто не любил Рождество. Он был к нему полностью безразличен.

Но в этот раз все было еще более странным. Мужчина в самый канун Рождества бродил по своим комнатам абсолютно потерянный. Его волосы, и без того не особо чистые, еще сильнее блестели от влажных ладоней, которые он, будучи погруженным в мысли, постоянно запускал в свои черные пряди. Его желтоватый цвет лица в эту ночь перешел в бледный, а щеки слегка подрагивали от напряжения. Странно, что вышагивая по комнате туда-сюда, он не вытоптал тропинку в каменном полу.

Проблема была не в том, что он получил подарок (хотя само по себе – это довольно неожиданно), а в том, что он понятия не имел, что в ответ подарить Гермионе Грейнджер. Нет, Минерва не обязала всех к глупому обмену подарками (стоит признать, что она пыталась, но каждый раз на педсовете кто-то подливал ей Зелье Недержания, которое начинало действовать, как раз в тот момент, когда планировалось сообщить о нововведении). Периодически совершая свою маленькую пакость, зельевар про себя злорадно глумился. Подарки! Ведьмы чересчур много уделяли им внимания, вкладывая в них какие-то чувства. Последняя мысль заставила его нахмуриться.

(К слову, еще с детства он приспособился в процессе, гордо именуемом «Самозащита», набираться опыта по части «Лгать В Свою Пользу»).

Профессор Гермиона Грейнджер на данный момент занимала почетное звание Отрава Его Существования. Властная девчонка влилась в коллектив с такой легкостью, будто сто лет здесь работает и только что приехала из отпуска. Она набралась наглости, обращаться к нему по имени! Даже не испросив на это разрешения! Грейнджер постоянно сталкивалась с ним в коридорах, отвлекала в библиотеке, даже пробралась за ним в его кабинет, пытаясь поговорить о четырех седых волосках на его виске.
Он еще не настолько стар, чтобы седеть!

Но хуже бесконечных преследований со стороны мисс Грейнджер был новый проект, о котором она трещала без устали. В попытках получить мнение Мастера Зелий по тому или иному вопросу, она ловко вызывала его на спор, когда он не желал Играть По-Честному (поначалу профессор невероятно этим бесился. Он несколько недель даже спать не мог, когда понял, что ведьма умело им манипулирует в таких случаях). В конце концов, стало проще потратить всего час (или четыре), потакая ее безграничному любопытству в Беседах На Академические Темы, чем избегать и прятаться от приставучей особы на перерывах между уроками и на собраниях с коллегами.

Профессор многократно выгонял молодую преподавательницу из своего кабинета, но упертая девчонка караулила его снаружи. Приходилось каждый раз жалеть, что потайной проход, которым он пользовался, еще будучи шпионом, пострадал во время Битвы за Хогвартс, и до сих пор ни у кого не дошли руки до ремонта. А чего стоили тщетные попытки проснуться и ощутить себя человеком после глотка утреннего чая, когда вездесущая негодяйка плюхалась на соседний стул и, задевая его своими каштановыми кудряшками, портила все настроение своим радостным «Доброе утро». Ее волосы были везде. Когда он нашел длинный волнистый волос в своей чашке, Грейнджер лишь мило покраснела, пожала плечами и извинилась. Она была хуже, чем самый надоедливый домашний питомец в период линьки, потому что оставляла свои следы в его кабинете и даже в личных покоях! Снейп пытался откупиться своей коллекцией книг, но напрасно – Гермиона восприняла это, как отличный повод зайти в любое удобное время, или (о, ужас!), оккупировать его диван и уткнуться в книжку. Немыслимо!

В связи с этим, сложно назвать большой неожиданностью присутствие мисс Грейнджер в этот вечер в его апартаментах, когда он вернулся с дежурства, раздав загулявшимся сверх меры студентам по доброй порции штрафных очков. И что же? Она, озорно улыбаясь, в точности так, как он терпеть не мог, торжественно сунула ему в руки завернутую в бумагу коробочку. Пожалуй, профессор был чересчур шокирован, чтобы быстро среагировать и съязвить, а она с неуверенной улыбкой стояла рядом и ждала. Пришлось отогнать подозрительность шпиона – никаких ловушек, шуток или проклятий. Девчонка бы обиделась, ведь это всего лишь безвредная коробка в его руках. Нехотя, он уселся за свой стол, игнорируя то, как девушка нетерпеливо наклонилась вперед, невинно демонстрируя ложбинку в вырезе блузки, что, впрочем, вовсе не интересовало профессора. Не то, чтобы он специально заглядывал, просто такая незначительная деталь оказалась заметной. Привычка, знаете ли.

- Я не праздную Рождество, - сказал Северус, подобрав такой тон, который наиболее ясно даст понять, что Взаимного Обмена Подарками не предполагается.

- И? – озадачилась Грейнджер.

Одежда Гермионы говорила о том, что ведьма планирует выйти на улицу, о чем свидетельствовало что-то кривобокое и шапкообразное ручной вязки, что вместе с перчатками дожидалось своей хозяйки на соседнем стуле. На ней была маггловская одежда, определенно демонстрирующая больше, чем обычно. Взять хотя бы обтягивающие джинсы или расстегнутый воротник блузки, открывающий, по мнению вечно запахнутого профессора Слишком Много Голого Тела. Сейчас праздники и другие профессора, покидая замок, тоже немного послабляли строгость своего гардероба, но, очевидно, Гермиона решила не быть солидарной Мастеру Зелий и его устаревшей эстетике.

- Это подарок, Северус, а не чертово социальное обязательство!

Обертка шелестела под пальцами, требуя заняться ею, а не словесной полемикой, поэтому Снейп прервал зрительный контакт с Гермионой и развернул бумагу, ожидая найти под нею повод, чтобы достойно ответить нахалке. Флаконы. Она подарила ему флаконы. Как оригинально.

- Я так понимаю, - хмыкнул Северус, - Что это - то, за что мне полагается рассыпаться в благодарности за ваше «ох-какое-наблюдательное» великодушие и заботу?

Грейнджер стала похожа на рыбу, которая то и дело открывает и закрывает рот. Наконец-то, он нашел способ заткнуть эту женщину!

- Я…Я… это же Рождество, - потерянно произнесла она. Северус поднял брови, скрестив руки на груди, обтянутой плотной шерстяной тканью, - Просто праздник. Я дарю подарки своим друзьям, мерзавец!

Северус презрительно фыркнул (на будущее – делать этого Не Стоило). От улыбки на ее лице не осталось и следа, а в глазах проблеснула подозрительная влажность. Она шумно вдохнула, несколько натянуто поднялась с неудобного стула, который был предназначен специально для идиотов, которые не знают про Чары Смягчения.

- Тогда, - произнесла Грейнджер, старательно сдерживая подрагивание довольно симпатичной розовой губки, - Мне жаль, что я побеспокоила Вас, профессор Снейп. И все же, счастливого Рождества, - она схватила свои вещи и выбежала из кабинета в блаженной, благословенной тишине, которой так хотел бы насладиться профессор, если бы не бросил последний взгляд за секунду до ее ухода на выражение опустошения, крупными буквами выведенное на девичьем лице.

Черт побери этих гриффиндорцев и их экспрессивные натуры! Она выглядела так, будто он вытер ноги об ее великодушие, скомкал и запустил, как квофл в последнем квиддичном матче за пределы поля.
Северус задумался над ее уходом и услышал из коридора сдавленный всхлип и быстрые удаляющиеся шаги, словно говорящие о Страшной Трагедии, произошедшей с одной школьной преподавательницей, которая по своей очевидной наивности ждала Большого и Прекрасного Чуда.

В коробке лежала записка, спрятавшись между флаконами, которых у него и так было навалом. Зачем они ему? Простые пробки, дешевая продукция стеклодувного производства, которая годна лишь для Тупоголовых Студентов, не способных удержать в своих неловких руках маленькие пузырьки. Северус провел пальцами по пузатому стеклянному боку флакона и замер.

Они зачарованы. Нет, не так. Они просто напичканы магией! Магия Грейнджер обволакивала каждый фиал, пронизывала хрупкое стекло. Пожалуй, это была самая виртуозная работа палочкой, которую ему только приходилось видеть. Двойные чары были наложены на само стекло и на пробку, причем колдовство никак не влияло на качество зелья и его эффективность. Возле горлышка красовалась подвеска, гарантирующая, что пузырек сможет открыть только хозяин, а магия, окутывающая весь флакон целиком, позволяла применять невербальные чары, те, которые останавливают катящийся к краю кусок стекла с драгоценным зельем, или простую левитацию, когда надо собрать пары́ или аромат.

Озадаченный Северус крутил в руках свой нежданный подарок. Как же он ошибся! Неужели все это для него? На такой труд требуется время и мастерство. Наконец, Северус взялся за записку, которую до этого старательно игнорировал. «Северусу - гласила бумажка, - Счастливого Рождества. С любовью, Гермиона».

- Твою мать! – выругался Снейп сквозь зубы, - Вот дерьмо.

На этом этапе можно с уверенностью сказать, что он прошел все Семь Кругов Ада! Идиот! Теперь это Рождество точно самое отвратительное. Его одиночество приносило ему не так много радостей, зато разочарований было еще меньше. У него не было друзей (так он полагал), и твердо заявлял самому себе, что чувства какой-то там Гермионы Грейнджер его заботить не должны.

«Хорошо, -признал он, наконец, - Пожалуй не стоит причислять к невозможному то, что я…ладно, я думаю о Грейнджер… Как о друге», - быстро успокоил он свою душу.

Северус принялся мерить шагами свою гостиную. Одиннадцать с половиной шагов от стены до стены. «Удрученная» - только так можно охарактеризовать состояние девушки, когда она ушла, оставив его ломать голову. Откуда в ней это стремление раздаривать подарки направо и налево? Может быть от родителей? Единственное, что нравилось Снейпу в факте присутствия Грейнджер в штате преподавателей, это то, что ее ранняя часть детства прошла не рядом с теми двумя оболтусами, которые его так раздражали. Следовательно, не только их пагубное влияние сказалось на воспитании девчонки. Она расстроилась от его реакции. Глупая ведьма, она хоть поняла, что он не успел рассмотреть ее подарок, прежде чем унеслась прочь?

(Очевидно, нет)

Действительно, теперь Снейп обязан сделать ответный жест, сделать что-то для нее. Не извиниться, разумеется, этим путем он не пойдет. Он же не сделал ничего плохого, в конце концов.

А ведь Гермиона была той, кто небрежно посылал Чары Смягчения на его жесткие стулья, даже не задумываясь, с легкостью, будто поправляла волосы…

Северус сел в кресло, потом на диван, потом снова в кресло и никак не мог найти успокоение. Стоило ему лишь присесть, как перед глазами возникал ее образ, с дрожащей губой и блестящими глазами, а потом в ушах проносился тот самый сдавленный всхлип из коридора. И это, черт возьми, заставляло его снова и снова нарезать круги по своему каменному полу, пытаясь прорваться сквозь Тугую Пелену Самобичевания.

Черт возьми, а вдруг он больше не увидит ее улыбку?

Но что он мог сделать? Уже слишком поздно, чтобы срываться и бежать в маггловские магазины. Все уже давно закрыто, а отправиться к магам его не заставит никакая сила. Волшебники с ума сойдут, если узнают, что в Сочельник Северус Снейп покупал безделушку, обтянутую ленточкой. Это история мигом будет раздута до Небывалой Нелепицы, и обрастет таким количеством подробностей, которую газетчики не смогут уложить в одну, даже самую большую статью!

Подарок, это просто мелочь, глупый символ, уверял сам себя Северус. После Лили он никому ничего не презентовал, а это, как известно, было Ой Как Давно. Будучи ребенком, он дарил восхитительной рыжеволосой девочке то, что мог смастерить сам или найти: отполированная солнечным теплом галька, гроздья сухих цветов, разноцветные перья, найденные среди старых школьных принадлежностей его матери. На этих глупых мелочах он показывал Лили, как можно колдовать. Повзрослев, Северус корпел ночами над котлом и притаскивал ей зелья, только потому, что она вскользь говорила, что хотела бы их попробовать. Первый и, к слову, последний подарок, на который он месяцами копил деньги, подрабатывая на каникулах и пряча по углам деньги от вечно пьяного отца, был простеньким браслетом. Наскрести денег на что-то более изящное не получилось, но Лили обрадовалась вниманию и неизменно носила его до того самого дня, когда Поттер заменил его чем-то более блестящим и дорогим.

В этом вся Лили.

Гермиона была совсем другой. Если ей было нужно какое-то редкое и сложное зелье – она отправлялась варить его сама, а не строила печальные глаза, невинно теребя листок со списком ингредиентов, планируя провести время где угодно, только не за котлом, у которого можно заработать ожоги, или поцарапать нежные пальчики о сухие корни.
Ни в коем случае не подумайте, что Северус жалел О Тех Днях, но симпатии к Рождеству, как к празднику они не пробудили.

Короче говоря, Северус Снейп был в полном недоумении. Очевидно, исправить свою ошибку можно только одним способом – предоставить ведьме ответный подарок, который убедил бы ее, что она уважаема зельеваром больше, чем думает сейчас. Только в этом вопросе опыт Северуса был Нулевым. И, что еще хуже, Реальной Возможности исправиться просто уже не было. На часах слишком Много Времени, и Северус рисковал потерять единственного, как он только что понял, друга. Очередным Открытием этого вечера для Северуса стала мысль, что если ничего не исправить, то он … будет скучать по ней. Он лишится их длительных дебатов по зельям и чарам, их жаркой полемики по нумерологии. Сможет ли профессор еще раз переспорить Гермиону и прочитать ей лекцию по рунам, наслаждаясь своим триумфом и ее небольшим разочарованием? Он избавится от ее смелых поздравлений и сможет выбросить стопку научных журналов, которую девушка притащила в его гостиную, наивно полагая, что профессор найдет на них время. А не будет ли Снейп скучать по ее волосам, прилипшим к обивке дивана? Наверняка, больше ему не придется случайно сесть на забытое ею вязание. Он не увидит больше огонька, вспыхивающего в ее кофейных глазах во время бесконечных споров, и не сможет уже насладиться изгибом изящной шеи, когда Гермиона склоняет голову в раздумье над его аргументами… Он лишится ее теплой улыбки.

Северус вздохнул, поерзав в кресле, где за годы сидения уже сформировался отпечаток его задницы, и нахмурился, вперив взгляд на столик, загроможденный ее журналами. Все еще можно исправить. Судьба не может быть Так жестока, посадив его в Такую Лужу! Ну, да, он был резок с Гермионой еще в годы ее студенчества, не начислял тех баллов, что она, безусловно, заслуживала, и «Выше ожидаемого» ставил гораздо чаще, чем «Превосходно». Профессор не относился к девушке более чутко, несмотря на ее опасную дружбу с Мальчиком-Который-Притягивал-Неприятности-Как-Магнит. Никогда Северус не поддерживал похвалы других преподавателей, относительно действительно превосходных способностей мисс Грейнджер. Как коллега он ее не замечал, рычал и прогонял. Да, действительно, прочная основа для слабой надежды, Северус.

Как бы сильно он не старался, избежать, обойти или игнорировать Гермиону Грейнджер было невозможно. Она приставала к нему уже почти год, после того, как здоровье многоуважаемого Филиуса подкосилось после прошлой новогодней вечеринки (если так можно назвать ежегодное фиаско Сибил по части пьяных выходок). С тех пор, преподавателем Чар в школе работает профессор Грейнджер.

Ему просто необходимо заставить ее улыбнуться снова. То есть, ему нужно напрячь мозги, и придумать выход из ситуации.

Последняя минута до полуночи. Мерлин, он сойдет с ума.

Беспокойно проведя рукой по вспотевшему лбу, Северус плеснул себе добрую порцию Огденского. Потом передумал и вылил обратно в бутылку. Потом снова наполнил стакан. Черт подери, он сидел бы себе спокойно и наслаждался тишиной и спокойствием, если бы не она!

Сделав большой глоток, Северус воззрился на принесенные Гермионой журналы. Она так настаивала, так радовалась, когда он обещал прочесть… Желая развеять тяжкие думы, Северус пролистывал выпуски ежемесячного журнала «Чары», с облегчением отмечая, что сумел отвлечься от своей Печальной Ошибки и ее подернутом расстройством личике. Среди пустых рассуждений стариков, загромоздивших своими изобретенными велосипедами большую часть статей, он едва не пропустил первую опубликованную Гермионой работу. Заинтригованный довольно своеобразно опровергнутой Теорией Магических Струн (над которой, кстати, в предыдущем номере корпели выдающиеся академики), зельевар осознал внезапно, что он в полном восторге от ее труда. Все-таки, Гермиона действительная была блестящим умом, и она, определенно заслуживает более достойного друга, чем Северус.

Мужчина сидел, кусая в задумчивости кулак. Теперь есть кое-что, благодаря чему возможно исправить его положение, и он не будет Северусом Снейпом, если провалит это дельце.

Рождественским утром Северус увидел Гермиону, которая, по всей видимости, осталась в школе. Она выглядела такой опустошенной и несчастной, несмотря на завораживающий снегопад за окном и праздничные песни доспехов, сторожащих коридоры. Даже теплое мерцание свечей на рождественской ели, которым она так восхищалась каких-то двадцать часов назад, никак не отгоняло ауру печали, окутавшую мисс Грейнджер. Не глядя ни на кого, она проскользнула на свое привычное место рядом с Северусом, который наслаждался своим утренним крепким чаем.

- Доброе утро, - спокойно поприветствовал он.

Минерва от удивления уронила вилку с наколотым куском яичницы, а Помона опрокинула блюдо с ветчиной. Внутренне Северус весь сжался, не в его стиле начинать разговор. Но какого, спрашивается, черта, такое незначительное событие превращать в шоу?

- Доброе, - ответила Гермиона. Она избегала смотреть на него, что вряд ли можно отнести к хорошему знаку.

- Прежде чем ты забросаешь меня вопросами, - Северус старательно наполнял свой тон притворным уничижительным презрением, - Я прочел журналы, что ты принесла. У меня есть пара комментариев.

Гермиона застыла на этих словах, уставившись на выпуск того самого номера «Чар», который плавно лег на стол между тарелкой и кубком с тыквенным соком.
К счастью, Минерва и остальные потеряли интерес к их разговору.

- Я зайду к тебе за пятнадцать минут до обеда, - продолжил он прохладным тоном, - Необходимо внести коррективы по части зелий.

- Да, конечно, - выдавила Гермиона, наливая сок. Журнал уже исчез в ее кармане. Остаток завтрака прошел в неловком молчании. Гермиона не щебетала о своем предстоящем отпуске, а остальные не рискнули вызвать недовольство Мастера Зелий, вовлекая его в вежливый разговор ни о чем.

Северус довольно быстро покончил с едой и устремился к выходу, взмахивая мантией в привычно-устрашающей манере. Предлог о поправках по части зелий был полной чушью, которой нужно было заткнуть уши любопытных сплетниц, и Северус неплохо в этом преуспел – он был опытным лгуном. Работа Гермионы рассматривала только теорию, и практические изыскания зельеварения здесь были абсолютно ни причем.

За четверть часа до обеда Северус настойчиво постучал в дверь, мимоходом заметив, что никогда прежде не заходил сюда. Несмотря на отвратительный вчерашний вечер и скомканный разговор за завтраком, Северус получил достаточно теплое приветствие. Гермиона выглядела так прекрасно в зеленой кофточке, подчеркивающей грудь, плавно подпрыгивающую от движений из V-образного выреза. По определенным причинам он не стал бы возражать против такой вольности, а ее босые ноги с розовыми пальчиками, выглядывающими из-под маггловских джинсов, утопали в мягком пушистом ковре, покрывающем пол в гостиной. Казалось, что все это невероятно подходило ей.

- Что скажете? – спросил Снейп, когда девушка вернула его записи, вложенные в журнал. Перспектива так быстро покинуть ее покои выглядела в его глазах отвратительно раздражающей. Здесь так приятно пахло сладкими булочками с яблочной начинкой, и этот аромат никак не давал ему сосредоточиться на главной проблеме – он сумел получить ее прощение или нет?

- Спасибо, что уделили время. Это очень важно для меня, - промолвила Гермиона, коснувшись кончиками пальчиков его руки. Уголки ее рта неуверенно поползли вверх. Эта улыбка великолепна. Смутившись, девушка отвернулась в сторону. Северус проследил за ее теплым кофейным взглядом, и заметил коллекцию фотографий, украшавших каминную полку. За стеклами в рамках красовались Знаменательные Моменты ее Ностальгических Порывов. Но, что его поразило больше всего – в центре, в самой большой и видной рамке находилось ее эссе по зельям, небрежно отмеченное некогда его темно-красными чернилами, выдавленным, будто из жадности «превосходно». Странно было осознавать, как такой своеобразный символ оставался лелеем милой девушкой даже после окончания школы. Не успел Северус опомниться, как нежные, теплые и сладкие губы (как раз такие, как он предполагал) прижались к уголку его рта.

- Счастливого Рождества, Северус, - улыбнулась Гермиона той самой улыбкой, которую он жаждал вернуть. А в глазах ее плескалось счастье и что-то еще, что мужчина в смешанных от удивления и шока чувствах не мог распознать. Северус неловко кашлянул, рассматривая медленно розовеющие щечки. Странное чувство, но его губы приняли какое-то необычное положение, по всей видимости, это и была своеобразная сдержанная улыбка Северуса, та, о которой он сам, похоже, давно забыл. Он будто ощущал, как изменилось выражение его лица, но теплое чувство, разлившееся широкой рекой по его телу, отгоняло ненужные мысли.

- И тебе счастливого Рождества, Гермиона.