Главная Архив фанфиков Новости Гостевая книга Памятка Галерея Вход   


[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS · PDA-версия ]

Приглашаем всех творцов принять участие в конкурсе "Однажды 20 лет спустя" в честь юбилея ТТП!   



Модератор форума: TheFirst, olala, млава39  
Форум Тайн Темных Подземелий » Книгохранилище темных подземелий » Хогвартские истории (СС и другие, ГГ и другие, любые пейринги) » "Путешествие во времени", автор triphenylphosphine, PG-13
"Путешествие во времени", автор triphenylphosphine, PG-13
IrisQ Дата: Воскресенье, 27.02.2011, 01:12 | Сообщение # 1
IrisQ
Ваша зубная боль
Статус: Offline
Дополнительная информация
Комментарии к фанфику архива "Путешествие во времени", автор triphenylphosphine, PG-13, СС, НЖП, НМП, АД, ГП, ГГ, РУ, AU/General/Adventure, Макси

 
triphenylphosphine Дата: Вторник, 11.10.2011, 23:06 | Сообщение # 141
triphenylphosphine
Четверокурсник
Статус: Offline
Дополнительная информация
Ретроспектива…

… Их последняя с Кайнер учебная дуэль на одном из пустырей недалеко от Паучьего тупика. Уже вечереет. Кайнер создает Туман Тьмы, усложняя тем самым условия битвы. Он посылает в ее сторону “Tormenta”, которое она благополучно блокирует и отвечает модифицированным “Lumen”. Последнее пробивает оба его щита и сильно обжигает. Провал в небытие и затем ощущение приятной влажной прохлады на лице — это Кайнер вылечила его очередным элементальным заклинанием. Ее пальцы осторожно касаются его лица, проверяя, все ли в порядке. Ее прикосновения доставляют ему удовольствие, впервые за многие годы не замутненное ненавистью или властью над более слабыми или бесправными существами.

- Немедленно уберите от меня руки! — рявкнул зельевар, резко поднявшись с земли и оттолкнув девушку. — И уберите, к Салазару, этот купол! Мне надоели ваши фокусы!

С тех пор, за исключением того припадка после убийства Петтигрю, она больше не прикасалась к нему и старалась соблюдать относительно большую дистанцию в общении, чтобы не нарушить случайно его личное пространство. Все было просто и удобно для них обоих: он не подпускал ее к себе, а она не навязывалась ему и жила сама по себе. И так было до тех пор, пока они оба не приехали в Хогвартс…

Конец ретроспективы.

Понятно, сопляк просто не устоял перед телячьими нежностями, которыми она любит одаривать всех сирых и убогих, когда те не в состоянии дать отпор. Северусу Снейпу было проще и привычнее объяснить текущее положение вещей гормональным бредом Шенбрюнна и похотливой сущностью Кайнер, которая готова вешаться на шею всем, кто погладит ее по головке, чем столь родным для него неумением идти навстречу другим людям, строить отношения. Или же что он сам своим же приказом толкнул их в объятия друг друга, совершенно не подумав о том, что деловые отношения могут со временем перерасти в дружбу или даже нечто больше, учитывая их возраст.

- А теперь, мистер Шенбрюнн, расскажите мне, что произошло на самом деле...

Повествование Карла было четким, сухим и без лишних подробностей. Он лишь дополнительно заострил внимание, как будто адресовал вопрос декану, на том факте, что Бранау до недавнего времени вообще отсутствовал в школе. Также Шенбрюнн упомянул, что Бранау использовал пыточное заклинание “Tormenta” на фрейлейн Кайнер, подчеркнув при этом, что большую часть боя фрейлейн Кайнер была вынуждена принять на себя, и что именно ей удалось одолеть Бранау в конце.

- Достаточно, мистер Шенбрюнн, — строго сказал Снейп. — Однако для меня, тем не менее, странно, почему вы отдали все лавры мисс Кайнер. Ведь без вашей помощи она не смогла бы одолеть мистера Бранау.

Кайнер, которая уже вышла из-за спины своего одноклассника, лишь молча, с настороженным выражением лица, наблюдала за напряженным разговором двух мужчин, по-прежнему сжимая волшебную палочку в руку. Что это? Поединок воль? Проверка на вшивость?

- Я предпочитаю не лгать, профессор, — спокойно, но твердо ответил Карл, — если не вижу в этом необходимости.

- Мистер Шенбрюнн, возвращайтесь в гостиную Слизерина: мистер Малфой сейчас собирает там остальных учеников. Мисс Кайнер, вы останетесь здесь, в то время как я должен буде позаботиться о мистере Бранау. Где он, кстати?

- Первый боковой проход направо, лестница вниз и дальше по выдолбленному в скале коридору, — ответила Анна. — Если он, конечно, еще там, а то, знаете ли, повышенная… э… живучесть у него в крови, — добавила она уже с явным пренебрежением в голосе.

Карл, казалось, вообще пропустил мимо ушей шпильку в адрес своего дражайшего родственника, причем не просто шпильку, а самый прямой намек на раскрытие родового аркана. А, может быть, считал, что тот получил вполне по заслугам.

- Мисс Кайнер, кажется, я вам говорил уже, чтобы вы относились к чистокровным волшебникам с подобающим им почтением и уважением, — отчитал ее Снейп, — в том числе и заочно. Мистер Шенбрюнн, почему вы до сих пор не покинули мою лабораторию? Кажется, я вам уже сказал, чтобы вы шли в факультетскую гостиную.

В ответ Шенбрюнн лишь нахально покачал головой и, взяв Кайнер за руку, направился к выходу. Декан Слизерина никак не ожидал подобного неуважения к своей персоне, тем более от такого учтивого и исполнительного студента, как Карл Шенбрюнн, репутация которого, согласно личному делу, значилась не иначе, как “безупречная”. Столь тесное общение с Кайнер пошло ему определенно не на пользу.

- Мы с фрейлейн Кайнер уходим отсюда вместе или же вместе остаемся здесь, — сказал Шенбрюнн в ответ на недоуменное лицо декана, губы его изогнулись в довольной лисьей полуулыбке.

На лице Кайнер, напротив, ясно читались сомнение, задумчивость и напряжение, будто она выбирала, кого из двух “господ” ей стоит послушать. Боязливо взглянула исподлобья на своего профессора и сделала неуверенный шаг назад, став ближе к своему однокласснику.

- Мистер Шенбрюнн, поскольку мисс Кайнер сегодня доказала всем нам, что в состоянии самостоятельно справиться с достаточно сильным противником, я считаю, что она не нуждается больше в вашей опеке, которую, к тому же считает обременительной для вас. Так что можете идти, мистер Шенбрюнн, — строго сказал декан не терпящим возражений тоном: по крайней мере, у них теперь не будет повода для постоянного общения.

И если лицо молодого аристократа оставалось таким же спокойным и непроницаемым, как минутой назад, лишь исчезла нахальная улыбка, то его спутница, напротив, выразила полное недоумение, разочарование и страх. Да, мисс Кайнер, вам еще учиться и учиться…

Что касается Лапиной, то она была полностью солидарна со своим деканом. И если в первые дни своей учебы в Хогвартсе она могла хоть как-то контролировать внешнее проявление эмоций: постоянно поддерживая средние по силе ментальные блоки, старалась нейтрально реагировать на происходящее вокруг нее, отстраненно-вежливо разговаривала с однокурсниками (к чести которых следует отметить, что они не приставали к ней с разговорами, когда она не хотела этого или же давала прозрачный, но тонкий намек “нет”) и всячески демонстрировала преобладание в себе разума над чувствами, то события последних дней окончательно вымотали ее и морально, и физически. Из гордой и уверенной в себе умницы и красавицы Анны Кайнер она вновь превратилась в уставшую от жизни и забитую дурнушку Анну Лапину, главная задача которой — как бы выжить, причем так, чтобы не мешать другим, а другие чтобы не мешали ей. Обычно говорят: “Семейная лодка разбилась о быт”, ее же собственная лодка разбилась от столкновения с самой жизнью, к которой она оказалась полностью неприспособленной, несмотря на свой возраст и знания. Ведь жизнь — это вечная череда ролей и масок, которые постоянно нужно на себя примерять, однако Анна Лапина никогда не любила лицедейства, она просто хотела быть собой.

- Благодарю вас, господин декан, — Карл, естественно, должен был выразить благодарность главе своего факультета, раз тот снял с него “обременительные обязанности”, — однако я не понимаю, почему фрейлейн Кайнер не может пойти со мной. Ведь мистер Малфой собирает в гостиной Слизерина всех учеников. Верно? — в его голосе прозвучал чуть скрытый сарказм.

- Если вы так беспокоитесь о том, чтобы мистер Малфой был проинформирован о местонахождении абсолютно всех студентов, то передайте ему, пожалуйста, что мисс Кайнер назначена отработка у меня в лаборатории, — с неменьшим сарказмом ответил профессор зельеварения.

- Die Tränke zu brauen … /нем. Зелья варить…/ — тихо сказал Шенбрюнн в сторону, окинув скептическим взглядом лабораторию, однако Снейп все равно его услышал и едва заметно кивнул в ответ. — Профессор Снейп, зелья были потрачены на меня, и потому я считаю, что именно я должен их заново сварить, — вновь перешел на английский, обратившись уже напрямую к преподавателю. — О качестве можете не беспокоиться.

- Мистер Шенбрюнн, если бы мне нужно было, чтобы именно вы сварили зелья для моей лаборатории, то, не кажется ли вам, что тогда я попросил бы это сделать вас, а не мисс Кайнер? — поинтересовался Снейп, сложив руки на груди; на лице его читалось явное превосходство над ситуацией, и он не стремился скрывать это: все студенты должны уважать своего декана и быть готовы выполнять любые его поручения.

- Тогда позвольте фрейлейн Кайнер проводить меня до гостиной Слизерина. Я не уверен, что последствия заклинания прошли до конца, и потому хотел бы надеяться, что если мне вдруг понадобиться помощь, то она будет оказана незамедлительно.

Типичный малфоевский ход. Впрочем, Северус никогда не пренебрегал здоровьем своих змеек и формально счел доводы своего студента вполне разумными, пусть те и были взяты с потолка. Махнул рукой: мол, идите, только мисс Кайнер пусть обязательно вернется, а вы, мистер Шенбрюнн, обязательно покажитесь мадам Помфри, школьной медсестре. Студенты лишь заверили его, что сделают все, как он сказал им, и, оказав почтение, вышли за дверь.

Нельзя терять даром время, хотя профессор с большим удовольствием подремал бы в жестком деревянном кресле прямо здесь, в лаборатории, завернувшись в свою любимую черную мантию с темно-зеленым отливом. Но он не может себе этого позволить, как какой-нибудь тупоголовый сопляк, которому идти по жизни — все равно, что помочить ноги в Черном озере. Да и жизнь его жизнью назвать трудно, сплошная борьба, смысл в которой отпадет сам собой, как только этот идиот Поттер окончит седьмой курс и пойдет воевать с Темным Лордом.

Оставил для Кайнер записку с указаниями, что нужно сделать — пусть только попробует не вернуться, — и покинул лабораторию, отправившись на поиски Бранау. Последний уже бодрствовал физически, но еще дремал сознанием, не понимая, что происходит. Реакция его была очень медленной, и он с удивлением озирался по сторонам, глупо хлопая глазами, очень сильно напоминая в тот момент Гилдероя Локхарта после того, как тому отшибло память. Таково было побочное действие темного заклинания “Everto statum”. Схватил студента за ворот мантии и потащил наверх — благо, тот был в состоянии самостоятельно передвигать ноги. Северус возблагодарил Мерлина, Моргану и прочих древних британских волшебников, что по случаю “землетрясения” всех студентов согнали в общежития, и на всем пути до Больничного Крыла им не встретилось ни одной живой души, даже противной филчевой кошки.

Мадам Помфри с радостью приняла в свои владения нового пациента, по официальной версии пострадавшего во время землетрясения, и тут же уложила на одну из свободных коек, после чего принялась отчитывать слизеринского декана за то, что тот слишком мало внимания уделяет здоровью своих подопечных и вообще отсутствовал в школе, когда в его подземельях творилось, Мордред знает, что. Профессор зельеварения выслушал нотации школьной медсестры вполуха, предупредив лишь, что ученик слишком беспокойный, и потому его следует изолировать от остальных пациентов, в особенности от мистера Голдстейна, после чего пошел докладываться Дамблдору.

Директор школы чародейства и волшебства Хогвартс, Кавалер ордена Мерлина I степени, председатель Совета Мудрейших, победитель Гриндевальда и просто Великий Светлый Волшебник пребывал в самом, что ни на есть, благодушном расположении духа и весело поглощал лимонные дольки, часть из которых перекидывалась за голову сидевшему на насесте Фоуксу, который постоянно был вынужден то наклоняться, то подпрыгивать, чтобы поймать очередную порцию лакомства.

- Какие новости от Тома, мальчик мой? — поинтересовался Дамблдор с таким выражением лица, как если бы речь шла всего лишь о погоде за окном, и погладил длинную белую бороду. — Лимонную дольку?

- Нет, спасибо. Темный Лорд уже не делится со мной всеми своими планами, как раньше, и вы прекрасно об этом знаете, Альбус, — с раздражением ответил Снейп, сев в кресло напротив директора.

- Но если бы тебе нечего было бы сказать, ты не пришел бы ко мне. Ведь так, мальчик мой? — возразил Дамблдор, лукаво подмигнув левым глазом, и отправил в рот очередную лимонную дольку, отчего сидевший на жердочке феникс недовольно щелкнул клювом.

- Темного Лорда мальчишка Поттер интересует уже не так сильно, как раньше, — сухо сказал Северус. — И я говорил вам об этом ранее.

- Вот как… — на лице самого могущественного волшебника Британии появилось задумчивое выражение лица.

Ибо легко было продумывать дальнейшую стратегию, основываясь лишь на одержимости Тома юным Гарри. Мальчика нужно прикрывать, пока он еще учится в школе и не имеет достаточного количества знаний и умений. Мистер Уизли и мисс Грейнджер помогут ему отыскать и уничтожить хоркруксы, и тогда Гарри уже можно будет выпускать в открытую схватку с Томом. И что, что мальчик погибнет — Дамблдор прекрасно понимал, что Гарри, даже окончив все семь курсов и получив диплом, вряд ли сможет достигнуть уровня выше того, что он уже показал во время битвы в Министерстве магии. Но его смерть послужит всеобщему благу, и потому оправдана — ведь мальчик рос именно для этого. Гарри узнает, когда придет время, что тоже является хоркруксом Вольдеморта, и потому должен погибнуть. Он сам пойдет на смерть, чтобы умереть от руки злейшего врага — в этом великий светлый волшебник совершенно не сомневался, ведь это же Гарри, который уже давно привык считать себя виноватым, и который обязан спасти всех, пусть даже ценой собственной жизни. Том снова станет смертным, и его можно будет убить во время красочной и фееричной дуэли. А его друзья… Мистер Уизли и мисс Грейнджер обязательно захотят отомстить за лучшего друга и ринутся в бой — после смерти Поттера их жизни уже его не интересовали. Да, они тоже, скорее всего, погибнут. Молли, конечно, расстроится, зато у нее будет повод для гордости, что ее сын умер героем. А мисс Уизли… жалко будет девочку, ведь она очень сильно любит Гарри, но время вылечит нанесенные ей душевные раны, а сама она не останется ни с чем. Мисс Грейнджер… о ней просто никто не вспомнит: в магическом мире у нее не останется друзей, а родителей-магглов она обязательно захочет спасти, так что найдет способ изменить им память и отослать куда-нибудь подальше, на край света. И он, великий Альбус Дамблдор, поможет ей в этом, тем более, что он уже не раз замечал в светлой головке старосты Гриффиндора подобные мысли, правда, еще не до конца оформившиеся и не созревшие в окончательный план действий.

И то, что для Тома юный мистер Поттер вдруг перестал быть мишенью № 1, дало существенный сбой в ранее существовавшем и продуманном до мелочей плане. Ведь теперь мишень и одновременно приманка под названием “Гарри Поттер” может просто не сработать.

- Альбус, вы прекрасно знаете, что Темный Лорд — это не просто сумасшедший маньяк, одержимый идеей истребить всех магглорожденных, — строго сказал Северус, откинувшись на спинку кресла; сейчас он говорил о тех вещах, которые были ему хорошо известны и представляли в некотором роде его родную стихию, — но также хитроумный могущественный волшебник, иначе просто не смог бы собрать в свое время такое большое количество последователей. Его планы коварны и циничны и для того, чтобы им помешать, нужно не только уметь махать палочкой, к чему привыкли ваши любимые гриффиндорцы, — последнюю пару слов профессор выплюнул, демонстрируя презрительное (а оно таковым и было) отношение к ало-золотому факультету.

- Северус, но они ведь еще дети, — философски директор. — А тебе, мальчик мой, пора бы уже позабыть свои детские обиды и научиться видеть в Гарри не его отца.

Но, чем чаще Дамблдор делал подобные внушения, тем больше и резче из глубины сознания выныривали воспоминания о прошлом, а вместе с ними злоба и ненависть, но не только к гриффиндорским болванам Поттеру и Блэку, а к самому себе — за то, что именно он виновен в смерти Лили, что именно он разрушил и свое, и ее будущее, и никто больше: ни нахал Поттер, ни Дамблдор, который во всем ему потворствовал.

- В том-то и дело, Альбус, что Поттер, ровно как и Уизли и даже Грейнджер — еще дети, — с раздражением ответил Северус, — и им не понять творящейся вокруг большой политики. Темный Лорд медленно, но верно расширяет сферу своего влияния. Ему предпочтителен постепенный и кропотливый процесс захвата власти без войны, так, чтобы волшебное сообщество само признало его авторитетом, чем активные боевые действия, которых так жаждет Поттер, но благодаря которым он не получит ни новых сторонников, ни усиления влияния в массах.

- То есть Том возвращается к своим старым методам? — задумчиво спросил Дамблдор, сложив руки на животе; он уже знал ответ на свой вопрос.

- Я думаю, да, Альбус…

Когда Снейп еще учился в школе, Темный Лорд уже считался известным и могущественным волшебником, который отличался как приятной наружностью, несмотря на свой, уже немолодой возраст, так и великолепной харизмой, благодаря чему без особых усилий смог заслужить авторитет и уважение среди многих влиятельных в то время родов, таких как Блэки, Малфои, Лестранжи, Нотты, Эйвери, Руквуды, Розье, Яксли, Ранкорны, Паркинсоны, Гринграссы, большинство представителей которых, особенно молодежи, быстро встали под его знамена. Таким образом, благодаря своим сторонникам, Темный Лорд уже тогда обладал огромным политическим влиянием, с которым едва мог поспорить Альбус Дамблдор, имея за собой лишь разрозненный и из рук вон плохо организованный Орден Феникса. И сейчас ничего не изменилось. Только Темного Лорда уже боятся, молодежь уже не так активно заступает к нему на службу, как раньше, ибо понимает, что Темная Метка — это не знак отличия, а клеймо раба. И потому он действует уже опосредованно, через своих вольных или невольных, но имеющихся в наличии союзников — в конечном итоге вся власть будет все равно принадлежать ему и только ему.

- Большая часть Пожирателей Смерти сейчас активно восстанавливают былое политическое влияние, чему способствует вливание огромных денежных сумм во все организации, так или иначе подведомственные Министерству Магии. Малфой и Яксли вновь занимают прежние должности в Министерстве, к ним примкнула небезызвестная вам Долорес Амбридж. И, как вам уже известно, Альбус, агентура Темного Лорда активно вклинивается и в Хогвартс…

Этим летом, незадолго до начала учебного года, решили обновить Попечительский совет школы Хогвартс, который, как известно, состоял из двенадцати человек — представителей известных, богатых и уважаемых в магической Британии фамилий. И на то были свои причины, ибо некоторые его члены были уже настолько стары, что не могли даже принять участие в собрании или высказать свое мнение, а иные и вовсе отправились к праотцам на скрытый в туманах остров Аваллон. Теперь же в него входили Августа Лонгоботтом, Амос Диггори, Розалинда МакМиллан, Люциус Малфой, Аврелий Нотт, Уильям Нортон, Долорес Амбридж, Джеральд Брокльхерст, Натали Норриш, Катрин Боунс, Эжен Монтегю и Анабель Флинт. Данный состав, включавший в себя как сторонников Дамблдора, так и бывших Пожирателей, как сотрудников Министерства, так и рядовых, пусть и всеми уважаемых граждан был официально утвержден Министерством Магии. Для принятия решения по тому или иному вопросу, как минимум, две трети совета должны были проголосовать “За”, что исключало возможность гегемонии той или иной партии и, таким образом, оказывать прямое политическое давление на школу. Вскоре учителям повысили зарплаты и выплатили премии, выделили деньги на закупку новых наглядных пособий по различным предметам и ингредиентов для зелий, а также увеличили фонд для малоимущих студентов и дополнительно утвердили стипендии для лучших студентов с каждого факультета, так что все остались довольны, и лишь немногие понимали реальное положение вещей.

- Как вы и предсказывали, Альбус, — продолжил Северус тем же сухим бесстрастным голосом, каким всегда докладывал информацию из вражеского стана, — Темный Лорд начал активно налаживать контакты с континентальной Европой, о чем официально объявил на собрании Пожирателей…

На последней фразе голубые глаза великого светлого мага победоносно сверкнули из-под очков-половинок, но с равной вероятностью этот блеск можно было бы приписать отражению в них немного подрагивающего пламени свечей. В этой связи навязанный Скримжером эксперимент будет только ему на руку, ведь поддержкой иностранных магов гораздо легче заручиться, имея у себя в руках их же студентов. И что, что четверо из них, если считать переводника из Дурмстранга — представители богатых чистокровных родов разной степени древности? Их родители не откажутся пожертвовать крупные суммы денег, чтобы их детки чувствовали себя более защищенными в Хогвартсе, а уж он позаботится о том, чтобы они не смогли бросить его раньше времени. А чувство вины — это идеальный рычаг давления, тем более что им есть, за что винить себя…

- На континенте, как в маггловской, так и в магической его частях наблюдается рост политической нестабильности, а также новый виток националистических настроений, вызванный массовым засильем мигрантов, которое коснулось также и магов. Однако последнее проявляется пока слабо и выражается лишь пассивным недовольством со стороны коренного населения. Темный Лорд делает особенную ставку на страны Восточной Европы, которые, если я правильно понял, не имеют четко организованную, в отличие от нас, структуру магического общества, а также еще не полностью оправились от политического кризиса начала девяностых. В каждую из стран Темный Лорд намерен направить по одному-двух своих сторонников, в меру хитрых и сообразительных, но пока не очень нужных ему здесь. Я не знаю имен, однако могу с уверенностью сказать, что это буду не я, не Малфой и не супруги Лестранжи.

- Северус, мальчик мой, ты действительно рассказал очень важные сведения, — с покровительственными интонациями в голосе сказал Дамблдор. — Но что Темный Лорд намерен делать с мистером Бранау, который известен своими весьма крайними… политическими взглядами?

- Генрих Бранау на особом счету у Темного Лорда, однако его основная задача пока — быть шпионом в Хогвартсе и доставлять все важные сведения из первых уст, однако эти сведения ограничиваются в основном факультетом Слизерин, о котором я хотел бы поговорить с вами, Альбус, — по напряжению в голосе зельевара можно было заметить, что эта тема является для него очень важной, и он намерен немедленно обсудить ее.

- Если мои догадки верные, а они почти всегда бывают верными, — с чувством собственной значимости ответил Дамбдор, подавшись вперед, — Том подозревает, что ты не очень верен ему, — в словах директора Хогвартса появилось разочарование, которое не укрылось от декана Слизерина.

Дамблдор воспринимал всех своих сторонников просто как материал, орудие для достижения целей, от которого можно впоследствии спокойно избавиться за ненадобностью. И разочарование в глазах умудренного годами старца говорило вовсе не: “Тебе следует быть более осторожным, Северус”, а “Очень жаль, Северус, ты был очень хорошим шпионом…”. И далее — пустота, заполненная очень тонким намеком на то, что директор Хогвартса больше не заступится за своего бывшего шпиона и блестящего ученого, если вдруг всплывут подробности его службы Темному Лорду. Северус задался вопросом, а заметил бы он эти полутона и оттенки в словах и выражениях Дамблдора, если бы ему на голову не свалилась из будущего Кайнер и не рассказала (вернее, из ее рассказа он сделал вывод), что все великие планы Альбуса пойдут книззлу под хвост? Ответа на этот вопрос у Северуса не было, ибо, как однажды мастерски выразился Исаак Ньютон, “гипотез он не измышляет”, предпочитая оперировать лишь фактами наличной действительности, и вариант “если бы Кайнер не было”, отпадал сам собой, потому что она была. И вообще Кайнер принесла своим появлением слишком много “если”. Допустим, из ее слов следует, что нужно как-то изменить текущий ход событий и таким образом повлиять на будущее. С другой стороны, всем известно, что вмешиваться в естественный ход времени крайне опасно, и что будущее — лишь результат определенных действий, свершившихся в прошлом. Таким образом, что он бы сейчас не предпринял, результат будет один и тот же — усиление или же сохранение текущих позиций Пожирателей Смерти на политической арене магической Британии, что и приведет к атаке на ту самую химическую компанию. Сама же девчонка на ход событий никак не влияет. Пока не влияет, если будет сидеть тихо и не высовываться.

- Темный Лорд сейчас никому не доверяет так, как раньше, — с невозмутимым выражением лица ответил Снейп. — Разве только что Беллатрисе Лестранж и своей змее Нагайне.

- А мистер Бранау? — не унимался Альбус.

- Темный Лорд ценит его как превосходного карателя и шпиона и обеспечен поддержкой его семьи, которая, хотя уже не обладает былым политическим влиянием, тем не менее, очень многочисленна, и с которой никто не захочет вступать в открытое противостояние. В то же время мистер Бранау заслужил себе ряд недоброжелателей среди сторонников Темного Лорда…

- Вот как? — Альбус был само внимание, призывая своим начальственным взглядом рассказывать дальше, хотя, по мнению Снейпа, он всего лишь тянул время, перебивая его в самые неподходящие моменты.

- Альбус, я думаю, Геннинген прав: не стоит забывать, что представляет собой Бранау, как человек, — с нажимом в голосе произнес Северус, сильнее сжав подлокотники кресла: его немало раздражал тот факт, что его наставник словно намеренно задавал вопросы, ответы на которые лежат на поверхности, заранее зная, что его главный осведомитель терпеть не может подобные глупости. — Он презирает всех, кто, по его мнению, недостоин называться волшебником. Он уже восставил против себя Долохова, обоих Кэрроу, Сивого, а также миссис Лестранж… — при имени самой преданной Пожирательницы Смерти Дамблдор изобразил искреннее недоумение, отчего брови его поползли вверх.

- Это нам на руку Северус… Вряд ли Том упустит возможность заручиться поддержкой иностранных магов, тем более таких сторонников чистоты крови, как Бранау. И не заметит, как ряды его былых союзников в скором времени поредеют… — промычал себе под нос белобородый волшебник и бодро закинул себе в рот очередную лимонную дольку. — У тебя есть еще, что ты хотел бы мне рассказать?

- Да, Альбус, подземелья… — Снейп едва сдерживал гнев: Дамблдор не мог не знать, что произошло во владениях Салазара Слизерина, что могли погибнуть ученики, а сам сидит с безмятежной довольной улыбкой, будто все идет, как надо. — Случился конфликт между мистером Бранау, которого Темный Лорд отпустил с собрания раньше, чем всех остальных, и мисс Кайнер, в результате чего большая часть подземелий оказалась разгромлена, — цедил он сквозь зубы, намеренно растягивая предложение. — В связи с этим я хотел бы попросить, чтобы вы выделили группу домовиков на восстановление подземелий.

- Мальчик мой, извини, я тут ничем не могу помочь, — Альбус картинно развел руками, изобразив добродушную грустную улыбку, после чего встал из-за стола и подошел к насесту с Фоуксом, который в этот раз почему-то сторонился ласк хозяина. — Мисс Кайнер сама виновата, что спровоцировала мистера Бранау, — теперь левая бровь зельевара взметнулась вверх, — если бы она училась в Гриффиндоре, этого бы не случилось.

- Альбус, мистер Голдстейн учился не в Слизерине, но его это почему-то не спасло от нападения со стороны мистера Бранау! — Северус уже практически не скрывал раздражения; сейчас он уже встал с кресла и, опершись руками о тяжелый дубовый стол, подался вперед, а глубоких черных глазах его полыхал огонь праведного гнева. — Или мисс Кайнер, по-вашему, виновата одним своим существованием? Альбус, вы — директор школы, и благополучие учеников для вас должно стоять на первом месте, не важно, какого они факультета!

- Ты мне указываешь, Северус? — с укором спросил Дамблдор таким тоном, от которого сразу становилось неуютно.

Снейп еще много чего хотел бы высказать, например, что тот не защитил Лили должным образом, хотя в его власти было сделать так, чтобы Темный Лорд ее пальцем не тронул. Что по причине того, что Альбус интересовался исключительно своими любимыми гриффиндорцами и радел исключительно о них, многие, тогда еще молодые и талантливые люди, в том числе и он, пошли по кривой дорожке, ибо только в рядах Темного Лорда смогли получить доступ к запрещенным ранее знаниям, самоутвердиться. А Северус, как бы ни ненавидел своего хозяина, не мог не признать, что именно благодаря ему он стал выдающимся ученым-зельеваром, и, притворись он белым и пушистым, в лучшем случае стоял бы сейчас за прилавком какой-нибудь захудалой аптеки, продавая зелья от кашля — ведь кто возьмет на хорошую работу мальчишку-заморыша без гроша в кармане и нужных знакомств; в этом, а именно в своих предубеждениях, нежелании разглядеть за внешней оболочкой внутреннее содержание “светлые” ненамного ушли от “темных”. Или же что Альбус по причине своего небрежения к факультету Слизерин допустил восхождение Темного Лорда (Снейп знал о жизни молодого Тома Риддла исключительно со слов своего наставника, который в то время был еще деканом факультета Гриффиндор, преподавателем трансфигурации и заместителем директора Диппета, тоже гриффиндорца, и уже тогда обладал большим авторитетом в массах): Альбус Дамблдор, самый великий и могущественный маг столетия, превосходный легилимент, не мог не увидеть в тогда еще юном, но уже жестоком Риддле ростки его будущих коварных планов по захвату власти в магическом мире и, тем не менее, пустил все на самотек, и в результате получилось то, что мы имеем сейчас.

Однако же декан Слизерина сдержал свой гнев, показав лишь свое беспокойство о любимых змейках. Какими странными порою могут повороты судьбы — раньше он во всем доверял Альбусу Дамблдору, которому был обязан своей свободой, и который постоянно напоминал ему о долге перед сыном Лили, не допуская мысли, что великий светлый волшебник на самом деле такой же хитрый и расчетливый интриган, как Темный Лорд. Он, казалось Северусу теперь, даже превзошел последнего: Темный Лорд открыто позиционирует свои идеи, не пытаясь обелить себя в глазах окружающих, он хочет, чтобы его все боялись; Альбус Дамблдлор не страдает гипертрофированной жестокостью, он не упивается чужой болью, но играется чужими жизнями, как фигурами на шахматной доске, и все верят, что так и должно быть, просто потому, что он называет себя “светлым”. Но “светлый” — это лишь обозначение понятия, а не само понятие.

- Альбус, простите мне, пожалуйста, мою несдержанность, — Северус отошел от стола и опустил голову в знак извинения. — Я уже назначил своим студентам наказание за неподобающее поведение. Однако я, тем не менее, требую, чтобы вы выделили мне несколько домовых эльфов для наведения порядка в подземельях — ведь ремонт школы входит в их обязанности. Не так ли?

- Северус, твой факультет не подчиняется мне напрямую, и ты при заступлении на должность декана обещал сам разбираться со своими змейками. Так что действуй, — директор Хогвартса вновь развел руками и добродушно улыбнулся подобно родителю, который пытается втолковать своему уже взрослому чаду, то тому пора бы уже самому научиться разбираться со своими проблемами, а не вытирать сопли о мамину юбку. — И не забудь, Северус, никто не должен знать о применении темной магии в стенах школы. Вылазка горного тролля, я думаю, будет в самый раз, — и закинул в рот очередную лимонную дольку, которую посмаковал с полминуты перед тем, как проглотить. — Всего хорошего, мальчик мой.

- До свидания, Альбус, — процедил сквозь зубы Снейп и покинул кабинет директора.

Этот учебный год, едва начавшись, уже успел принести ему немало разочарований.


Сообщение отредактировал triphenylphosphine - Вторник, 11.10.2011, 23:19
 
triphenylphosphine Дата: Вторник, 11.10.2011, 23:08 | Сообщение # 142
triphenylphosphine
Четверокурсник
Статус: Offline
Дополнительная информация
* * *


Какое-то время Шенбрюнн и Лапина, взявшись за руки, молча шли по полуразрушенным коридорам, помогая друг другу перебираться через невысокие завалы или остатки каменных стен. При этом никто из них не думал убегать, во всяком случае, пока. Встреча с деканом отрезвила девушку, и только теперь она осознала, как глупо поступила, поддавшись своим чувствам. При этом она боялась даже предположить, что подумает после всего этого про нее Карл, когда она вела себя настолько несдержанно, что при любом удобном случае вешалась ему на шею. Этого больше не должно повториться. Тем более, вспомнила она, ей нужно поговорить с Карлом и расставить все точки над i, и отмена Снейпом своего поручения будет здесь очень кстати: у них уже не будет лишнего повода для того, чтобы поговорить, она перестанет надоедать ему своим нытьем и заодно сохнуть по нему.

- *Анна, извините, пожалуйста, что не смог избавить вас от отработки. Я не понимаю, почему декан так несправедливо поступил с вами, и почему он относится к вам с таким явным предубеждением. Оттянуть неприятный момент возвращения лабораторию — это меньшее, что я мог для вас сделать,* — Шенбрюнн первый нарушил повисшее между ними молчание.

Сейчас они ушли уже достаточно далеко от лаборатории профессора Снейпа, но использование ментального диалога не было лишним, ведь, как известно, и у стен есть уши, и не факт, что они — единственные, кто бродит сейчас по подземельям.

- *Карл, пожалуйста, не нужно за меня беспокоиться: мне будет просто неприятно, что на меня накричат. Вот и все*.

Девушка снова надела маску “я уже взрослая и самостоятельная и могу все сама”, однако внутри ее трясло от мысли, что же ее ждет по возвращении в лабораторию. После пережитого язвительные комментарии декана и варка для него зелий казались сущими цветочками, тем более что ей самым непосредственным образом будет обеспечена практика. Боялась она другого — унижения: когда она будет одна, профессор уж точно не откажется пустить в ее адрес несколько шпилек о ее похотливой натуре. И еще то заклинание, что он наложил на нее в четверг. Не “Tormenta”, конечно, но все равно брр.

От Шенбрюнна не укрылось, что Кайнер играет, причем из рук вон плохо, ибо не в ее характере были преувеличенно бодрые интонации, тем более что их ожидания относительно реакции профессора Снейпа, когда она вернется в лабораторию, практически полностью совпадали. Он бы поверил, скорее, в отчаянье и обреченность, в которых Анна пребывала в последние дни, и которые в данный момент прекрасно соответствовали бы ее ожиданиям, даже тем, что она высказала вслух.

- *Именно поэтому я не хотел оставлять вас там одну, — снова сталь в голосе, как будто он лучше ее знает, что ей нужно. — Я не знаю, что наговорил вам декан в прошлый раз, но догадываюсь, что далеко не самые приятные вещи. Вы этого не заслуживаете. Я зайду за вами перед ужином. *

- *Карл, декан прав, — Анна остановилась напротив него; глаза ее были полны отчаянной решимости. — Я сама во всем виновата. Декан снял с вас поручение, и вам теперь не нужно присматривать за странной и полусумасшедшей одноклассницей…* — снова надрыв, только уже мысленный.

Парень смотрел на нее сверху вниз и недоуменно качал головой: неужели все опять откатится к событиям двухдневной давности? Или солнце, которое выглянуло для нее не далее, как сегодня утром, должно снова погаснуть? Не понимал он и того, почему декан не желает для нее счастья и благополучной жизни, а ведет себя по отношению к ней, как собственник и деспот. Вариант же, что Кайнер и профессор Снейп состоят в каких-либо отношениях, он откинул практически сразу же, ибо женщины, как ему казалось, обычно не молчат о таких вещах. Но ничего более разумного в его светлую и умную голову пока не приходило.

- *Карл, вам уже не нужно тратить на меня свое время, а дорогу от лаборатории до Большого Зала я уже знаю, — Кайнер избегала смотреть ему в глаза и говорила теперь неестественно высоким голосом, растягивая слова, как будто оправдывалась после совершения какого-нибудь глупого поступка. — Я не хочу, чтобы вы снова пострадали из-за меня. Вам есть, что терять, в отличие от меня. Чем меньше мы будем общаться, тем лучше будет для вас,* — и вновь подняла голову, показав грустную вымученную улыбку.

- Что?! — Шенбрюнн усиленно затряс ее за плечи, а его голос эхом отразился от сводчатых потолков.

Слова Анны абсолютно были лишены обоснованности, что для нее было вообще нехарактерно. Лишь одни придуманные намерения, которые однозначно не приведут ко благу, идолы театра и пещеры (11). Не мог он понять и того, почему Анна не может просто жить, пользуясь тем, что ей дано. Почему надо обязательно все усложнять, чтобы жизнь превратилась в выживание? Почему она предпочитает падать вниз вместо того, чтобы карабкаться дальше наверх?

- Анна, я, кажется, говорил вам уже, чтобы вы не смели за меня решать, что мне следует делать, а что нет, — строго сказал он, крепко сжав плечи девушки и заставив посмотреть себе в глаза. — Я общаюсь с вами, потому что мне нравится с вами общаться, и мне не нужны для этого особые поручения декана! — в его голосе чувствовалась власть и осознание собственной правоты. — И, фрейлейн Кайнер, меня вы все равно не обманете, но не противоречьте, пожалуйста, самой себе, и не утверждайте, что вам не нравится общение со мной. Зачем вы усложняете жизнь и мне, и себе, когда у вас есть возможность сделать ее более удобной и приятной для нас обоих?

“Для нас обоих…” Лапина испугалась. Испугалась намека на серьезные отношения, который она уловила в словах Шенбрюнна, но который с равной вероятностью мог ей почудиться. Она чувствовала, что, несмотря на свой возраст, еще не была к ним готова. Она не испытывала еще сознательной потребности иметь семью, однако знала, что в одиночестве она чувствует себя спокойней и уютней, чем с родными. А покой и стабильность она ценила гораздо выше личного счастья. Самого счастья она даже боялась, ведь это вершина, неустойчивое равновесие: чем выше заберешься, тем больнее будет упасть, осознать, что сделал неправильный выбор. В своей же способности сделать правильный выбор, не обладая a priori достаточным количеством информации, которое позволило бы просчитать последствия хотя бы в ближайшем будущем, она сомневалась: это то же самое, что играть в русскую рулетку, а интуицией она никогда не могла похвастаться. Испугалась того, что сама себя загнала в ловушку, из которой очень сложно будет найти пути к отступлению. Ведь она первая проявила инициативу, т.е. сделала то, чего не должна была делать никогда. А на опыте как своем собственном, так и своих подруг она прекрасно знала, чем это может закончиться: либо девушка уступает, и отношения очень быстро зайдут дальше, чем следовало бы, потому что это она первая “захотела”; либо же отношения очень быстро заканчиваются, стоит девушке отступить и сказать “нет”.

- Анна, пожалуйста, не надо меня бояться: я не сделаю вам ничего плохого, — уже мягче добавил Шенбрюнн, взяв Лапину за руки. — Я хочу лишь, чтобы мы доверяли друг другу, чтобы мы были друзьями…

Девушка ничего не ответила, и они продолжили путь. Она не знала, что ответить, только смотрела перед собой стеклянным взглядом. В голове у нее был сумбур. Ее одновременно радовало и пугало, что Карл предложил ей дружбу. Радовало, потому что в глубине души ей действительно хотелось нравиться, хотелось, чтобы был рядом человек, на которого всегда можно положиться. И пугало — потому что это означало ответственность, потому что хотеть кому-то нравиться и добиваться этого — значит, обречь себя на постоянную игру и притворство; потому что, когда ей в прошлый раз предложили дружбу, это не кончилось ничем хорошим, причем по ее инициативе.

- … И вы не должны отталкивать от себя тех, кто готов вам помочь, причем бескорыстно, — брови Лапиной недоуменно поднялись вверх; сейчас они находились уже недалеко от входа в гостиную Слизерина. — Нет, Анна, не пытайтесь копировать профессора Снейпа, вам не идет, — и снова лукавая улыбка, в голосе — ирония, а в глазах — задорные искорки. — Я не знаю, что вам внушил наш декан, но при ваших стартовых позициях вам не обойтись без сильных союзников и хороших друзей в одном лице. Да-да, именно так, фрейлейн Кайнер, — твердо сказал он, увидев, как девушка отчаянно замотала головой, — я говорю не только о себе, но и об Ассбьорне Фольквардссоне. События сегодняшнего дня должны были научить вас, что я не всегда могу защитить вас, как следует, ибо не могу ставить свои собственные интересы и, тем более, интересы другого человека выше интересов Рода. А вы, наверное, уже догадались, что Генрих фон Бранау — мой родственник, — сухо добавил Шенбрюнн.

- Мы поссорились недавно, — ответила Анна, потупив взор и обхватив себя руками не то от царившего в подземельях холода, не то от осознания собственной мерзости на душе.

- Так же, как и со мной в среду? — полюбопытствовал Карл, хотя вопрос его был скорее риторическим.

- Нет, все было намного хуже, — девушка отвернулась от собеседника и пнула мелкий камешек, оказавшийся под ногами.

- Вы нравитесь ему, — снова ровная констатация факта, ни ревности, ни злорадства.

- Именно поэтому. Я не хочу давать человеку ложную надежду. Так он быстрее меня забудет.

- А, может быть, гордая Анна Кайнер просто слишком горда, чтобы попросить прощение? — снова спросил Шенбрюнн; в голосе его чувствовались поучительные интонации. — Насколько я знаю Фольквардссона, он очень надежный человек и никогда не откажет в помощи другу. И не откажет вам, даже если вы не ответите ему взаимностью. Он уже достаточно взрослый и умный человек, чтобы не обижаться из-за подобный вещей.

- Эм… я подумаю над вашим предложением, Карл, — не поднимая глаз, ответила Лапина скорее для того, чтобы закончить неприятный для нее разговор (о Фольквардссоне она старалась лишний раз не вспоминать, ибо считала себя виноватой перед ним), и снова поравнялась со своим одноклассником, после чего поспешила сменить тему: — я думаю, нам следует продолжить путь: до гостиной осталось совсем недалеко. Вам нужно хорошо отдохнуть, а мне вернуться обратно в лабораторию, пока профессор Снейп не разозлился еще больше.

Карл в очередной раз заметил смену масок, попытку изобразить роль, которая совершенно ей не подходит, однако он не стал ничего комментировать, не видя смысл торопить события: Кайнер нужно дать время самой разобраться со своими проблемами, отделить ожидания и иллюзии от действительности. По тому же, как она повела себя при упоминании равенкловца и как потом резко перескочила на другую тему, и окончила разговор, можно было легко сделать вывод, что она стыдится происшедшего: либо самой ссоры, либо предшествовавших ей поступков. И здесь Шенбрюнн видел только один вариант: внимательно проанализировать собственные же действия, объясниться, попросить прощение. Хотя бы для того, чтобы не иметь долгов перед собственной совестью.

Анне же показалось совершенно “неслизеринским” его желание помирить ее с Фолькварссоном, своим потенциальным соперником, ведь Карл Шенбрюнн не похож на человека, готового что-либо делать без выгоды для себя. А чем ему выгодно общение с ней?

1) Он находится “в активном поиске” и потому может рассматривать ее как возможную невесту. Насколько поняла Лапина, Карл имеет право жениться на магглорожденной.

2) Она умна и не уродлива, во всяком случае, он сам это признал. Плюс химическое образование (пока неявное) — так же повышает вероятность вхождения в Род уже по профессиональному признаку (Карл говорил как-то, что принадлежит к династии зельеваров).

3) Она — сильная волшебница.

Итого: его род ничего не потеряет, если примет ее в качестве невестки, несмотря на “грязнокровость” (в книге о традициях магического мира Анна вычитала, что чистокровные волшебники редко принимают к себе в семьи магглорожденных и полукровок, потому что это ведет к ослаблению магического потенциала будущих потомков и постепенной утрате наследия), и, вдобавок, обеспечит вливание свежей крови.

Другой вопрос, нужно ли это ей? Скорее всего, нет. Она к своей родной семье не сильно-то привязана, а чего уж тогда говорить о чужой? Карл ее вполне устраивает как друг, и она, наверное, хотела бы, чтобы они остались друзьями и после Хогвартса, если ее, конечно, не занесет куда-нибудь еще. А Фольквардссон… она боялась даже предположить, что может выйти из их отношений, но подспудно, даже боясь себе в этом признаться, была уверена, что дружба с ним сильно изменит ее жизнь…

* * *


… Кайнер была права: ему действительно стоило отдохнуть. Попрощавшись с девушкой у входа в гостиную Слизерина, Шенбрюнн, не спеша, прошел в мужские спальни и, даже не переодевшись в пижаму, завалился спать, что для него было, мягко говоря, не характерно. К тому времени почти все слизеринцы уже вернулись в общежитие, однако чувствовали себя разбитыми и подавленными, беззащитными и уязвимыми. Многие из них по праву считали Хогвартские подземелья своим вторым домом и потому ощущали себя здесь уверенными и защищенными — под опекой декана, который всегда за них заступится, и под прикрытием родных стен. Для них казалось чем-то диким, невероятным просто взять и разрушить то, что было создано почти десять веков назад четырьмя великими волшебниками, что уже давно стало неотъемлемой частью древнего оплота магии. Ученики с отрешенными лицами разбирали завалы, вытаскивая из-под обломков камней и панелей свои вещи. Пал их дом — враги разрушили его, и им остается лишь по крупицам собирать то, что от него осталось. Старшекурсники пытались с помощью магии устранить небольшие разрушения и следили за младшими. Некоторые из них ходили на разведку, возвращаясь оттуда с донельзя мрачными и перепуганными лицами. Оказалось, общежитиям Фортуна в этот раз повернулась лицом, и они претерпели гораздо меньше разрушений, чем наружные подземные помещения — коридоры и проходные комнаты. Оставалось только поблагодарить великого Салазара Слизерина, который на многие годы вперед позаботился о безопасности будущих своих учеников, которые впервые за многие годы почувствовали то самое единство, о котором каждое первое сентября им вещает декан в гостиной, навязанное не воспитанием и приличествующим ему идеям, но возникшее спонтанно и неожиданно, как некий общий дух факультета, которым так гордятся барсуки. Что же касается старост Пэнси Паркинсон и Драко Малфоя, то они, казалось, совсем позабыли о своих прямых обязанностях и, вместо того, чтобы организовать группы по наведению порядка в гостиной и общих спальнях, и утихомирить паникующих младшекурсников, переругавшись пару раз, разбрелись кто куда. Змеиный факультет суетился и жил стихийной, собственной жизнью. Без них.

В полвосьмого Шенбрюнна разбудил Нотт. Пока Карл переодевался и приводил себя в порядок, Теодор рассказал ему, что приходил декан и поставил всех перед фактом, что в разрушения в подземельях вызвал сильный темный маг, и что директор Дамблдор, — слизеринец даже не пытался скрывать свое отвращение к главе Хогвартса, — приказал все списать на нападение тролля (откуда?), а также отказался выделить домовых эльфов для ремонта в подземельях, в связи с чем эта задача перекладывается на студентов, начиная с четвертого курса и старше. Карл и раньше не питал любви к хогвартскому директору, и на то были свои причины, но услышанное вообще не укладывалось у него в голове: это не нападение на ученика-одиночку, которое можно выставить, как несчастный случай. Горный тролль! Здесь же нет обоснования ни на йоту. Конечно, все поверят великому и многоуважаемому Альбусу Дамблдору, ведь это Альбус Дамблдор, который чем угодно пожертвует ради своей репутации, потому что ему, естественно, не хочется признавать, что контроль за безопасностью учеников в школе действительно слабый, раз туда спокойно могут проникнуть темные маги.

- Вся репутация директора, как я думаю, строится лишь на его былых деяниях, — Шенбрюнн поделился своим мнением с Ноттом, — и основана исключительно на вере в великого и непогрешимого светлого волшебника, — придирчиво осмотрел себя в зеркале, поправив галстук, — и потому ему невыгодно признавать, что в школу, находящуюся под его бдительным руководством проникли “темные маги”, которые уже свершили пару “темных дел”.

Теодор Нотт в целом показался Карлу наиболее адекватным из одноклассников: не кичился своим богатством и происхождением, как Малфой, не бегал за каждой юбкой, подобно Забини, и в своих доводах опирался, как правило, на собственный разум, а не на устоявшиеся предрассудки. И тот факт, что Нотт в трудную минуту, когда подземелья сотрясались от взрывов, догадался взять на себя обязанности старосты и эвакуировать учеников, также характеризовал его с лучшей стороны.

- Вы можете как угодно относиться к магглорожденным, мистер Нотт, но не можете не признать того факта, что ваш многоуважаемый директор предпочел замять нападение на Голдстейна, выдав его за несчастный случай, чем провести нормальное расследование, которое естественно, легло бы пятном на репутацию школы. Или сегодняшние взрывы в подземельях — естественно, все намного проще списать на неожиданный приход тролля в школу, чем на то, что кому-то захотелось побросаться темными заклятиями в коридорах. Два “несчастных случая” — не слишком ли много для первой учебной недели в Хогвартсе?

- Мистер Шенбрюнн, вы слишком быстро для новичка прониклись антипатией к директору Дамблдору, — заметил Нотт по пути в гостиную, решив про себя, что ему стоит познакомиться с новым одноклассником поближе.

В целом же он был согласен с немцем: если вспомнить второй курс и многочисленные слухи о Наследнике Слизерина, когда чуть ли не вся школа была окутана паническим страхом, директор повел себя аналогично: пустил ситуацию на самотек, хотя не мог не знать, кто нападает на учеников, пока не пропала девчонка Уизли, и ее брат вместе с придурком Поттером не пошли спасать ее.

- Я всего лишь упражняю свой ум и критически отношусь к действительности, — ответил Карл, подчеркивая тем самым, что он стоит выше серой управляемой массы, — а также предпочитаю не доверять слепо всеобщим авторитетам и смотреть в глубь явлений.

- Мистер Шенбрюнн, странно, что вы с вашим мышлением не попали к воронам, однако сейчас это не важно. Сейчас же, мистер Шенбрюнн, вам следует подумать, где могут находиться ваши соотечественники, — в голосе самопровозглашенного лидера змеиного факультета отчетливо проступали стальные нотки властности и силы, что выгодно отличало от “серебряного принца” Малфоя. — Ведь, насколько мне известно, Кайнер все время ходит с вами. Будет прискорбно, если факультет великого Салазара Слизерина потеряет кого-то из своих змеек.

Хотя Теодор не прибавлял к фамилии Кайнер “мисс”, подчеркивая тем самым ее низкое происхождение, в его словах, тем не менее, не было издевки, насмешки или осуждения. Его, как и многих других змеек, поначалу привел в замешательство и культурный шок сам факт распределения “грязнокровки” в дом чистокровных волшебников, элиты магической Британии. Однако Кайнер уже на второй день своего пребывания в Хогвартсе, несмотря на свою “грязнокровость” и позднее проявление магических сил, показала себя умной и способной волшебницей, сама заработав для Слизерина почти сто баллов, заткнув тем самым за пояс гриффиндорскую заучку Грейнджер. Уже этот факт не позволял Нотту приравнять ее к стаду баранов, за которое магическая аристократия обыкновенно держала “грязнокровок” и весь прочий сброд, заглядывавший в рот Дамблдору. К тому же, рассуждал он, если Кайнер попала в Слизерин, то, очевидно, старая шляпа нашла в ней какие-то подходящие Слизерину качества, которые “перевесили” отсутствие нужного происхождения. И потому он вполне искренне переживал за Кайнер, но не как за человека, а как за студентку факультета Слизерин, причем весьма одаренную для своих стартовых позиций.

- Анна Кайнер сейчас на отработке у профессора Снейпа, — Теодор изобразил полное недоумение на лице, — он приказал сварить ей зелья для Больничного крыла, — Карл предпочел преподнести информацию в немного измененном виде. — А Генрих Бранау, я думаю, в Больничном крыле. Но ведь его до этого вообще не было в Хогвартсе, верно? — прищурив глаза, добавил он, заметив, как его одноклассник стремительно побледнел.

- Мистер Шенбрюнн, вы видели его после того, как он… вернулся? — Теодор Нотт еще ни разу не участвовал в оргиях Пожирателей Смерти, но слышал много раз о творившихся там непотребствах, и потому не горел желанием вступать в армию Темного Лорда, как этого хотел от него отец и хотел ли?

Сейчас они шли уже по полуразрушенному коридору, освещая себе путь волшебными палочками. Младшеклассники с опаской озирались по сторонам и то и дело норовили упасть или врезаться в кусок стены, который они сразу не заметили, так что их постоянно приходилось страховать. Специально для этого Теодор разбил всех студентов на группы по курсам, и каждой группе с первого по четвертый курс назначил по двое вожатых с шестого-седьмого курса.

- Когда он вернулся, — Шенбрюнн сделал ударение на последнем слове, — то был очень даже здоров и имел намерение очистить факультет Слизерин от недостойных. А сейчас, мистер Нотт, я хотел бы сходить за фрейлейн Кайнер. Я думаю, мы найдем дорогу сами.

- Мистер Шенбрюнн, Кайнер не умрет с голоду, если поужинает на полчаса позже. Вы можете принести ей еду из Большого Зала. Я думаю, вы прекрасно понимаете, что подведете весь факультет, если заставите ждать вас двоих, или даже если только вы опоздаете на ужин. В подобные трудные моменты, когда наши недоброжелатели могут лишь возликовать, мы должны вести себя еще более сплоченно и сдержанно и не давать глупым языкам повода для сплетен и пересудов.

Карлу ничего больше не оставалось, кроме как подчиниться. Что же касается Анны, то парень надеялся, что с ней все будет в порядке, и она сумеет приготовить хорошее зелье. А профессор Снейп, какого бы ни был низкого мнения о ней, является деканом и потому не может подставлять под угрозу здоровье и безопасность своих студентов. Во всяком случае, пока он находится в замке.

Слизеринцы едва успели зайти в Большой зал, когда у дверей вновь началось столпотворение. Из-за случившегося в подземельях землетрясения и последовавшей затем паники ужин перенесли на час позже, а самих студентов до этого времени заперли в гостиных. Не обращая внимания на гам и крики остальных ребят, гордые змейки чинно прошли к своему столу и, отвесив легкий поклон преподавателям, заняли свои места, делая вид, что они совершенно не голодны, и еда — это последнее, что их интересует в данный момент. Вскоре остальные ученики, после того как их, наконец, утихомирили старосты, также прошли в зал и сели за длинные факультетские столы, на которых тут же появились кушанья. От равенкловцев отделилось несколько случайно затесавшихся в их ряды хаффлпаффцев и слизеринцев, которые тут же проследовали к своим одноклассникам. Нотт лишь сухо, без лишних эмоций поинтересовался у подошедшей к нему сестры и ее подруги, все ли с ними в порядке, и усадил обеих девушек рядом с собой.

Карл окинул взглядом остальных учеников. Неунывающие гриффиндорцы уже вовсю весело болтают и громко смеются, и Лотар с переменным успехом пытается их осадить. Лицо — уставшее, улыбка — вымученная. Нельзя за два дня навести порядок на факультете, где уже многие годы царил привычный многим бардак. Впрочем, Лотар Визерхофф всегда любил брать на себя самые трудные задания. Рядом с Визерхоффом сидит Элиза, сжавшаяся, перепуганная — Шенбрюнн не знал, что именно рассказала львятам их декан, но счел правильным решение друга оставить девушку при себе в Гриффиндорской башне. Хаффлпаффцы вели себя преувеличенно тихо, с опаской косясь по сторонам, и большая часть их взглядов доставалась слизеринскому столу. Не обошло беспокойство стороной и воронов, однако коснулось их в меньшей степени — все-таки они жали в башне. Разговаривали они также тихо, однако по частым косякам, бросаемым в сторону змей, было не трудно догадаться, что именно было предметом их обсуждения. Фольквардссон, заметив Шенбрюнна, кивнул ему и, получив кивок в ответ, мотнул головой, пробежав взглядом по слизеринцам, после чего разочарованно покачал головой. Карл лишь снова кивнул в ответ, как бы говоря “все в порядке”. Ассбьорн, в свою очередь, указал взглядом на равенкловскую троицу — Бута, Корнера и Голдстейна, который лишь перед ужином вышел из Больничного крыла и по-прежнему выглядел слабым и бледным.

- Прошу немного внимания… — произнес Дамблдор, постучав по золотому кубку чайной ложкой и встав со стула.

Он специально подождал, пока изголодавшиеся дети насытятся и будут способны к усвоению очень важной информации. Безмятежная улыбка исчезла с морщинистого лица, являя миру умудренного годами старца, а проницательные голубые глаза лукаво мерцали из-под очков-половинок.

- Сегодня все вы были заперты в общежитиях ваших факультетов, чем вы, естественно были недовольны. И вы заслуживаете знать, почему весь педагогический коллектив школы Хогвартс был вынужден пойти на такие крайние меры, — большая часть учеников согласно закивала, в то время как лица всех учителей без исключения были мрачнее грозовой тучи. — Хогвартс по-прежнему остается самым надежным и безопасным местом магической Британии, и, пока вы здесь, никакие темные силы не смогут причинить вам вред, — теперь черед мрачнеть настал для слизеринцев и равенкловцев. Тысячелетняя защита Хогвартса настолько могущественна, что даже сам Лорд Вольдеморт, — при упоминании имени темнейшего волшебника столетия многие ученики и даже некоторые из учителей испуганно вздрогнули, — никогда не решится пойти против нее. Однако тролли не являются темными существами. Они слишком неразумны и действуют только физической силой и потому беспрепятственно прошли в замок и, как и осенью 1991 года, зашли в подземелья, — на лицах большинства учеников отразилось откровенное недоумение. — К настоящему времени троллей удалось выгнать из замка, и против них выставлена дополнительная защита. С завтрашнего дня в подземельях начнутся ремонтные работы, поэтому просьба всем студентам: ради своей же безопасности быть внимательными, не ходить в подземельях по одиночке и не заходить дальше класса зельеварения. Всем спасибо, всем приятного аппетита, — и, вновь по-доброму улыбнувшись, Дамблдор сел обратно за стол.

Речь директора сразу же породила кучу всевозможных слухов и споров. Буквально из ничего начинали придумываться байки, которые, переходя от ученика к ученику, обрастали новыми подробностями. И лишь на лицах молодых воронов и змеек, а также их деканов отражался мрачный скепсис, ибо одни знали, а другие догадывались, что произошло на самом деле. Некоторые из гриффиндорцев стали неприлично громко смеяться, искренне радуясь, что даже такие неразумные существа, как тролли, додумались покарать будущих Пожирателей Смерти. Правильно, так им и надо! Визерхофф, отчаявшись вразумить своих подопечных цивилизованными методами, не придумал ничего умнее, кроме как встать с места и произнести громкую тираду о том, что это неблагородно и не по-гриффиндорски — радоваться чужому горю, даже если оно случилось у ваших “врагов”. Студенты перестали жевать, с недоумением уставившись на рыжего гриффиндорца, который в эти дни замещал все еще отсутствующих Уизли и Грейнджер на посту старосты (причем весьма успешно). Не-слизеринцы и слизеринцы одинаково удивились тому, почему это гриффиндорец заступился за слизеринцев. Снейп аж уронил челюсть, что было совершенно не в его характере, Спраут подавилась спаржей, Флитвик от удивления упал со стула, МакГонагалл умилилась пламенному характеру и активной гражданской позиции своего нового студента, а Дамблдор аж прикусил язык вместо лимонной дольки.

По окончании трапезы, когда все немного угомонились, а малышей стало клонить в сон, преподаватели вслед за директором вышли через боковую дверь, а ученики, не спеша, растянутым строем стали разбредаться по своим гостиным. Карл задержался ненадолго за факультетским столом, чтобы набрать еду для Анны, когда почувствовал на себе чей-то взгляд.

- Добрый вечер, Карл, — это был ни кто иной, как Ассбьорн Фольквардссон, который умел внушать страх своим орлиным взглядом ничуть не хуже, чем профессор Снейп — плеваться ядом.

- Добрый вечер, Ассбьорн, — ответил Шенбрюнн, накрыв уже приготовленную тарелку крышкой.

- Я не ошибусь, если предположу, что нам сейчас сказали неправду, ибо я сам все видел. Истинный враг повержен.

- Это зависит от того, что ты видел, Ассбьорн, — уклончиво сказал парень, выходя из-за стола

В ответ Фольквардссон предложил Шенбрюнну последовать за ним. Оба юноши покинули Большой Зал и скрылись в нише за одним из гобеленов, на который предусмотрительно наложили Заглушающие чары.

- Что за загадки, Ассбьорн? К чему эта игра в шпионов? — поинтересовался Карл.

- Не хотелось, чтобы нас кто-нибудь услышал, даже если это не сторонник Дамблдора. Ты же прекрасно знаешь, что наш добрый дедушка — легилимент, — ответил швед с заметным пренебрежением в голосе, ибо совсем не питал симпатии и уважения к нынешнему директору Хогвартса. — Карл, я был у вас в подземельях, — интонации резко стали серьезными и настораживающими, — и видел, что с ними стало. Чтобы так все разрушить, нужно было неоднократно произнести “Avada Kedavra Explosio” и “Destruo”. И мне показалось, не обошлось без применения арканической магии. Я не прав?

- Прав, — мрачно согласился Шенбрюнн.

Далее Фольквардссон кратко изложил свои, весьма близкие к правде предположения о случившемся, основываясь как на том, что видел в подземельях, так и на рассказе Энтони Голдстейна, который буквально перед ужином, как ошпаренный, сбежал из Больничного крыла, не захотев там оставаться вместе с главным идеологом шовинизма чистокровных и превосходства арийской расы. При этом он сделал легкий, едва заметный намек на то, что победила Бранау именно Кайнер — они с Карлом не были близкими друзьями, и потому Ассбьорн счел неразумным посвящать слизеринца в тонкости владения элементальной магией. Также он упомянул, что найти их с Карлом ему помешал встретившийся на пути профессор Снейп, умолчав, однако о количестве снятых баллов.

Шенбрюнн же в свою очередь поблагодарил про себя всех богов, что Фольквардссон не зашел в лабораторию раньше профессора Снейпа, иначе застал бы картину весьма компрометирующего содержания. Сам же он добавил, что был ранен отрикошетившим заклинанием, и Анна отвела его в лабораторию их декана, где можно было найти нужные для лечения зелья, и именно их она теперь заново должна сварить, поскольку у декана Слизерина весьма своеобразные понятия о компенсации материального ущерба.

Вынырнув из-под гобелена обратно в коридор, оба аристократа то встретили компанию равенкловцев-старшекурсников, которые, очевидно, специально их ждали.

- Добрый вечер, господа, — подчеркнуто вежливо поздоровался Шенбрюнн со встретившимися ему ребятами.

- Добрый вечер, — поприветствовали его все остальные.

- Господа, позвольте вам представить моего друга и просто хорошего человека, а также будущего гения алхимии Карла Шенбрюнна, — немного официально и пафосно начал Фольквардссон. — Карл, позволь представить тебе моих одноклассников. Терри Бут, — невысокий, чуть полноватый мальчик с рыжевато-русыми волосами тут же кивнул и пожал рук своему новому знакомому. — Майкл Корнер. А Энтони Голдстейна ты уже знаешь, — и затем познакомил слизеринца с ребятами пятого-шестого курса, успевших затесаться в их компанию.

- Приятно познакомиться.

- Взаимно, — юноши пожали друг другу руки.

- Ассбьорн, смотри, чтобы ни говорил директор, в Хогвартсе не так безопасно учиться, как нам это пытаются представить, — начал Голдстейн издалека. — И мы все это прекрасно понимаем. По школе разгуливают темные волшебники, которые легко могут напасть из-за спины, — парня передернуло при воспоминании о проклятии Гниения плоти, которое несколькими днями ранее наслал в него Бранау, — или разнести несколькими взрывными заклятиями ползамка, и мы ничего не можем сделать, просто потому что вообще почти ничего не знаем о темной магии, кроме того, что это “плохо”. И вряд ли нам в этом году пришлют нормального преподавателя ЗОТИ, который был бы одновременно хорошим педагогом, как профессор Люпин, и хорошо разбирался бы в темной магии, как профессор Снейп. Но мы понимаем, что нам ждать подобного чуда просто бессмысленно, — Корнер, Бут и остальные ребята согласно закивали, а Шенбрюнн по-лисьи улыбнулся, поняв, куда клонит равенкловец. — Поэтому мы хотим, чтобы ты научил нас темным искусствам и боевой магии, как у вас в Дурмстранге.

- Я не ослышался? — скептически спросил Фольквардссон. — Вы хотите, чтобы я развратил ваши умы и сердца, посеяв в них плевелы тьмы и сомнения рядом с пшеницей добра и веры?

- Именно, — ответил Терри, — а пшеница все равно уже давно загнулась, — мальчики, кто улыбнулся, а кто тихо засмеялся его шутке.

- Это же элементарно, как нумерология, — не отставал Энтони. — У наших врагов есть преимущества в виде знаний и силы. Нельзя отрицать, что сторонники Неназываемого — сильные маги, при этом они знают много мощных темных заклинаний, против которых наши умения, полученные в школе — просто ничто. Никто из нас не выстоит с ними в схватке один на один. То, что Поттер с друзьями вернулись живыми из Министерства два года назад — всего лишь большое везение: им на помощь пришли взрослые маги, а сами подростки не отделались простым лишь испугом, — группа поддержки снова закивала.

- Ассбьорн, ты учился в Дурмстранге, где вплотную сталкивался с темной магией, — взял слово Корнер, — ты знаешь врага в лицо. Научи и нас его узнавать. Мы хотим уметь защищать себя и своих близких, и потому нам нужны эти знания, пусть они и считаются запрещенными.

И снова единодушное согласие среди старших воронов.

- Хорошо, я подумаю над вашим предложением, — строго ответил Ассбьорн, — и дам вам окончательный ответ к вечеру понедельника. А пока, извините, мне надо идти.

Бывшего дурмстранговца с одной стороны обрадовала подобная оттепель в отношении Темных Искусств, к которым в магической Британии было весьма настороженное и стереотипное отношение. Эти ребята живут в неспокойной стране в неспокойное время и не знают, с чем им придется столкнуться после школы, поэтому их потребность защитить себя и своих близких, пусть даже приобщением ко Тьме, выглядит вполне естественной. С другой стороны, для того, чтобы проводить частные занятия ТИ/ЗОТИ, нужно помещение достаточно просторное, но мало кому известное. Идеальным вариантом является комната-по-требованию — надо будет ненароком выведать у одноклассников, знают ли они о ней, и, главное, знает ли о ней руководство школы. Кроме того, нужно составить хотя бы приблизительный план занятий, а также создать системы оповещения и защиты будущих участников кружка изнутри. Для этого существуют Протеевы чары и магические клятвы. В любом случае, он придумает что-нибудь, чтобы эти занятия состоялись.

11) Идолы — в философской системе Фрэнсиса Бэкона это человеческие заблуждения, препятствующие получению истинного знания.
Существует четыре вида идолов:
идолы театра — подверженность суевериям, давлению авторитетов, уход в софистику (этим любит заниматься небезызвестный поедатель лимонных долек);
идолы пещеры — индивидуальные особенности мировосприятия каждого человека, а также влияние традиций местного общества и связанные с ними установки и характер;
идолы рода — общие для всех людей и обусловлены антропоморфизмом, т.е. рассмотрением всего и вся чисто с человеческой точки зрения;
идолы рынка — неправильное употребление и определение понятий, придание им слишком большого значения (попытка классифицировать то или иное заклинание как светлое или темное с целью выработки к нему определенного отношения).


Сообщение отредактировал triphenylphosphine - Вторник, 11.10.2011, 23:22
 
triphenylphosphine Дата: Вторник, 11.10.2011, 23:10 | Сообщение # 143
triphenylphosphine
Четверокурсник
Статус: Offline
Дополнительная информация
* * *


… Анна стояла у котла и записывала к себе в блокнот происходившие с зельем изменения. Голова немилосердно кружилась, ноги подкашивались, а во всем теле ощущалась сильная слабость и ломота. Неприятно подташнивало. Что это? Она надышалась, как в прошлый раз, вредных испарений или последствия того заклинания?

Ретроспектива…

Профессор Снейп еще посмеялся тогда над ней, почему это она готовит только один котел Кровевосстанавливающего (вытяжка белого ясенца к тому времени уже настаивалась, а Укрепляющее зелье находилось в последней стадии приготовления), когда, с ее-то способностями, она, в лучшем случае, сможет только через раз сварить нормальное зелье. Не уничтожил содержимое котлов, и на том спасибо. Затем декан прошелся по ее безобразному поведению, что он, с учетом ее возраста и знаний, ожидал от нее куда большей благоразумности и сдержанности. После чего, больно схватив за плечо, резко оттолкнул к стене и наложил на нее то же заклинание, что и в четверг. Оно не причиняло такой сильной и острой боли, как “Tormenta”, но вызывало ощущение, как будто все тело заполонили невидимые змеи или червяки, продвигающиеся напролом через плоть. Поразила ее смена эмоций на лице Снейпа: из скептически недовольного его выражение вдруг сменилось удовлетворенным и еще быстрее — удивленным. Однако зельевар быстро исправился и, вновь надев уже привычную всем, в том числе и ему самому маску “Ужаса подземелий”, елейным голосом оповестил мисс Кайнер, что если она сейчас же не добавит в свое зелье корень валерианы, то его можно будет считать безнадежно испорченным, и, взметнув длинными полами своей мантии, сказал на прощание, что к его приходу зелье должно быть идеально сварено и разлито по колбам, а — котел и прочие инструменты — очищены. Да, и еще: из-за ее безрассудного поступка все студенты факультета Слизерин будут теперь своими силами производить ремонт в подземельях. И, окончательно распрощавшись, вышел за дверь. А Лапина, по кругу высыпая в котел растертое корневище, равномерно при этом перемешивая пока еще густое зелье по часовой стрелке, с грустью думала про себя, что теперь одноклассники устроят ей “хорошую” жизнь.

Конец ретроспективы.

Зелье в одном из котлов опасно зашипело, и Лапина, очнувшись от своих воспоминаний, тут же поспешила убавить под ним огонь, дополнительно охладив с помощью “Frige” сверху. Голову тут же поразила сильная пульсирующая боль, будто по затылку пристукнули кувалдой, стало тяжелее дышать, и начали трястись руки — конечно, только идиот может додуматься выполнять в таком состоянии беспалочковые элементальные заклинания. Профессор Снейп прибавил бы еще: “Гриффиндорский идиот!”, не забыв про свой фирменный сарказм. Девушка обессилено опустилась на пол и принялась массировать виски. Пришло понимание собственного бессилия, никчемности и обломанной самоуверенности: она не сможет довести до конца все три зелья, для двух из которых вообще изменила рецепт, когда едва удерживает себя от того, чтобы провалиться в объятья Морфея…

Стук… еще раз… Кто еще сюда ломится?.. Анна неуклюже, придерживаясь за угол шкафа, поднялась с пола и, пошатываясь, побрела к двери. Профессор Снейп точно не стал бы церемониться и сразу вошел бы, тем более что это его лаборатория. До того же, чтобы открыть дверь заклинанием, она не додумалась совершенно — как была магглой внутри, так и осталась. А еще она очень не любила, когда кто-то нарушал ее покой, даже тогда, когда ей было плохо, и, в особенности, тогда, когда ей было плохо. Со второй попытки Анна открыла тяжелую дубовую дверь, чтобы невидящим взглядом уставиться в донельзя обеспокоенных Шенбрюнна и Фольквардссона.

Дальнейшее происходило для девушки, как в тумане. Кто-то (она даже не разобрала, кто именно) быстро подхватил ее на руки и положил на деревянную скамью. Сквозь дрему послышались сдавленные ругательства, затем подул ветер, чистый, свежий, как если бы она находилась на вершине какой-нибудь невысокой горы. Приподняли голову и аккуратно влили в рот зелья — она послушно все проглотила, не задумываясь. Ей было уже все равно — сладкая тьма тут же забрала ее к себе в объятья, укрыв своим черным длинным крылом…

Зелья! — неожиданно щелкнуло в голове у Лапиной. — Как она могла забыть?! И какого она вообще тут дрыхнет непонятно на чем? Перевернулась на бок, чтобы тут же упасть и окончательно проснуться уже в объятьях Ассбьорна Фольквардссона. На ее счастье, молодой человек не стиснул ее тут же в своих руках и не принялся целовать во все части лица, даже не улыбнулся, как он это делал ранее, пытаясь привлечь ее внимание, но, в противоположность, смотрел на нее строгим и серьезным взглядом. Поставил ее на ноги и, убедившись, что она уже способна стоять сама, освободил объятья.

- Зелья! Сколько я спала?! Меня профессор Снейп убьет теперь! — закричала девушка и подбежала к котлам, над которыми уже колдовал Шенбрюнн.

- Вряд ли у него это получится, — сухо возразил Фольквардссон, как если бы констатировал абсолютно очевидный факт, и, обойдя Анну, стал у крайнего котла.

Здесь она пыталась сварить зачарованное на элементальной магии Кровевосстанавливающее зелье, отталкиваясь от собственноручно модифицированной методики. Равенкловец, по-видимому, уже всыпал в него смесь гематитового порошка и пыльцы златоцветника, которую она заранее приготовила именно для этого зелья, поскольку оно готовилось явно быстрее остальных, и теперь молча, с сосредоточенным выражением лица выписывал над котлом замысловатые фигуры. А равномерно кипящее зелье как бы плавно переходило в газовую фазу, но не испарялось при этом, образуя над собственной поверхностью красивое, притягивающее взор красноватое свечение с золотистыми переливами.

- Вы уже в порядке, Анна? — скорее, pro forma поинтересовался Карл, увидев, что девушка уже хорошо себя чувствует.

- Да, — тихо ответила Лапина, оторвавшись от зелья, над которым колдовал сейчас Фольквардссон, и принялась судорожно копаться в рабочем журнале. — Сколько я спала?

- Не больше десяти минут, — ответил Шенбрюнн, помешивая зелье в стоявших перед ним котлах. — Это было необходимо для вашего выздоровления. С вашей стороны было крайне неосмотрительно варить Кровевосстанавливающее зелье по традиционному рецепту.

Анна недоуменно приподняла левую бровь.

- Почему, Карл? Я благодарна вам за помощь, но я должна сама закончить свои зелья. Я не хочу в очередной раз услышать, что я ничего не умею.

- Зелье в котле справа от вас, Анна, — это модификация Бергера и Зайлер-Бергер. Вам следовало бы применить ее вместо традиционного рецепта, как в первом котле, — пояснил Ассбьорн.

- Что? Какая модификация? — запуталась Лапина, в результате рассыпав навеску, после чего пробурчала себе под нос далеко не самые лицеприятные слова в адрес старых коромысловых весов. — Я просто решила провести эксперимент, раз профессор сказал мне сварить три зелья вместо одного: первое я готовлю по традиционному рецепту, — отдала собранную навеску Карлу, — во втором заменяю смесь болиголова и винного камня в соотношении 7:4 на смесь красного шафрана и винного камня в отношении 11:2. Красный шафран — более дорогой, но мягкий реагент, дающий меньшее количество побочных реакций на последующих стадиях, — слушатели согласно кивнули. — Это приводит у удлинению четвертой стадии, которая может идти по двум основным направлениям: образованию продукта и рекомбинации уже имеющихся активных частиц. Добавка пыльцы златоцветника, — именно ее девушка перетирала теперь в ступке с гематитовым порошком — поскольку парни самым наглым образом захватили процесс в свои руки, ей не оставалось ничего больше, как подготавливать ингредиенты, необходимые на следующих стадиях, — вкупе со всеми вышеуказанными компонентами направляет реакцию в нужную нам сторону, так как сильно повышает потенциал рекомбинации и не влияет отрицательно на качество получаемого зелья. — В третьем случае я просто решила приготовить зачарованное зелье, отталкиваясь от уже измененного рецепта. В смысле, я не оспариваю ничей приоритет, но я додумалась до этого сама…

- Анна, вас никто не обвиняет в плагиате, — мягко сказал Карл, перемешав зелье нужно число раз. — А вы не задумывались, почему решили заменить именно эти компоненты?

- Причина очень проста: у меня, когда я варила это зелье раньше, — глаза Ассбьорна хитро прищурились, но Лапина не заметила этого, — всегда начинала болеть голова именно на четвертой стадии. А разве это существенно?

После двухмесячного житья со Снейпом, который ненавидел нытье и терпеть не мог чужие слабости, девушка привыкла к различным неудобствам в процессе обучения зельеварению и заклинаниям, и если ей что-то не нравилось или становилось плохо, списывала это лишь на свою “ненормальность” и низкую выносливость, которую необходимо тренировать. Чего одна аппарация только стоила.

- Супруги Петер Бергер и Оливия Зайлер-Бергер были талантливыми учеными-зельеварами и разработали улучшенный рецепт Кровевосстанавливающего зелья, которое без вреда для себя могли бы варить и женщины, — пояснил Фольквардссон, а стоявший напротив Шенбрюнн согласно кивнул. — Пары болиголова и продуктов его реакции с гематитовым порошком проникают в кровь через кожу и дыхательные пути и взаимодействуют с эстрогеном, что приводит к появлению наблюдавшихся у вас симптомов. А при частом контакте — к бесплодию или мутациям у будущего потомства.

Лапину передернуло: ей всегда были неприятны разговоры на подобные темы. И потом, пусть она равнодушно, даже с некоторой антипатией относилась к материнству, поскольку не любила детей, ей не хотелось остаться неполноценной стараниями профессора Снейпа. А может быть, он об этом не знал? Или просто счел глупостью. Ей почему-то хотелось считать именно так.

Но об этом нигде не написано, — растерялась Анна, — и… эм… Гюнтер Штольц ничего не говорил мне об этом, — настолько глупым казалось ей сейчас ее собственное вранье, что не укрылось от ее однокурсников. — А он мне много разных книг давал читать, в основном не по программе…

- Насколько я понял, вы не читали последнее издание Гельмонта и Ван Лейвена “О ядах, противоядиях и медицинских зельях”? — спросил Шенбрюнн, уже заранее зная ответ на свой вопрос.

- Это учебник для университета, — пояснил Фольквардссон — зачарованное зелье, которое он доваривал за Кайнер, было уже почти готово и теперь настаивалось.

- Эм… Гюнтер Штольц не давал мне читать учебники для университета, — грустно ответила Анна, выставляя на стол чистые колбы, — он говорил, что до всех тонкостей зельеварения доходил он сам, без всяких учебников, и требует то же самое от меня. И он вообще мало чего объяснял, считал все слишком очевидным, — истерически усмехнулась. — Вообще, мне кажется, гении и мастера редко бывают хорошими учителями. Для них просто неочевидно то, что другим кажется неочевидным то, что для них очевидно.

- Анна, вам сейчас не следует переживать об этом, — сказал Шенбрюнн, оставив свои зелья настаиваться. — А вот поесть вам не помешает, — едва ей об этом напомнили, как желудок тут же недовольно заурчал, прося свою порцию ужина. — Извините, пожалуйста, что не зашел за вами раньше. Вот, я принес вам еду из Большого Зала, — указал на тарелку, накрытую полукруглым колпаком, — на нее наложены Согревающие чары. Хотя, на мой взгляд, лаборатория — это не самое удачное место для приема пищи.

- Э… спасибо, — неуверенно ответила девушка и прошла к столу, на котором стоял ее ужин, едва удержав себя от того, чтобы тут же наброситься на еду.

Парни убирали тем временем рабочие места, разливали по колбам сваренные на “Превосходно” зелья, очищали невербальными заклинаниями лабораторную посуду и инструменты, тихо переговариваясь между собой. Лапина прислушалась. Карл спрашивал Ассбьорна о том, какую именно модификацию он применил, и заметил, что это было рискованно — доваривать за другого человека зелье, не зная заранее, как выполнялись предыдущие стадии, на что бывший дурмстранговец ответил с довольной улыбкой на лице, что он эту модификацию на основе методики Бергера и Зайлер-Бергер придумал он сам незадолго до того, как оставил Дурмстранг, и что это подтверждают записи в рабочем журнале фрекен Кайнер, с которой он иногда мыслит одинаково. Последнюю фразу Фольквардссон произнес с гордостью и чувством собственной правоты, бросив на девушку короткий, но красноречивый взгляд, под которым она тут же почувствовала себя раздетой. Она вообще все это время, начиная со вчерашнего вечера, ощущала себя неуютно рядом с Ассбьорном. Не потому, что он был ей неприятен или раздражал, а потому что в его присутствии ее начинали на пару грызть вина и совесть, напоминая, как она неблагодарно поступила по отношению к нему. Она лгала, он видел это, но она продолжала, и от этого на душе становилось еще мерзостнее.

Когда все было сделано, Фольквардссон предложил прогуляться — до отбоя было еще не менее часа. Шенбрюнн после некоторых раздумий принял его идею, так что Лапиной ничего не оставалось, кроме как согласиться, но с тем условием, что ей нужно непременно переодеться и привести себя в порядок.

Сорок минут спустя Шенбрюнн, Фольквардссон и Кайнер, не спеша, прогуливались по площадке перед Западным Крылом. Было немного прохладно, и слабый ветерок, приятно обдувая лица, слегка ерошил их волосы и развевал полы мантий, а в темно-синем ночном небе тускло мерцали немногочисленные звезды. Из Темного леса доносились приглушенные крики ночных птиц. Казалось, все было далеко позади, будто и не существовало больше: и бесконечная варка зелий, и дуэль с Бранау, и утомительная беготня по коридорам с единственным желанием — спастись. Были только они втроем, ночная тьма над ними, и нелегкие мысли внутри каждого из них. Они молчали, погруженный каждый в свои собственные думы, и наслаждаясь вечерней свежестью и прохладой.

Анна почувствовала, как кто-то мягко продел свои пальцы между ее. Посмотрела направо — Фольквардссон. Крепче сжав ее руку, юноша шагнул вперед, заставив ее подойти к нему ближе. Девушка повиновалась, в то время как ее саму терзали сомнения. Ведь она еще может все обратить вспять — достаточно лишь вырваться и убежать, куда глаза глядят. Но тогда она снова поссорится с Фольквардссоном. Нет, они вообще станут врагами. А ей этого не хотелось. Лапиной снова вспомнились слова Карла: “Анна, советую вам вести себя осторожнее с Фольквардссоном… потому что если ваши интересы разойдутся, страдать будете вы оба.” После того памятного разговора на истории магии Лапина больше не думала об этом предупреждении, смысл которого так и не поняла до конца, да и случилось много всего, что заметно потеснило мысли о весьма туманном предостережении одноклассника на второй, если не на десятый план. Властный и строгий, подчиняющий взгляд из-под сдвинутых бровей, довольная улыбка, осознание собственной правоты, превосходство как в физической силе, так и в знаниях и магическом потенциале — Ассбьорн Фольквардссон относился к той категории людей, которых лучше не иметь врагами. Инстинкт самосохранения говорил подчиниться — как раньше, будучи уже взрослой, Лапина подчинялась своим родственникам просто, чтобы избежать конфликта, — а разум призывал успокоиться, ведь максимум, что ее ждет, это какая-нибудь нотация. Но, отдавала себе отчет Анна, не факт, что нотацией все и ограничится, и Фольквардссон не потребует под занавес какой-нибудь магической клятвы.

Шедший слева от нее Шенбрюнн ободряюще улыбнулся, как бы говоря: “Не бойся, все будет в порядке”, и Лапина позволила себя увести. Они с Фольквардссоном быстро пересекли двор и взошли на деревянный готический мост, откуда открывался поистине чудесный вид на погруженную в ночью тишину долину, нарушаемую лишь звуками природы — плещущимися о берег водами озера, отражавшего луну и звезды, шелестом листьев на ветру, уханьем выбравшихся на охоту сов. Какое-то время девушка завороженно любовалась расстилавшимся перед ней пейзажем, пока не почувствовала, что кто-то стал совсем близко к ней.

- Вы здесь в первый раз, фрекен Кайнер? — спросил Фольквардссон, наклонившись к ней.

Сейчас в его голос вновь вернулись мягкость и нежность, которыми он одаривал ее с самого момента их знакомства, но которые она стала ценить лишь с недавнего времени, когда внешне бывший дурмстранговец стал относиться к ней так же, как и ко всем остальным.

- Да, — ответила Анна, кутаясь в мантию, — здесь очень красиво. Спасибо, что показали мне это место, господин Фольвардссон, — и опустила глаза, искренне надеясь, что все ограничится лишь светской беседой.

Лапина не любила, когда ей приходилось развлекать кого-то разговорами, но сейчас она полностью осознавала свое бесправие, и что ее жизнь полностью зависит от настроения окружающих ее людей, и потому ей следует сделать то, что от нее хотят — хозяев жизни лучше не злить.

- Я сам люблю ночные прогулки. В них есть своя прелесть и очарование, — сказал Ассбьорн, откинувшись на тонкий деревянный столбик и улыбнувшись уже искренне, как другу.

Девушка понятия не имела, что от нее ждут, и как ей следует себя вести. Она до сих пор не понимала, для чего ее увел с собой Фольквардссон — поговорить о красоте местной природы они могли бы и втроем. А их отношения совершенно не располагают к романтическим прогулкам под луной. Посильнее закуталась в мантию. Ее настораживало внешне доброжелательно отношение к ней сурового равенкловца. Что он задумал? Ведь последние два дня он держал в общении с ней весьма ощутимую дистанцию, так что от него можно было ожидать, скорее, строгой нотации, укора, встряски — потому что есть, за что. А Ассбьорну Фольквардссону лучше не переходить дорогу.

- Господин Фольквардссон, я должна перед вами извиниться… — тихо сказала Анна, невидящим взором глядя на разверзавшийся под мостом овраг.

- Анна, посмотрите на меня, пожалуйста, — попросил ее Ассбьорн.

Подняла голову — в глазах стоят слезы, напряжен каждый мускул лица.

- Продолжайте… — взял ее за плечи, встав на расстоянии вытянутой руки.

- Я прошу у вас прощение, что не поблагодарила вас тогда, когда вы спасли меня от слизеринцев… вместо этого я накричала на вас и оскорбила… — голос дрожал, а слезы катились по щекам, но ее не прерывали, тут же пытаясь успокоить или говоря, чтобы она перестала плакать, как малое дитя, что случалось с ней всячески, когда она осознавала свою вину или никчемность. — Я прошу у вас прощение за то, что… что… я злилась на вас всякий раз, когда вы пытались поговорить со мной, в то время как вы не сделали мне ничего дурного, но были всячески добры ко мне…

Лапина вырвалась из рук Фольквардссона и, отвернувшись от него, отошла на несколько шагов назад, обхватив себя руками и уставившись невидящим взглядом в дощатый пол. Холод и стыд сковали тело и душу. Хотелось упасть и забыться вечным сном, где никто не будет тревожить ее, и она не причинит никому боль. Где будут только тьма и забвение.

- Фрекен Кайнер, прежде, чем дать ответ на ваше извинение, я хотел бы услышать, почему вы так поступали, — твердым голосом попросил ее Фольквардссон — он по-прежнему стоял, облокотившись о тонкий деревянный столбик и сложив руки на груди, немного напоминая тем самым профессора Снейпа.

Странно, — девушка медленно повернулась обратно, подняв на собеседника заплаканные глаза, — от нее никогда раньше не требовали мотивации ее поступков, считая это лишь жалкой попыткой оправдаться. Раз сделала пакость, значит, плохая, и ничего больше, значит, нужно стараться быть хорошей. А быть хорошей — значит просто всем угождать.

- Вы… вы действительно хотите это знать? — удивилась Анна.

Кивок в ответ.

- Иначе я не просил бы вас об этом, — добавил равенкловец уже мягче, как бы показывая, что ему можно доверять.

- Ассбьорн Фольквардссон, я не хотела с вами ссориться, — словно в подтверждение слов девушка принялась беспорядочно качать головой, — я не хочу, чтобы мы были врагами. Но я боюсь, что мы можем стать… более близкими, чем просто однокурсники, — теперь в ее глазах стояли неподдельный страх и сомнение.

- Вы боитесь меня?

- Да, немного, — честно ответила Лапина, — но дело не в вас, а во мне, господин Фольквардссон…

Точно такую же фразу она сказала на истории магии во вторник, после того, как он, желая сделать приятное, положил ей под голову свою мантию — чтобы лучше спалось. Кивнул, прося продолжать.

- Я — очень ненадежный и неблагодарный человек. Мне сложно угодить, поэтому лучше не пытаться… Я могу в любой момент оставить, предать… — проглотила застрявший в горле ком, а по щекам снова покатились слезы, — просто потому, что мне так будет удобно… Мне бы не хотелось, чтобы вы это испытали на себе… из-за меня…

- А теперь скажите, пожалуйста, фрекен Кайнер, а разве вам не было приятно то, что я вам сделал? — строго спросил Фольквардссон.

Анна прекрасно помнила, как оставалась равнодушной к пожеланиям и подаркам родных на праздники вроде Рождества/Нового года и дня рождения, к их попыткам ее развлечь, когда она приезжала из университета на каникулы — просто потому, что ей это было не нужно. Потому что она хотела, чтобы ее, наоборот, оставили в покое и дали заняться своими делами, а фразы вроде “мне надо писать отчет по работе/диссертацию” (а это действительно нужно было делать) не всегда помогали. Ей казалось, что ее просто не понимают или не хотят понять, признать, наконец, что она не такая, как все, а просто втиснуть в некий общепринятый шаблон поведения (“У нас в семье все веселые, а ты одна ходишь вечно хмурая и серьезная”) и, о ужас, мышления (“Как это ты мыслишь по-другому? Ты же моя дочь/внучка”). И она действительно считала себя плохой и неблагодарной, но ничего не предпринимала: она знала, что не изменит так просто свой менталитет, и не собиралась заниматься для этого самовнушением, и то, что хотят видеть ее родные — лишь внешняя оболочка, а не внутреннее содержание, которое обычно никого не интересует.

- Да, было. Но все, что вы для меня делали, мне было… нужно, — добавила Лапина, вспомнив, что Ассбьорн еще не разу не делал для нее что-нибудь реально бесполезного.

- Потому что я никогда не делаю то, что не нужно и бесполезно, — его губы тронула легкая полуулыбка, а поза стала более расслабленной. — Я понимаю, что у вас есть причины сомневаться в себе, тем более, в нынешних обстоятельствах. Но, фрекен Кайнер, ваше стремление очернить себя в моих глазах выглядит совершенно нерациональным, в то время как сами вы полагаетесь в основном на доводы разума. Также вы не похожи на безответственного человека. Тогда к чему все эти самоуничижения?

- Потому что я не могу без этого, — Анна стояла боком к Ассбьорну, так что фигура ее скрывалась в тени. — Но я могу обойтись без друзей и родных — людей, которые должны быть мне ближе всего. Я могу обойтись без любви, но не могу без понимания, потому что первое без второго ведет к ссорам, конфликтам и разочарованиям. Я не ищу счастья, но ищу покоя… — и, снова обхватив себя руками, уставилась в пол.

– Спасибо за честный ответ, фрекен Кайнер. Я действительно не прощаю предательства и обмана, — вновь серьезное выражение лица и фирменный “орлиный” взгляд, — но я понимаю вас, и готов принять тот факт, что вы можете не ответить взаимностью — это ваше право. Однако я хотел бы, чтобы вы были впредь честны со мной, как и я перед вами. Чтобы вы были такой, какая вы есть, а не той, какой, по вашему мнению, вас хотят видеть окружающие. Вы понимаете, о чем я говорю?

Кивок в ответ.

- Я прощаю вас, фрекен Анна Кайнер. Понимаю и прощаю, — твердым голосом произнес Фольквардссон.

Кайнер подошла к нему на негнущихся ногах, в глазах ее отчетливо читались страх и отчаянье. Опустилась в самом низком книксене, который только может быть, и поднесла к губам его руку, на которую был надет родовой перстень — знак полной покорности, смирения и покаяния, — и кожу обожгло горячим поцелуем и омыло горячими слезами. Провел пальцами по ее щеке, и она, не выпуская его запястья из своих рук, и потянулась вслед за его лаской. Она опустила плотину, за которой прятала свои чувственные желания, и они теперь мощными потоками хлынули наружу.

- Встаньте, фрекен Анна Кайнер. На вас больше нет вины, — поднял девушку на ноги. — Но, ответьте мне, пожалуйста, честно на один вопрос… — и посмотрел в перепуганные зеленые глаза. — Что связывает вас с профессором Снейпом?

Брови девушки недоуменно взметнулись вверх.

- Я не берусь в данном случае судить о его отношении к вам, но тот факт, что в качестве отработки он дает вам задание сварить зелье, что требует определенного мастерства и квалификации, означает, что он знает ваш реальный уровень, а не то, что вы демонстрируете ему на занятиях в паре с Шенбрюнном. Следовательно, вы были знакомы с профессором еще до Хогвартса. И именно его вы называете “Гюнтер Штольц”.

- Это правда… — отпираться было бессмысленно, тем более что она не давала Снейпу никаких клятв, а мальчишки обо всем догадались сами. — Долг жизни: он меня спас, приютил в своем доме, обучал боевой магии и зельям — я ему благодарна за это. Но мне иногда кажется, что он меня ненавидит и будет рад, если я просто исчезну.

- Но не буду рад я, — возразил Фольквардссон, крепко прижав к себе девушку, и лицо его тут же приобрело счастливо-мечтательное выражение, когда кольцо тонких женских рук сомкнулось за его спиной. — И Шенбрюнн, я думаю, тоже… — прошептал он у нее над головой и поцеловал в макушку.

И снова эта разница… Оба юноши были намного выше ее происхождением, и оба покровительственно относились к ней, но почему-то близость именно с Карлом вызывало в ней желание подчиниться, отдать всю власть над собой, в то время как с Ассбьорном — соединиться, сораствориться. Казалось бы, очень тонкое различие внешне, и, тем не менее, одного из них она возносила над собой, в то время как другой нисходил до нее сам, будучи во власти чувства куда более сильного, чем многие зелья и чары. Также, показалось Лапиной, Ассбьорн Фольквардссон не претендует на уже “занятых” девушек, иначе как можно было бы объяснить тот факт, что он обнял ее лишь после того, когда узнал, что она не связана с профессором Снейпом ничем, кроме долга жизни и учения?

- Что ж, я думаю нам пора возвращаться, а то Карл нас уже заждался, — улыбнувшись, сказал равенкловец и, взяв девушку за руку, повел ее обратно к замку.

Все это время, что Фольквардссон и Кайнер вели приватную беседу, Шенбрюнн, не спеша, прогуливался по внутреннему двору, поглядывая иногда на мост. Он не слышал их разговора и едва различал силуэты в темноте, но догадывался, что Анна все-таки решила объясниться с Ассбьорном. Он поступил правильно, убеждал Карл сам себя, он поступил в согласии со своей совестью. Ведь он заинтересован в Анне и искренне хочет ей помочь, и то, что он подтолкнул ее к примирению с Фольквардссоном (хотя последний, не догадываясь об этом, быстро перенял инициативу в свои руки) — лишь небольшая услуга с его стороны. Как с Лотаром и Элизой, — нашептывал ему хитрый внутренний голос, — свести их вместе — тоже небольшая услуга с твоей стороны, не так ли? Потерял одну невесту, теперь потеряешь и вторую… Шенбрюнн закрылся внутренним окклюментивным блоком, однако в душе его уже были посеяны сомнения. Он осознал вдруг, что был бы совсем не против романтических отношений с Анной, и то пьянящее ощущение власти, что она ему давала над собой…она плавилась в его руках, словно воск, она слушалась его… Если бы он сам не подтолкнул ее к примирению с Фольквардссоном, то она всецело и безраздельно принадлежала бы ему и только ему. Парень вновь отгородился от мрачных, но таких затягивающих эгоистичных мыслей. Он поступил бы, как подлый эгоист, не дав ей права выбора. Жребий брошен, и отступать уже нельзя. И если нужно будет, он снова уступит, но не потому, что гордому и мстительному Ассбьорну Фольквардссону не стоит переходить дорогу, а для того, чтобы она была счастлива. Но бороться за нее он будет обязательно…

Карл кивнул собственным мыслям, как бы соглашаясь с внутренним моральным выбором, когда заметил идущих ему навстречу молодых людей. Фольквардссон, хотя по-прежнему оставался серьезным, уже не выглядел таким сердитым, как раньше, а Кайнер… нет, она не казалась счастливой, было даже заметно, что она недавно плакала, но напоминала человека, который, наконец-то, сложил с плеч тяжелую ношу и теперь смог свободно вздохнуть. Анна вытянула свободную руку вперед, ладонью вверх, и он взял ее. Втроем прошли обратно на середину моста и стали лицом к озеру, облокотившись на деревянные перила.

- Как здесь красиво! — с неподдельным восторгом в голосе произнес Шенбрюнн, пораженный увиденной красотой.

На долину опускался легкий, словно сотканный из звездного света серебристый туман, который, казалось, проникал везде и всюду, наполняя собой всякое пространство. Волшебство в чистом виде, первозданное, одухотворяющее, открывающееся лишь в ночи, при свете звезд и луны, то самое, которому древние маги поклонялись как пантеистическому божеству, порождающее ощущение всеобщности, единства.

- Две вещи на свете наполняют мою душу священным трепетом — звёздное небо над головой и нравственный закон внутри нас, — с тем же восторгом процитировал Карл известного немецкого философа, не отрывая взгляда от ночного неба и окутанных мистическим туманом гор.

Стоявшие рядом Кайнер и Фольквардссон согласно кивнули. Взгляды их устремились в одном направлении, руки переплелись за спинами друг друга, как бы закрепляя негласную и бессознательную клятву дружбы и единства, а души наполнили чувства легкости и эйфории, сопричастности, серебристый туман пронизывал каждую клеточку тела, обволакивая их троих — древняя магия приняла договор.

До отбоя оставалось немногим более десяти минут, так что двое слизеринцев и равенловец быстрым шагом двигались вдоль крытой галереи, опоясывающей малый внутренний двор. Западное крыло и, соответственно, башню Равенкло они уже давно миновали, ибо Ассбьорн Фольквардссон, не принимая никаких возражений, вызвался проводить своих друзей до гостиной Слизерина. Вот арка и лестница, ведущая в темные, полуразрушенные подземелья. Изрядно уставшие студенты ускорили шаг — ни Филч, ни профессор МакГонагалл, ни старосты обычно не патрулируют подземелья, — когда прямо перед ними выросла высокая черная фигура декана Слизерина. Последний не упустил случая пройтись по умственным способностям и моральным качествам загулявшихся сопляков, и, сняв с каждого для профилактики по тридцать баллов и приказав немедленно возвращаться в общежития, пошел патрулировать коридоры дальше. Это было его первое удовлетворение за сегодняшний длинный и безумный день, и снятые с собственного факультета баллы волновали его теперь в последнюю очередь, когда в свете факелов промелькнула рыжая шевелюра Уизли и черные лохмы в купе с очками-велосипедами, принадлежащие Поттеру. Сегодняшняя ночь определенно обещала быть интересной.

P.S. Попыталась представить себе, как вижу новых персонажей.
Собственно, АЛ(К): http://s017.radikal.ru/i443/1110/be/525541ad6b17.jpg


Сообщение отредактировал triphenylphosphine - Вторник, 11.10.2011, 23:23
 
triphenylphosphine Дата: Вторник, 18.10.2011, 02:48 | Сообщение # 144
triphenylphosphine
Четверокурсник
Статус: Offline
Дополнительная информация
Глава 23. Письма

“М-ру Эрхарду Рихарду Шенбрюнну, Грюненхоф, Лейпциг, федеральная земля Саксония, Германия.

Мистер Шенбрюнн, как декан факультета Слизерин, куда был распределен ваш сын Карл Шенбрюнн, с огромным сожалением вынужден сообщить вам о его поведении, не достойном чистокровного волшебника, которое заключается в неповиновении прямым приказам учителей, неуважении к учителям, нарушении правил школьного общежития, а также общении с неблагополучными элементами магического сообщества. Поскольку до этого репутация вашего сына значилась как “безупречная”, я не стану заносить сии примечательные случаи в его личное дело, но лишь на том условии, что это больше не повторится. А посему вам надлежит принять от вашего сына письменную клятву о том, что в дальнейшем он обязуется неукоснительно соблюдать школьные правила, а также приказы школьного руководства, и копию отослать мне.

С уважением, декан Слизерина, профессор зельеварения Северус Тобиас Снейп. 8 сентября 1997 года, Хогвартс, Шотландия, Великобритания.”

* * *


“Драко Люциусу Малфою, факультет Слизерин, Хогвартс.

Драко, мы с твоей матерью весьма огорчены твоим поведением. Я не говорю про то, что произошло в Лестранж-холле. До меня дошли слухи, что ты не только умудрился проиграть по количеству баллов какой-то грязнокровке, но еще и нарваться на отработку, и лишиться значка старосты факультета. И это после того, как утром второго сентября ты пьяным ввалился в Большой Зал. Не слишком ли много для одной недели? Неужели ты, наследник древнего чистокровного рода, ведущего свою историю еще со времен Мерлина, не удосужился усвоить такие понятия, как “честь дома” и “честь семьи”, и все наши с твоей матерью усилия пропали туне? Почему ты, будучи Малфоем, позволяешь, чтобы тобой руководили? Не удел ли это гриффиндорцев — вечно попадать в неприятности? Очевидно, твоя вражда с Поттером оказала на тебя слишком плохое влияние. С этого дня я запрещаю тебе всяческое общение с Поттером и его друзьями, а также грязнокровкой Кайнер, будь то даже попытки указать твари ее место, ибо даже это ты не можешь сделать нормально. Я крайне разочарован тем, что у меня вырос такой глупый наследник, который не умеет думать собственной головой и просчитывать события на много шагов вперед, чем всегда славились Малфои. В наказание я отныне лишаю тебя всех средств, которые хранятся в твоих личных сейфах. Они сумеют найти себе более достойное применение, раз наследника древнего рода Малфоев не беспокоит репутация его семьи.

Лорд Люциус Абрахас Малфой, сентября 8-го дня, 1997 года, Малфой-мэнор.”

* * *


“Дорогие папа и мама, у меня все хорошо. Несмотря на то, что прошла всего одна неделя, нас уже морально готовят к экзаменам и очень много задают на дом, но я все успеваю и еще помогаю с уроками Гарри и Рону. В этом году профессор Снейп снова ведет зельеварение — я вам уже говорила, что должность преподавателя ЗОТИ проклята, и никто не задерживался на ней дольше года. Просто в этот раз профессор Слагхорн, который вел у нас зельеварение в прошлом году, отказался от кафедры (говорят, что не поладил с директором Дамблдором, который нанял его на работу). Нового преподавателя ЗОТИ уже нашли, но его не будет еще целую неделю.

В этом году к нам в Хогвартс для обмена знаниями прибыли иностранные студенты. Один из них, Лотар Визерхофф, попал к нам в Гриффиндор. Он очень умный и ответственный и часто помогает мне с обязанностями старосты, а также с кружком по домашним заданиям. И любимые предметы у него такие же, как у меня: нумерология и трансфигурация. И еще мне очень нравится, что, хотя он чистокровный, причем из какого-то древнего рода, он не считает себя лучше других, не хвастается и не унижает остальных учеников, как это желает Малфой из Слизерина.

Они все, иностранные студенты, какие-то необычные. Когда к нам три года назад на Турнир трех волшебников приезжали студенты из Бобатона и Дурмстранга, это не было так заметно. Они просто воспринимались как другие, и все. А эти — именно как необычные. Все-таки они живут вместе с нами в общежитиях, ходят вместе на занятия, участвуют в досуге и т.д., и потому их “необычность” сильно заметна. Несмотря на то, что все они попали на разные факультеты, они всегда держатся вместе. У меня даже складывается впечатление, что они даже знают больше чем мы. Я понимаю, конечно, что в их стране специально отбирали лучших из лучших, но все равно как-то обидно, ведь многие из нас считали Хогвартс лучшей в Европе школой чародейства и волшебства. Практически не было еще того задания, с которым никто из них еще не справился. Тот же Визерхофф, например, гораздо меньше времени, чем я тратит на разучивание новых заклинаний или решение задач по нумерологии, но профессора не ставят ему из-за этого меньше баллов. А ведь это несправедливо: почему на достижение тех же результатов я должна тратить гораздо больше времени, чем он?

Еще один, Карл Шенбрюнн. Несмотря на то, что они с Лотаром друзья, он попал в Слизерин. Я не знаю, как повлияют на него его одноклассники, но пока он так же, как и его друг, лишен всяких классовых предрассудков и был со мной предельно вежлив. В частности, они с Лотаром дружат с еще одной девочкой, которая попала в Хаффлпафф. А еще, говорят, он очень хорошо разбирается в зельеварении и даже хочет выполнять аттестационный проект под руководством профессора Снейпа. Вместе с Шенбрюнном в Слизерин (где учились до этого только чистокровные волшебники из темных семей, наподобие Малфоя) попала Анна Кейнер. Так она вообще магглорожденная, и мало того, до этого вообще не ходила в магическую школу. Я не думаю, что слизеринцы относятся к ней хорошо. Кстати, недавно к ним в подземелья зашел горный тролль и все порушил, так что они, бедняги, своими силами все теперь восстанавливают. Ничего, зато узнают, каково бедным домашним эльфам, когда их эксплуатируют так же жестоко. Я же вам говорила уже, что в магическом мире до сих пор существует такой атавизм, как рабство, но я намерена это исправить, когда пойду после школы работать в Министерство магии. Волшебники должны понять, что нормальное общество должно развиваться по законам современной демократии, а не средневековой диктатуры. У них даже министр магии — и то невыборная должность. Но ладно, я отвлеклась. Так вот, эта Кейнер, несмотря на свой, казалось бы, самый низкий стартовый уровень (а ведь ее сразу взяли на седьмой курс вместо первого), уже может выполнять сложные заклинания, с которыми, к сожалению, справляется далеко не весь наш курс. Я понимаю, что она что-то могла выучить дома, но как? Ведь школьникам нельзя колдовать на каникулах. При этом она довольно мало времени проводит в библиотеке, так что я просто не представляю, когда она все успевает учить и практиковаться. Почему она на учебу тратит гораздо меньше времени, чем я? Ведь по логике все должно быть совсем наоборот.

Ну ладно, хватит про учебу. Почти всю прошлую неделю было холодно и шли дожди — об этом, наверное, сообщали в новостях. Не беспокойтесь, я всегда забочусь о своем здоровье и одеваюсь по погоде. Недаром же я ни разу не болела простудой все время, что училась в Хогвартсе. Хотя мадам Помфри, наша школьная медсестра, утверждает, что волшебники не болеют обычными маггловскими заболеваниями. Однако сейчас снова потеплело, дожди прекратились, и в Хогвартсе наступило бабье лето. Как бы хотелось, чтобы такая погода продержалась хотя бы до конца следующих выходных, чтобы я смогла нормально погулять на улице, не нарушая школьных правил, а то обычно, пока разберусь со всеми уроками, уже становится слишком поздно, чтобы можно было покинуть замок.

… Остался последний год в Хогвартсе, и мне порой становится грустно от осознания этого факта, что через год я покину место, которое считаю своим вторым домом (только не обижайтесь, пожалуйста), где я нашла себя и обрела самых лучших друзей.

Мама, папа, а как ваши дела? Как здоровье? Я надеюсь, вы не отказались от участия в конкурсе “Лучшая зубоврачебная клиника года”. Тетя Дороти все еще гостит у вас или уже уехала к себе в Бристоль?

P.S. У нас сейчас пошла очень сложная теория по нумерологии, и мне посоветовали прочитать литературу по маггловской математике. Вы не могли бы прислать мне ваши старые учебники со школы и университета, чтобы я могла позаниматься дополнительно?

Я очень люблю вас. Ваша дочь Гермиона.”

* * *


“Рон и Джинни, любимые мои, мы с папой так скучаем по вам! А ведь прошла всего одна неделя. И по тебе, Гарри, милый, ты ведь знаешь, что мы с Артуром любим тебя, как сына. Так хочется вас всех обнять и крепко-крепко прижать к груди. Казалось, еще вчера мы отправляли вас, одиннадцатилетних несмышленышей в Хогвартс, где перед вами должна была открыться новая жизнь, полная чудес и приключений. А теперь вы все уже взрослые и через год окончите школу. Как быстро летит время. Мы рады, что у нас выросли такие замечательные дети. И тобой, Гарри, мы тоже гордимся, как собственным сыном. Ты — пример для нас всех. И можешь не сомневаться, Гарри, твои родители тоже сейчас гордились бы тобой, добрым, смелым и отзывчивым человеком, настоящим другом и истинным гриффиндорцем.

Смотрите все, учитесь хорошо, вам в этом году сдавать ТРИТОН. Тебя, Джинни, это тоже касается. Ведите себя хорошо и берегите себя и друг друга и не болейте. Мы с папой за вас очень волнуемся. И будьте осторожны с иностранцами. Папа сказал, они приехали из страны Гриндевальда, так что ни за что не водите с ними дружбы, и не идите у них на поводу.

Любим вас всех и целуем. Мама и папа.

P.S. На выходных нас навещали Билл и близнецы и просили передать вам с письмом горячий привет.

P.P.S. Надеюсь, вам понравились пирожки, которые я прислала вам в прошлый раз. В этот раз посылаю вам шоколадные кексы с патокой и изюмом. Только что испекла и наложила консервирующие чары, так что, как только откроете, можете сразу скушать горяченьким. В Хогвартсе-то кормят хорошо, но домашнее всегда лучше, правда?

P.P.P.S. Рон! Обязательно поделись гостинцами с Гарри, Джинни, Гермионой и Невиллом!”

* * *


“Ассбьорну Эббе Фольквардссону, дом Равенкло, Хогвартс, Шотландия, Великобритания.

Сын наш Ассбьорн, наших очей достигло известие, что ты связался с какой-то магглорожденной, кроме того, не оказывал должного почтения декану одного из домов, в связи с чем получил штраф для своего дома, где ты учишься. Я, как твой отец, не имею ничего против твоей дружбы с магглорожденной, ибо это не запрещено нашим семейным кодексом, и пред тобой было много поколений чистокровных волшебников. Но тобою крайне разочарована фру Бенгерд, которая изо всех сил пытается найти тебе хорошую чистокровную невесту из знатной семьи. Неужели ты хочешь, чтобы наши с твоей матерью усилия пропали втуне? Подумай, как ты оскорбляешь тем самым нашу старость, когда нам приходится узнавать о твоем непослушании и неуважении к старшим. Подобные обстоятельства заставляют нас усомниться в том, что ты достоин принять наследие своего рода, если Одину случится призвать наши души.

Ассбьорн, подумай обо мне, твоем отце. Я уже стар и немощен, и вынужден был оставить кафедру, чтобы провести в покое остаток моей бренной жизни. И моей единственной радостью будет видеть, как ты достойно женился, а Сесилия и Карин достойно выйдут замуж. И ни я, ни твоя мать не хотим, чтобы наш достославный род прервался из-за твоих необдуманных поступков.

Надеемся на твое вразумление и исправление. Твои родители.

P.S. Твои сестры живут теперь с нами в Тёресхаллене.

Эббе Эскиль Фольквардссон, сентября 9-го дня, 1997 года, Тёресхаллен, Уппсала, провинция Уппланд, Швеция.”

* * *


“Лотару Георгу фон Визерхоффу, дом Гриффиндор, Хогвартс, Шотландия, Великобритания.

Возлюбленный сын наш Лотар, вслед за твоим письмо нас с твоей матерью достигла весть, что ты, проучившись в Хогвартсе всего одну неделю, уже успел нажить себе врагов и ввязаться в драку, заработав тем самым штраф для своего дома. В этом оказались замешаны некие Поттер и Уизли, не так ли? Мы понимаем, что ты у нас идеалист и терпеть не можешь всякую несправедливость и беззаконие, однако тебе следует вести себя более сдержанно, чтобы подобные вещи не повторялись впредь. Но также мы знаем тебя, Лотар, как никто другой, ибо ты наш сын, и знаем, что ты никогда бы не нарушил Правил Рода, не солгал и не предал, и потому мы бы хотели узнать от тебя лично, что произошло на самом деле. Твои же высокие оценки по всем предметам и желание стать старостой дома со всей присущей тебе ответственностью не могут не вызывать гордости за такого сына, как ты, и достойны похвалы.

Не видим смысла медлить с ответом на твое письмо, посланное из Хогвартса шестого сентября. Мы все — твои родители, дедушка Якоб и бабушка Ингрид, а также твоя сестра Хильда — пребываем в добром здравии и передаем пожелание доброго здравия тебе. Бабушка с дедушкой отправились сегодня утром в Базель к дяде Стефану, откуда обещали написать позже. А Хильда делает поразительные успехи в освоении магии, а также прекрасно успевает по всем преподаваемым ей предметам, так что мы не удивимся, если она станет первой в классе, когда пойдет в следующем году в школу магии. Вся тебя и дедушку Теодора. Мы гордимся вами, ведь это большая редкость, когда в семьях волшебников все дети одинаково одарены магическим потенциалом, умом и различными талантами.

С этой недели, как тебе доподлинно известно, вновь начал собираться Совет Магов, в котором твой отец принимает самое непосредственное участие, — будет готовиться отдельный закон о наказании чистокровных волшебников, принадлежащих к магически учрежденным родам. Мы все понимаем, что магия и кровь священны, тем более принадлежащие тем, кто носит в себе наследие десятков поколений до него. И что нельзя наказать равного по статусу родича, не отрекаясь при этом от родственной связи с ним и не утрачивая связанной с этим родом магии. Как и беззаконие, которое, трактуя древние обычаи в свою пользу, творят некоторые семьи, имена которых называть не будем. Мы с твоим отцом очень надеемся, что этот закон будет принят, и те, кто до сих пор позорит нашу страну несмываемым пятном фашизма, понесут заслуженное наказание за свои злодеяния.

P.S. Лотар, хотя мы знакомы с Элизой и считаем, что она может стать верной женой и хорошей матерью, и знаем, что ты уже сделал ей предложение, мы должны предупредить тебя, чтобы ты вел себя более сдержанно и не заходил слишком далеко в отношениях с ней, пока между вами не будет заключена официальная магическая помолвка.

Любим тебя и гордимся тобой, Лотар. Твои родители Георг Якоб фон Визерхофф и Ангела Элена фон Визерхофф, сентября 9-го дня, 1997 года, Зонненхаус, Лейпциг, федеральная земля Саксония, Германия.”

* * *


“Гермиона, доченька, мы рады, что у тебя все хорошо, и что к вам на факультет попал такой хороший парень. Ты прости нас, приставучих взрослых, в конце концов, ты уже сама взрослая, и это твоя жизнь, так что тебе самой решать, как ею распорядиться, но нам с папой кажется, но нам с мамой кажется, что этот Лотра Визерхофф подходит тебе гораздо больше, чем Рон Уизли. Все-таки “муж” и “друг” — это слишком разные понятия. Да, друзьям нравится общаться и проводить время вместе. Да, друзья всегда могут рассчитывать на взаимопонимание, помощь и поддержку друг друга, но им редко доводится сталкиваться с теми проблемами, которые становятся рутинными в семейной жизни. С мужем ты пройдешь рука об руку всю жизнь, вам придется решать многие проблемы вместе, и ссоры также будут неизбежны. Ты можешь мириться со многими недостатками друга (особенно если между вами не стоит быт), но их же ты не станешь терпеть у мужа. Мы ни в коем случае не настаиваем, доченька, просто прислушайся к своему разуму и сердцу, и они вместе подскажут тебе, как правильно поступить.

И то, что у кого-то задания получаются лучше, чем у тебя. Ты же ведь прекрасно понимаешь (как бы тебе это ни казалось несправедливым), что успех в том или ином деле определяется не только затраченными силами, но и способностями к этому делу. Вспомни, как ты сама рассказывала, что Гарри у вас самый лучший по защите от темных сил. Он сдал экзамен по этому предмету лучше тебя, но при этом, насколько мы знаем с твоих же слов, учится он явно меньше. Так почему по другим предметам не могут найтись те ребята, которые опережали бы тебя. Да, похвально трудиться, да, похвально стремиться к лучшим результатам, но это не значит, что ты должна делать это только для того, чтобы превзойти всех остальных. У каждого человека существует свой максимальный уровень знаний, талантов, способностей, выше которого он не может пойти, иначе нас везде окружали бы сплошные профессора, врачи, юристы и т.д. А ведь ты назвала всего трех учеников, кто опережает тебя по успеваемости. Мы с папой у себя в колледже не входили даже в топ-10, так что у тебя есть заслуженный повод гордиться собой. И помни, доченька, мы любим тебя и будем любить всегда, такой, какая ты есть, и твои оценки нисколько не повлияют на нашу любовь к тебе.

Доченька, мы рады, что ты следишь за собой и не пренебрегаешь своим здоровьем. У нас в Лондоне пока хорошая погода, хотя через неделю уже обещали дожди. Тетя Дороти уже уехала. Ты же знаешь, ее сын Вилли в этом году пошел в первый класс, и это очень важно для их семьи. А к конкурсу мы готовимся полным ходом. Устаем, конечно, но оно того стоит. И, конечно же, ты помнишь, что в октябре мы будем участвовать в Общебританской конференции врачей-стоматологов. Так что пожелай нам удачи.

P.P.S. Гермиона, мы очень рады, что ты заинтересовалась математикой. Все-таки она — основа всех наук. И общее “маггловское”, как ты говоришь, образование никогда не будет лишним. Ведь в жизни всякое может случится и, возможно, тебе придется вернуться в маггловский мир (хотя ты нам почти ничего не рассказываешь, мы догадываемся, что у вас там все не так спокойно, как ты пытаешься это представить). И будет очень обидно, если такой талантливый и трудолюбивый человек, как ты, не сможет найти себе нормальную работу просто потому, что не имеет нужного образования. Насколько мы поняли, вы соблюдаете какой-то закон о секретности, и потому ваши документы недействительны в нашем мире, и наоборот. Тем более у вас в школе предметы совсем другие, которые в обычной жизни просто не пригодятся. М отыщем тебе учебники, и если надо, купим новые, и пришлем тебе совой на следующей неделе.

Твои родители Джейн и Алан Грейнджеры.”

* * *


“Карлу Эрхарду Шенбрюнну, дом Слизерин, Хогвартс, Шотландия, Великобритания.

Здравствуй, возлюбленный сын наш Карл. Просим извинить нас, твоих родителей за задержку ответа, однако на то были свои причины, о которых мы расскажем ниже. Если вы правильно поняли, тебе нравится в Хогвартсе в частности и в Шотландии в целом. Мы надеемся, тебе хватает пока для обучения и легкого чтения тех книг, что ты взял с собой из дома. Если нет, то напиши, пожалуйста, следующим письмом, что именно мы должны тебе прислать. Также мы рады, что ты прекрасно успеваешь по зельеварению и всем остальным предметам, которые ты выбрал для изучения в Хогвартсе, и желаем тебе дальнейших успехов.

Ты попал в Слизерин, дом чистокровных темных волшебников, руководимый Северусом Снейпом. Если мы правильно поняли из твоего предыдущего письма, то в Слизерине обучается в основном элита магической Британии, родители которых составляют шовинистически настроенную партию ревнителей чистоты крови, поэтому тебе следует проявлять предельную дипломатичность и осторожность. Не вступай ни в какие политические союзы вне зависимости от выдвигаемых ими идей, не ввязывайся в чужие конфликты и не принимай на себя никакие магические долги. Мы знаем, что ты у нас мальчик умный, но считаем себя обязанными еще раз преподать тебе родительское наставление. Держись всегда нейтральной стороны — своей стороны. Твоя сторона — это твоя семья, не забывай об этом.

Старайся не злить лишний раз профессора Снейпа и, независимо от того, как он к тебе относится, всегда будь с ним предельно вежлив в общении, но тверд в решениях. Профессор Снейп — человек слова, но для него в порядке вещей исполнить свой долг таким образом, что не нарушит ни одной клятвы, но заставит тебя много раз пожалеть об обещании, которое ты с него взял. Он резок и ядовит в словах, но лучше притушить на время свою гордость, чем пытаться что-либо доказывать. Он сам поймет, со временем.

И теперь мы переходим к причинам, побудившим нас задержаться с ответом.

Во-первых, вслед за твоим письмом нам пришло письмо от твоего декана, в котором сообщалось, что ты вел себя недопустимо для чистокровного волшебника, “не повиновался прямым приказам учителей, не уважал учителей, нарушал правил школьного общежития, а также общался с неблагополучными элементами магического сообщества”. Мы, будучи твоими родителями, знаем тебя, естественно, намного лучше, чем профессор Снейп, и потому не верим, что все было именно так, как он описывает. В этой связи мы бы хотели знать твою версию происшедшего, ибо догадываемся, что ты не стал бы просто так нарушать школьные правила и идти против преподавательского состава, не имея на то веских причин.

И во-вторых, “общение с неблагополучными элементами магического сообщества”. На днях твоя бабушка Вальпургия получила письмо, в котором в довольно резкой форме сообщалось, что ты “опустился до общения с грязнокровками”. А ты знаешь, насколько щепетильна бабушка Вальпургия в вопросах чистоты крови. К письму прилагалась фотография, содержание которой отправитель и твоя бабушка сочли весьма компрометирующим. Эта девушка… расскажи нам о ней, пожалуйста. Мы не запрещаем тебе дружить с ней, но нам хотелось бы знать несколько больше, чем то, что она “магглорожденная, не дурна собой и наделена немалым умом” (иначе ты бы просто не стал с ней общаться).

P.S. У нас с твоей матерью все хорошо, так же, как и до твоего отъезда в Англию. Вильгельм снова стал первым в классе и собирается в этом году оканчивать экстерном гимназию, а также сдать экзамены по теоретическим магическим дисциплинам на уровень ТРИТОН. Все-таки ваши совместные занятия принесли свои плоды, которые вы вкушаете уже сейчас.

А вот Маргарита, к сожалению, ленится и уже мечтает о том, как бы поскорее выйти замуж. Жаль, что ваша разница в возрасте не позволила ей заниматься вместе с тобой и Вильгельмом, а среди подруг и кузин ее возраста не нашлось тех, кто разделял бы вашу любовь к учебе и познанию нового. Все-таки, вы, молодые, чаще слушаете себе подобных, чем внимаете умудренным годами родителям.

P.P.S. Возможно, Лотар тебе рассказал уже, ибо его отец, как тебе доподлинно известно, заседает в Совете Магов. Сейчас готовится к принятию новый закон о наказаниях, предусмотренных для чистокровных волшебников из магически учрежденных родов. Мы все ожидаем, что этот закон должен сделать наше общество более справедливым, ибо заставит, наконец, понести ответственность тех людей, которые, находя лазейки в старых традициях, трактуют их в свою пользу, оставляя тем самым для себя открытой кровавую дорогу, которая тянется еще со времен войны. Новаторы, естественно, проголосуют “за”, но мы и, в особенности, те, кто заседают в совете магов, должны понимать, тем не менее, что этот закон должен быть составлен таким образом, чтобы под предлогом наведения всеобщей справедливости не началась впоследствии повальная травля чистокровных и ущемление наших естественных прав, как это имеет место в озабоченном политкорректностью маггловском мире, где коренное население оказывается нередко бесправным против мигрантов.

Твой любящий отец Эрхард Рихард Шенбрюнн. Сентября 11-го дня, Грюненхоф, Лейпциг, федеральная земля Саксония, Германия.”

* * *


“Карл, я отправил свое письмо вместе с отцовским, поэтому извини, что долго не было ответа. Еле выловил Арминия и заставил его взять еще одно письмо для тебя. Все-таки тебя он слушается гораздо охотнее.

Карл, я думаю, ты уже догадываешься, что я напишу в ответ на твое небольшое изыскание. Так вот, я ни разу не встречал девушки по имени Анна Кайнер ни каких предметным олимпиадах и даже специально просматривал списки по землям, в которых ее естественно не оказалось. Так что единственная информация, которую мы имеем, что она не немка, сильная ведьма и пришла из ниоткуда. Я не прав, или тебе действительно нравится эта таинственная незнакомка по имени Анна Кайнер, которая вовсе не Анна Кайнер, ведь если ты чем-то интересуешься, то интересуешься весьма основательно.

"That which we call a rose by any other name would smell as sweet…" (1)

Пока я занимался изысканиями по поводу Анны Кайнер, выяснил параллельно, что в школах кристаллохимию не преподают как отдельную дисциплину. Отдельные отсылки к ней есть в учебниках по неорганике, однако они не содержат достаточного количества полезной информации. Тетрагональные ячейки, плотнейшие шаровые упаковки, гексагональные кубические упаковки, индексы Миллера (вряд ли этот Миллер — родственник Элизы) — сейчас они кажется мне элементарными вещами, а все благодаря тебе и Анне Кайнер, из-за которой я решил изучить кристаллохимию. Ты писал еще, что она еще неплохо разбирается в катализе (ты знаешь, что мне весьма интересна эта тема в химии), однако большинство хороших учебников по катализу, ровно как и по кристаллохимии изданы для высшей школы, а не для средней, так что это наводит меня, а, значит, и тебя, на некоторые подозрения…

Родители тебе, наверное, уже написали, что я снова стал первым в классе и намерен окончить гимназию экстерном. Наверное, я буду скучать по своим одноклассникам какое-то время, как и они по мне. Но какой смысл просиживать в школе еще один лишний год и скучать на уроках, на которых я все равно не узнаю ничего нового для себя, если этот же год я смогу провести уже в качестве студента научного института? А благодаря тебе я могу сдать теоретические предметы в магической школе. Сквиб с магическим аттестатом… мне самому порой становится смешно от абсурдности ситуации. Что самое интересное, ко мне некоторые студенты обращаются с просьбой помочь им выполнить заклинание. Концентрация сознания на достижении результата и четкое направление геометрической формулы (вербальная формула, само собой, прилагается), и вот вам результат, достойный оценки “Превосходно”. Я просто творю волшебство чужими руками. И знаешь, Карл, мне иногда кажется, что я не так безнадежен, как мы все привыкли считать. Я чувствую ее, магическую энергию — мне это напоминает Заклинание Слияния (после того, как ты неудачно испробовал его на нашем родовом особняке, я специально прочитал про него, чтобы знать, с чем ты имел дело). Я не вижу никаких контуров или плетений, но просто чувствую саму магическую энергию, чистую, первозданную, ощущаю ее каждой клеточкой тела, проникаюсь ее духом. Порой мне кажется, что она есть внутри меня самого, но заперта под семью печатями, которые, как мне кажется, не продержатся долго. Я иногда наблюдаю за родителями или за Маргаритой, как они колдуют, и я чувствую магические потоки, чувствую, как они выходят из палочки и, подпитываемые магией дома, преобразуются по заданной геометрической формуле, давая требуемый или не очень результат.

И я не знаю просто, что делать с этим неожиданно проснувшимся во мне видением? Пойти в теоретики магии, ведь ими часто становятся сквибы? Или это просто разыгралось мое воображение, подсознательно не желающее мириться с моей ущербной природой?

Твой брат Вильгельм.”

* * *


“Эббе Эскилю Фольквардссону, Тёресхаллен, Уппсала, провинция Уппланд, Швеция.

Отец, я должен был бы пожелать вам доброго здравия, однако для меня это равносильно пожелать смерти своей мачехе фру Бенгерд — только в этом случае, отец, вы станете здоровы и духовно, и физически. Я правильно понял, что все мои усилия пропали напрасно, и, стоило мне покинуть Швецию, как фру Бенгерд, которую я не назову своей матерью даже под страхом смерти, стала крутить из вас веревки. Отец, вы угрожаете лишить меня наследства, в то время как сами просто сдались: переехали в гнездо Тересунгов, где вами будут помыкать, как захотят, оставили преподавание и еще втянули в это Сесилию и Карин (их-то за что наказываете?). Или, по-вашему, ваши постоянные уступки фру Бенгерд и ее родне способствуют усилению и возвышению нашего рода? Если я плохой наследник, то какой вы тогда Глава Рода?

Вы пишите о семейном долге, о вашем старческом счастье (но ведь вы еще не так стары, как вам пытаются внушить, и с чем вы добровольно соглашаетесь), о том, что хотели бы видеть своих детей в достойном браке. С кем? Сесилию вы по совету фру Бенгерд хотите отдать замуж за Торкиля Тёресунга, а Карин, хотя ей едва сравнялось двенадцать, — за Кнута Тересунга. А мне вы предлагаете в невесты Берту фон Бранау (от которых стонет едва ли не вся магическая Германия, и которые являются дальними родственниками Тересунгам), и Хельгу Тересунг. Так, благодаря действиям фру Бенгерд, которая за десять лет брака так и не смогла принести вам ребенка, гордый и некогда могущественный род Фольквардссонов и Блигаардов канет в небытие, оставив после себя лишь имя на пыльных страницах истории. Вы этого хотите, отец? Неужели вы не видите.

Вы пишите о послушании и уважении к старшим, но я не могу, не преступив при этом своей совести, слушаться и уважать тех, кто лжет и лицемерит, кто прикрывает собственную немощь и неспособность что-либо изменить заботой о ближних, а за свои обиды и несбывшиеся мечты наказывает тех, у кого меньше сил и власти. Я должен был бы попросить у вас прощение, отец, за резкость и критику в ваш адрес, но здесь неправы вы, и будете неправы до тех пор, покуда признаете над собой власть Тёресунгов, забыв о том, что подчиняться вам должны они, а не вы им.

P.S. Отец, прошу вас пощадить Сесилию и Карин, они не должны расплачиваться за ваши прошлые ошибки. Если вы считаете, что они не смогут сами управляться с Блигаардсхалленом, то отдайте их под опеку дяди Магнуса — он точно не даст их в обиду.

Ваш сын Ассбьорн Эббе Фольквардссон. Сентября 12-го дня, дом Равенкло, Хогвартс, Шотландия, Великобритания.”


1) (англ.) “А роза будет пахнуть розой, хоть розой назови ее, хоть нет…” У. Шекспир, “Ромео и Джульетта”.


Сообщение отредактировал triphenylphosphine - Вторник, 18.10.2011, 03:03
 
triphenylphosphine Дата: Вторник, 18.10.2011, 02:58 | Сообщение # 145
triphenylphosphine
Четверокурсник
Статус: Offline
Дополнительная информация
* * *


“Сесилия, Карин, крепитесь. С гордо поднятой головой и достоинством Блигаардов сносите все трудности, но не бойтесь отступать, если того требуют обстоятельства. Я надеюсь, отец внемлет моей просьбе, и вы сможете переехать к дяде Магнусу — он всегда хорошо к нам относился. Я постараюсь прибыть в Уппсалу, как только смогу вырваться из Хогвартса. Вас не выдадут замуж за Тёресунгов — обещаю, и в кодексе нашего рода есть некоторые пункты, которые могут нам помочь в этой непростой ситуации.

P.S. Письмо зачаровано таким образом, что его может открыть лишь тот, в ком течет кровь Фольквардссонов и Блигаардов, так что никто, кроме вас и нашего отца не сможет узнать о его содержании.

Ваш любящий брат, Ассбьорн Фольквародссон. ”

* * *


“Георгу Якобу фон Визерхоффу и Ангеле Элене фон Визерхофф, Зонненхаус, Лейпциг, федеральная земля Саксония, Германия.

Дорогие отец и матушка, я рад, что у вас все складывается хорошо, и наш дом процветает так же, как и раньше. От всего сердца желаю, чтобы закон, о котором вы говорите, был наконец-то принят. Все-таки древние традиции, которым мы следуем, были заложены еще в те времена, когда для людей еще много значили такие понятия, как “честь”, “совесть” и “справедливость”, и когда всякая волшебная кровь считалась священной, а ее хозяин — хранителем недоступного простецам тайного знания, а волшебники радовались каждому новоприбывшему в их мир. Сейчас же население — маггловское и магическое — погрязло в пороках и стремлении уничтожить друг друга, а древние законы, которые некогда были учреждены для того, чтобы защитить и сохранить мир магов, не допустить его разложения и исчезновения, благодаря известным личностям, стали работать против нас самих же. Я считаю, что здесь все должно быть предельно просто: есть проблема — ее нужно решать, а не ждать, пока ее решат за нас, как это делают в Британии.

Я уже писал вам, что Британия в отношении древних магических традиций является более консервативной страной, нежели Германия, и здешний политический строй в классификации Аристотеля можно охарактеризовать не иначе, как “олигархия”, т.е. власть немногих богатых людей, каждый их которых преследует исключительно свои собственные интересы. Здесь вполне нормальными считаются такие явления, как шовинизм чистокровных, и таких людям, как Генрих фон Бранау, здесь предоставлена полная свобода действий. Например, недавно он проклял одного из студентов-семикурсников из-за того, что тот был магглорожденный и носил якобы еврейскую фамилию. А вы догадываетесь, какими “безобидными” могут быть проклятия Генриха. Тот юноша вообще мог умереть, если бы ему вовремя не оказали помощь. Знания Темных искусств в Хогвартсе вообще оставляют желать лучшего. Считается, что это якобы опасно для подрастающего поколения, хотя, на мой взгляд, руководство страны просто боится появления очередного Темного Лорда, с которым не в силах сражаться за отсутствием необходимых знаний и умений. И, что самое интересное, миссию по уничтожению этого самого Темного Лорда, с которым не решается сразиться даже победитель Гриндевальда, и от действий которого стонет чуть ли не вся магическая Британия, возложили почему-то на Гарри Поттера — ленивого и несамостоятельного человека, который до одиннадцати лет вообще жил с родственниками-магглами и ничего не знал о магическом мире. Для него вообще было шоком, когда он узнал, что принадлежит сразу к двум чистокровным магическим родам — Поттерам и Блэкам. Но о невежестве британских волшебников, в частности школьников я расскажу немного позже, а сейчас вернусь к Генриху Бранау и Энтони Гольдштейну (так звали пострадавшего).

По поводу нападения на Гольдштейна не были проведено никакого расследования, самому Энтони запретили говорить кому-либо, в т.ч. родителям, о случившемся, а инцидент благополучно замяли. А Бранау назначили какую-то смешную отработку в виде мыться полов без магии, причем за какое-то нарушение правил, которое он не совершал.

Я вам писал уже про Хогвартские дома, и как проводится отбор в каждый из них. И в Слизерин — дом, куда принимают только чистокровных волшебников — вместе с Карлом попала еще одна девушка, Анна Кайнер, магглорожденная (лично мне она кажется темной лошадкой). Хотя мы с Карлом о ее происхождении знали еще с момента знакомства в Хогвартс-Экспрессе, она не сталась афишировать этот факт перед общественностью (я думаю, ее Карл предупредил, чего делать не стоит, а он хорошо разбирается в людях). Так Бранау украл у Геннингена ее личное дело и зачитал перед всеми остальными слизеринцами, так что вам не составит труда догадаться, каково ей учиться вместе со снобами, подобными Генриху Бранау. Ходили даже слухи, что он пытался ее проклясть, как Гольдштейна, или вообще убить, но Кайнер, в отличие от Гольдштейна, оказалась хорошо подготовленной и даже смогла его победить. В результате своих дуэлей они разрушили половину подземелий (именно там находится общежитие Слизерина), и теперь слизеринцам приходится самим все собирать по камушкам — директор Дамблдор, про которого я вам писал ранее, не жалует Дом Змеи, так что оказался выделить им домовых эльфов для ремонта.

Теперь отвечаю на заданные вами вопросы. Предыстория такова, что директор Дамблдор дал Поттеру, а также Уизли и Грейнджер некое секретное задание, для выполнения которого они вынуждены были отбыть из школы на неопределенный срок. На это время наш декан профессор МакГонагалл передала мне полномочия старосты, чем я и воспользовался для того, чтобы навести порядок в доме Гриффиндор. Как я вам уже писал ранее, считается, что в Гриффиндор попадают чистые душой и храбрые сердцем, благородные, честные и порядочные люди. Но большая часть гриффиндорцев даже не может дать собственное определение этим понятиям. Для них нормально, когда в полную силу со всего курса учится всего один-два человека, а все остальные у них просто списывают, потому что “с друзьями надо делиться”. Лень и наплевательское отношение к учебе здесь в порядке вещей, и цвет дома полностью оправдывает его идеологию. Их общие познания о мире крайне скудны и ограничиваются лишь начальной школой в случае магглорожденных и полукровок или же тем, что посчитали дать нужным родители в случае чистокровных. А знания о традициях волшебного мира вообще оставляют желать лучшего: магглорожденные и полукровки вообще ничего не знают, а чистокровные, если что и знают, то не спешат делиться своими знаниями. Таким образом, все выходные с того самого момента, как Поттер, Уизли и Грейнджер покинули школу, я занимался тем, что ликвидировал пробелы в образовании юных львят.

Я не спорю, никому не нравится, когда на их законную территорию приходят чужаки и устраивают свои порядки, но в Гриффиндоре порядок отсутствовал практически полностью. Гермиона Грейнджер, хотя является девушкой дисциплинированной и ответственной, не имеет практически никакого авторитета, чтобы хоть как-то влиять на своих товарищей оп дому. Ее напарник Рон Уизли — полная противоположность, и естественно, что остальные студенты будут брать пример с него, ведь это проще все — быть глупым, ленивым и безответственным. Уизли, когда они с Поттером и Грейнджер вернулись в Хогвартс, естественно, не понравилось, что я занял его место лидера в доме Гриффиндор. Начались оскорбления и намеки на рукоприкладство, и я вызвал его на дуэль — за оскорбление достоинства волшебника, принадлежащего к древнему чистокровному роду. Также я не мог оставить безнаказанным оскорбление, нанесенное Элизе. Дуэль оказалась очень быстрой, поскольку Уизли знает слишком мало заклинаний, и я, естественно, победил. В общежитие мы возвращались уже после отбоя. Лизу я проводил еще раньше в гостиную Хаффлпаффа, а Гермиону заставил остаться в Гриффиндорской башне — как известно, жена Цезаря должна быть вне подозрений. Мы с моим секундантом успели вернуться в нашу гостиную незамеченными, а вот Поттер и Уизли попались профессору Снейпу, известному как декан Слизерина и профессор зельеварения (а также сильной предвзятостью к дому Гриффиндор). И, я думаю, Уизли сдал нас, т.к. на следующее утро нас вызвала к себе профессор МакГонагалл и назначила отработку. Да, я нарушил школьные правила, но я действовал в согласии с нашим кодексом и своей совестью. Почему я не могу отстоять честь своей фамилии или тех, кто мне дорог, просто потому, что правилами Хогвартса, во всяком случае, нынешними, данный вопрос никак не регламентирован, и такие люди, как Уизли, могут оскорблять кого угодно?

P.S. Я очень рад за Хильду, передавайте ей, а также бабушке с дедушкой от меня пожелания доброго и крепкого здравия и успехов.

P.P.S. Пожалуйста, не беспокойтесь из-за Элизы. Я прекрасно знаю о последствиях связи между мужчиной и женщиной, особенно если таковая состоялась без согласия родителей. Я не хочу ломать жизнь ни себе, ни Элизе. А что касается самой Элизы, то вы прекрасно знаете, что она получила слишком строгое воспитание, чтобы пытаться соблазнить кого бы ни было.

Ваш любящий и верный сын, Лотар Георг фон Визерхофф. Сентября 12-го дня, дом Гриффиндор, Хогвартс, Шотландия, Великобритания.”

* * *


“Здраствуйте, миссис Уизли. Большое спасибо за теплые слова. Как бы я хотел, чтобы мои родители были живы. Придет час и я отомщу за них. И за Сириуса. И за Седрика. Жаль, что не могу сделать этого прямо сейчас и просиживаю в школе пока другие, ни в чем неповинные люди гибнут. Я понимаю, миссис Уизли, вы беспокоитесь обо мне и я очень ценю вашу заботу. Вы с мистером Уизли, Роном, Джинни, близнецами стали для меня образцом семьи, крепкой, дружной и любящей. А Нора стала для меня вторым домом после Хогвартса. Вы скажете, что я ни в чем недолжен себя винить, что это для моей же безопасности, что я должен доучиться. Но я просто хочу, чтобы это все побыстрее закончилось. Раз и навсегда.

С любовью. Гарри.

P.S. Миссис Уизли, передавайте Биллу и близнецам привет от нас с Роном, Гермионой и Джинни. Мы вас всех очень любим.

P.P.S. Миссис Уизли, извините, забыл поблагодарить за кексы и пирожки. Они были очень вкусные.”

* * *


“Мама, у нас все хорошо. Занятий пока мало, так что у нас есть много времени, чтобы проводить его друг с другом. Гарри и Рон постоянно меня оберегают, даже скучно становится. У нас с Гарри все замечательно. Когда он окончит школу мы поженимся. Да, мама, и не надо ничего говорить про учебу. Близнецы тоже не окончили Хогвартс, зато теперь у них супер-бизнес. Чем я хуже? К тому же женщинам работать совсем необязательно.

А вот у Рона с Гермионой что-то не ладится. Они опять поссорились и теперь Рон снова изводит меня своей ревностью. Я уже не знаю, что посоветовать Гермионе, чтобы у них с Роном было все хорошо также как у нас с Гарри. Она очень закомплексованная и вечно сидит за книжками и просто меня не слушает. Мама, ты очень кстати написала об иностранцах. Один из них, помнишь, я писала о нем в прошлом письме, такой индюк расфуфыренный, учится у нас в Гриффиндоре. И похоже Гермиона положила на него глаз. А еще он рвется на пост старост и вообще очень похож на зануду Перси. Ты представляешь, мама, когда Гарри, Рон и Гермиона ушли сама знаешь зачем, он тутже начал наводить везде свои порядки. И его поддерживает МакГонагалл. Это вообще ужас. Пока Гарри с Роном не было он отыгрывался на мне, утверждая что я своим поведением позорю Гриффиндор. Ты представляешь, мама? И МакГонагалл его за это не наказала! Да он не чем не лучше Малфоя и его дружков. Да еще и свою дуру-хаффлпаффку привел к нам в общежитие, чтобы она рассказала нам о зельях. Уснуть можно! И потом он вызвал Рона на дуэль из-за этой девицы. А Рон естественно вызвался заступиться за меня, когда узнал каких гадостей наговорил мне этот индюк. И что ты думаешь, мама? Рон продул самым наглым образом! И что хуже всего, оказалось, что этот иностранец не использовал темную магию, так что его и наказать даже нельзя. Так что теперь у нас в Гриффиндоре постоянные перепалки. Этот индюк усиленно пытается найти себе поддержку. Да кто он вобще такой! Я подеживаю Рона как могу. А вот Гермиона и Гарри ведут себя как тюфяки, тупо молчат и все. Я не знаю, что такого папа нашел в маггловских изобретениях, но воспитывают магглы своих детей просто ужасно. Когда у нас с Гарри будут свои дети я полностью возьму контроль в свои руки и недопущу, чтобы они вообще общались с магглами.

С любовью, Джинни.

P.S. Мама, папа, я надеюсь, у вас все хорошо. Вы чтото молчите в последнее время про то, что происходит в Министерстве, так что нам остается только “Ежедневный пророк”, который выписывает Гермиона. Передавайте от нас с Роном, Гарри и Гермионой горячий привет Биллу, Фреду и Джорджу.

P.P.S. Мама, пожалуста, не присылай больше сладостей, от них портится фигура. И Рон опять сожрал почти все, так что нам с Гарри и Гермионой досталось всего по одному кексу и то остывшиму.”

[с]* * *[/c]

“Мама, кексы были очень фкусные. Жаль только што мало. Штобы там не говорила Джинни, присылай еще. Нам очень понравилось. И это неправда, што я фсе сожрал.
Мы щас самые главные ученики ф школе. Я имею виду себя, Гарри и Гермиону. Так сказал Дамблдор. У нас конечно нет фсяких там значкоф как у зануды Перси. А жаль. И мы еще утрем нос этим понаехафшим слизеринцам. Только Гермиона нас с Гарри постоянно учица заставляет. То чары, то зелья, то трансфигурация. Это так скуууушно. Непрецтавляю, как это все можно выучить. Не у фсех же мозги могут растягиваца как жвачка Берти Боттс.

Мама, как мне сделать так, чтобы я стал больше нравица Гермионе? Тебеже папа сразу понравился. Ты представляешь, ее отлучили на месяц от беблеотеки! Гермиону от беблеотеки! Так ей теперь новых книжек из дома прислали и она сидит фсе время с ними. Ужас! Она софсем нехочет проводить со мной время. И ты прецтавляеш мама, к нам в Гриффиндор расприделился один из этих слизеринцев Лотар Уизероф. Поганый змей в львиной шкуре! Он ведет себя как слизеринец и якшаица со слизероинцами. Он хотел отобрать у меня пост старосты! Он нравится Макгонагалл! Мама, ты прицтавляеш как это нисправидливо! И он все время крутица вокрук Гермионы, а она на него палажила глас. Знаешь, што она мне говорит? “Рон, тебе надо больше времени уделять чтению. Рон, не устраивай бурю в стакане воды, мы с Лотаром просто говорили о нумиралогии.” Нумиралогия, тоже мне! Какбуто любить можно тока за книшки. Лаванде фсе это небыло нужно. Она любила меня просто так. Что мне делать?

Твой сын Рон.”

* * *


“Эрхарду Рихарду Шенбрюнну, Грюненхоф, Лейпциг, федеральная земля Саксония, Германия.

Отец, я также рад за вас всех и не меньше вашего огорчен за Маргариту. К сожалению, в этом возрасте далеко не все относятся серьезно к жизни и потому не задумываются о своем будущем, о том, что фундамент в его основание закладывается уже сегодня. Быть может, до окончания школы Маргарита все-таки одумается и возьмется за ум. А если нет, то почему бы не исполнить ее желание? Не это ли является основной задачей женщины в любом традиционном обществе, к которому по-прежнему тяготеет магический мир?

И я также согласен с вашим мнением, отец, касательно нового закона, ибо, как я сам считаю, я уже достаточно видел и в истории, и в реальной жизни примеров того, к каким последствиям приводит крен Министерства магии в сторону как патрициев, так и плебса магического мира. По моему мнению, магическая Британия является ярким примером того, как не стоит управлять страной.

Теперь перехожу к ответам на ваше последнее письмо. Начну с ответа на второй вопрос, ибо в нем есть ключ к первому. Эта девушка на фотографии — Анна Кайнер, о которой я кратко упомянул в своем последнем письме. Магглорожденная и латент с поздним проявлением магических способностей. Магией владеет около полутора лет, из которых последние два месяца провела в магическом мире. Сильная волшебница, имеет способность к ментальной магии, а также обладает склонностью к зельеварению и обширными познаниями в химии.

Мы познакомились с Анной Кайнер в купе Хогвартс-Экспресса, а позже оказались распределены в один и тот же дом — Слизерин. История Хогвартса еще не знала таких случаев, чтобы магглорожденные попадали на факультет, где учится исключительно чистокровная элита магической Британии. А если знала, то молчала. Профессору Снейпу это, естественно, добавило головной боли, и он, зная о моих относительно либеральных политических взглядах, переложил часть ответственности за Кайнер на меня — я должен был постоянно держать ее в поле видимости, и, соответственно, мы были привязаны друг к другу своим местонахождением. Она не афишировала свое происхождение, хотя официально “жила с магглами” и старалась держаться с достоинством истинной леди — профессор Снейп предупредил ее о том, как относятся к магглорожденным в Слизерине. Так продолжалось до того дня, пока Бранау не украл у господина Геннингена ее личное дело и не зачитал вслух на всю гостиную. С тех пор в ее адрес полетели оскорбления, в т.ч. и от декана, и единственное, что я мог сделать, это обеспечить ей безопасность, ибо в моем присутствии слизеринцы не рисковали переходить от слов к делу.

Анна имеет славянские корни, из-за чего ее возненавидел Бранау. До этого он напал на студента Равенкло из-за того, что счел его евреем, но дело замяли, дабы не портить репутацию лучшей в Европе школы чародейства и волшебства Хогвартс, а заодно и ее директора и победителя Гриндевальда — Альбуса Дамблдора, а сам Бранау отделался пустяковой отработкой, и вовсе не за это преступление. В результате начавшейся между ними дуэли, которую я, к сожалению, не смог предотвратить, ибо оказался отрезан завалом, Бранау и Кайнер разгромили большую часть подземелий, которые мы теперь восстанавливаем своими силами (господин многоуважаемый директор настолько не любит наш дом, что отказался выделить для ремонта домовых эльфов, которые могли бы навести порядок всего за несколько часов). Бранау хотел именно убить ее, из-за чего постоянно разъединял нас с ней, ошибочно полагая, что Кайнер не сможет справиться без моей помощи. Но он просчитался, и Кайнер победила. Не знаю, какой мощности заклятия она использовала, но Бранау не гнушался применять против нее даже арканическую магию.

Кстати, отец, не слышали ли вы что-либо о темномагическом проклятии “Sectumsempra”, от которого можно спастись, используя лишь высшие щиты? К сожалению, мне не был известен сей факт во время дуэли, однако в лаборатории профессора Снейпа, которая находилась поблизости (и о которой знала Кайнер), нашлись все нужные зелья, чтобы нейтрализовать последствия проклятья. Здесь следует отметить, что в тот день профессор Снейп по каким-то неведомым причинам отсутствовал в Хогвартсе, равно как и Генрих (который просто вернулся на пару часов раньше), и Драко Малфой (староста Слизерина, постоянно заискивает перед Бранау). Не кажется ли вам это странным, отец? В общем, профессор Снейп, зайдя в лабораторию, увидел нас с Анной вместе и заподозрил в разврате. Я заметил, у нашего декана есть какая-то странная склонность подозревать Кайнер во всех мыслимых и немыслимых грехах, особенно когда рядом есть кто-то проявляющий к ней участие и доброту. Именно мои тщетные попытки заступиться за девушку профессор Снейп воспринял как хамство и неуважение к своей персоне, а тот факт, что я продолжил общаться с ней даже после того, как он отменил свое поручение, — как неподчинение приказам преподавателя. Просто у нас с профессором Снейпом, и не только с ним, слишком разные понятия о чести, порядочности и достоинстве, и то, что в порядке вещей для них, мерзость для нас, равно как и наоборот.

Кроме того, как мне показалось, в Хогвартсе не обновляются преподавательские методики. Я уже писал ранее об архаичности образовательного подхода в Британии, которая заключается, скорее, в общем подходе к учительскому делу, призванному давать студентам лишь форму, а не содержание. Здесь я поведу речь о практических дисциплинах, в частности, о зельеварении, о том, что мне довелось видеть как на уроках, так и на отработке Кайнер (еще одна странность здешней системы наказаний: зелья были использованы для моего лечения, а варить их заставили Анну). Некоторые зелья, в том числе входящие в учебную программу, изготавливаются по устаревшим и опасным для здоровья методикам, а сама опасность здесь является нормой жизни. Я не говорю здесь об изначально тупых, ленивых, криворуких и т.д. студентах, которым переступать порог практикума по зельеварению не рекомендуется в принципе, но, скорее, о средних учениках, не очень одаренных, но старающихся в меру сил. Я специально просмотрел учебники некоторых ребят, в том числе и за первый курс. Никакого введения в технику безопасности, ни слова о том, в каких случаях какую посуду и ингредиенты можно использовать, минимум теории и сплошные механические рецепты. Я не спорю, что профессор Снейп — сколь угодно талантливый зельевар, но при этом не самый лучший педагог. Он не ведет урок, не объясняет какие-либо важные особенности синтеза (которые, кстати, часто опускаются в официальных изданиях), а просто осматривает содержимое котлов, чтобы оно не взорвалось раньше времени. Может быть, такая практика преподавания нормальна для студентов университета, которые приходят на занятия полностью подготовленными людьми, могущими полностью самостоятельно провести синтез, но не для школьников, для которых многие вещи остаются неочевидными, даже если они выучат весь учебник наизусть.

Вот и все, что я хотел бы вам рассказать.

Ваш любящий и верный сын Карл Эрхард Шенбрюнн. Сентрября 14-го дня 1997 года, дом Слизерин, Хогвартс, Шотландия, Великобритания.”

* * *


“Вильгельм, большое тебе спасибо за твои труды. Я в последнее время слишком часто ищу доказательства того, что мне уже и так уже почти известно. По поводу университета, в котором могла бы учиться Кайнер… не задумывался еще, хотя мне порою кажется, что она действительно старше нас всех. Я думаю, она сама расскажет об этом, когда сочтет нужным. К тому же, мне не хотелось бы разрушать нашу хрупкую дружбу излишним любопытством.

По поводу твоей повысившейся чувствительности к магическим полям. Вильгельм, а тебя никогда не посещала мысль, что ты мог оказаться латентом? Я расспросил об этом Кайнер и Фольквардссона — у него дядя латент, и обнаружил, что описанные тобой симптомы полностью совпадают с таковыми у Магнуса Фольквардссона. Кайнер же просто ответила, что за несколько месяцев до первого выброса стихийной магии она почувствовала внутри себя некую не известную ей нарождающуюся силу. Никаких внешних магических полей она, естественно, не могла обнаружить просто потому, что их не было. Так что, Вильгельм, тебе остается только ждать и стараться держать ситуацию под контролем. Поздняя латентность должна проявиться в течение полугода.
И мне кажется, тебе не стоит заранее жалеть, что магическая или маггловская сторона науки для тебя окажется безвозвратно утеряна. Не пример ли их синтеза нам постоянно подает наш отец?

Твой брат Карл.”

* * *


“Ронни, дорогой, не бойся. Все люди твоего возраста проходят через трудности любовных отношений. И у нас с папой тоже не все было гладко. Я отдельно спишусь с Гермионой и все ей разъясню, как женщина женщине. Хотя здесь ты прав. Гермионе нужен особый подход, потому что она очень любит учиться. Я надеюсь, тебе еще выпадет шанс доказать тому индюку кто есть кто. Только обещай мне, пожалуйста, что не будешь нарываться на неприятности и специально лезть в драку. Мама за тебя очень волнуется.

А Лаванда… Если у вас с Гермионой ничего не получится (а будет очень жаль), я не буду возражать, если ты снова начнешь встречаться с Лавандой. У нее тоже есть немало достоинств.

Люблю и целую. Твоя мама Молли. ”

* * *


“Гермиона, милочка, до меня дошли слухи, что вы с Роном опять не ладите. Я люблю тебя почти, как родную дочь, и хочу, чтобы вы с Роном были вместе и у вас все было хорошо. Ты должна понять, что крепкая семья всегда была, есть и будет основой любого общества. К тому же, Гермиона, ты женщина, будущая мать, а для любой женщины семья, а не карьера должна быть на первом месте. Я знаю, как ты усердно занимаешься, поэтому у тебя не будет проблем со сдачей ТРИТОНов. Поэтому, милочка, оторвись на какое-то время от книжек и удели свое время Рону. Пойми, ты не сможешь нормально полюбить человека, если будешь все время от него отворачиваться и не будешь давать ему шанс. И подумай, какую боль ты причиняешь Рону, все время ему отказывая. Гермиона, Гарри и Рон были твоими первыми друзьями. Они всегда были рядом с тобой, и ты должна ценить это. Представь, что было бы, если бы они не пришли к тебе на помощь тогда на первом курсе, когда ты оказалась заперта с троллем. Я не хочу сказать, что ты могла погибнуть, и у тебя теперь долг жизни перед мальчикам. В конце концов, тебя спасли бы учителя. Но представь, что ты и дальше ни с кем не дружила бы и не общалась. Ведь кроме Гарри, Рона и Джинни у тебя больше нет друзей. И поэтому ты должна ценить еще больше их дружбу и не отворачиваться от друзей. Гарри скоро женится на Джинни, а ты выйдешь замуж за Рона, и у вас будет одна большая семья. Не правда ли это замечательно?

Гермиона, милая, запомни, будь осторожна с красивыми богатыми мальчиками. От них нельзя искать добра. Для них такие добрые девушки, как ты, только попользоваться и выкинуть. Помни, что у тебя есть друзья, которые всегда с тобой рядом и никогда не предадут. Поэтому не распаляйся, милочка, на всяких богатых мальчиков наподобие Малфоя. Вот их реальная сущность. В конце концов подумай о том, какую боль ты причиняешь друзьям Рону, Гарри и Джинни, когда ты предаешь их давнюю дружбу с тобой, общаясь со всякими индюками-выпендрежниками наподобие Лотара Уизерофа.

С наилучшими пожеланиями, Молли Уизли. ”

* * *


“Здравствуйте, миссис Уизли. Я действительно люблю Рона и очень рада за Гарри с Джинни, но я не готова пока к серьезным отношениям, на которых очень настаивает Рон. Да, для меня действительно очень важна учеба, и я не собираюсь ее запускать ради развлечений. Просто поймите, пожалуйста, у Рона слишком много свободного времени из-за того, что он выбрал лишь необходимый минимум обязательных предметов, и он никак не хочет его организовать. Миссис Уизли, я понимаю, Рон — ваш сын, но почему я должна учитывать его потребности, а он мои — нет? Я согласна с вами, что здоровая и крепкая семья является основой любого общества, но чтобы перейти к подобным отношениям, нужно вначале окончить школу и крепко стать на ноги. И я не понимаю, почему это очевидно только мне.

Миссис Уизли я всегда помогаю Гарри, Рону и Джинни с уроками и прочими делами и никогда не отворачиваюсь от них, потому что они — мои друзья, и я очень ценю эту дружбу. Но почему мое общение с кем-то еще расценивается именно как предательство? Да, я знаю, что Рон ревнует меня к Визерхоффу, но я уже устала ему объяснять, что все совсем не так, как он думает. Да, у Визерхоффа есть немало хороших качеств, и он совсем не такой хвастун и задира, как Малфой. Он очень ответственный и иногда помогает мне с обязанностями старосты. Но между нами чисто деловые отношения. К тому же, у него уже есть невеста с Хаффлпаффа, и Рон с ней знаком. И я не знаю, что еще сделать, чтобы он, наконец, перестал ревновать.

С уважением, Гермиона Грейнджер. ”

* * *


“Декану Слизерина, профессору зельеварения Северусу Снейпу, Хогвартс, Шотландия, Великобритания.

Уважаемый профессор Снейп, я искренне рад тому, что Вы считаете своим долгом ставить в известность родителей студентов, обучающихся в Вашем доме, о любых происшествиях, приключившихся с их чадами. Как ваш коллега, я высоко ценю Ваш талант ученого-зельевара и ваш вклад в науку. Однако, будучи знакомым с Вами с давнего времени, я сомневаюсь, что все было именно так, как Вы описали в вашем письме. Ибо легко выдать наличие собственного мнения и готовность его отстаивать за хамство и неуважение к преподавателю (ведь у вас есть власть), а отказ следовать глупым и неадекватным приказам (и снова у вас есть власть) — за неповиновение. Вы упиваетесь своей властью над теми, у кого ее нет. Чего Вы добиваетесь этим, профессор Снейп? Или же Вы не слышали о статье “за превышение должностных полномочий”?

Кроме того, мне стало известно, что Вы даете ученикам задания готовить зелья по устаревшим и нередко опасным для здоровья рецептам (в этом вопросе я полностью доверяю своему сыну). В чем здесь причина? Лучшей школе чародейства и волшебства в Европе не хватает средств, чтобы закупить более дорогие ингредиенты и оборудование? Или же здесь кроется попустительство руководства, которым нет дела до собственных учеников и до того, кем они выйдут из школы? В последнем случае я буду вынужден обратиться в Отдел образования нашего Министерства магии с просьбой провести полную ревизию школы Хогвартс. Я не думаю, что вы хотите, чтобы мы заподозрили вас в обмане нашего доверия.

Также есть еще один вопрос, который я хотел бы с Вами обсудить, а именно ответственность сторон. Да, мой сын проник без разрешения в Вашу лабораторию. Да, он без разрешения использовал Ваши зелья для спасения собственной жизни. Тогда почему вы назначаете отработку не ему, а студентке, которая ему помогала? Или почему вы не написали мне письмо с просьбой возместить все потраченные на моего сына средства?

Неужели в лучшей в Европе школе чародейства и волшебства это норма — нести ответственность за чужие действия, но не нести за свои собственные? Неужели для вас в порядке вещей ценить человеческую жизнь, тем более чистокровного волшебника, не больше, чем один литр Кровевосстанавливающего зелья? Если так, то мне искренне вас жаль, и я не собираюсь подвергать жизнь и здоровье своего сына дальнейшей опасности.

Я надеюсь, Вам есть, над чем подумать, профессор Снейп. Жду вашу сову с ответом не позднее 27 сентября.

С уважением и пожеланием успеха во всех дальнейших начинаниях, профессор Эрхард Рихард Шенбрюнн. 17 сентября 1997 г., Лейпцигский магический университет, Лейпциг, федеральная земля Саксония, Германия.”


Сообщение отредактировал triphenylphosphine - Вторник, 18.10.2011, 03:04
 
Nimer Дата: Воскресенье, 13.11.2011, 03:46 | Сообщение # 146
Nimer
Второкурсник
Статус: Offline
Дополнительная информация
уважаемый автор, очень нравится стиль написания
и я надеюсь что вы не забросили работу над данным произведением
немного тяжело воспринимается подборка писем но в целом очень интересный прием
довольно много орфографических ошибок похожих на опечатки


К нам сегодня приходил
Некро-педо-зоо-фил.
Мертвых маленьких зверушек
Он с собою приносил
 
olala Дата: Воскресенье, 13.11.2011, 11:03 | Сообщение # 147
olala
Slytherin vs. Ravenclaw
Статус: Offline
Дополнительная информация
triphenylphosphine, Шодерло де Лакло - это хорошо! Жду продолжения.
Картинку сами рисовали? Жалко, что там только одна героиня! Я не знаток, но мне очень понравилась манера.


ΠΛΕΙΝ ΑΝΑΓΚΗ ΖΗΝ ΟΥΚ ΑΝΑΓΚΗ
 
triphenylphosphine Дата: Воскресенье, 13.11.2011, 12:51 | Сообщение # 148
triphenylphosphine
Четверокурсник
Статус: Offline
Дополнительная информация
Картинку да, сама рисовала. Если бы там был еще кто-то, пришлось бы убить еще больше времени. А я не могу одновременно писать и рисовать %). Однако, если честно, я не улавливаю связь между своим фиком и "Опасными связями/жестокими играми".

По поводу "Писем" - я сама не считаю эту главу хорошей. Просто решила попробовать эпистолярный жанр + наметить некоторые сюжетные линии, которые будут раскрываться в последующих главах.
Опечатки... да, есть. Некоторые я просто в упор не вижу, ен замечаю при вычитке, прочитывая так, как было бы правильно. В вот в письмах Уизли и Поттера я ошибки наставила специально.
 
olala Дата: Воскресенье, 13.11.2011, 16:04 | Сообщение # 149
olala
Slytherin vs. Ravenclaw
Статус: Offline
Дополнительная информация
Quote (triphenylphosphine)
Просто решила попробовать эпистолярный жанр + наметить некоторые сюжетные линии, которые будут раскрываться в последующих главах.

Я так и поняла, и это как раз и есть Шодерло де Лакло. "Опасные связи" - классический эпистолярный роман, где все сюжетные линии раскрываются исключительно в письмах. А хороши ваши последние главы или нет... Это можно оценить только в контексте всего произведения в целом.
Не забрасывайте, если можете, рисование ради писания!


ΠΛΕΙΝ ΑΝΑΓΚΗ ΖΗΝ ΟΥΚ ΑΝΑΓΚΗ


Сообщение отредактировал olala - Воскресенье, 13.11.2011, 16:04
 
triphenylphosphine Дата: Пятница, 18.11.2011, 00:56 | Сообщение # 150
triphenylphosphine
Четверокурсник
Статус: Offline
Дополнительная информация
olala, по поводу эпистолярного жанра, из фиков советую почитать "ГП и письма дедушке" - есть на ХН и ПФ.
 
olala Дата: Пятница, 18.11.2011, 12:18 | Сообщение # 151
olala
Slytherin vs. Ravenclaw
Статус: Offline
Дополнительная информация
triphenylphosphine, спасибо за рекомендацию, но на другие сайты не хожу: ни времени, ни охоты. Я не слишком общительна, одного ТТП за глаза хватает.

ΠΛΕΙΝ ΑΝΑΓΚΗ ΖΗΝ ΟΥΚ ΑΝΑΓΚΗ
 
triphenylphosphine Дата: Пятница, 18.11.2011, 12:35 | Сообщение # 152
triphenylphosphine
Четверокурсник
Статус: Offline
Дополнительная информация
Это не форумы, а просто архивы, так что общаться с автором или другими читателями там не обязательно.
 
Nimer Дата: Пятница, 18.11.2011, 22:32 | Сообщение # 153
Nimer
Второкурсник
Статус: Offline
Дополнительная информация
простите хотелось бы знать когда планируется продолжение или может проблемы с вдохновением и значит нескоро мы увидим новую главу?

К нам сегодня приходил
Некро-педо-зоо-фил.
Мертвых маленьких зверушек
Он с собою приносил
 
triphenylphosphine Дата: Пятница, 18.11.2011, 22:57 | Сообщение # 154
triphenylphosphine
Четверокурсник
Статус: Offline
Дополнительная информация
Новая глава потихоньку пишется, просто до этого мне надо было написать статью до шефа, а еще раньше - готовиться к экзамену. А после долгого перерыва в писанине мне действительно трудно снова "влиться в струю".

Сообщение отредактировал triphenylphosphine - Пятница, 18.11.2011, 22:57
 
triphenylphosphine Дата: Понедельник, 21.11.2011, 23:02 | Сообщение # 155
triphenylphosphine
Четверокурсник
Статус: Offline
Дополнительная информация
Глава 24. В доме на площади Гриммо.

Предупреждение:
В главе много пересечений с книгой ГП и ДС, главой "Рассказ Кричера".

==========================================================================

Золотое Трио аппарировало на крыльцо дома Блэков сразу же, как только миновало защитный барьер Хогвартса. Оба юноши и девушка были преисполнены энтузиазма найти хоркрукс как можно быстрее и вернуться с ним к Дамблдору. Утренние размолвки отошли на второй план. Быстро прошмыгнув мимо зашторенного портрета Вальбурги Блэк в прихожей, ребята спустились на кухню, которая являла собой крайне удручающее зрелище: везде лежал толстый слой пыли, по углам свили себе уютные гнездышки пауки, всюду царило ощущение заброшенности, ненужности и пустоты. Гермиона с помощью волшебства разожгла огонь в камине, и сразу стало намного уютнее. Рон предложил немедля приступить к обыску Кричерового чулана, однако Гарри тут же отверг эту идею: во-первых, ему очень не хотелось копаться в чужих вещах; во-вторых:

- Кричер! — звонко раздалось посреди кухни.

Вместе с хлопком из воздуха материализовалось низенькое сгорбленное лопоухое существо в грязной наволочке.

- Гарри, пожалуйста, будь с ним повежливее, — тихо попросила Гермиона, подойдя к своему другу сзади.

- Предатели крови и крязнокровки в доме благородного семейства Блэк, — принялся бурчать эльф себе под нос, но так, чтобы его все слышали. — Какой позор! Бедная хозяйка!

- Кричер, — сказал Гарри, присев на корточки, чтобы казаться одного роста с эльфом, — принеси, пожалуйста, медальон, который хотел уничтожить Регулюс Блэк, — парень старался говорить не очень строго, но так, чтобы эльф воспринял его слова именно как приказ справедливого хозяина, а не как просьбу недостойного. — Мы хотим закончить дело, которое начал Регулюс Блэк.

- Вы хотите уничтожить медальон? — удивился Кричер, в потухших глазах которого появился огонек надежды. — Кричер плохой эльф, Кричер не смог исполнить последнюю волю хозяина Регулюса! — и, схватив каминную кочергу, тут же принялся бить ею себя по голове. — Плохой Кричер не смог уничтожить медальон! — казалось, несчастное существо готово было расплакаться от осознания собственной профнепригодности.

- О нет, Кричер, пожалуйста, не надо! — взмолилась Гермиона, подбежав к эльфу и попытавшись отнять у него кочергу.

- Поганая грязнокровка коснулась Кричера?! — возмутился эльф. — Кричер служит только древнему и благородному дому Блэков, а не грязнокровкам и осквернителям рода. О, что бы сказала моя бедная госпожа!

- Кричер, перестань немедленно! — приказал Гарри, забрав у домовика кочергу и отшвырнув ее в сторону. — Также ты должен перестать оскорблять моих друзей гадкими словами.

- Кричер должен подчиниться. Моя бедная госпожа так бы расстроилась, узнай, чьи приказы должен выполнять Кричер, — добавил он уже в сторону.

- А теперь, Кричер, расскажи нам, пожалуйста, как хозяин Регулюс узнал о медальоне.

Далее последовала ужасающая своими подробностями история о разладе в семье Блэков, о том, как молодой Регулюс стал сомневаться в идеях Темного Лорда, строго настрого приказав эльфу, единственному свидетелю своих душевных излияний, ничего не говорить родителям, ибо боялся, не в пример осквернителю рода Сириусу, расстроить их, особенно мать. Затем Темный Лорд, который был в то время нередким гостем в особняке Блэков, попросил у Регулюса его домового эльфа — дальше была пещера в отвесной скале у моря, полное инфери озеро и чаша с ядом, который и пришлось выпить Кричеру. По взволнованной, искаженной болью мордашке эльфа и его перепуганным глазам, было видно, что он переживает события, что он заново переживает те ужасные видения, вызванные зельем. Грейнджер, возмущенная тем, что фактически бесправного эльфа использовали в качестве подопытного животного, даже прослезилась и хотела, было, обнять несчастное создание, однако вовремя вспомнила, что Кричер вряд ли оценит прикосновения грязнокровки. Регулюс Блэк, однако, был почти полностью солидарен со старостой Гриффиндора, и поступок Темного Лорда окончательно подорвал его уважение к последнему, заставив пойти на предательство, а это означало скорую смерть. Юный Блэк и отрада госпожи Вальбурги очень любил своего эльфа, и потому выходил его, а также очень подробно расспросил обо всем, что произошло в пещере, после чего, ни слова не сказав родителям, стал подолгу запираться в библиотеке и домашней лаборатории.

Дальнейшее ребята знали благодаря воспоминаниям неизвестного сотрудника Отдела Тайн, о судьбе которого Кричер не знал ничего после того, как тот, оправившись после визита в пещеру, тайком покинул Блэк-Холл. Самого же Регулюса вызвали на собрание к Темному Лорду, вскоре после столь рискованного похода в пещеру, когда он еще не успел до конца восстановить свое здоровье. Перед уходом он дал приказ своему верному домовику — наказ уничтожить медальон любым способом. С собрания Темного Лорда, на которое его провожала мать с радостью и гордостью за достойного сына, молодой Регулюс так и не вернулся. Госпожа Вальбурга вся извелась и начала сходить с ума от горя, но Кричер не мог нарушить приказа хозяина Регулюса и рассказать все хозяйке Вальбурге. Кричер не смог исполнить последнюю волю любимого хозяина Регулюса и уничтожить медальон и потому себя наказывал, наказывал…

Что же касается гриффиндорцев, то, несмотря на нелестные отзывы Сириуса о своем младшем брате, они (особенно Гермиона) все-таки прониклись к нему симпатией и уважением, каждый из них по-своему. Гарри — потому увидел, что Регулюс на самом деле был добрым и мягким человеком внутри, он осознал свои ошибки и стал на сторону Добра, и при лучшем раскладе, если бы его потом не убили, мог бы помириться с Сириусом и присоединиться к Ордену Феникса. Гермиона — потому что младший брат Сириуса с любовью и состраданием относился к домовым эльфам: именно это качество, считала она, определило его конечный выбор в сторону Добра. Рон же, хотя соглашался, что да, Регулуюс в конце жизни поступил молодцом, считал, однако, что в его поступке ничего геройского или достойного восхищения, скорее, это уже была расплата за то, что в свое время присягнул на верность этому змеелицему уроду вместо того, чтобы, подобно Сириусу, уйти из дома.

Когда старый домовик закончил свой сбивчивый рассказ и вновь принялся причитать и обзывать себя, Гарри постарался успокоить его, в чем ему активно помогала Гермиона, после чего перешел ближе к делу, а именно попросил принести медальон, чтобы “исполнить последнюю волю хозяина Регулюса”. Но и тут друзей ждало разочарование: недавно в особняк Блэков, в который, к величайшему огорчению Кричера, имели доступ все члены Ордена и их друзья, наведался жулик Флетчер, “жуткое отребье”, и унес драгоценности госпожи Вальбурги, остатки китайского фарфорового сервиза, столовое серебро, фотографии мисс Беллы и мисс Цисси (при упоминании последних двух особ лица ребят недвусмысленно скривились), и медальон, который хотел уничтожить хозяин Регулюс. А бедный Кричер не успел задержать поганого вора. Гриффиндорцы вновь упали духом, но тут Гарри вспомнил, что в Хогвартсе Добби находил его везде, где бы он не находился, так почему бы Кричеру не найти таким образом Флетчера? Тем более что эльфы при желании могут действовать тихо и незаметно. Получив приказ, во что бы то ни стало, разыскать и обезвредить грабителя, и вернуть назад похищенное имущество Блэков, в особенности медальон, Кричер, довольный столь важным заданием, тут же исчез с громким хлопком, предоставив друзей самим себе.

С уходом эльфа молодым людям стало невыносимо скучно, ведь они должны были торчать здесь до самого возвращения Кричера, однако умная и предусмотрительная Гермиона тут же вспомнила, к явному неудовольствию Рона, о том, что им задали кучу уроков на следующую неделю, и чуть ли не силком усадила мальчишек за учебники, начав гонять их по зельеварению и трансфигурации, чтобы восполнить уже запланированное занятие, пропущенное из-за утренней тренировки по квиддичу. Для Гарри это было не лучше “Cruciatus” в исполнении Беллатрисы Лестранж, но он стойко держался и честно старался вспомнить ответы на все вопросы, хотя, к своему огорчению, мало преуспел в этом. Ведь сейчас с ним и Роном занималась не МакГонагалл, которую Гарри воспринимал исключительно как учителя и потому далекого человека, чувства которого представлялись чем-то не менее далеким и абстрактным, а их лучшая подруга Гермиона, которую ему не хотелось бы обижать своим равнодушным отношением к ее трудам, а слова Визерхоффа: “ Мистер Поттер, вы вообще хоть раз пробовали сами хоть что-нибудь сделать?! Без помощи мисс Грейнджер?” заставляли его испытывать стыд оттого, что он все это время перекладывал свои обязанности на плечи Гермионы и воспринимал это, как должное. Также мысли юноши, вместо таблицы ингредиентов к очередному зелью и формулы Чар восстановления, занимал Дамблдор и его странное доверие к весьма сомнительным личностям. И если Снейп, по мнению Поттера, приносил хоть какую-то пользу: шпионил для Ордена, спас Дамблдора от того проклятого кольца, то Флетчер вызывал у него только отвращение. Дамблдор говорил, что Флетчер добывает информацию, активно общаясь с различными криминальными элементами в Лютном переулке, но Гарри, хотя и понимал, что большая часть информации от него скрывалась, ни разу не слышал, чтобы Флетчер как-то выручил Орден. Вспомнился ему случай и летом перед пятым курсом, когда они с Дадли чуть не стали жертвой дементоров: Флетчер тогда пропустил дежурство ради выгодной сделки с котлами. И, хотя Сириус ненавидел этот дом и желал как можно быстрее избавиться от всех вещей, оставшихся после его родителей и брата, парень считал их кражу оскорблением его памяти.

В отличие от своего друга, Рон Уизли даже не пытался изображать усердие и заинтересованность, а откровенно скучал и постоянно жаловался, когда же они, наконец, закончат, и что им с Гарри уже надоело. При этом он жалел о том, что его девушка сидит слишком далеко, чтобы дотянуться до ее коленки, и всеми мыслями был сосредоточен вовсе не на нудных уроках. А свое нетерпение он оправдывал тем, что школьные знания не помогут им в борьбе Сами-знаете-с-кем. В ответ Гермиона начинала читать нотацию о том, что никто не знает, какие знания могут им пригодиться в борьбе с Вольдемортом, и вообще, в этом году им необходимо проявить себя с лучшей стороны перед иностранными гостями (приводить в пример Визерхоффа она благоразумно не рискнула), ведь они являются самыми известными учениками в Хогвартсе и потому представляют его “лицо”. А Гарри пытался погасить назревающий конфликт, однако каждый раз все менее успешно, ибо Рон с Гермионой заводились все сильнее и сильнее, не желая идти на компромисс.

В итоге раздраженная Грейнджер поставила друзей перед фактом, что ей надоело постоянно переписывать за них эссе, и что у нее есть много других предметов, с которыми она едва успевает справляться. Уизли же заявил, что ей совсем нет дела до друзей, и что ее никто не просил изучать сразу столько предметов, и, резко встав с кресла и грубо отпихнув учебники и конспекты и хлопнув дверью, вышел из комнаты. Поттер попытался, было, остановить друга, но того уже и след простыл.

- Тише, Гермиона, не плачь, — Гарри прижал к себе расстроившуюся девушку и ободряюще похлопал по спине. — Не бойся, Рон подуется и перестанет. Но, может, быть тебе и вправду стоит меньше нагружать его?

- Гарри, понимаешь… — всхлип, — это не моя инициатива, хотя я считала… что вам с Роном действительно стоило бы позаниматься дополнительно… — всхлип. — Просто меня попросила профессор МакГонагалл, а ее — директор Дамблдор… Ты понимаешь, Гарри, это — политика?.. — последнюю фразу Гермиона произнесла еще более громким, надломанным голосом и снова всхлипнула, спрятав раскрасневшееся лицо в ладонях.

- Шш… Не плачь, все будет хорошо, — сказал Гарри, все еще удерживая подругу в объятиях и слегка покачивая, как ребенка. — Уже пора ужинать. Давай пойдем на кухню и приготовим есть.

Юноша на своем опыте прекрасно знал, как рутинная физическая работа позволяет успокоиться и привести в порядок нервы. Продуктов в пыльных шкафах и погребе нашлось немного, так что ребятам пришлось довольствоваться яичницей с гарниром в виде овсянки и черным чаем. На запах горячей еды тут же прибежал Рон Уизли и принялся болтать, как ни в чем не бывало (что Гарри с Гермионой сочли шагом к примирению), не забывая при этом жаловаться на то, что “мало, и его мама приготовила бы гораздо вкуснее”. Гермиона недовольно поджала губы — ей, как девушке, будущей жене и матери, естественно было неприятно выслушивать такое из уст своего парня, однако она тут же выдала решение сходить завтра утром за продуктами, чтобы в следующий раз можно было приготовить что-нибудь получше.

После ужина Рон полез к Гермионе целоваться, прося принять это в качестве извинений, а Гарри, пожелав им обоим приятного вечера, спешно покинул кухню и пришел в ту комнату, где и сидел поныне. Что-то казалось ему странным и неестественным в сложившейся обстановке, но он не мог понять, что именно. Будто друзья от него отдалились и оставили его одного, будто у него отняли что-то родное. Но ведь это нормально, — успокаивал сам себя Поттер, — рано или поздно все люди находят свои половинки, встречаются, влюбляются, создают свои семьи и потому меньше времени уделяют друзьям. Так что, может быть, все дело в том, что рядом нет Джинни? Но, к своему удивлению и огорчению одновременно парень вдруг осознал, что совсем не скучает по своей девушке: ему нравится, когда она рядом, но он не чувствует одиночества именно из-за ее отсутствия. Друзья Рон и Гермиона… они были втроем с первого курса и всегда вместе переживали все невзгоды и приключения. Он не представлял жизни без них обоих, они стали ему, как брат и сестра. Их разделила любовь, та великая сила, о которой говорил Дамблдор, та сила, которой в избытке в самом Гарри и которой он способен победить Вольдеморта… та сила, которая отняла у него друзей, и от этого мальчику со шрамом становилось гадко и мерзко на душе, словно его всюду окружает ложь и лицемерие, из которых он не может вырваться…

Уизли тем временем подхватил Грейнджер на руки — та только и успела ойкнуть — и отнес в спальню, которую занимали девочки перед пятым курсом. Гермиона молча стерпела все грубые и быстрые ласки своего парня, закусив до крови губу, хотелось плакать. По щекам скатились две маленьких слезинки, однако девушка плакала вовсе не из-за синяков, которые потом останутся на ее теле, но, скорее, от абсурдности происходящего. Ведь как еще можно назвать то, что она лежит в объятьях одного, а думает о другом? Когда один мнет ее нежное упругое тело и вдавливает его в старый лежалый матрац, а другой нежно гладит и шепчет ласковые слова, а его прикосновения вызывают еще большее желание, а не оскорбление. Рон же, казалось, вообще ничего не замечал ничего вокруг, полностью сосредоточившись на получении своего плоского удовольствия, низводя тем самым физическое проявление любви до обыкновенного низшего инстинкта. Сегодня Гермиона согласилась спать с ним в одной постели с условием, что он не посягнет на ее невинность (она еще “не была готова”), но Рон был рад и этому. Гермиона говорила ему, что еще не привыкла к его близости, и Рон вполне искренне полагал, что ночи, подобные этой, помогут девушке быстрее привыкнуть и стать готовой.

Вдоволь натискавшись, он напоследок обнял свою девушку и засопел как младенец, переплетясь с нею ногами. А Гермиона так и продолжала беззвучно плакать в подушку, морщась от вдыхаемого ею запаха похоти и пота. Ей было противно оттого, что она изменила своему парную с другим, тоже рыжим и тоже гриффиндорцем, пусть даже мысленно, но еще больше ей было обидно, что ее дорогой и милый сердцу Рон совершенно не замечает изменений ее настроения, ее эмоций и переживаний, будто ему абсолютно безразличны ее чувства. Выпутавшись из объятий Уизли, отчего тот замычал во сне и перевернулся на другой бок, девушка подхватила свою одежду и тихо прошмыгнула в ванную.

Ретроспектива…

- … Чоу последнее время плачет почти постоянно, — сказала Гермиона. — За едой, в туалетах, везде…

Тогда, на пятом курсе они накануне Рождества сидели в Гриффиндорской гостиной, и Гарри под их с Роном нажимом излагал, как прошел его первый романтический вечер с Чоу.

- Тогда, по идее, от поцелуев она должна была бы повеселеть, — хихикнул Рон.

- Рон, — с большим достоинством произнесла Гермиона, макая перо в чернильницу, — ты самый бесчувственный болван, каких мне выпадало несчастье встречать.

- Что ты такое говоришь? — возмутился Рон. — Лучше скажи, кто это плачет, когда их целуют?

- Вот именно, — с некоторым отчаянием в голосе сказал Гарри, — кто?
Гермиона сочувственно на них посмотрела.

- Вы что, совсем не понимаете, что она сейчас чувствует? — спросила она.

- Совсем, — хором ответили Гарри и Рон.

Гермиона вздохнула и отложила перо.

- Прежде всего, и дураку понятно, что ей очень грустно из-за Седрика. Потом, насколько я понимаю, она в растерянности — раньше ей нравился Седрик, а теперь нравится Гарри, и она не может понять, кто больше. Потом, её преследует чувство вины: она думает, что целоваться с Гарри — это оскорбление памяти Седрика, и не знает, что про неё скажут, если она начнёт встречаться с Гарри. А ещё она, скорее всего, не понимает, каковы её чувства по отношению к Гарри, потому что именно Гарри был с Седриком в лабиринте и видел, как тот умер, и от этого всё очень запутанно и страшно. Да, и ещё она боится, что её выгонят из команды, потому что последнее время она так плохо летает.

После этой проникновенной речи сбитые с толку Гарри и Рон некоторое время недоуменно молчали.

- Один человек не может столько всего чувствовать, он взорвётся! — выдал рыжик.

- Если у тебя эмоциональный диапазон, как у чайной ложки, это ещё не значит, что и у остальных он такой же, — поучительным тоном заявила Гермиона и снова взялась за перо.

Конец ретроспективы

Она, которая сама прекрасно, как она считала, разбиралась в психологических тонкостях отношений между парнями и девушками и поучала своих друзей, тыкая их носом в их же ошибки, осознала вдруг себя жертвой собственного же неумения разбираться в людях. Она замечала за Роном все недостатки, пока не была влюблена в него, но возникшие в ней чувства начисто затмили разум, призывая идти лишь велением сердца. Гермиона Грейнджер была умной и разносторонней девушкой и в свое время прочитала немало книг по психологии межличностных отношений и о сексуальных отношениях между мужчиной и женщиной. И все ее книги в один голос утверждали, что Рон Уизли просто не может в силу своего характера стать ей хорошим мужем. С одной стороны, девушка успокоилась, получив ответ на один вопрос, но ее тут же стал терзать новый: как она теперь будет смотреть в глаза Рону, Джинни, миссис Уизли, если скажет им все это? Ведь получится, она предала их многолетнюю дружбу и оскорбила чувства самого Рона, который, пусть неуклюже, но безмерно любит ее…

Стук в маленькое витражное окошко, расположенное за ширмой, заставил девушку вынырнуть из своих ощущений и уже начавшей остывать воды и вернул к реальности. Быстро обернувшись полотенцем и открыв раму, она увидела на подоконнике серую школьную сипуху, к лапке которой был привязан маленький свиток пергамента. Сова недовольно ухала, морщась от дождя, и топорщила перья.

- Кто бы это мог быть? — подумала про себя Гермиона, отвязывая письмо.

Родителям она не еще не писала, так что это не могут быть они, а в школе из друзей у нее остались только Невилл, Луна и Джинни, но с первыми двумя она не особо близко общалась, а отношения с сестрой Рона в последние пару дней уж точно нельзя назвать приязненными.

Сова, освободившись, наконец, от записки, недовольно щелкнула клювом и улетела в темноту. Гермиона быстро закрыла окно, из которого в натопленную ванную комнату проникала промозглая сырость, и, присев на край туалетного столика, развернула пергамент. Ровные строчки, аккуратный стремительный почерк с наклоном вправо…

Желаю вам доброго вечера, мисс Грейнджер. Спешу Вас уведомить о том, что профессор МакГонагалл предоставила мне должность исполняющего обязанности старост на время вашего отсутствия, а посему Вам нет необходимости беспокоиться о чести дома Гриффиндор, пока вы находитесь вне школы. Мне удалось организовать кружки по выполнению домашних заданий и по культуре волшебного мира для всех студентов Гриффиндора, а также улучшить ситуацию с дисциплиной, и профессор МакГонагалл нашла полезными мои начинания, наградив наш факультет баллами. Соответственно, у Вас будет уже надежный фундамент для исполнения своих обязанностей, когда вы вернетесь с вашего задания.

P.S. Завтра пошлю Вам еще одну сову с отчетом, если Вы не вернетесь до семи часов вечера.

Лотар Визерхофф.


Слова расплывались у девушки перед глазами, она лишь слышала у себя в голове его голос, приятный, мягкий, с легким акцентом. Она лишь осела на холодный гранитный пол и снова расплакалась. Возвращаться назад к Рону ей совершенно не хотелось…

На следующее утро Гарри и Гермиона отправились за покупками. Рон остался в доме на площади Гриммо и демонстративно дулся, хотя стенам со старыми, полинявшими, уже начавшими отходить обоями и покрытым пылью и паутиной подсвечникам не было никого дела до этого. И парню было на что обижаться: его девушка среди ночи сбежала у него из-под бока. Сей факт казался рыжему до жути несправедливым и больно бил по самолюбию: да Миона должна просто слюни по нему пускать и стонать от удовольствия, когда он ее гладит, ведь даже первая красавица Хогвартса Лаванда Браун признала его сексапильным мачо. Не перестал Уизли дуться и, когда его друзья вернулись из супермаркета и принялись готовить поздний завтрак. В готовке он участия не принимал, зато первый сел за стол в ожидании вкусной свежей порции салата, яичницы с беконом и апельсинового сока.

Кричера все еще не было, и друзья уже начали беспокоиться: Гарри с Роном — по поводу того, что с хоркрукс мог потеряться, и Кричеру не под силу его найти; Гермиона — из-за того, что с Кричером могло случиться что-нибудь плохое, а их не было рядом, чтобы ему помочь; к тому же она беспокоилась, что, даже с эльфом все в порядке, он может не успеть вернуться до того, как им надо будет отбыть в Хогвартс. Гарри поспешил успокоить подругу, что все будет хорошо, и что, если надо, Кричер принесет им медальон в Хогвартс, а Рон тут же заявил, чтобы сегодня не было никаких уроков — они у него уже в печенках сидят. Тогда Гермиона предложила парням наведаться в библиотеку Блэков — если Блэки были древней темной семьей, то наверняка знали и про хоркруксы, в том числе как уничтожить.

Библиотека дома Блэков и вправду оказалась огромной, хотя не настолько большой, как Хогварсткая, но, думала юная мисс Грейнджер, практически все здешние книги должны находиться в Запретной секции, если вообще не уничтожены. Как и остальные комнаты особняка, она носила отпечаток былой роскоши и давнего запустения: массивная мебель из черного дерева, старинные фолианты в черных кожаных переплетах были покрыты серебристым налетом пыли, с огромной позолоченной люстры, карнизов и лепнины клочьями свисала паутина, заляпанные грязью высокие арочные окна едва пропускали солнечный свет, а тяжелые бархатные портьеры, цвет которых представлялось определить крайне сложно (но что-то среднее между серо-синим и серо-зеленым), наверняка стали пристанищем не только для тонны пыли, но и полчищ докси. Книжные шкафы простирались вверх до самого потолка и были в высоту не меньше трех метров, ко многим из них были приставлены скамейки и лестницы-стремянки. Ребята разошлись в разные стороны и принялись рассматривать стоявшие на полках книги. Казалось, даже на то, чтобы пересчитать все их количество, уйдет не меньше недели. Гарри и Гермиона, к своему удивлению, обнаружили здесь немало классики маггловской литературы, ограниченной, в основном, началом XX века. Возможно, раньше, Блэки были не такие снобы, либо же магглы и волшебники взаимодействовали гораздо больше, чем сейчас, что немало ставило Гермиону в тупик, ведь изоляция вкупе со многими предрассудками, по мнению девушки, говорила именно о регрессе общества, но не о его развитии. Но если регресс был вызван установлением вольдемортовского режима в конце 60-х — начале 70-х годов, то почему после его падения Министерство магии не стало предпринимать шаги по сближению с маггловским миров и перениманию его достижений?

Как удалось выяснить друзьям, пользуясь методом тыка, все книги внизу были вполне безобидные: дамские романы, учебники как по магической, так и по маггловской истории, географии, языкам, различные словари, сборники зелий и заклинаний, многие из которых входили в школьную программу. Не мудрствуя лукаво, Гарри и Рон полезли наверх и сняли оттуда несколько книг — все они были очень ветхими и, казалось, готовы были рассыпаться от любого неосторожного движения. Даже в руки брать их было противно, не то, что открывать — так и веяло от них не просто темной, но даже чужой, враждебной магией.

- Ай! — воскликнула Гермиона, едва дотронувшись до обложки, и, как подкошенная, упала на грязный паркетный пол — с Гарри и Роном ничего подобного не происходило.

Было тяжело дышать, в глазах помутнело, а руки словно жгло огнем. Рон облил девушку водой, но она так и не пришла в себя.

- Миона! Миона! Не оставляй меня! — закричал парень, положив голову возлюбленной к себе на колени.

Он изо всех сил тряс ее за плечи, умолял ее не умирать, даже поцеловал в губы, но девушка никак не реагировала на его действия. Гарри тем временем испуганно метался по библиотеке, не зная, что предпринять. Несколько раз брал он злополучный фолиант в руки, вертел его так и эдак, грубо вытряхивал и пролистывал, но ничего не происходило. Парень решительно не понимал, что происходит: если бы на книгу было наложено проклятье, то оно поразило бы их всех, да и книгу перед Гермионой держали они с Роном.

- Specialia revelo! — со злостью воскликнул Поттер, направив палочку на книгу, проклявшую его подругу.

Фолиант вспыхнул темно-изумрудной аурой, которую пронизывали ярко-красные, переливающиеся, подобно рубинам, узоры, но Гарри Поттеру, как и любому среднестатистическому ученику Хогвартса, это ни о чем не говорило. Зашвырнув книжку куда подальше, он тоже сел рядом с Гермионой и попытался привести ее в чувства, но никакие слова, никакие годные для этого заклинания не попадали. Девушка проваливалась в обморок все глубже и глубже, глаза ее закатились, а губы высохли от частого поверхностного дыхания.

- Темная магия, темная магия… — едва слышно срывалось с них, как мантра.

Оцепеневшая Гермиона, едва живая Гермиона снова подсказала им решение, как на втором курсе. Темную магию можно победить светлой. А какое самое сильное светлое заклинание?

- Exspecto Patronum! — закричал во все горло Гарри.

Вырвавшийся из палочки статный серебряный олень грациозно надавил копытами девушке на грудь, принимая на себя ее проклятье, выходившее струями темного дыма. Когда все закончилось, благородное животное, гордо вскинув рога, тяжело легко на пол, будто его ранили, и растворилось в снопе золотисто-огненных искр. Такого ни Гарри, ни Рон еще никогда не видели — ведь раньше Патронус просто исчезал, растворялся в воздухе, как только прекращалось действие заклинания. Гермиона, наконец, пришла в себя, чему ее друзья несказанно обрадовались, и искренне поблагодарила их за спасение. На библиотеке было решено поставить точку: Гарри и Рон от природы были неусидчивыми и не умели работать с литературой, Гермиона же не могла заняться этим физически. Было противно и обидно — еще никогда за все время обучения в Хогвартсе магглорожденная волшебница Гермиона Джейн Грейнджер не чувствовала себя настолько грязнокровкой, как в этот раз. Уж ей-то было нетрудно догадаться, по какому именно признаку та книга по темной магии поразила ее проклятьем: известно, что Блэки помешаны на чистоте крови, а из них троих Гермиона была единственной, чьи оба родителя были магглами.
 
triphenylphosphine Дата: Понедельник, 21.11.2011, 23:08 | Сообщение # 156
triphenylphosphine
Четверокурсник
Статус: Offline
Дополнительная информация
В ожидании Кричера ребята занялись каждый своим делом. Гермиона принялась за вышивание одеяла для Кричера — так она хотела отблагодарить домовика за оказанную им помощь и показать свою заботу. Вышиванием увлекалась ее тетя Дороти, которая вместе с сыном приезжала к ним в гости этим летом, а миссис Уизли с радостью согласилась показать пару полезных заклинаний. Рон, наобнимавшись и нацеловавшись в очередной раз с Гермионой, пошел на кухню перекусить, а Гарри стал от нечего делать слоняться по дому.

Изнутри особняк Блэков казался намного больше, чем снаружи, и Гарри продолжал удивляться, как здесь помещается столько комнат. В этом зале он бывал раньше… потемневший от времени паркет, стены, обиты темно-зеленым штофом и низкими белыми панелями; здесь не было почти никакой мебели, лишь мраморный камин, над которым было выткано черное родословное древо Блэков, ветви которого охватывали не только все чистокровные семьи Британии, но и выходили за ее пределы. Через некоторое время Гарри нашел Сириуса — его имя, расположенное на самом краю гобелена, зияло огромным темным пятном, а горелая материя оставляла следы сажи на руках. Поднялся выше — Орион и Вальбурга Блэки, еще выше — Поллукс Блэк и Ирма Крэбб. Провел пальцем вправо от Поллукса, у него была сестра Дорея, которая вышла замуж за Карлуса Поттера. Сердце юноши радостно забилось — провел пальцем вниз, к их единственному сыну Джеймсу Поттеру, который был женат на магглорожденной Лили Эванс (ее маггловское происхождение не помешало ее имени появиться на гобелене по праву вхождения в род), и вот он, Гарри Поттер!

На глазах парня навернулись слезы от осознания того, сколько он потерял, пока жил у Дурслей, и сколько еще больше отнял у него Вольдеморт, убив его родителей. Единственный наследник рода Поттера. Единственный наследник Сириуса — последнего из Блэков. Совершеннолетний. Глава двух магических родов — Поттеров и Блэков, — вспомнились ему нечаянно слова Визерхоффа, и прямо на камине, под именем основателя рода Блэков пояаился старинный фолиант в черном кожаном переплете. Гарри готов был поклясться чем угодно, что минуту назад этой книги здесь не было. Неужели опять какая-нибудь темная магия дома? Неудивительно, что ни ему самому, ни Сириусу здесь никогда не нравилось. Осторожно взял книгу в руки и прочитал название, выгравированное золотыми готическими буквами: “Правила благороднейшего и темнейшего семейства Блэк”. На первой, пожелтевшей за много веков странице был помещен выпуклый герб изображавший на фоне звездного неба двух темных единорогов с огненными гривами по обе стороны от волшебной палочки, напоминавшей больше боевое оружие, нежели инструмент для повседневного использования. Снизу был написан девиз на французском — “Toujours pures” — “Чистота на века”. Любят же эти аристократы пафос! Дрожащими руками перевернул страницу, увидев вердикт строгий и ясный — “Не готов”. Гриффиндорец не знал, что все это значит, и, поставив фолиант на место, быстро покинул зал. Таким опустошенным он чувствовал себя в тот день, когда узнал, что серийный убийца Сириус Блэк был его крестным и предал его родителей Вольдеморту.

Гарри не помнил, как долго и куда он шел. На лестничной площадке, где он остановился, было две двери. К одной из них была прибита узкая позолоченная табличка, подписанная витиеватым каллиграфическим почерком в стиле Перси Уизли:

Не входить без особого разрешения Регулюса Арктуруса Блэка

Природное любопытство взяло в юноше верх, и он вошел внутрь. Комната Регулюса, выполненная в традиционных слизеринских цветах, оказалась не очень большой и роскошно обставленной и также носила явные следы запустения. Над кроватью с широкой резной спинкой был помещен герб Блэков, под которым красовалась надпись, сделанная черными готическими буквами на золотом фоне — “Toujours pures”, а под ней — старые пожелтевшие газетные вырезки. Все они были о Волдеморте. На покрытом толстым слоем пыли рабочем столе стояла фотография выпуска 1979 года: Регулюса среди прочих юношей-слизеринцев легко можно было узнать по красивому, но высокомерному лицу и длинным черным волосам, как у всех Блэков. Он был худощав и длиннорук — идеальная комплекция для ловца.

Не найдя здесь больше ничего интересного, Поттер наведался во вторую комнату, расположенную чуть дальше, комнату Сириуса — он так ярко афишировал своей отличие от повернутой на предрассудках семье, что не узнать его стиль было невозможно. Все стены были обклеены маггловскими плакатами с мотоциклами и девушками и бикини, не оставляя почти ни единого участка, где проглядывал бы шелк в серебристо-зеленую меренгу. Над кроватью и рабочим столом висело несколько выцветших гриффиндорских флагов (Гарри не мог не восторгаться мужеством своего крестного, столь активно шедшего наперекор своей чистокровной семье). Юноша испытывал прилив ностальгии — Сириус жил здесь, ходил по этой комнате, спал на этой кровати, писал за этим столом письма друзьям, все здесь содержала память о нем. Словно приоткрылась та часть его жизни, о которой крестник почти ничего не знал, но к которой неожиданно получил возможность приобщиться. А черно-белая фотография четверки друзей заставила парня чуть ли не расплакаться. С огромным восхищением узнал он своего отца: его непослушные черные волосы были взъерошены на затылке, и он тоже носил очки. Рядом с ним стоял Сириус, легкомысленно красивый, а его немного надменное и более полное, чем у брата, лицо делало его таким молодым и счастливым, каким Гарри его никогда не видел его при жизни. Справа от Сириуса стоял Петтигрю, голову ниже всех остальных, толстый и неуклюжий, с маленькими водянистыми глазками, с раболепной радостью смотревшего на главных бунтарей Хогвартса Джеймса Поттера и Сириуса Блэка. Слева от Джеймса стоял Люпин, уже тогда выглядевший потрёпанным, и его усталые глаза также светились от счастья быть включенным в компанию лучших друзей.

Гарри провел пальцами по фотографии — вот они, так близко и так далеко одновременно, их уже нет, но Гарри незримо ощущал их присутствие рядом с собой. Это ли та любовь, которой, по словам Дамблдора, наградили его родители? Ведь мама, папа, Сириус — они умерли телесно, но всегда будут жить в его сердце, будут любить и оберегать его. Смахнув скупую слезу, юноша попытался снять фотографию со стены, но, как и все остальные портреты и постеры, она была закреплена заклятием вечного приклеивания. Пыльный стол был завален не менее пыльными пергаментными свитками — Сириус определенно не любил порядок. Развернув их, Гарри словно погрузился прошлое, в историю. Письма от него, от Люпина, от Джеймса — все было перемешано в кучу и вызывало у юноши прилив неконтролируемой радости с толикой горечи. Он не помнил уже, сколько писем успел перечитать, пока не наткнулся на короткую записку:

Дорогой Бродяга,

Спасибо, спасибо тебе за подарок Гаррин день рожденья! Он был его любимым, это безоговорочно. Ему год, а он уже высоко держит игрушечную метлу, он выглядит таким довольным, я вложу в письмо фотографию, так что ты сможешь посмотреть. Ты же знаешь, у него только два фута роста от земли, но он уже почти что убил кота, и разбил ужасную вазу, которую Петуния подарила мне на Рождество (к этому у меня нет претензий). Конечно, Джеймс решил, что это очень весело, сказал, что Гарри собирается стать великим игроком в квиддич, однако мы убрали все украшения подальше, чтобы быть уверенными, что когда он пойдет, то не успеет ничего натворить. Мы очень тихо отпраздновали день рождения Гарри — были только мы да старая Батильда, которая всегда была добра к нам. Она души не чает в Гарри. Нам очень жаль, что ты не смог прийти, но дела Ордена всегда важнее, тем более Гарри все равно недостаточно взрослый, чтобы понять, что это его день рожденья.

У Джеймса немного расстроились планы — мы заперты в доме, потому что, как я говорила, мантия-невидимка до сих пор у Дамблдора, и у нас ни единого шанса хотя бы для маленькой прогулки. Если ты сможешь навестить нас, это очень поднимет его настроение. На прошлых выходных здесь был Хвост. Мне кажется, что он выглядел больным, но это, видно, из-за новостей о МакКиннонах. Я плачу каждую ночь, когда слышу о них.

Батильда заходила на днях. Она — обворожительная старушка и знает множество историй про Дамблдора, но я не уверена, что он был бы рад услышать их. Я не знаю, во что из этого можно верить, потому что мне кажется невероятным, чтобы Дамблдор был другом Геллерта Гриндевальда. Лично мне кажется, что она сошла с ума!

С любовью, Лили.


Из той же кучи Гарри выудил черно-белую колдографию, на которой был изображен улыбающийся черноволосый ребенок верхом на игрушечной метле. На втором плане весело смеялись Джемс и Лили, умиляясь первому полету своего ребенка. В глазах юноши снова навернулись слезы. Казалось, мир вокруг остановился и перестал существовать, а Гарри снова ощутил себя одиннадцатилетним мальчиком, впервые увидевшим своих родителей в зеркале “Еиналеж” холодной зимней ночью.

Он снова взглянул на письмо: его мама писала букву “г” так же, как он. Он просматривал всё письмо, чтобы найти все эти буквы, и каждая из них давала ощущение маленькой дружественной волны света. Это письмо было невообразимым сокровищем, доказательством того, что Лили Поттер существовала, действительно существовала, что её теплые руки когда-то двигались вдоль пергамента, оставляли следы чернилам на этом письме, писали эти слова, слова о нем, о Гарри, её сыне.

Когда первое потрясение прошло, парень, нетерпеливо смахнув слезы с глаз, перечитал письмо еще раз, концентрируясь уже на смысле. Это было как прослушивание полузабытого голоса. У них был кот… наверняка погибший, как и его родители в Годриковой Лощине… или он умер, когда никто не остался кормить его. Сириус купил ему его первую метлу…. Его родители знали Батильду Бэгшот; может, это Дамблдор представил их? “Мантия-невидимка до сих пор у Дамблдора…” Там еще было что-то смешное…

Гарри остановился, обдумываю слова матери. Почему Дамблдор взял мантию-невидимку его отца? Поттер отчетливо помнил, как директор говорил ему год назад: “Тебе не нужна мантия-невидимка, чтобы становиться невидимым”. Может быть, не такой одаренный член Ордена нуждался в помощи, и Дамблдор носил её с собой? Но Дамблдор и передал ее Гарри в его первое Рождество в Хогвартсе. Значит, в тот злополучный вечер накануне дня всех святых мантия-невидимка все еще была у Дамблдора. Не зная, что делать с этим умозаключением, Гарри перешел дальше…

Хвост был здесь…” Питтегрю, предатель, теперь уже мертвый, выглядел “больным”. А так ли это? Может, он просто знал, что видит Джеймса и Лили в живых в последний раз? Гарри знал от Сириуса полную историю с хранителем дома Поттеров. Вольдеморт убил их уже через неделю после того, как Питтегрю сдал ему их. Судя по письму матери, примерно в это же время Дамблдор попросил у его отца мантию-невидимку. Совпадение? Уж слишком незащищенной оказалась его семья в момент нападения на них Вольдеморта. И если в честности Сириуса Гарри не сомневался — тот всегда говорил то, что думает, то Дамблдор… Юноше не хотелось думать в таком ключе о любимом директоре и наставнике, но, как он ни пытался душить свои мысли на самом корню, они все равно упрямо продолжали расти. Гарри знал на своем опыте лично, как часто Дамблдор не договаривает, ожидая подходящего момента, чтобы сказать правду, и как быстро его догадки опережают время — Дамблдор сам нередко об этом говорил. А что, если Дамблдор заранее знал, что Вольдеморт нападет на его родителей, и он, Гарри, останется в живых, отправив самого могущественного темного мага в небытие? Что, если Дамблдор все знал и просчитал заранее, и потому ничего не предпринял, чтобы защитить молодую семью?

Слезы давили в горле, было трудно дышать. Парень неуклюже плюхнулся на стул, и в воздух поднялось выбитое из сиденья облачко пыли. Не может быть! Не может! Гарри не замечал, как кричал уже в голос, но эхо поглощалось многочисленными портьерами, подушками и мягкой обивкой мебели. Гарри не представлял, чтобы Дамблдор мог так поступить, пусть даже совершенно неосознанная жертва его родителей остановила Вольдеморта на целых тринадцать лет и спасла много других невинных жизней. Потому что в этом был лишь холодный расчет, и ничего более. Но едкий и, как будто, неродной внутренний голос упорно подталкивал его к этой мысли: Дамблдор пожертвовал твоими родителями, Дамблдор отдал тебя Дурслям, хотя мог бы отдать на воспитание бабушке Невилла (Гарри знал уже, что все чистокровные семьи приходились друг другу родственниками, а они с Невиллом конкретно — четвероюродными братьями). Да и какая может быть кровная защита, если тетя Петунья ненавидела тебя и твою маму, а в дом спокойно могут зайти те, кто хочет и может причинить тебе вред? И Гарри тут же вспомнил и толстяка-кузена со своими дружками, которым дай только повод подраться, и тетю Мардж с ее ужасным бульдогом Зубастиком (1), и друзей дяди Вернона. Да и что это может быть за защита, которая выдыхается ровно на совершеннолетие? Ведь любовь твоей матери (если, по мнению Дамблдора, защита основана именно на ней) будет с тобою всегда, вне зависимости от того, сколько тебе лет.

Поттер ухватился за голову, жалея, что так и не научился окклюменции — тогда ему не пришлось бы думать о Дамблдоре плохо.

- Не верю! Не верю! — кричал он так, чтобы его было слышно, как минимум, на соседнем этаже. — Дамблдор не такой!

Немного успокоившись, Гарри принялся читать письмо дальше. “Батильда… обворожительная старушка и знает множество историй про Дамблдора… он не был бы рад услышать их… Дамблдор был другом Геллерта Гриндевальда…” Батильда Бэгшот знала Дамблдора. Наверняка она старше его, но сколько же ей лет тогда, если Дамблдору явно больше ста? Жива ли она? Наверное, она и вправду уже выжила, раз решила, что Дамблдор был дружен с Гриндевальдом. Однако противный внутренний голосок вновь взялся за свое: ты знаешь уже двух людей, которые считают правдой дружбу между Дамблдором и Гриндевальдом, и одному из них уж точно рано страдать склерозом или впадать в маразм. А Гермиона тебе сама сказала, что о молодости Дамблдора нигде ничего не написано, так что все может быть…

- Не верю! — в очередной раз закричал Гарри, отчаянно смяв письмо в кулаке.

Сердце бешено стучало в груди, отсчитывая секунды, а легким не хватало воздуха, чтобы дышать. Поттер чувствовал себя также ужасно, как после гибели Сириуса на пятом курсе: просто не мог принять свалившиеся на него факты. Хотелось все метать и крушить. Гриндевальд был плохим, Дамблдор не мог с ним дружить. Дамблдор победил его. Это все ложь, ложь, ложь!

- Эй, дружище! — дверь резко распахнулась, в комнату вошли Рон и Гермиона. — Что случилось? Тут миссис Блэк уже чуть не разоралась.

- Гарри, Кричер вернулся! — сообщила Гермиона.

Только сейчас Гарри заметил, что в спальне Сириуса заметно потемнело — наступил вечер, и скоро должно было сесть солнце. Видимо, он провел здесь несколько часов.

- Гарри, с тобой все в порядке? — с нотками скепсиса в голосе поинтересовалась Гермиона.

Только сейчас, немного привыкнув к царившему в комнате полумраку, она заметила горечь в покрасневших глазах своего друга; кожа его казалась необычайно бледной, а на лбу выступили бисеринки холодного пота.

- Ты что-то нашел? — догадалась девушка, увидев зажатый в кулаке кусок пергамента и разбросанную по полу кучу свитков.

- Вот, — Гарри показал друзьям письмо.

- Что это? — поинтересовался рыжик.

- Письмо мамы Гарри к Сириусу, — пояснила Гермиона, которая всегда обращала внимание на детали. — Хм… Гарри, из этого письма следует, что мантия твоего папы в день нападения Вольдеморта была у Дамблдора. Тебе не кажется это странным?

- Да чушь это полная, Миона, — возразил Рон. — Тут ниже еще написано, что Дамблдор был другом Гриндевальда! Ты хочешь сказать, это правда?! Похоже, эта Батильда действительно сбрендила, — и, отвернувшись, почесал голову, взъерошив волосы на затылке.

- Мм… я не знаю, что с этим пока делать. Вполне возможно, что мантия была нужна кому-то из членов Ордена, — выдал Гарри свою первоначальную версию. — А Батильда ведь и тогда была уже очень старой, — вопросительный взгляд в адрес Гермионы, кивок с ее стороны, — так что мало ли чего она могла придумать, — закончил юноша примирительным тоном.

- Да, Гарри, ее “История магии” заканчивается самым началом двадцатого века, — поддержала друга Гермиона, — и впоследствии много раз переиздавалась, но не дополнялась, хотя Батильда была еще жива на момент выхода последнего издания в 1990-м году. То, что нам читает сейчас профессор Биннз, уже не входит в ее книги.

- Ладно, идемте уже вниз, а то Кричер, наверное, нас уже заждался.

Ребята миновали несколько широких лестничных пролетов и портрет Вальбурги Блэк, бубнившей себе под нос что-то нелицеприятное, прежде чем успели дойти до кухни, где Кричер во всю бил серебряным соусником по голове невысокого лысеющего и неумытого мужчину который не оставлял попыток выбраться из магических пут. Субъект был одет в старый поношенный костюм явно с чужого плеча, детали которого совершенно не подходили друг к другу, распространял вокруг себя жуткую смесь запаха пота и дешевой выпивки и являл собой типичного представителя общественного дна, которых именуют еще “без определенного места жительства”.

- Эй, уберите от меня этого сумасшедшего эльфа! — заорал во всю глотку торговец котлами и прочими крадеными вещами, как только увидел вошедших в помещение подростков.

- Вон из моего благородного дома, поганое грязнокровое отребье! — вторил ему портрет достопочтенной матушки Сириуса, и не было понятно к кому мадам Вальбурга обращается больше: к магглорожденнй Гермионе Грейнджер или криминальному элементу Вонючке Флетчеру.

- Кричер — хороший эльф! Кричер изловил поганого вора, как приказывал ему хозяин Гарольд. Кричер нашел медальон!

- Кричер, прекрати, пожалуйста, бить его, — приказал Гарри, — иначе он ничего не сможет рассказать.

- Так это ты наслал на меня этого придурка-эльфа? — возмутился мужчина; веревки, которыми связал его домовик, не давали ему разогнуться.

- Флетчер, ты грабил этот дом, пока Сириуса убивали в Министерстве, — голосом, полным презрения, говорил Поттер, — а теперь, пользуясь тем, что здесь давно не собирался Орден Феникса, решил вынести отсюда все до последней ложки?

- Но я… мне надо на что-то жить, — мямлил жулик. — Такая выгодная сделка была, и ее сорвал твой поганый домовик! — произнес он, с вызовом посмотрев на Гарри, будто тот был виноват в том, что Флетчер опустился до такого образа жизни.

- Ты больше никогда не войдешь в этот дом!

Поттер сам удивился твердости, с которой произнес эту фразу, однако ему была невыносима мысль о том, дом, принадлежавший раньше его крестному, а теперь и ему, так нагло обворовывается всяким отребьем. Грейнджер смотрела на своего одноклассника с изумлением, Уизли — с недоумением, а Кричер с обожанием. Воздух на кухне как будто наэлектризовался и стал более плотным, ощутимым, излучал силу. Вонючка (2) замямлил что-то нечленораздельное, было видно, что он испугался не на шутку.

- Кричер, ты забрал у него все, что он вынес из дома?

- Да, сэр Гарольд. Кричер забрал все, что этот поганый вор вынес из благородного дома Блэков! — с гордостью и подобострастием ответил эльф.

- Отлично, Кричер. Теперь выгони этого вора вон отсюда и проследи, чтобы он больше не возвращался. Да, можешь наказать его немного, — добавил Гарри, заметив, что домовик немало расстроился оттого, что ему не дали доколотить Флетчера соусником.

К Вонючке Флетчеру Гарри не испытывал ни капли сочувствия, и считал, что его не помешает проучить, чтобы в дальнейшем не воровал вещи из дома Сириуса. А от удара соусником или пинка под зад серьезного вреда не будет.

- Круто ты его отделал! — сказал Рон после того, как Кричер аппарировал вместе с Флетчером.

- Гарри, но, по-моему, ты поступил с ним как-то негуманно, — возразила Гермиона. — Хотя Вонючка часто совершает не очень хорошие вещи, он является членом Ордена.

- Это мой дом, — твердо заявил Гарри, всем своим видом давая понять, что он не отступится, — и я не потерплю никакого воровства здесь — это оскорбление памяти Сириуса.

Кричер вернулся довольный через несколько минут и отдал своему новому хозяину и его друзьям медальон, чтобы “исполнить последнюю волю хозяина Регулюса”. “Хозяин Регулюс” вообще оказался больным местом эльфа, ибо он души не чаял в младшем сыне госпожи Вальбурги, так что пришлось Кричеру принять в подарок и одеяло, вышитое грязнокровкой, которая хотела отблагодарить его и заботиться о нем, как хозяин Регулюс. Как бедный домовик не сопротивлялся, но у него все равно навернулись на глазах слезы от радости и умиления, отчего гриффиндорцы едва сдержали улыбки. Грязнокровка, кажется, не так плоха, как он думал изначально. А вот предатель крови — как был им, так и остался, но Кричер должен терпеть и его, ведь он тоже друг хозяина Гарольда. Также Кричер получил наказ разложить все забранные у Флетчера вещи по местам с разрешением оставить у себя в чулане фотографии “мисс Беллы” и “мисс Цисси”, “поддерживать порядок на кухне, в прихожей и в комнатах, где обычно ночует хозяин и его друзья, а также привести себя в порядок и сменить, наконец, эту дурацкую грязную наволочку”.

* * *


Гарри, Рон и Гермиона были необычайно довольны собой. Полные решимости и энтузиазма, они вдыхали прохладный вечерний воздух, наслаждаясь видом любимой и такой родной школы. Они аппарировали к самым воротам Хогвартса и теперь шли пешком по мощеной дороге, по которой первого сентября их отвозили запряженные фестралами кареты. Уже почти стемнело, и небо раскинулось темно-синим куполом над узорами переплетающихся черных ветвей, где-то вдали ухали совы, выбравшиеся для ночной охоты, что прибавляло романтики вынужденной ночной прогулке. Обренувшись назад, Гарри не без удовольствия заметил, что его Рон и Гермиона наконец-то перестали ссориться и теперь держатся за руки, улыбаясь друг другу.

Оказавшись в замке, друзья направились прямиком в кабинет директора, но почему-то его не было на месте. Удивило их то, что в замке стало очень тихо — обычно в это время в коридорах еще стоит гвалт. Сидевший на жердочке Фоукс лишь изредка поглядывал на ребят, прекрасно развлекая себя чисткой перьев. Гриффиндорцы не знали, сколько прошло времени, но, наверное, не меньше двадцати минут, когда дверь в кабинет отворилась, и вошел директор Дамблдор. Его белоснежная борода переливалась серебром, губы изогнулись в добродушной улыбке, а голубые глаза лукаво мерцали из-под очков-половинок.

- Профессор Дамблдор!

- Сэр!

Обрадованные подростки тут же повскакивали с мест и окружили любимого директора, от которого так и исходили искренность и доброта. Гарри даже устыдился того, что успел себе надумать про Дамблдора, пока был на Гриммо.

- Я рад, что вы вернулись в Хогвартс так быстро, — добродушно сказал директор, тут же установив дистанцию между собой и учениками. — Чаю? Лимонных долек? — и, лукаво подмигнув, отправил себе в рот очередную порцию любимого лакомства, посмаковав его с полминуты.

- Да, сэр, — отозвались хором гриффиндорцы.

Когда каждый из придумал для себя занятие, время в доме на площади Гриммо пролетело незаметно, так что ребята и не подумали об ужине, и теперь очень хотели есть, особенно Рон. Дамблдор взмахнул своей длинной палочкой с наростами, и на стол изящно спланировали три белые чашки с блюдцами. Чайник сам разлил всем чай, а в руках у удивленных подростков появилось по вазочке с лимонными дольками.

- Приятного аппетита, — сказал Дамблдор, улыбнувшись.

- Спасибо, — ответили студенты.

- Как вы нашли медальон Слизерина? — спросил директор, некоторое время спустя, когда его подопечные уже успели утолить голод и согреться.

- Нам помог Кричер, сэр, — ответила за всех Гермиона, глаза ее так и светились энтузиазмом.

- Да, — подтвердил Гарри. — Оказывается, медальон украл Флетчер, а Кричер вернул его.

- Могу я взглянуть на него? — поинтересовался Дамблдор.

- Да, вот он, — Гарри передал в руки своему наставнику украшение-хоркрукс.

Какое-то время старец задумчиво рассматривал красивое и одновременно опасное ювелирное изделие, вертя его в своих длинных и тонких, уже давно сморщенных пальцах, потом положил на стол.

- Что вы с ним сделали? — строго спросил Дамблдор, посмотрев в глаза Гарри.

- Н-ничего, сэр, — немного растерявшись, ответил Гарри, чашка с блюдцем в его руках подозрительно дрожала. — Мы даже его не открывали. Кричер отдал нам медальон, и мы сразу аппарировали к Хогвартсу.

- Нет, с Вонючкой, — уточнил директор так же строго; казалось, он уже знает о том, что произошло на кухне в доме Блэков, и крайне не одобряет поступок своего любимого ученика.

- Я выгнал его и приказал никогда больше не возвращаться в дом Сириуса.

- Ты поступил не очень хорошо в этой ситуации, Гарри, — сказал Дамблдор голосом умудренного годами старца и, встав с кресла, подошел к насесту с фениксом, — ты должен был проявить прощение и милосердие, а не гнев.

- Сэр, но ведь он обворовал дом Сириуса! Это нечестно по оскорблению к памяти Сириуса! — в Гарри снова откуда-то взялась непонятная твердость и напористость, чашка с громким стуком опустилась на стол, расплескав вокруг недопитый чай. — Никто из челнов Ордена не опустился до такого! Это точно так же, как если бы дом моих родителей в долине Годрика растащили бы по камушкам!

Рон смотрел на спор своего одноклассника с директором с полным непониманием сути происходящего. Ведь это был не его дом, не его крестный там жил, и не его вещи были украдены. А Вонючке и впрямь надо было на что-то жить, тем более что Сириус сам хотел избавиться от всего этого барахла. Гермиона же, хотя прекрасно понимала чувства Гарри, была, тем не менее, солидарна с директором и считала, что Гарри не следовало выходить из себя при встрече с Флетчером.

- Я понимаю, что ты по-прежнему не можешь смириться со смертью Сириуса, — продолжил старый профессор такими же поучительными интонациями, — и теперь все когда-то принадлежавшее ему имущество ассоциируешь с памятью о нем.

Нет, не понимаете, Дамблдор! — хотелось заявить Гарри в лицо директору. Он сам считал воровство преступлением, а, когда обворовывают дом умершего человека, — преступлением вдвойне. Да, для него действительно все это являлось вещественной памятью о Сириусе, а найденные письма — еще и о родителях.

- Но ведь оно Сириусу уже не нужно, не так ли? — продолжил Дамблдор, словно ответив на мысли Гарри. — Ты мог бы просто попросить у Вонючки медальон. Я думаю, он бы понял, что уничтожение этого предмета приблизило бы нас на один шаг к победе над Вольдемортом, — погладил перья Фоукса, однако тот демонстративно отворачивался от рук своего хозяина. — К тому же твои родители вряд ли бы обрадовались, если бы узнали, что их сын растет жадным и высокомерным, не умеющим прощать.

1) Зубастик — мой вольный перевод клички Ripper (Злыдень). Само слово “ripper” означает “рыхлитель, пила, саморез” и прочие острые предметы, так что может, ИМХО, в достаточной степени характеризовать зубастость любимца тетушки Мардж.

2) Вонючка — снова мой вольный перевод имени/прозвища Mundungus (“обитающий на/в земле”), которое имеет также значение “Вонючий табак”, т.е. то, что может по внешним признакам характеризовать представителя той социальной прослойки, к которой принадлежит Флетчер.


Сообщение отредактировал triphenylphosphine - Вторник, 22.11.2011, 23:18
 
triphenylphosphine Дата: Понедельник, 21.11.2011, 23:09 | Сообщение # 157
triphenylphosphine
Четверокурсник
Статус: Offline
Дополнительная информация
Гнев и желание спорить как рукой сняло. Гарри тут же ощутил себя виноватым, ведь любовь и бескорыстие — это единственные силы, которыми можно противостоять злу. Он не хотел, чтобы лучшие друзья его отца становились убийцами из-за Питтегрю, а сам поступил с Флетчером не лучше Дадли или Малфоя. Последние двое для юноши всегда были образцом того, как не надо себя вести, и ему стало стыдно, что, вместо того, чтобы быть достойным сыном своих родителей, он разочаровал их, опустившись уровня громилы Дэ и слизеринского хорька. Теперь та неожиданная твердость и чувство собственной правоты, с которыми он выпроваживал несчастного жулика из дома, показались ему чуждыми и омерзительными, злыми, тем, что необходимо искоренить, с чем необходимо бороться. Да и по отношению к Дамблдору вел он себя непочтительно — чуть не накричал на него, стремясь доказать свою точку зрения. Гарри вспомнил себя на пятом курсе, когда ему хотелось от безысходности и сжигающей го пустоты и чувства несправедливости все крушить и ломать, и как ему потом было стыдно потом, когда он успокоился и понял, что натворил. Этого не должно повториться.

- Простите сэр, — сказал Гарри, потупив взгляд. — Я действительно плохо поступил. Я постараюсь больше не совершать таких ошибок.

- Что ж, Гарри, я надеюсь, ты уже усвоил этот урок, устало проговорил Дамблдор. — А сейчас, я думаю, вам всем пора отправиться в вашу гостиную и, как следует, отдохнуть перед завтрашним днем.

- Простите, сэр, а хоркрукс? — спросил молчавший до этого Рон Уизли. — Его ведь вы уничтожите?

- О, мистер Уизли, спасибо, что напомнили мне об этой вещи, — приподнято-радостным тоном сказал Дамблдор, — и вложил медальон в руки ничего не понимающего Гарри. — А это ваше следующее задание — найти способ уничтожить хоркрукс. А теперь я вынужден все-таки настоять, как бы мне ни было приятно беседовать с вами, чтобы вы вернулись в свою гостиную.

- До свидания, сэр, — хором попрощались ребята, поставив на стол пустые чашки, которые тут же исчезли, и вышли за дверь.

- Ну что ж, Том, 1:0 в мою пользу, — проговорил Альбус, усмехнувшись в бороду, и снова потянулся к фениксу, но тот лишь недовольно щелкнул клювом.

Гарри, Рон и Гермиона стремительными шагами направлялись в Гриффиндорскую башню. Мальчики недоумевали, почему Дамблдор не уничтожил хоркрукс на месте, как сделал это с кольцом, однако их тут же урезонила Гермиона: они уже взрослые, и потому им дают такие ответственные задания, а иначе чего они достигнут, если будут все время перекладывать свою работу на других. После чего с энтузиазмом заявила, что попросит завтра у профессора Дамблдора разрешение на посещение Запретной секции, в отчет на что оба юноши лишь обреченно вздохнули: и как только у их подруги хватает терпения и энтузиазма постоянно сидеть за книжками? Затем девушку осенила гениальная идея: можно попросить у Дамблдора меч Гриффиндора и разрубить им медальон — ведь именно так было уничтожено кольцо — или, на крайний случай, сходить в Тайную комнату, чтобы раздобыть клык василиска, однако мечом все-таки удобнее.

Гермионе пришлось замолчать, как только они миновали последний поворот. Перед ними парами шли гриффиндорцы-младшекурсники, следом за ними неровным строем тянулись все остальные студенты львиного факультета, при этом никто не толкался и не пинался, как это бывало во время массовых походов на трапезы и обратно. Что-то ту было нечисто… Друзья пробежали вперед (Рон умудрился растолкать несколько первокурсников), чтобы нос к носу столкнуться с Визерхоффом и его подружкой.

- Рон! — возмутилась Гермиона. — Они же могли пораниться! Эй, с вами все в порядке? — обратилась она уже к малышам.

Ответом ей были неуверенные испуганные кивки одиннадцатилеток.

- Мистер Уизли, я думаю, вам необязательно было расталкивать студентов, чтобы узнать, кто исполняет ваши обязанности, — подчеркнуто холодно сказал Визерхофф, сложив руки на груди. — Я думал, мисс Грейнджер известила вас об этом, — Рон, который до этого со злостью, сжимая зубы и кулаки, смотрел на новоявленного узурпатора, в мгновение ока опустил челюсть и уставился на Гермиону, как Фадж — на возродившегося Вольдеморта. — Или вы думали, что профессор МакГонагалл оставит свой факультет без присмотра?

- Ты, ты! — только и смог сказать Уизли, переводя свое покрасневшее лицо с Грейнджер на Визерхоффа.

- Простите, я забыла! — было видно, что Гермиона находится не в своей тарелке. — У нас было так много дел, что…

- Потом, мисс Грейнджер, — сухо отрезал Визерхофф. — Сейчас не время оправдываться, — и повел студентов дальше, так что Золотому Гриффиндорскому Трио не оставалось ничего больше, кроме как вклиниться в строй.

Когда процессия добралась до гостиной, младшекурсники разошлись по спальням, те же, что был постарше и еще не клевал носом, устроились на пуфиках и подоконниках, чтобы поболтать или поиграть в настольные игры, некоторые судорожно доделывали домашние задания. Грейнджер быстро постаралась узнать все последние новости, в том числе и про недавнее землетрясение. Ей очень подозрительным показался тот факт, что кто-то — неважно, тролль или темный маг — сумел проникнуть в замок и разрушить половину подземелий, очень ловко миновав при этом все защитные барьеры и не выдав себя, иначе его бы сразу остановили. Гарри предположил, что это мог быть кто-то из шпионов Вольдеморта в Хогвартсе, однако Джинни так и не дала ему высказаться, накрыв рот страстным поцелуем, от которого по всему телу разлилась сладкая истома. А Уизли обрадовался, что змеям по-крупному досталось, и жалел лишь о том, что этот кто-то, в официальной версии — горный тролль, не размазал их гостиную. Также его немало раздражал тот факт, что народ не особо торопился жаловаться на “ужасного Уизорофа”, который в наглую украл у него положение старосты и теперь наводит здесь свои порядки. Да и эта дура-хаффлпаффка Миллер (или Мюллер?) выводила его из себя одним лишь своим существованием. К несчастью для него, людей, солидарных с ним, можно было пересчитать по пальцам одной руки.

- То есть, Уизли, вы считаете, что это честно, благородно и высокоморально — желать, чтобы другие люди лишились жизни или хотя бы дома, только потому, что вы полагаете их своими врагами?!

Слова Лотара резали, как кинжалом, а в серых глазах полыхал огонь праведного гнева. Сейчас от него исходила столь явная опасность, что окружавшие его гриффиндоцы отступили на пару шагов назад — с Визерхоффом лучше не спорить. Лишь Лиза Миллер по-прежнему стояла рядом с ним и держала за руку.

- Это ты защищаешь слизеринцев, потому что твой дружок вместе с ними учится!

- Рон!

- И сам ты — змей в львиной шкуре! — зло добавил Уизли, совершенно не обращая внимания на пытавшуюся остановить его Гермиону.

- И еще эту хаффлпаффку сюда привел, — вставила Джинни как бы между прочим; говорила она не очень громко, но ее звонкий голос был слышен на всю гостиную.
Юной мисс Уизли этот иностранец Визерхофф не нравился с самого начала, главным образом, своим стремлением к лидерству на факультете и установлению своих правил, последствия которых им всем удалось вкусить на этих выходных, пока Рон вместе с Гарри и Гермионой был на задании Дамблдора. Это у вас не так, то не так, вы все лентяи и ведете себя кое-как, и особенно вы, мисс Уизли, — примерно такой был смысл его речей. И, что хуже всего, его почти все послушали и ополчились против нее: ты свой факультет не подводи, а то мы сами тебя заткнем. Пришлось все выходные сидеть и учить уроки (Мерлин, она никогда еще так много не занималась!), а потом сидеть и слушать эту занудную лекцию о культуре и традициях магического мира. Как будто она их не знает?! Но своей вершины его наглость достигла, когда он привел в Гриффиндорскую гостиную эту свою подружку с Хаффлпаффа: Элиза Миллер, моя невеста — прошу любить и жаловать. Тоже фанатка этого симпатичного слизеринца (но на самом деле он урод), помешанного на зельях. Учебник — и то читать скучно, и тут она со своими лекциями по зельям, расскажет в три раза больше, чем нужно. Дин Томас на нее еще смешную карикатуру нарисовал, за что огреб от ее женишка. Невилл нашел в ней благодарную собеседницу, с кем можно потрепаться о лекарственных растениях, а мелкота, за исключением Питера Арнальдса и его друзей, в ней просто души не чает. Заавадиться! Потом еще, во время ужина, за один с ними стол усадил, да еще изображал из себя такого фаната этикета, что тошно было, не лучше, чем его пламенная речь в защиту слизеринцев. И как его только эта тряпка в Гриффиндор отправила? Да и эту дуру, вместо того, чтобы отправить восвояси вместе с барсуками, потащил с собой обратно: типа, первокурсников он оставить не может, а даму проводить обязан. Фу, бяка! Такой же гадкий и высокомерный, как Малфой и его дружки.

- Да, что она здесь делает? — подхватил вслед за сестрой Рон. — Или тебе перепихнуться с ней больше негде?

Миллер тут же покраснела от стыда и сжалась, резко сделав шаг назад; Лотар же еше крепче сжал ее тонкие белые пальцы, не давая высвободить руку, как бы говоря тем самым: я не дам тебе уйти из-за них. Тем временем в глазах Уизли запрыгали веселые чертики. Он совершенно не замечал того, как Поттер посмотрел на него с удивлением, а Грейнджер с осуждением. Все остальные, кто еще оставался в гостиной, с недоумением переводили взгляды с одного рыжего студента на другого, параллельно вспоминая, что Миллер точно не заходила вместе с Визерхоффом в спальню мальчиков.

- Думаю, дуэль, о которой мы договаривались, состоится прямо сейчас, — Визерхофф намеренно говорил длинными фразами, чтобы сдержать свой гнев на Уизли. — В присутствии здесь находящихся свидетелей вызываю вас, Рональд Уизли на дуэль за честь невинной девушки и достоинство Рода — прямо сейчас.

Среди гриффиндорцев тут же пробежался возбужденный шепоток, а Гермиона принялась отчитывать Рона, что он не должен был нарываться на ссору с Визерхоффом.

- Принимаю твой вызов, — бросил в ответ Уизли, широко расправив плечи, по его ухмылке можно было легко понять, что он весьма доволен сложившейся ситуацией. — Гарри Поттер будет моим секундантом.

Рон считал, что дуэль — это отличный способ доказать этому уроду Визерхоффу, кто есть кто. Ведь кто это? — Напыщенный индюк не лучше Малфоя, так что его не составит труда завалить, тем более что он, Рон Уизли посещал занятия ДА под руководством самого Гарри Поттера.

- Я… э… — только и смог выдавить из себя Гарри.

Он не хотел вмешиваться в разборки между своим другом и Визерхоффом, но смог честно признаться себе, что Рон сам нарвался. К тому же он искренне не понимал, что плохого Рону и Джинни сделала Лиза Миллер. Но друзей надо поддерживать, поэтому Поттеру не оставалось ничего, кроме как согласиться.

- А кто будет твоим секундантом? — требовательно спросил Уизли, уперев руки в бока, рядом с ним, надувшись, стояла Джинни, всем своим видом показывая, что “Лоти” попал под раздачу.

Лотар оглядел гостиную в поисках подходящей кандидатуры. “Храбрые” гриффиндорцы прятались в тени или вовсе уходили в спальни бубня себе под нос что-нибудь в стиле “Понедельник — день тяжелый, поэтому стоит лечь пораньше”. Впрочем, на помощь малознакомых людей можно было и не рассчитывать. Визерхофф надеялся на Невилла — за прошедшие дни у него с этим тихим и немного неуклюжим парнем успели сложиться вполне приятельские отношения, к тому же Невилл был родом из чистокровной аристократической семьи и знал дуэльный этикет, так что его помощь в сложившихся обстоятельствах была бы в самый раз. Но Лонгоботтом, как всегда, ушел спать совсем рано.

- Фу, Лоти, видимо ты так всех достал за эти два дня, что никто не хочет становиться твоим секундантом, — злорадно добавил Рон, кинув еще один камень в огород своего соперника.

- Рон, пожалуйста, не нарывайся! — взмолилась Гермиона, он лишь грубо отпихнул ее.

- Прошу не называть меня так, Уизли, — сквозь зубы процедил Визерхофф, лицо которого побелело, как мел, что свидетельствовало о том, что разозлили его уже достаточно.

Снова окинул взглядом комнату. Пятикурсник Оливер Брок сидел на подоконнике и, жуя жвачку, читал какой-то маггловский детектив или фантастику. Для полного образа ему не хватало только плеера с мини-наушниками, однако, данное устройство, к сожалению не работало в Хогвартсе.

- Мистер Брок?

- Да? — парень оглянулся на Визерхоффа, по его лицу было заметно, что бывшая только что словесная перепалка прошла мимо него.

- Вы согласны стать моим секундантом на время дуэли с мистером Уизли?

Брок перевел беглый взгляд с Лотара на Рона, потом на Гарри и, захлопнув книгу, спрыгнул с подоконника.

- Да, согласен.

- Вы знаете, дуэльный этикет?

- Да, немного.

- Вы знаете причину дуэли?

- Опять не поделили, кто здесь главный, или Грейнджер, — ответил Оливер совершенно равнодушным голосом.

Теперь настала очередь Гермионы краснеть. Впрочем, если учесть сцены ревности, которые каждый день любил закатывать Рон, было неудивительно, что все студенты Гриффиндора именно ее считали яблоком раздора между двумя молодыми людьми. Визерхофф тем временем кратко, без лишних подробностей обозначил Броку цель дуэли. Проводить поединок решили в выручай-комнате: Зал наград отпадал, потому что там любит патрулировать Филч, а доводы Уизли о том, что чужаку знать о выручай-комнате знать не положено, сочли неразумными.

- Мисс Грейнджер, мисс Уизли, вам не следует идти с нами, — заметил Визерхофф, когда обе девушки вышли в коридор вслед за парнями. — Скоро отбой.

- А ей значит, можно? — возмутилась Джинни, уперев руки в бока и кидая гневный взор на Лизу Миллер, которая еще больше потупилась и изо всех сил старалась казаться незаметной.

- Жена Цезаря должна оставаться вне подозрений, — строго ответил Лотар. — И, прежде чем начнется дуэль, я провожу фрейлейн Миллер до гостиной Хаффлпаффа. А вам, мисс Уизли, советую извиниться перед фрейлейн Миллер.

- Еще чего? — отрезала Джинни, взметнув длинными рыжими волосами.
- Джин, может лучше не надо? — примирительным тоном произнес Гарри. — Вам с Гермионой действительно лучше вернуться в гостиную.

- И ты туда же! — буркнула младшая Уизли. — Все мужики одинаковы… Пойдем, Гермиона, — и, взяв подругу за руку, скрылась вместе с ней за портретом Полной Дамы.

До отбоя оставалось не больше двадцати минут, когда парни, наконец, добрались до выручай-комнаты, при этом Рон, на чем свет стоит, проклинал галантность Визерхоффа, которому приспичило сделать крюк и проводить свою ненаглядную Элизу аж до дверей барсучьей гостиной. Гарри и Рон прошли три раза мимо полотна, изображавшего Варнаву Вздрюченного, которого одетые в балетные пачки тролли нещадно колотили палками (Лотару и Оливеру оставалось лишь наблюдать за сим странным действом), и в стене материализовалась красивая резная дверь, за которой открывалась огромная пустая комната, высокий потолок которой поддерживали восьмигранные готические колонны. Визерхоффу не составило труда догадаться, что эта комната создана с помощью заклятия невидимого расширения; также в ее магию, по всей видимости, вплетены чары, взаимодействующие с потребностями тех людей, которые хотя в нее войти, но это уже по части Карла. Противники заняли позиции на расстоянии сорока шагов друг от друга и приняли боевые стойки. Секунданты стали в центре круга.

- Э… а что надо делать? — спросил Гарри, наивно полагая, что секундант — это просто свидетель и группа поддержки в одном лице.

- Мм… — Брок пытался вспомнить описание дуэли, которое ему доводилось видеть в одном приключенческом романе. — Противники могут… в последний раз попытаться решить… возникший конфликт мирным путем… — как-то так.

Уизли, а затем Визерхофф отрицательно покачали головами. Дуэль началась.

- Expelle arma! — крикнул Уизли, сделав резкий выпад вперед.

- Protego! Stupefac! Petrificus Totalus, fic Marmorem (3)! Protego!

Реакция Лотара, несмотря на то, что он не занимался в Армии Дамблдора, была стремительной — секунданты едва успевали следить за его молниеносными, легкими движениями.

- Stupefac! — успел сказать Рон, прежде чем камнем упасть на пол.

Собственное тело казалось ему тюрьмой и сильно давило, невозможно было пошевелить даже зрачками. Как будто его облепили чем-то вязким и быстро застывающим. Обычное Заклятие Окаменения не должно было вызвать такой эффект. Тут наверняка замешана черная магия!

- Эй, что ты с ним сделал! — закричал Гарри и кинулся к неподвижно лежавшему другу, схватив его за воротник рубашки. — Ты превратил его в камень!

- Советую не поднимать его и не трясти, если вы не хотите причинить ему вреда, — деловито заметил Визерхофф, — а заклинание через некоторое время спадет само, если вы раньше не вспомните простейшее контрзаклятие, мистер Поттер, — наколдовал для Рона матрац. — Я думаю, это послужит мистеру Уизли достаточным уроком, чтобы он вслед держал язык за зубами и не бросался на всех с оскорблениями. Пойдемте, мистер Брок, — и, отвесив Поттеру и окаменевшему Уизли легкий поклон, вышел за дверь.

Броку не оставалось ничего, кроме как подчиниться: с этим Визерхоффом определенно лучше не спорить. Хотя, по большому счету, считал парень, Уизли сам виноват: двигаться надо было быстрее, да и если бы он со своей наглой сестрицей не стали бы оскорблять девушку Визерхоффа, то и дуэли никакой бы не было.

Гарри ходил взад-вперед вдоль неподвижного тела своего друга и безуспешно ломал голову над тем, какое контрзаклятье стоит применить. После обычного Заклятия Окаменения человек приходил в себя через несколько минут, но Рон не подавал ни малейших признаков пробуждения. Сейчас он очень напоминал Гермиону, оцепеневшую под отраженным взглядом василиска. Но тогда окаменело только тело, а здесь все, даже одежда, волосы и ресницы, будто перед ним лежит обычная скульптура. Может быть, это какая-то темная магия? Поттер применил Вызов Патронуса, однако серебряный олень, недоуменно посмотрев на своего создателя и пару раз моргнув, через пару минут растворился в воздухе. Не помогло!

- *Мне нужно контразаклятье от окаменения, мне нужно контрзаклятье от окаменения…* — как мантру, повторял Гарри, наворачивая круги вдоль постели “больного” и растирая виски руками.

И только лишь недовольно ойкнул, когда ему на голову, словно с потолка упала книга. Потерев ушибленную макушку, парень поднял книгу и принялся читать там, где она открылась во время падения.

“… Finita, или Finitum Incantatum, является наиболее простым и распространенным отменяющим заклятием для чар любых классов малой и средней силы, за исключением арканических…

Гарри не знал, что такое арканические чары и знать не хотел, но ему вмиг стало стыдно, что он не смог додуматься до такого простого конрзаклятья самостоятельно. Гермиона наверняка бы сразу догадалась.

После Finita Рон и впрямь очень быстро пришел в себя, и друзья отправились в Гриффиндорскую башню, испытывая по пути немалый прилив адреналина, ведь отбой уже давно наступил, и их запросто может поймать Филч или Снейп, или, еще хуже, МакГонагалл.

- Поттер, Уизли, стоять! — послышалось сзади, когда ребята пробежали мимо одного из коридоров, который вел в другую часть замка.

- По двадцать баллов с каждого за шатание по коридорам во время отбоя, — бархатным голом проговорил Ужас Подземелий Снейп, наведя на нарушителей палочку с зажженным Lumen, больно бьющим в глаза.

Нужно было быть слепым, чтобы не заметить не его угрюмом и вечно чем-то недовольном лице злорадную ухмылку.

- Что вы можете сказать в свое оправдание?

Гарри уставился в пол, не рискуя встречаться взглядом с деканом Слизерина, представляя, как тот поднял бы его на смех, узнав, что он был секундантом на дуэли. Рон же, наоборот, принялся усиленно оправдывать себя и Гарри и сваливать всю вину на Визерхоффа, совершенно не задумываясь о том, что подставляет тем самым свой факультет под еще больший удар, нежели простой штраф за нахождение вне общежития после отбоя. И уж тем более он не знал, что на следующее утро профессор МакГонагалл накажет обоих дуэлянтов и их секундантов общим штрафом в двести очков и отработками у Филча до конца недели.

Под конвоем мальчики дошли до Грифиндорской гостиной, и если Рон сразу провалился в объятья Морфея, то Гарри еще долго смотрел в потолок, думая то о медальоне-хоркруксе, то о странном письме его матери Сириусу, то о сегодняшней полночной дуэли, короче которой был только поединок Снепа с Локхартом. И Гарри впервые для себя не мог разобраться, кто здесь прав, кто виноват, где Добро, где Зло, а черное и белое смешались для него в один непонятный водоворот красок, прежде чем он уснул…

3) (лат.) Окаменей весь, стань мрамором! Характеризуется полной трансфигурацией верхних кожных покровов, волос, одежды в вышеуказанный материал. Заколдованный внешне похож на статую, а чувствует себя так, будто его всего поместили в гипс.


Сообщение отредактировал triphenylphosphine - Понедельник, 21.11.2011, 23:10
 
Nimer Дата: Среда, 23.11.2011, 04:39 | Сообщение # 158
Nimer
Второкурсник
Статус: Offline
Дополнительная информация
было очень приятно прочитать новую главу.
крайне импонирует ваш взгляд на героев


К нам сегодня приходил
Некро-педо-зоо-фил.
Мертвых маленьких зверушек
Он с собою приносил
 
triphenylphosphine Дата: Среда, 23.11.2011, 13:20 | Сообщение # 159
triphenylphosphine
Четверокурсник
Статус: Offline
Дополнительная информация
Quote (Nimer)
было очень приятно прочитать новую главу.


Спасибо ))

Quote (Nimer)
крайне импонирует ваш взгляд на героев


Каких именно?
 
Nimer Дата: Среда, 23.11.2011, 21:09 | Сообщение # 160
Nimer
Второкурсник
Статус: Offline
Дополнительная информация
взгляд с другой стороны на условно положительных героев...
тешу себя надеждой что к финалу у гарика в мозгу просветлеет и великий добрый огребет по полной программе


К нам сегодня приходил
Некро-педо-зоо-фил.
Мертвых маленьких зверушек
Он с собою приносил
 
Форум Тайн Темных Подземелий » Книгохранилище темных подземелий » Хогвартские истории (СС и другие, ГГ и другие, любые пейринги) » "Путешествие во времени", автор triphenylphosphine, PG-13
Поиск:

Последние новости форума ТТП
Последние обновления
Новость дня
Новые жители Подземелий
1. "Девять голосов", автор ...
2. НОВОСТИ ДЛЯ ГЛАВНОЙ-10
3. Поиск фанфиков ч.3
4. "Отец героя", автор Olia...
5. "Кладдахское кольцо", пе...
6. Заявки на открытие тем на форуме &...
7. Marisa_Delore
8. "Директор Хогвартса", ав...
9. "Цвет настроения", Maggi...
10. "Он был старше её", авто...
11. Итоги конкурса "Лучший фанфик...
12. Лучший ПЕРЕВОД-2022 в категории ми...
13. Лучший КЛИП-2022 в жанре романтика...
14. Лучший фанфик-2022 в категории МИН...
15. Лучший фанфик-2022 в категории МИН...
16. Лучший фанфик-2022 в категории МИД...
17. Лучший СТИХОТВОРНЫЙ фанфик-2022
18. Лучший КЛИП-2022 в жанре драма/анг...
19. Лучший АРТ-2022
20. Лучший АРТ-2022 в категории Обложк...
1. Loddew[28.03.2024]
2. Gyrdew[28.03.2024]
3. Melkdew[28.03.2024]
4. Octdew[28.03.2024]
5. Lolidew[28.03.2024]
6. Kurdew[28.03.2024]
7. Sssnape999[27.03.2024]
8. Roxidew[27.03.2024]
9. Kenydew[27.03.2024]
10. Clywdew[27.03.2024]
11. disciple_de_baudelaire[25.03.2024]
12. Anyutkatr[24.03.2024]
13. magplamp[06.03.2024]
14. Ефросиния[03.03.2024]
15. targuol[20.02.2024]
16. BillBonplamp[20.02.2024]
17. Seferina[19.02.2024]
18. АлКа2010[19.02.2024]
19. ksenialaht77[12.02.2024]
20. Hanna79[07.02.2024]

Статистика и посещаемость


Сегодня были:  lena, djbetman, Liora, Фелисите, Becbay, aNiSa, Nelk, ger@, tanushok, Полынь, SAndreita, Natsumi, Zakori, млава39, Kurdew, Lolidew, Octdew, Melkdew, Gyrdew, Loddew
© "Тайны Темных Подземелий" 2004-2024
Крупнейший снейджер-портал Рунета
Сайт управляется системой uCoz