Приглашаем всех творцов принять участие в конкурсе "Однажды 20 лет спустя" в честь юбилея ТТП!   

Тянуть было в любом случае глупо.
Вздохнув перед лицом неизбежности, он осторожно толкнул дверь и ступил прямо в львиное логово. В своем роде. И его худшие ожидания полностью оправдались.
Он устроился в углу и постарался сосредоточиться на крышке своего набора инструментов в надежде, что все будет не так уж мучительно.
— … все равно, что вы внесете в протокол, Фрэнк, — сказал Дэвид, сдвинув брови, так что было сразу понятно — на этот вопрос он отвечает уже не первый год. — И вы могли бы не уточнять это каждый раз.
— Ну простите, — Фрэнк не сдавался без боя, — но в моих обязанностях быть настолько аккуратным, насколько...
— Знаешь, куда ты можешь засунуть свою аккуратность? — протянул Оуэн. — Засунь ее себе прямо в з…
— Оуэн, — в голосе викария слышалось предупреждение, — что мы решили по поводу вульгарных выражений на заседаниях приходского совета?
Он шмыгнул носом.
— Не понимаю, при чем тут это. Все равно он гребаный ублюдок. Я слыхал, они все привыкшие к таким... — тут он дернулся и замолчал. — Ну ладно, ладно, викарий. Такие суровые меры совсем ни к чему.
Она нахмурилась.
— Оставь Фрэнка в покое, или в следующий раз я буду целиться повыше колена.
Эту картина стала последней каплей для Тоби. Еще хотя бы секунда подобной болтовни и... Он не знал, что именно он сделает, но точно ничего хорошего. Тоби кашлянул, и все члены совета тут же обернулись и уставились на него.
Викарий широко улыбнулась.
— А, Тоби. Вы рановато. Может, вы хотели бы присоединиться к нам? Мы всегда ищем новых участников.
Его губы чуть дрогнули.
— Спасибо, викарий, но нет. Если бы жизнь без пыток казалась мне слишком пресной, я мог бы дома вырвать себе пару ногтей пассатижами. И мне даже не пришлось бы тратить время на прогулку до церкви.
— Право же, молодой человек, — сказал Дэвид кисло, — неужели нельзя обойтись без таких жутких сравнений?
— Дэвид, перестань быть таким дьявольским занудой и оставь бедного Тоби в покое, — возразила викарий, улыбаясь все шире и шире. — Он делает мне одолжение, и я просто не могу позволить тебе спугнуть его.
— Нет-нет-нет-нет... не там ищете любовь, как и в прошлый раз, викарий? — спросил Джим, слегка подмигивая.
Оуэн снова шмыгнул носом.
— Черт возьми, если нам снова придется пройти через все это, только чтобы викарий вдоволь натрахалась, я в этом не участвую. От еще одной проповеди Фрэнка я просто повешусь.
Только последние остатки чувства собственного достоинства помешали Тоби заползти под стол прямо там же. Сумев дожить до своих лет, он себе никогда не простит смерть от стыда, и не где-нибудь, а именно в Дибли. Поэтому он просто так крепко сжал челюсти, что у него дернуло лицевой нерв.
— Вы могли бы просто дать мне ключ, чтобы я сразу приступил к работе, викарий, — пробормотал он. — Я больше не помешаю вашему заседанию.
— Чепуха, — сказала она весело. — Я уже по крайней мере час хочу сбежать отсюда, и ваш приход — прекрасный повод. Всем спасибо, и, надеюсь, что когда мы встретимся снова, у меня уже снова будет горячая вода.
— Я мог бы вам все починить, — сказал ей серьезно Оуэн. — И даже согласился бы на секс в качестве, так сказать, бонусной услуги. Бесплатно.
Тоби заметил в ее глазах панику и чуть не рассмеялся вслух, когда она практически перепрыгнула через стол и схватила его за рукав свитера.
— Ну что, уходим?
Стоило ей отпустить его, когда она вытащила его из комнаты, как он сунул одну руку в карман брюк и потряс набором инструментов в другой руке, широко ей ухмыляясь.
— Даже не думайте, Тоби Снейп, — сказала она резко, тыкая в него пальцем.
— Мне и в голову такое не могло прийти, — сказал он с чувством превосходства. — Хотя, должен признать, мне любопытно, что имели в виду Джим и Оуэн. Вы ведь не собираетесь увлечь меня к себе, чтобы предаться пылкой страсти? Потому что я должен предупредить, что сегодня мое нижнее белье не подходит к случаю.
— Знаете, мой друг, вы сейчас рискуете потерять свое положение одного из немногих небезумных людей в этом городке, — ответила она. — И если вы не остановитесь, то мне придется звать вас на ужины у Алисы.
Он театрально прижал руку к груди и постарался придать себе выражение оскорбленной невинности.
— Неужели вы и в самом деле хотите, чтобы прямо сейчас у меня в голове полопались сосуды? А я-то думал, что вы божий человек и вообще подвижница.
Даже в сумерках было заметно, что ее глаза просто сияли весельем.
— Ну вот и представьте — бедный Дэвид вынужден ужинать вместе с Алисой каждый вечер.
— Я всегда говорил, что Дэвид Гортон будет покрепче многих, — ответил он задумчиво.
— Ну, либо вы правы, либо он тайный алкоголик, — согласилась она. — Просто вообразите себе, как Дэвид, Хьюго и Алиса сидят за огромным обеденным столом, уставившись друг на друга, как овцы.
— Насколько я могу судить, его внучка по крайней мере отчасти вознаграждает его за все, что ему приходится испытывать, — добавил он после минутного размышления. — Ну, конечно, насколько восьмилетний ребенок вообще на это способен.
В ответ она одобряюще улыбнулась.
— Конечно, она очень хорошая девочка. Я думаю, это все оттого, что у нее такое прекрасное имя.
Он неопределенно хмыкнул, и она толкнула его локтем в ребра.
— Тоби, дорогой, вот тут вам следовало начать превозносить мои положительные качества!
— Ну, очевидно, скромность. И просто непомерное чувство сострадания, — сказал он, печально потирая бок. — Острые у вас локти, викарий.
Они уже шли по дорожке к двери дома, и она начала искать в карманах ключи.
— Вы ведь могли бы звать меня Джерри, — сказала она с легким упреком. — Мы знакомы-то всего семь лет, а чините вы все, что только стучит и скрипит в церкви, пять лет. Мне кажется, мы уже могли бы перейти на ты.
Пряча за ухо прядь волос, он довольно робко взглянул на нее.
— Мне кажется, это как-то неправильно, викарий. Только между нами: моя бабушка отшлепает меня, если узнает, что я на ты со священником.
Замок щелкнул, и дверь распахнулась.
— Вы забываете, Тоби, что я знакома с вашей бабушкой. Ей почти сто лет, и я готова поспорить, что восьмилетняя малышка Джерри Гортон могла бы вышибить из нее дух одной левой.
— Ну, это ложное впечатление, — ответил он мрачно. — Так что вы говорили по телефону про отсутствие горячей воды?
— Каждый раз, когда я включаю кран, раздается ужасный стук, — она пожала плечами. — Это плохо?
Вздохнув, от положил инструменты на пол и достал несколько разводных ключей.
— Вероятно.
— Это «плохо» потянет на одну маааленькую шоколадную конфету или на целый конфетный потоп?
Ухмыльнувшись, он представил викария, плавающую в океане фантиков, и покачал головой.
— Пока еще не разобрался.

Спустя два часа, случайно уроненный на ногу разводной ключ и целую тонну ржавчины в нагревателе воды Тоби вернулся в гостиную викария, изо всех сил стараясь не думать о ноющих пальцах ноги.
Она отвела взгляд от телевизора. На ее лице читалась надежда:
— Ну и как?
— Начинайте запасаться шоколадом, — ответил он.
— Вот же задница. И долго это придется чинить?
— Нужен новый водонагреватель, — сказал он. — Я мог бы заняться этим завтра утром, если Оуэн одолжит мне свой грузовик и поможет вывезти отсюда старый нагреватель. В нем так много этой проклятой ржавчины, что он весит, наверное, раза в три раза больше, чем должен.
Она подергала свой воротничок викария и вздохнула.
— Тоби, не надо вам брать на себя столько хлопот. Давайте я кого-нибудь вызову для починки.
Он начал запихивать инструменты в коробку.
— Да никаких хлопот, викарий. Кроме того, они возьмут с вас кучу денег, а потом все равно напутают с проводкой.
— И все же... — он ее явно не убедил. — Я не хочу, чтобы вы так напрягались, да и Оуэн...
— Оуэн, как и я, знает, что делать с поломанными нагревателями. Вернее, он знает, как помогать мне их носить. Не волнуйтесь об этом, викарий, или я буду вынужден сообщить вашему боссу, что вы не соблюдаете его предписания, — он слегка улыбнулся.
— Что-то я не припоминаю, что там было в Евангелии по поводу замены водонагревателей, — ответила она.
Он вздернул бровь.
— Ну как же. Я отчетливо помню, что где-то в главе 15 Евангелия от Иоанна говорится что-то вроде: «Возлюби ближнего своего и позволь ему выполнять для тебя несложные водопроводные работы, или будь уверена, что он от тебя не отстанет.»
Рассмеявшись, она воздела руки к небу в знак поражения.
— Очевидно, все эти годы я читала отредактированную версию. Но не мне идти против святого Иоанна, когда он заводит речь о водопроводчиках.
— Очень мудро с вашей стороны, — он защелкнул крышку набора.
— Но по крайней мере позвольте мне заплатить...
Он махнул в ее сторону рукой.
— А следующий стих велит не принимать плату за несложные водопроводные работы, так что даже не начинайте, викарий.
— Но, Тоби...
— Все равно в воскресенье эти деньги окажутся в кружке для сбора денег, — пригрозил он.
Она нахмурилась, но видно было, что она слагает сопротивление.
— Вы не обязаны столько для меня делать, Тоби. Никто не может быть настолько христианином.
— Поверьте мне, — заметил он мрачно, — мне надо замолить еще столько грехов, что замена водонагревателей тут — просто капля в море.
— Вы намекаете на свои ужасные грехи все годы, что я вас знаю, — сказала она самым любезным тоном, — но, должна сказать, я никогда не видела, чтоб вы хотя бы муху убили.
Ему было нечего сказать, что не разрушило бы дружбу, которая возникла между ними за последние пять лет, поэтому, чувствуя неловкость, он просто переступил с ноги на ногу и еще раз посмотрел на нее.
— Завтра я устанавливаю вам новый водонагреватель, и будем считать этот разговор оконченным.
Викарий вздохнула.
— Ну хорошо, — уступила она. — В любом случае, у меня совсем нет времени с вами спорить, потому что завтра вечером ко мне приезжает погостить моя племянница, и мне не хотелось бы именно в это время быть без горячей воды.
— Я знал, что вы в конце концов выберете разумный вариант, викарий, — сказал он немного насмешливо, и тут до него дошла первая часть ее сообщения. — Постойте, у вас есть племянница?
— И совершенно очаровательная, — она рассеянно взмахнула рукой. — Она дочь моего брата, и я не видела ее уже лет десять или больше, но позавчера мне позвонила Дженни и долго жаловалась, в каком она состоянии, как переживает из-за какого-то глупого мальчишки и как нуждается в том, чтобы сбежать ненадолго от всех проблем, так что я сдалась и предложила бедняжке свободную спальню.
Он хотел рассмеяться, но в конце концов только усмехнулся и сложил руки на груди.
— Вашу племянницу зовут Джейн? В вашей семье не признают другие буквы алфавита, Джеральдина?
— Вообще-то Джейн — моя невестка, а не племянница. А моего брата зовут Терри, так что вы попали пальцев в небо, — не осталась в долгу она.
Тут уж он не смог сдержать смех.
— Хотите сказать, что вас с братом звали...
— Да, — сказала она слегка раздраженно, — Джерри и Терри Грейнджер. Можно подумать, о вашем имени можно сочинять сонеты, Тобиас, так что не стоит смотреть на меня свысока.
— Не стоит выходить из себя на глазах у вашего любимого мужчины, — чопорно передразнил ее он, указывая большим пальцем назад, на изображение Иисуса над ее рабочим столом. — Я слышал, ему это не очень нравилось.
— Хорошо, что он такой всепрощающий, правда? — она шмыгнула носом. — Кстати, вам не пора домой? Уже довольно поздно.
Тоби пожал плечами и поднял с пола свой набор инструментов.
— Намек понят, викарий. Так когда вам завтра угодно снова обзавестись горячей водой?
— Ну....
Она так и не успела ответить, потому что ее перебил громкий стук в дверь. Явно удивленная, она только пару раз моргнула, но не двинулась с места, и он забеспокоился.
— Викарий, кто-то стучит, — решил напомнить он, просто чтобы не стоять как столб.
— Да, — сказала она неуверенно. — Но кто это может быть так поздно? Уже двенадцатый час, и я... — продолжая бормотать, она исчезла где-то в другом конце дома, и он услышал щелчок замка, когда дверь открылась.
— Тетя Джерри, — раздался другой женский голос, громкий и слегка запыхавшийся, — извини, что я так не вовремя. Мама сказала, что ты меня ждешь только завтра, но я просто не могла оставаться дома ни минуты больше.
— Ну, заходи, — ответила викарий, явно позабавленная. — Но боюсь тебя ожидает легкий шок, дорогая. У меня в гостях мужчина.
Он почувствовал, что его щеки краснеют. Даже две комнаты между ними не мешали ей его дразнить.
Ее племянница, запинаясь, продолжала бормотать извинения за беспокойство, но викарий только рассмеялась.
— Тоби! — позвала она. — Лучше спрячь все свои эротические штучки и оденься, а то мы уже идем.
— Я больше никогда не буду чинить вашу горячую воду, — проворчал он, складывая руки на груди и сердито глядя на нее сверху вниз, когда она вернулась в гостиную. — Можете отморозить к черту все свои чувствительные органы, когда будете в следующий раз принимать душ.
— Ох, не будь таким стеснительным, Тоби, — сказала она, фамильярно похлопывая его по бедру. — И будь повежливее при моей племяннице. Я знаю, что ты умеешь улыбаться, красавчик.
Его губы растянулись скорее в гримасе, чем в улыбке, когда в комнату вошла довольно молодая женщина. На голове у нее была целая копна кудрявых волос, в одной руке она держала большую сумку, а другой теребила край свитера. Она сделала неловкое движение, и ее сумка с размаху ударилась о стол и сбила на пол лампу.
— О, боже, — сказала она. — Тетя, извини меня, по...
— Ничего страшного, дорогая, — сказала викарий, отбрасывая жестом ее извинения. — Это был подарок на рождество от твоей матери; я уже давно искала предлог избавиться от него. Давай ты прекратишь уничтожать мою гостиную и познакомишься с человеком, благодаря которому этот дом еще не обрушился на мою голову. Тоби, познакомься с моей племянницей Гермионой.
Побледнев от осознания, что все это значило, он даже не заметил, как его набор инструментов упал на все еще ноющую ногу.
— Как вы сказали?
"Какой же я идиот, - подумал он. - Надо было промолчать. Теперь она обратит на меня внимание".
Конечно, это произошло бы в любом случае — должна же она была в конце концов на него посмотреть. Как только она увидела его лицо, она тоже побледнела.
— Вы, — выдохнула она. — Вы...
Сглотнув, он нервным жестом отвел назад волосы и, бросив взгляд на викария и еще один на Гермиону Грейнджер, на секунду задумался, что же ему черт побери теперь делать.
— Я, эээ...
И решил сбежать.

Тоби успел сделать целых четыре шага по коридору, когда Грейнджер начала швыряться в него проклятьями.
Даже не идиот... Конечно, она держала свою палочку в рукаве; наверно, именно поэтому она все время поправляла свитер.
— Остолбеней!
Он ударился о стену, пытаясь увернуться, но лучше синяк на плече, чем невольное присутствие на заседании Визенгамота.
Но Грейнджер не остановилась. «Остолбеней!» закричала она снова, настигая его со всем исполненным собственной правоты тупым гриффиндорским бешенством, полностью уверенная в своей правоте.
Ну конечно. Он ведь ненавидел ее, верно? Правда, прошло уже столько лет, что он практически забыл об этом. Но бегство из дома викария от обезумевшей ведьмы, пытающейся его проклясть, не могло не всколыхнуть его память.
Еще одно «Остолбеней!», которое почти попало, но он уже выбрался из дома и, оступившись, кубарем скатился с крыльца.
— Я не собираюсь возвращаться, — крикнул он куда-то назад, пытаясь подняться на ноги.
— Сумасшедший мерзавец, — прорычала она, нависая над ним с крыльца. — Петрификус тоталус!
У него не было выбора — ему было не увернуться от проклятья, нацеленного ему прямо в лоб. Магия была его последней защитой.
— Протего, — крикнул он, поднимая руки, чтобы защититься от ее проклятья. Легкое движение, и он послал собственное заклинание: — Эспеллиармус!
Он не ожидал, что это сработает. Грейнджер должна была быть умнее. Должна была догадаться, что он мог создавать защитные заклинания без палочки, ведь это было практически ликбезом для любого пожирателя смерти, черт побери.
Палочка вырвалась из ее руки и улетела в кусты.
Тоби только и успел ухмыльнуться ее пораженному виду, когда она уже пришла в себя и бросилась на него. Ее удар в живот был таким сильным, что у него перехватило дыхание.
Засада. Мысленно он видел бабушку, угрожающе покачивающую кулаком, когда она, не скупясь на болезненные подробности, объясняла ему, девятилетнему, что именно она с ним сделает, если он когда-нибудь просто поднимет руку на девочку.
Оттолкнув ее, он успел вздохнуть и наконец-то встать, но она тоже уже была на ногах. Она развернулась, и вот уже ее нога стремительно приближалась к его лицу.
Инстинктивно Тоби схватил ее и дернул, так что девушка оказалась на мгновение без опоры. Она завизжала, когда ее плечо ударилось о твердую землю, но он был слишком озабочен тем, чтобы смыться, и у него совершенно не было времени ей сочувствовать.
— Ну давайте, покончите со мной, — она тяжело дышала. — Не надо было мне верить всей той чепухе, что говорил о вас Гарри. Слишком гладко, чтобы быть правдой.
— Покончить с вами? — удивился он, отпуская ее и поднимая руки вверх. — Грейнджер, вы сами на меня напали.
Ее глаза расширились, и он увидел в них ярость, очевидную даже в слабом лунном свете. «Вы... я...» Тут она сделала какое-то ловкое движение ногой, и он оказался на земле, а перед глазами у него вертелись звезды. «Петрификус...»
— Протего! — закричал он. — Протего, черт побери!
И тут...
— Ну хватит, — холодно сказала викарий, становясь между ними и поднимая руки в примиряющем жесте. — Оба, немедленно прекратите это.

— Викарий, я ...
— И не возражайте, — резко сказала она, пихая ему в руки пакет со льдом и указывая жестом на софу. — Ваш глаз завтра совсем заплывет, если вы о нем сейчас не позаботитесь.
Он молча сел, прижал пакет к лицу и сердито уставился на Грейнджер, которая, напряженная, как натянутая струна, сидела в кресле и постукивала палочкой по колену. В волосах у нее застряло несколько веток, но он не собирался сообщать ей об этом.
— Тетя, — резко начала она.
Викарий обернулась к ней и покачала пальцем прямо перед ее чертовым носом.
— Никаких «теть», мисс, — заявила она. — Я не знаю, что вы не поделили, но вы не будете устраивать переполох на всю деревню, колдуя прямо на улице. Мне не нужны тут ваши дурацкие отряды волшебников в банных халатах, стирающие память всем подряд. Особенно сегодня.
У Тоби просто отпала челюсть.
— Но вы... она... откуда вы...?
Грейнджер мерзко ухмыльнулась.
— Что, думали, мои кровные родственники не знают, что я волшебница? Вот уж не предполагала, что вы, Снейп, не только злодей, но еще и идиот.
Ему не пришлось долго ждать; викарию было достаточно немного наклониться влево, чтобы дать Грейнджер легкий подзатыльник:
— Гермиона, если ты продолжишь говорить об одном из моих ближайших друзей в том же духе, тебе придется поискать другое место для твоего отпуска.
— Но он и правда злодей, — пробормотала та обиженно, совсем как упрямая шестилетняя девочка. — Он, наверно, Запутал тебя или что-то в этом роде. Не позволяй ему обмануть себя, тетя.
— Ничего подобного я не делал, — сказал он, вздергивая не пострадавшую бровь. — Не забывайте, Грейнджер, это вы явились за мной. Если тут кто-то и виноват, то это вы.
Это ее явно возмутило, и та его небольшая часть, что навсегда была заперта в подземельях Хогвартса, в этот момент просто мечтала снять баллы с Грифиндора.
— Вовсе нет, — сердито выдохнула она. — Вы... вы негодяй, чудовище... и почему вы не могли просто умереть?
Еще немного, и брови викария пробили бы потолок.
— Так, — сказал она тем тоном, который означал, что она изо всех сил сдерживалась, чтобы ни на кого не накричать, — пока вы не начали снова ссориться, я хочу, чтобы вы оба объяснили мне, что здесь происходит.
— Даже не знаю, с чего начать, — протянул Тоби, бросая выразительный взгляд на Грейнджер.
— Тетя, а что мама с папой рассказывали тебе про мою школу? — спросила Грейнджер с небольшой дрожью в голосе, что звучало очень глупо.
Хмыкнув, викарий позволила себе слегка улыбнуться.
— Совершенно ничего, дорогая, — сказала она. — Но я прошла стандартный инструктаж англиканской церкви по поводу волшебников, когда стала викарием.
Тут он просто не мог не перебить ее.
— Постойте-ка, какой инструктаж? Я думал, церковь в принципе против магии и тому подобного.
— Ну, я никогда не слышала официальной точки зрения церкви по поводу существования магии, — ответила она, прикусывая губу, чтобы не рассмеяться в открытую над его недоумением. — Но учитывая, что практически четверть прихожан волшебники, мы не можем просто игнорировать магию, вам не кажется?
— Это не означает... — начала Грейнджер в своей высокомерной манере «я-знаю-все-обо-всем».
— Я не говорю, что все в церкви в курсе, — сказала викарий, легко перебивая племянницу. — Поскольку Терри мне уже рассказал про тебя, ничего удивительного, что меня включили в комитет. Так что, полагаю, мне известно больше, чем вы могли ожидать. Например, я знаю, что несколько лет назад какой-то злой волшебник пытался захватить власть и что ты и твои приятели сыграли определенную роль в его поражении, — ласково сказала она Грейнджер.
Безуспешно пытаясь не наслаждаться выражением полного потрясения на лице Грейнджер, Тоби просто откинулся на спинку дивана и стал ждать, когда же она придет в себя.
— Ты знаешь про Волдеморта? — воскликнула она.
Он не смог подавить невольную дрожь, когда она произнесла это имя.
— Он так себя называл? — спросила викарий. — Звучит довольно глупо.
— Вы даже не представляете себе насколько, — сказал Тоби, не сдержавшись.
Тут глаза Грейнджер снова запылали гневом.
— Ну уж кому знать, как не вам, Снейп!
— Не надо, — предупредил он.
— О, нет, я с удовольствием все расскажу, — ответила она жестко. — Ты сказала, что хотела бы знать, из-за чего все это, тетя? Так вот, этот человек — волшебник, как ты уже поняла, я думаю. Но ты не знаешь, что его зовут Северус Снейп и что он один из самых опасных преступников волшебного сообщества. Мы все верили, что он искупил свою вину, отдав жизнь, чтобы уничтожить Темного Лорда, но нет, вот он сидит, живой и здоровый.
— Тоби? — ласково спросила викарий. Он позволил себе закрыть глаза.
— Так что вы задумали, а, Тоби? — прошипела Грейнджер. — Заключили сделку с дьяволом, притворились мертвым, и что теперь? Планировали всех обмануть и последовать примеру вашего настоящего хозяина? Да, вы убили Дамблдора, но учтите, что еще живо немало тех, кто будет бороться с вами!
Он почувствовал, как где-то в глубине его существа вскипело отчаяние и вот-вот поглотит его; усилием воли он попытался заглушить его. В тот момент предаваться отчаянию было для него непозволительной роскошью.
— Послушайте, Грейнджер, я не...
— И какую роль здесь играет моя бедная тетя? — она даже не обратила внимания на его попытку объясниться. — То, что она викарий, не дает вам права пользоваться ее добротой.
— Постойте-ка, — снова попытался начать он.
Но она просто продолжила, не слушая его.
— Если бы вы были порядочным человеком, то умерли бы, когда и должны были, и не было бы никакой проблемы. Гарри рассказал вашу историю, и всех это устраивало. Лучше бы вас черти взяли, Северус Снейп!
— Перестаньте хотя бы повторять, что предпочли бы видеть меня мертвым! — сорвался он. Нервным жестом он откинул волосы со лба и дернулся от боли, задев ушиб ладонью.
— Да, мне тоже кажется, что это нездоровое желание, — сказала викарий удивительно спокойным голосом. — Ну что же, Гермиона, ты высказалась.
Возмущенно хмыкнув, Грейнджер сложила руки на груди и уставилась на Тоби, сердито поджав губы.
— Как скажешь, тетя. У Снейпа есть целых две минуты на объяснения, а потом я вызову авроров, которые найдут управу на этого жалкого убийцу.
И именно так она и поступит. Ее стальной взгляд не оставлял в этом сомнений, даже если забыть обо всем остальном, что сегодня произошло.
— Ваша племянница... частично права, — признал он, предпочитая обращаться к более разумной из двух Грейнджер. — Мое полное имя Тобиас Северус Снейп, и в волшебном мире меня всегда знали под моим вторым именем. Я знаком с вашей племянницей со школы, где я работал учителем. Также я был членом секретной организации, основанной директором школы, который позднее погиб от моей руки.
Глаза викария расширились, но она ничего не сказала. Грейнджер выглядела торжествующей, и если бы у него была палочка, он бы ее точно сглазил просто из принципа.
— Пытаясь уничтожить Темного Лорда, я получил ранения, которые были бы смертельными, если бы не своевременная помощь. Но задолго до этого я решил, что если я переживу развязку конфликта между Поттером и Темным Лордом, то не вернусь в волшебный мир. Я клянусь вам, викарий, что я никогда не обманывал вас за все время нашего знакомства. У меня никогда не было никаких тайных планов ни в отношении вас, ни в отношении кого бы то ни было еще в деревне.
Тут он бросил яростный взгляд на Грейнджер, но ее это не заставило одуматься.
— Вы хотите, чтобы я поверила, что вы даже не подозревали о том, что викарий — моя тетя? — резко спросила она.
— Вы хотите, чтобы я поверил, что вы даже не подозревали о том, что я живу в Дибли, и что вы вовсе не посланы Министерством, чтобы отправить меня под суд за военные преступления? — не остался в долгу он.
Она нацелила на него палочку, но чувствовалось, что в ней нет твердой уверенности.
— Я должна сейчас же вызвать авроров.
Пожав плечами, он решил, что больше нечего не может сделать, чтобы изменить ее решение.
— Возможно, вы правы. Ведь я опасен для общества, и вообще.
— Тоби, — сказала викарий, тяжело вздыхая, — помолчите. Вам не идет роль мученика. Гермиона не будет никого вызывать, и вам это отлично известно.
— Вы уверены? — вежливо удивился он.
Она просто покачала головой.
— Если из-за нее вас арестуют, кто починит мне горячую воду? А сейчас я бы хотела выпить чего-нибудь покрепче. И побольше. Хотите присоединиться?
Когда она уже была на кухне и начала шуметь, доставая что-то из кухонных шкафов, Тоби перевел взгляд на Грейнджер, пытаясь понять, что означало ее настороженное выражение лица.
— Что будете делать, Грейнджер?
Долгая пауза, за время которой она успела вынуть ветку из волос и начала ломать ее на мелкие кусочки.
— Вы можете поклясться, что все это — просто шутка космического масштаба?
— Что же еще? — поспешно согласился он. — Они же все одинаково несмешные.
Первый раз с того момента, как она ворвалась в дом викария, он заметил в ее взгляде какую-то уязвимую невинность.
— Что же мы будем делать, профессор? — тихо спросила она.
— Две вещи, — ответил он после секундного размышления. — Во-первых, больше никаких дуэлей. Они, очевидно, расстраивают викария, а я совершенно не хочу ее сердить.
— Разумно, — сказала она, кивая. — Полагаю, мы можем объявить перемирие. А второе?
Он нахмурился; это было труднее.
— Вам лучше называть меня по имени, Грейнджер, если вы не хотите объяснять всей чертовой деревне, почему вы думаете, что я школьный учитель, когда, очевидно, я им не являюсь.
Она улыбнулась, но на этот раз мрачно.
— Даже со стрижкой и в маггловской одежде вы совершенно не выглядите, как Тоби, знаете ли.
— То есть вы готовы отказаться от возможности принять завтра горячий душ ради удовольствия дразнить меня неудачным выбором имени моей матушкой? — он отреагировал, не думая.
Она моргнула, и ее улыбка стала шире и почти искренней.
— Учитывая твое признание, как сильно ты не хочешь расстраивать тетушку Джерри, я готова рискнуть, Тоби.
Вздохнув, он передвинул немного пакет со льдом на пульсирующем от боли глазу и начал молиться о том, чтобы, какой бы напиток не выбрала викарий, ему досталась двойная порция.

— Оставь же наконец эту чертову лестницу в покое! — раздраженно воскликнул Тоби. Он уже был готов слезть вниз, только чтобы как следует потрясти ее саму до полного вразумления.

— Да как скажешь, — откликнулась Грейнджер, закатывая глаза и постукивая ногтями по металлической ступеньке. Наверное, просто назло ему. — Вот свалишься с этой дурацкой лестницы, расколешь напополам череп об алтарь, а тетушка подумает, что это я тебя намеренно убила, и отправит меня домой.

Он попытался выкрутить сверло одной рукой и в результате вынужден был беспомощно наблюдать, как ключ для зажима сверла выскользнул и полетел вниз с высоты в семь метров.

— Дерьмо, — с чувством произнес он.

— Ты же в церкви, Тоби, — крикнула она ему снизу так приветливо, что ему снова захотелось, чтобы она подавилась чем-нибудь ядовитым.

— Разве ты здесь не для того, чтобы помогать? — рявкнул он, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не уронить на ее маленькую глупую голову всю дрель целиком.

Она лениво взмахнула палочкой.

— Флипендо, — произнесла она, направляя ключ прямо ему в лицо.

Лестница слегка пошатнулась, когда он наклонился, чтобы схватить его.

— Огрррромное спасибо, — еле выдавил из себя он.

— А ту острую штуку ты не уронил? — спросила она, глядя на него с видом притворной невинности. — Я могла бы отправить тебе и ее тоже.

Он вытащил из кармана сверло для работы по камню, обхватил рукой одну из опор лестницы и снова начал ковыряться в патроне дрели.

— Во-первых, эти штуки называются «сверла»; совсем несложно запомнить, тебе не кажется? А во-вторых, я предпочел бы, чтобы ты не пыталась попасть по моей голове острыми предметами, Грейнджер.

— Вообще-то это мудро с твоей стороны, — согласилась она. — Хотя, если серьезно, если бы я хотела тебя поранить, Тоби, у меня уже была масса возможностей.

Это было правдой, черт побери. Три недели назад он почти поджог себя паяльной лампой, пока чинил водонагреватель, а Грейнджер просто взмахнула руками и погасила его брюки, даже не ухмыльнувшись.

Конечно, быть спасенным от ожогов третьей степени отвратительной, ненавидящей его Грейнджер было унижением, которое, возможно, было хуже, чем неловкость, которую он испытал бы, явившись с такими ранами в больницу. Может, поэтому она так и поступила.

Именно поэтому он и покинул волшебный мир. Ну, вроде того...

Было проще жаловаться на предательство и интриги и притворяться, что он оставил магическое сообщество, испытывая негодование, чем признать, что произошло на самом деле. И тут явилась гадкая Грейнджер и рассыпала его карточный домик.

А теперь мерзкая Грейнджер снова чего-то хотела от него.

— Что еще? — спросил он раздраженно.

— Мне просто интересно, разрешается ли просто так сверлить дырки в этой стене, — сказала она. — В конце концов, разве это не здание категории два?.. У тебя, знаешь ли, могут быть из-за этого большие неприятности.

Интересно, будет ли кто-то опечален, если он ее смертельно проклянет?

Может, ее тетя?

— Если ты откроешь соответствующий закон, Грейнджер, то увидишь, что там специально оговорены разрешенные ремонтные работы. Крепление хоругви выскочило из стены; я заменяю существовавшее раньше крепление, — он начал постукивать по камням, выбирая, какой из них ему не придется сверлить часами. — Кроме того, у англиканской церкви есть особые правила для действующих церковных зданий. Неужели ты думаешь, что в противном случае викарий позволила бы мне уродовать стены ее церкви?

Ага, тут он ее уел.

Она захлопнула рот и покраснела. Оказывается, она не знала этот бесполезный факт, ха.

Не успела она найтись с подобающе насмешливым ответом, как он включил дрель и закашлялся, когда сверло выбило пыль прямо ему в лицо, врываясь в камень. Работая, он развлекал себя размышлениями, что именно скажет ему Грейнджер, когда он наконец выключит дрель.

И хотя самым правильным было бы «Прости, что я никак не перестану намеренно выводить тебя из себя», он был уверен, что уж этого он точно не услышит. «Иди в задницу, жалкий мерзавец» было более правдоподобным вариантом. Когда тетя ее не слышала, Грейнджер не стеснялась в выражениях. В каком-то смысле, он был рад, что было хотя бы что-то, что она постеснялась бы делать при викарии, но, к сожалению, туда не относились угрозы убить или разоблачить его.

Она не успела ничего сказать, потому что неподалеку от алтаря раздался до икоты знакомый голос:

— У вас тут все в порядке? — спросил он еще более растерянно, чем обычно.

Грейнджер раздраженно вздохнула и закатила глаза. В безопасности на стремянке, Тоби позволил себе широкую ухмылку.

— Все отлично, — сказала она спокойно.

— Просто Джерри просила меня зайти и проверить, что вы тут не поубивали друг друга...

— Я же сказала, что у нас все отлично, — практически прорычала Грейнджер, сжимая челюсть.

— По-моему, все это глупо, — продолжала Алиса, обращаясь, по-видимому, к себе же. — Гермиона здесь не надолго, так что если вы действительно друг друга терпеть не можете, то вам надо просто подождать, когда Гермиона уедет, и вам больше не придется...

— Алиса, — перебила Грейнджер с совершенно зверским выражением лица. — Я не ненавижу Тоби, он не ненавидит меня, и нет никакой опасности, что мы друг друга убьем. Это понятно?

Очевидно, эта мысль нуждалась в обдумывании, так как несколько томительных минут Алиса просто стояла, уставившись в пространство.

— Ну что ж, — сказала она медленно. — То есть, если вы совершенно уверены...

— О да, — отрезала Грейнджер. Она выглядела готовой буквально выйти из себя в любую секунду.

— Хорошо, — жизнерадостно сказала Алиса и наклонила голову. — Не делайте ничего, что бы не стали делать мы с Хьюго. Что дает вам, пожалуй, практически полную свободу действий...

Как только щелкнул замок, гарантируя, что Алиса не услышит ни слова, Грейнджер показала двери неприличный жест.

— Эта... эта ужасная женщина, — прорычала она. — А ты мог бы мне и помочь, между прочим.

— Мне кажется, ты с ней сама прекрасно разобралась, — сказал он как можно серьезнее, одновременно пытаясь не расхохотаться, как злая восьмидесятилетняя ведьма. — Правда, тебе пришлось соврать, что мы друг друга не ненавидим.

— И как такие люди, как Алиса Тинкер, доживают до своего возраста, не попав под автобус? — воскликнула она, возмущенно всплескивая руками.

Он так не развлекался с чудовищной попытки Фрэнка и Джима устроить сюрприз для викария — вечеринку по поводу ее дня рождения два года назад. Выражение лица Дэвида Гортона при виде стриптизера, выпрыгивающего из торта, было почти таким же забавным, как и гримасы чопорной гриффиндорки Грейнджер, когда она никак не могла остановиться, описывая в красках многочисленные недостатки Алисы и всего семейства Тинкеров.

Почти таким же.

— Думаю, это все оттого, что в Дибли автобусов отродясь не бывало, — вежливо сказал он, но его губы слегка подрагивали от сдерживаемого смеха.

— Ты отлично знаешь, что именно я имела в виду, зловредный ты нахал, - сказала она холодно.

— Скажи-ка, Грейнджер, у тебя никогда не было чувства юмора, или это недавняя утрата? — проворчал он, вбивая дюбель в только что сделанное отверстие.

Она помрачнела.

— При нашем знакомстве она загнала меня в угол и потчевала вопросами из какой-то анкеты типа «Ваша любимая певица из группы «Спайс Герлз»?» и «Если бы вы были домом, то в каком архитектурном стиле?».

За дюбелем последовал шуруп, а он улыбнулся, подергав за крепление, чтобы убедиться, что оно прочно держится.

— Мне всегда казалось, что Пош среди них самая симпатичная, — сказал он, просто чтобы посмотреть на ее реакцию.

Она его не разочаровала.

— Что?

Он пожал плечами и начал спускаться, двигаясь очень медленно и неуклюже из-за того, сколько инструментов он старался не уронить.

— Что, мне не могут нравиться «Спайс Герлз»? Какие у тебя ограниченные взгляды!

Наморщив нос, она обхватила снизу стремянку, когда та опасно скрипнула.

— Ну... два часа назад я даже не могла подумать, что ты знаешь, кто они такие.

— Грейнджер, — сухо пробормотал он, пытаясь понадежнее ухватить дрель, — раз ты не заметила, сообщаю, что я не только воспитывался среди магглов, но и сам живу как маггл последние десять лет. Было бы гораздо удивительнее, если бы я не знал, кто они такие.

Долгое молчание.

— В этом есть резон, — неохотно признала она.

Наконец-то она хоть в чем-то с ним согласилась, даже если это был пустяковый факт, что он был лучше знаком с поп-культурой, чем средний волшебник. Может быть, в качестве следующего трюка ее можно научить стоять на голове, обзывая Гарри Поттера геморроидальной задницей.

Ну и заодно, раз уж он взялся воображать невозможные услуги, которые могла бы оказать ему Грейнджер, она могла бы достать ему незарегистрированную палочку и паспорт, чтобы он убрался к черту из страны, пока она не успела прийти в себя и вызвать из Министерства весь Аврорат, который разорвал бы его на мелкие кусочки.

— Ну, — он постарался сказать это как можно застенчивее, — у меня есть и другие достоинства, кроме неотразимой задницы.

Ее рука соскользнула со стремянки, и та зашаталась.

— Т-только не говори это Фрэнку, — она, очевидно, не знала, то ли расхохотаться, то ли завизжать от ужаса при мысли об ужасном пожирателе смерти Северусе Снейпе, иронизирующем над собственной сексуальной привлекательностью. Немного подумав, она, видимо, выбрала первое, потому что внезапно она широко улыбнулась. — Ему и так не дает покоя твоя задница.

— Вот только не надо, — предупредил он, чувствуя, что его щеки краснеют от смущения. Викарий и так слишком часто мучила его очевидным пристрастием к нему Фрэнка, а тут и Грейнджер туда же.

— Я уверена, это оттого, что ты вечно красуешься со всеми этими инструментами, — продолжила она, не обращая на него никакого внимания. — Меня, кстати, давно по этому поводу мучает любопытство. Вот уж не подумала бы, что профессор Снейп знает, какой стороной держать молоток, не говоря о том, чтобы уметь им пользоваться.

Закатив глаза, он только вздохнул.

— Еще немного, мисс Грейнджер, и я буду вынужден напомнить вам неприятные события прошлой недели: любезнейшего мистера Ньюитта, несколько букетов роз и ….

— Перестань! — воскликнула Грейнджер, зажимая руками уши. — То, что я обещала тете Джерри не убивать тебя, не предотвратит магическую кастрацию.

Он широко ухмыльнулся.

— … и не забыть бы то восхитительное исполнение старого хита Боуи о его бывшей подружке. Мне особенно понравилось, как Оуэн сказал, что твои волосы напоминают ему овечью шерсть.

— Или я могла бы послать совой небольшой намек министру магии, - еще щеки пылали от смущения.

Только потому, что она произнесла это вслух, он наконец-то поверил, что она вовсе не собирается этого делать. Может быть, она проведет здесь небольшой отпуск, а потом вернется к своей чудесной жизни где-то далеко, оставив его в блаженном покое. В конце концов, она уже три недели видит его каждый день и могла заметить, что он не совершил еще ни одного чудовищного или подлого поступка; это же должно было как-то на нее повлиять. Ведь правда?

— Послушай, — сказал он, решаясь предложить ей... ну, практически оливковую ветвь. — Если я так и буду жонглировать всем этим, я не успею спуститься даже к чаю. Не могла бы ты отлевитировать что-нибудь из этого на пол?

Ее глаза заблестели, а он успел задумался, что бы это значило, но она едва открыла рот, когда практически одновременно произошли три неприятных события.

Во-первых, дверь в алтарную часть открылась. И как-то совсем не вежливо. Петли задрожали, и раздался громкий, сердитый стук.

Во-вторых, рыжий мужчина решительно вошел внутрь.

— Гермиона! — рявкнул он, и в его голосе слышались в равной степени отчаяние и гнев.

В-третьих и в-худших, Грейнджер странно пропищала и совершенно обдуманно опрокинула стремянку, отправив его в полет, закончившийся на каменном полу.

Хотя он отклонился от первоначального плана Грейнджер и не разбил себе голову об алтарь, Тоби ударился ей об пол прямо рядом с алтарем так сильно, что у него перед глазами поплыли звезды.

А потом он явно начал галлюцинировать, потому что, когда он открыл глаза, ему показалось, что она стояла над ним и выглядела обеспокоенной. Она взмахнула над ним правой рукой, что-то пробормотав про себя, и он почувствовал, что у него ужасно зачесалась левая ноздря.

Как ни странно, ему был знаком этот забавный побочный эффект. Грейнджер навела на него чары Неузнавания. И только он успел задуматься, где, черт побери, она могла узнать это заклинание, использовавшееся в основном в преступном мире, когда до него дошло, что если была опасность, что рыжий парень его узнает, ему следовало бы прислушаться к разговору.

— Ты совсем не понимаешь намеков, да? — спросила она, и в ее голосе было заметно больше раздражения, чем когда она никак не могла избавиться от Алисы.

— Гермиона, — умоляюще сказал парень.

— Это на меня больше не действует, Рональд, — вздохнула она.

Рон. Рыжий парень, Рон.

О. Рон Уизли.

Его подсознание выкинуло на поверхность картинку высокого худого мальчишки с недовольным выражением лица и чувством самосохранения, как у лемминга. Может быть, он изменился со временем к лучшему, но, по воспоминаниям Тоби, в его случае это было бы совсем не сложно.

— Я беспокоился, — сказал парень. — Мои письма возвращались запечатанными.

— И тебе было неясно, что означали слова «оставь меня в покое» на каждом из них?

Тоби просто ничего не мог с собой поделать, он должен был это видеть. Двигаясь как можно тише, он выглянул из-за алтаря, чтобы оценить обстановку.

Грейнджер была просто наэлектризована, а Тоби отчетливо помнил, что такое же выражение лица у нее было две недели назад, сразу после того, как он назвал ее любопытной коровой, и перед тем, как она подожгла его ботинки.

Значит, инстинкт выживания у Уизли ничуть не улучшился. Он просто стоял на месте, изо всех сил стараясь выглядеть умоляюще. Хотя больше было похоже, что он страдает от запора. И вообще это было довольно глупо, потому что, был уверен Тоби, в конце концов Грейнджер просто что-нибудь с ним сделает, а до Уизли это до сих пор не дошло.

— Ты обвиняешь меня в том, что я беспокоился? — Уизли явно оборонялся. — Гарри говорит, что ты работаешь с утра до ночи и всегда сбегаешь, стоит кому-нибудь завести об этом разговор. И со мной ты тоже не разговариваешь. Я думал, мы договорились, что будем друзьями всегда, что бы ни случилось. Но, Гермиона, друзья всегда обсуждают проблемы.

Он что, совсем с ума сошел?

— Ты совсем потерял рассудок? — в ужасе воскликнула Грейнджер.

Ну хотя бы один из них понимал, что происходит. Балл Гриффиндору за то, что Грейнджер не была совсем уж беспомощной идиоткой.

— Рон, — продолжила она как будто в некотором потрясении. — Мы с тобой встречались девять лет. Это не то, что можно легко забыть и сразу же снова стать лучшими друзьями. На это нужно время.

Постойте-ка, она провела с этим идиотом девять лет? Пожалуй, она все-таки была беспомощной идиоткой. Или, по крайней мере, мазохисткой.

— Ну, я об этом и хотел поговорить с тобой, в каком-то смысле, — сказал Уизли с полной надежды улыбкой.

— Что ты имеешь в виду? — в ее голосе звучало подозрение.

Выражение лица Уизли стало самую малость обиженным.

— Если бы ты открыла хотя бы одно мое письмо...

— Рон, — сказала она, складывая руки на груди. На ее лице снова читалось предупреждение, и Тоби задумался, имел ли Уизли хотя бы малейшее представление о том, что может случиться.

— Гермиона, я люблю тебя, — его голос звучал резко от напряжения. — Всегда любил.

Либо Тоби неправильно понимал, что означает ее выражение лица, либо Грейнджер почувствовала еще большее раздражение.

— Рон...

— Я хочу жениться на тебе, — он не остановился. — Хочу, чтобы у нас были дети. Черт, да я даже брошу мою работу, попрошу маму научить меня готовить и буду сидеть с ними сам, если ты так хочешь.

В воображении Тоби возник образ Уизли в розовом фартуке с деревянной ложкой в руках, окруженного ватагой лохматых сорванцов, а мучительный разговор все продолжался. Хотя Тоби был практически уверен, что уже то, что он представил, вызовет у него кошмар-другой.

— Рон, ты не хочешь на мне жениться, — сказала Грейнджер со вздохом, опуская руки.

— Нет, хочу, — возразил он, совсем как очень большой и волосатый пятилетка.

— Нет, не хочешь, — теперь она казалась спокойнее, чем когда появился Уизли. — Ты хочешь жениться на любви своей юности, чтобы все стало, как в сказке. Но, Рон, наша влюбленность прошла. Тут нет ничьей вины, просто так получилось.

— Я знаю, что в наших силах все изменить — я люблю тебя, — с каждым словом он казался все более жалким.

Она сжала губы.

— Пожалуйста, перестань это твердить, будто если ты повторишь это нужное число раз, я сразу же брошусь в твои объятья. Ничего подобного не произойдет.

Он как будто сдулся.

— Но...

— Рон, — прервала она его гораздо мягче, чем требовалось, как показалось Тоби, — может быть, восемь месяцев назад я бы и бросилась. Но не теперь. Теперь уже слишком поздно для неожиданных признаний в любви.

С неслыханной до этого безмозглостью, этот идиот сделал еще попытку.

— Гермиона, я...

Она сердито уставилась на него.

— Если тебе настолько не хватает ласки, Рональд Уизли, ты мог бы просто завести собаку, черт побери, и разобраться с этой проблемой раз и навсегда.

Это было жестоко с ее стороны. Даже по отношению к глуповатому бедняге Уизли, который, кажется, заслужил практически все, что она ему до этого сказала. Тоби даже содрогнулся из солидарности с ним.

Тем временем ее лицо приняло гораздо более сосредоточенное выражение.

— И пока я не забыла, как же ты сумел меня найти, чтобы сделать это потрясающее признание в своем крайнем одиночестве?

Возможно, еще не отойдя от обиды из-за предложения о собаке, Уизли практически прорычал:

— Мерлинова задница, Гермиона, я же аврор. Неужели ты думала, что я не могу наложить След на твою палочку?

О-хо-хо. Она стала просто пунцовой. Он еще ни разу не видел в ее глазах такой ярости за все три недели.

— Я знала, что ты можешь, — сказала она медленно. — Просто подумать не могла, что ты это сделаешь.

— Ну да, — протянул он довольно мерзким тоном. — Кстати, мне любопытно, почему последнее время ты только тем и занимаешься, что либо кидаешь вещи, либо что-то поджигаешь. Ничего не хочешь мне рассказать, милая?

Она побледнела, и, даже не успев осознать, во что он ввязывается, Тоби выскочил из-за алтаря.

— Не помешаю вашей беседе? — спросил он с улыбкой, которую держал в запасе для самых отчаянных положений.

Уизли выглядел довольно удивленным, а Грейнджер так просто уставилась на него, будто у него выросла вторая голова.

— Что ты тут делаешь? — прошипела она.

— Да я отлучился в ризницу, чтобы взять из набора еще несколько дюбелей, — ловко соврал он. — Но потом услышал чьи-то громкие голоса и заинтересовался, что тут у тебя случилось.

— Мы с вами раньше не встречались? — спросил явно растерявшийся Уизли, прищуриваясь, чтобы разглядеть Тоби получше. — Вы выглядите ужасно знакомо.

— Нет, не думаю, — ответил он, улыбаясь еще шире. — Я живу в Дибли уже почти восемь лет. Вы ведь тут раньше не бывали?

— Хм, нет, — сказал он, моргая.

В ухмылке Тоби теперь чувствовалось снисхождение.

— Ну тогда мы вряд ли встречались. Хотя, должен сказать, сэр, у вас совершенно замечательный банный халат.

Грейнджер практически наступила ему на правую ногу, но он слишком наслаждался происходящим, чтобы на него это подействовало.

Уизли еще раз медленно моргнул и, нахмурившись, уставился на Грейнджер с холодной гримасой:

— Гермиона, кто это такой?

Она кашлянула и прикусила нижнюю губу.

— А... Рон, это... Тоби. Он... он мой д-друг. — Она почти откусила себе язык, пытаясь произнести это слово. — Тоби, это Рон. Он.... он, ну, просто Рон.

— Как ему повезло, — мягко сказал Тоби. А потом, чтобы уж довести дело до конца, обнял ее за талию. — Рон, вы надолго в этих краях?

Его притворство было на грани разоблачение, когда Грейнджер двинула ему локтем прямо в ребра так сильно, что он не мог не охнуть, но Уизли, очевидно, был слишком занят своими переживаниями, чтобы заметить их борьбу.

— Я... ммм... то есть, нет, не надолго, — запинаясь, ответил он. — Я просто хотел поговорить с Гермионой.

Тоби придвинулся ближе, плотно прижавшись к ней боком, и улыбнулся еще шире, так что у него даже начало сводить от напряжения щеки.

— То есть вы уже поговорили? Вы ведь уже закончили, верно?

— Ну... наверное, э...

— Просто у нас тут еще куча работы, которую надо сделать до ужина, правда, дорогая? — Тоби демонстративно сжал ее бок, и глаза Уизли еще больше расширились, угрожая совсем вывалиться из орбит.

— Конечно, мой пусик, — сказала она, и в его кожу впились ее острые ноготки. — Рон, сейчас просто неподходящий момент.

— О, — слабым голосом сказал Уизли, переводя взгляд с него на нее и обратно. Он начал постепенно отходить назад к двери.

— Ну, может, увидимся, когда я вернусь из отпуска, — бросила она Уизли.

Он покачал головой.

— Ну да, может, увидимся. — Как только он удалился достаточно, чтобы не опасаться ее проклятья, он снова нахмурился. — Знаешь, Гермиона, если ты все это время не могла забыть Крама, ты могла просто сказать мне об этом. Тогда ты могла бы сойтись с его маггловской карикатурой, обойдясь без вранья по поводу отношений и прочего.

Дверь захлопнулась раньше, чем Грейнджер нашлась с ответом.

Взамен она просто лягнула его в лодыжку.

— Что, черт побери, ты творишь, Тоби?

— Вот видишь, именно поэтому я тебе и не помогаю, — пожаловался он. — Стоит мне попробовать тебе помочь, и ты делаешь мне больно. Раз за разом.

— Это тебе кажется, что тебе уже больно, — закричала она, снова лягаясь. — Что, если бы он узнал тебя?

— Это означало бы, что твоя магическая сила совсем ослабла за последние два дня, так что ты больше не справляешься даже с простейшими чарами Неузнавания, — отрезал он. — Кстати, откуда они, черт побери, тебе известны?

В ответ она развернулась и с размаху лягнула его третий раз.

— Я была на войне, придурок. Ты мог бы вспомнить об этом и без моей помощи, учитывая, что сам официально считаешься жертвой военных действий.

— Ну как я мог забыть, — сказал он, точно копируя манеру Фрэнка.

Пока она не успела стукнуть его еще раз, он увернулся от ее ноги и схватил за плечо, фактически лишая ее свободы действий.

— Я просто поверить не могу, что плакала на твоих похоронах, — выплюнула она. — В следующий раз, Снейп, я буду плясать на твоей чертовой могиле!

— Не могу понять, почему моя невинная шутка над Уизли так тебя расстроила, — сказал он мягко.

— Ты так потрудился, чтобы инсценировать свою смерть...

Это он не мог обойти молчанием.

— Все было не совсем так, — пробормотал он.

Ее глаза просто метали молнии.

— Инсценировать свою смерть, — повторила она презрительно, — и спрятаться от магического сообщества. Но ты готов пустить все псу под хвост ради возможности почувствовать превосходство над своим бывшим студентом, имя которого ты, скорее всего, даже и не вспомнил бы без моей помощи! У тебя что, психический срыв, Снейп?

— Я...

Очевидно, это был риторический вопрос, потому что она не остановилась ни на секунду.

— И ты втягиваешь в это меня и тетю Джерри, — сказала она с такой же яростью, как когда Уизли признался ей в своей бессмертной любви. — Вот это меня просто бесит. Ты утверждаешь, что мы оба здесь оказались по случайному совпадению, но если тебя поймает аврор, я окажусь в соседней камере в Азкабане. Неужели ты этого хочешь?

— Ты с ума сошла? — спросил он почти серьезно. — Во-первых, Грейнджер, ты сама наложила на меня чары, так что никто, включая мою бабушку, не узнал бы меня. Во-вторых, даже без этих чар твой недоумок Уизли не признал бы во мне мертвеца. И в-третьих, неужели ты думаешь, я поверю, что если бы твои чары не подействовали и, одновременно, Уизли неожиданно научился бы соображать головой, ты не применила бы к нему Обливиейт и не отправила бы его почтой Молли Уизли с приколотой к мантии сопроводительной запиской?

Долгое молчание.

Тоби подумал, что хотя, по обычным стандартом, его жизнь была не слишком хороша, некоторых вещей ему будет не хватать, когда Грейнджер его убьет. Хорошей еды, вина и секса когда-нибудь в будущем (пусть последнее было и маловероятно).

— Ну, — сказала она медленно.

Он закрыл глаза, внутренне собираясь в ожидании неизбежного.

Он приготовился. Подождал еще немного.

Наконец, он приоткрыл один глаз и увидел, что она уставилась на него с явным любопытством.

— С тобой все в порядке, Тоби?

— Со мной? — вырвалось у него, и он прочистил горло, чтобы больше не пищать. — О да, со мной все просто прекрасно.

— Я только хотела сказать, что выражение лица у Рона была просто незабываемое, — сказала она, глядя вниз на поношенные кроссовки, которые викарий одолжила ей несколько дней назад.

— А меня заинтересовало то, что он сказал насчет карикатуры на Крама, — ответил он осторожно, нащупывая почву. — Это он не о Викторе Краме случайно говорил?

— Ох, помолчи уж, — вздохнула она раздраженно, наклоняясь и начиная разбирать мешанину из инструментов и шурупов, разбросанных по полу в результате его падения. — Я еще не перестала на тебя сердиться.

— Вы совершенно уверены, что в вашем состоянии можно это пить? — с беспокойством спросила викарий.

Он закатил глаза и осушил стакан вина.

— В седьмой раз повторяю, викарий, вам гораздо больше следует беспокоиться о том, что случится, если вы попытаетесь это у меня отобрать.

— Но вы упали с тридцатиметровой лестницы и ударились головой, — сказала она, не успокоенная его заверениями. — По меньшей мере, вам нужно показаться врачу.

— Брось это, тетя, — сказала Грейнджер, прихлебывая вино из бокала, который она использовала в качестве указки. — Тоби же у нас, как и я, волшебный, а мы отскакиваем, а не разбиваемся. И потом, этот мерзавец выживал и не в таких переделках.

— Гермиона! — воскликнула с упреком викарий.

В ответ та только довольно криво ухмыльнулась.

— Н'беспокойся, тетя. Он знает, что я так выражаю свою... нежность.

— Неужели? — произнес он лениво, наклоняясь, чтобы стащить с ее тарелки ломтик жареной картошки.

Она отпихнула его руку.

— Ну, если я правда думаю, что ты мерзавец, почему я до сих пор тебя не Оглушила и не отправила в Министерство?

— Разумный аргумент, — уступил он. — Хотя я не осознавал, что мы уже дошли до стадии нежных прозвищ, дорогая.

— Ну, Тоби, моя прелесть, — сказала она насмешливо, — к чему такая агрессия? Я просто хотела сказать, что была вынуждена пересмотреть свое отношение к тебе.

Он хмыкнул и налил себе вина.

— Ты так говоришь только потому, что пьяна, Грейнджер.

— Ну... отчасти, — согласилась она, снова улыбаясь ему. — Но должна признать, что то, как ты сумел прогнать Рона, было просто...

— Ну и как же? — спросил он. — Безрассудно, грубо и практически не по-злодейски?

— Гениально, — сказала она, и ее губы дрогнули. — Я могла бы сглазить его с головы до ног, но он просто списал бы это на то, что я не отдаю себе отчета в моих истинных чувствах. А после того, что сделал ты, он наконец-то смирится, я думаю.

— Я могу точно сказать, Грейнджер, что моя безумная идея помучить Уизли была вызвана только одним — эгоистическим желанием избежать подслушивания еще одного предложения руки и сердца, — произнес он, делая вторую попытку похитить ее картошку. В этот раз от подобрался ближе к цели, но она все равно успела оттолкнуть его.

Викарий просто покачала головой.

— Предложение руки и сердца? Должна сказать, что друзья волшебников, по-видимому, очень странные люди.

— Викарий, вы знаете всех моих друзей, — проворчал Тоби. — Конечно, они все странные; они ведь тут живут.

— Не могу себе представить, чтобы у прежнего Ужасного Профессора Снейпа были друзья, — радостно сказала Грейнджер, наливая себе еще. — Полагаю, перерождение в качестве Мастера Тоби пригасило твои самые злодейские порывы, так что окружающие теперь не так боятся получить нож в спину и готовы с тобой знаться.

— И это называется «нежность»? — вслух задумалась викарий.

В ответ от поднял отсалютовал ей своим бокалом:

— Справедливости ради, она еще ни разу не пыталась поджечь меня сегодня.

— Вот видишь, тетя, — Грейнджер пьяно хихикнула. — И всё из нежности.

— Ну если вы уверены, что не... изнежите друг друга до смерти, я пока уберу со стола, — сказала викарий, забирая тарелку Грейнджер прямо у той из рук. Когда тарелка проплывала у него прямо под носом, Тоби наконец-то ухитрился схватить картошку и тут же сунул ее в рот.

Грейнджер издала неприличный звук и наморщила нос.

— Спасибо большое, тетя. И, кстати, очень вкусный ужин.

Та рассмеялась.

— Ну, ты у меня в гостях, а благодаря Тоби у меня всегда есть горячая вода. Так что накормить вас было просто моим долгом.

— Она имеет в виду, викарий, что мы бесконечно благодарны за то, что вы не пытались готовить сами, — сказал Тоби, откидываясь назад и поглаживая живот.

— Не забывайте, Тоби, что я отвечаю за вашу бессмертную душу, — сказала она, ловко дав ему подзатыльник локтем.

— Я и не знал, что это грех — дразнить викария, — возразил он. — В любом случае, вы же помните, кто помог вам все побелить после того ужасного масляного пожара?

Качая головой, она удалилась на кухню.

— Самое ужасное, что в тот раз я даже не открывала масло, — крикнула она оттуда, начиная греметь тарелками в раковине.

Тоби и Грейнджер уставились друг на друга.

— Боже, значит это правда, что крыша не обвалилась прямо на тетушку только благодаря тебе? — она допила вино и сделала капризную мину, глядя на пустой бокал.

— Если бы у нее не было столько проблем, я бы совсем не знал, чем заняться, и, может быть, даже стал бы полезным членом общества, найдя работу, — сказал он, рассеянно поддевая ноготь.

— Неужели у тебя достаточно...

Он пожал плечами.

— Дамблдор знал, как все кончится, — перебил он ее, и в его голосе слышалось напряжение. — Он позаботился, чтобы я... ни в чем не нуждался.

— О, — сказала она, и ее губы округлились.

И снова молчание.

Кажется, Грейнджер относилась к тем людям, которые не могут выносить тишину, потому что почти сразу она начала жестикулировать, размахивая руками, как птица крыльями.

— А... а где ты всему этому научился? — скороговоркой пояснила она свои жесты.

— Чему «всему»? — уточнил он.

— Ну... я не шутила, когда сказала, что не могу представить прежнего профессора Снейпа чинящим упоры в церкви или помогающим викарию белить кухню, — сказала она, все еще ерзая.

Он закатил глаза.

— Конечно, я ведь родился сердитым злюкой, так, Грейнджер?

Она молча уставилась на свои руки.

Помолчав немного, он вздохнул. В конце концов, чему это повредит?

— Мой отец работал на фабрике, — он был краток. — И я тоже, некоторое время. В таком месте волей-неволей учишься всякому. И начинаешь уважать работу руками.

— Твоего отца тоже звали Тобиас, — сказала она тихо. — Я когда-то выяснила это, уже много лет назад.

— Мой отец был подлый ублюдок, и я очень рад, что он умер, — отрезал Тоби, удивив сам себя этим признанием. — Я не использовал это имя в волшебном мире, в частности, потому, что мне потребовалось много лет, прежде чем я смог слышать его без отвращения.

Наклонив голову, она заправила прядь волос за ухо и пристально на него посмотрела.

— Ты знаешь, в первый вечер здесь я сказала, что ты не похож на Тоби, но, кажется, я была не права. Эта жизнь... она, в некотором роде, тебе подходит.

Он моргнул.

— Ты... ты только что сказала обо мне что-то... хорошее?

Она улыбнулась на удивление чувственной улыбкой.

— Я же пьяна, Тоби, помнишь? Настолько пьяна, что даже собираюсь задать тебе вопрос, который боюсь задать уже три недели.

Его дыхание ускорилось, и он почувствовал, что его мускулы напряглись помимо его воли.

— Какой же?

— Гарри сказал... он сказал, что ты сделал то, что ты сделал, то есть, все это, из-за его матери. Это правда? — пробормотала она.

Она его так удивила, что он решил ответить честно. Ну, и кроме того он и сам начал чувствовать действие половины бутылки вина, что он выпил.

— Это все как в тумане, — признался он. — Рассудком я понимаю, что очень сильно люблю Лили Эванс, но я этого почти не чувствую. Полагаю, что это может быть из-за того, что я утратил все те воспоминания. Уже десять лет прошло, как они утекли из моей головы; теперь они кажутся сном.

— Может быть, это оттого, что ты умер, — сказала она, все еще улыбаясь ему. — Гарри же видел это, он проверил твой пульс. Ты все же умер тогда.

— Да, — ответил он, улыбаясь в ответ. Это все вино. Что еще это могло быть? — Портключ, который я держал при себе, сработал, а человек, который должен был позаботиться о моих похоронах, решил вместо этого, что меня еще можно спасти.

— Кто же это был? — она говорила уже неразборчиво.

Он позволил себе на мгновение вернуться мысленно к тому времени.

— Моя бабушка, — сказал он. — Мать моего отца. Она бы тебе понравилась, Грейнджер: она почти такая же ужасная особа, как и ты. Но она никогда не бросала меня. Даже когда Принцы отказались от меня, шестнадцатилетнего, а отец вышвырнул меня из дома. Она позвонила в больницу, когда я появился на ее заднем дворе, выходила меня и заставила поселиться в Дибли вместо того, чтобы позволить мне спиться и умереть в какой-нибудь лондонской канаве.

— Бедняга Тоби, — сказала она скорее себе, чем ему.

Ну вот, у него опять начинаются галлюцинации. Так всегда и бывает, если много выпить после того, как получишь мозговую травму. Предположительно получишь. В следующий раз, когда Гермиона Грейнджер предложит ему помощь, он пошлет ее куда подальше, черт возьми.

Вот уж действительно, бедняга Тоби.

Большое спасибо за чудесный фик, настоящий повышатель настроения.

Не относитесь слишком серьёзно к жизни, живым Вам из неё всё равно не выбраться!

— Напомни, зачем мы это делаем? — спросил Тоби, уже зная, что ответ ему не понравится.
Она хлопнула его по руке.
— Замолчи и пей, большой ребенок. Сам сказал, что никогда не смотрел «Звездные войны».
— Но я не могу следить за сюжетом, когда пьян, — заметил он, как ему показалось, довольно рассудительным тоном.
— Не могу поверить! — воскликнула она. — Ты ноешь. Злобный мерзавец Снейп ноет, как маленькая девочка, потому что проигрывает.
Вздохнув, он сделал большой глоток из своей бутылки.
— Ну вот, удовлетворена? И, кстати, Грейнджер, невозможно проиграть в игре «выпей меня». — Он постучал горлышком бутылки о щеку и еще раз обдумал, что он только что сказал. — Ну, если, конечно, не умереть от отравления алкоголем. Наверное, это можно было бы назвать поражением.
— Тоби, мы пьем дешевый сидр каждый раз, когда кто-нибудь говорит «Мы обречены» или «Это не моя вина». Думаю, мы в полной безопасности, — сказала она.
— Но мы дошли только до второго чертового фильма, — сказал он. — И я не имею понятия, что там происходит, кроме того, что блестящий робот разговаривает совершенно как тот чопорный мальчишка Уизли, который все семь лет в Хогвартсе страдал от насморка.
— Перси? — подсказала Грейнджер, хихикая. — Бог ты мой, а ведь ты прав!
— Тем не менее, я сомневаюсь, что это имеет отношение к сюжету, — сказал он, сильно хмурясь. На экране раздался взрыв. — А это что такое было, черт побери?
Пожав плечами, Грейнджер открыла еще одну бутылку сидра.
— Хан Соло, Принцесса Лея и Чубакка пытаются ускользнуть от Звездного Разрушителя через астероидное облако.
— От Звездного Разрушителя? — ему это ни о чем не говорило. — Это что еще за черт?
— Не выражайся, Тоби, — ее голос просто сочился медом. — В конце концов, ты разговариваешь с племянницей викария.
— А любимое слово викария — «задница», и два дня назад ты кинула в мою голову огромнейший разводной ключ, назвав меня ректальной бородавкой сифилитика. Мне кажется, что не тебе критиковать мой выбор выражений, — возразил он.
Она издала странный хрюкающий звук и, взяв пульт, остановила фильм. Он так и не понял, как викарий сумела уговорить его купить такую дурацкую штуку, как ДВД-проигрыватель.
— Тоби, мне нужно сказать тебе кое-что важное. Пожалуйста, пойми, что я вынуждена сказать это только потому, что искренне забочусь о твоем благополучии.
— А это не может подождать, пока я разберусь, с этим астероидным облаком? — спросил он.
— Нет, Тоби, — сказала она строго. — Не может.
Что-то в ее голосе заставило его забыть о фильме. Он аккуратно поставил бутылку на кофейный столик и сложил руки на коленях.
— В чем дело? Решила, что лучшим выходом будет убедить меня сдаться?
— Конечно, нет, — она буквально отмахнулась от этой идеи. — Ты сделал то, что должен был, чтобы Гарри смог выполнить свою задачу. Я же уже извинялась за то, что угрожала тебя убить, разве нет?
— Да, но почему-то твои слова никогда не звучат достаточно убедительно, — ответил он, хитро ухмыляясь. — Думаю, я всегда буду сомневаться, не хочешь ли ты, чтобы я умер или оказался за решеткой, — пока он еще не окончательно разнюнился, он заставил себя улыбнуться. — Так что ты хотела мне сказать?
— А, это. Ну, Тоби, я просто хотела убедиться, что ты осознаешь, насколько ты был похож на Дэвида Гортона, когда осуждал использование мной обсценных выражений.
Ему пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем он понял, что она просто поддразнивает его.
— Между прочим, вы сами только что использовали слово «обсценный», что само по себе очень по-гортонски, мисс Грейнджер.
Она рассмеялась.
— Уверена, что Дэвид был бы счастлив узнать, что от его фамилии образовано прилагательное.
— Он и так достаточно самодоволен, — пробормотал Тоби. — Ты знаешь, что на прошлой неделе я случайно сел на его обычную скамью в церкви, и он продолжал покашливать, пока я не догадался пересесть?
Скорее хихикая, чем смеясь, она нажала кнопку «пуск» на пульте.
— Я, между прочим, думаю, что он просто очаровательно ухаживает за моей тетей.
— Он и правда влюблен в викария, да? — он усмехнулся. — Только подумай, Грейнджер, если бы они поженились, то Алиса и Хьюго стали бы твоими кузенами.
Ее смена темы стала для него полной неожиданностью:
— Почему ты не зовешь мою тетю по имени?
— Что? — он был настолько уверен, что она клюнет на его подначку про Алису и Хьюго, что ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что именно она спросила.
— Моя тетя, — сказала она очень отчетливо. — Если верить ей, вы подружились почти сразу после твоего появления здесь, но, слушая тебя, об этом просто невозможно догадаться.
Он неловко пожал плечами и стал вертеть свою полупустую бутылку, пытаясь отковырять ногтем этикетку.
— Она же викарий. Это было бы неподобающе.
— Тоби, даже Дэвид, который, похоже, проглотил такой жесткий аршин, что мог бы подрабатывать огородным чучелом, называет ее по имени, — сказала она мягко. — Просто это... странно. Как будто ты считаешь себя ее, ну, я даже не знаю, как это назвать. Но не другом. Скорее, слугой.
Он так энергично покачал головой, что пряди его волос взметнулись волной.
— Дело не в этом, Грейнджер. Совершенно не в этом. Я просто... просто это знак уважения. И не пытайся придать этому какое-то еще значение.
На экране золотистый робот закричал «Мы обречены» изо всех своих механических сил, и Тоби и Грейнджер послушно сделали по глотку из своих бутылок.
Скривившись от вкуса теплого, кислого сидра, он вышел на кухню.
— Это штука на вкус, как моча, — крикнул он ей. — Я уверен, что у меня найдется что-нибудь получше.
— Я помню довольно большую бутылку виски в шкафу, — ответила она. — Лично мне — чистый.
Взяв бутылку, он на секунду снова заглянул в комнату:
— Тебе не говорили, что ты слишком часто суешь нос в чужие вещи?
— Только когда я подозреваю, что от меня что-то скрывают, — ответила она самодовольно. — А молоко у тебя, кстати, просроченное.
Он нашел пару подходящих стаканов и налил на три пальца виски в каждый.
— Только попробуй сказать, что виски тебе не нравится, Грейнджер, — сказал он, передавая ей один из стаканов. — Помни, оно стоило почти пятьдесят фунтов бутылка.
— Да что угодно будет лучше, чем жуткое огневиски, которое так любят Гарри с Роном, — ответила она, скривившись. — Оно воняет бензином, а на вкус еще хуже.
— Ну, — проворчал он, не зная что еще сказать. Немного неловко он поднял свой бокал: — За безумных маггловских роботов и за то, чтобы их пророчества катастроф сбывались только в кино.
Слегка улыбнувшись, она чокнулась с ним.
— Должна сказать, это не самый странный тост, что мне приходилось слышать, и я его поддерживаю от чистого сердца.
К счастью, даже после того, как какой-то тип в поразительно узких штанах, которому давно следовало бы постричься, сообщил зрителям, что мотор сломался вовсе не по его вине, Грейнджер, казалось, не вспомнила о дурацкой игре. Было бы просто преступлением тратить хорошую выпивку на такую глупость, и, похоже, она тоже так думала.
Они даже молчали достаточно долго, чтобы он наконец-то начал понимать, о чем фильм, и успел задуматься, был ли волшебником тот, кто придумал саму идею джедаев. Он бы спросил об этом Грейнджер, но тут кто-то постучал в дверь.
Она с любопытством вздернула бровь, но он вместо ответа только снова остановил фильм, прежде чем подойти к двери.
— Привет, Тоби, — жизнерадостно приветствовала его викарий. — Я подумала, что моя племянница может быть у вас.
Засунув руки в карманы, он пару раз качнулся с каблука на носок.
— Очевидно, это смертный грех — не понять, о чем речь, когда она упоминает какую-то разговаривающую куклу из фильма про космос, так что, по ее настоянию, мы ликвидируем сейчас этот ужасный пробел в моем образовании.
Рассмеявшись, викарий просто покачала головой.
— Тоби, вы могли бы просто сказать, что смотрите «Звездные войны».
— Я смотрю «Звездные войны», — повторил он без выражения. — Только что закончилась очередная сцена с говорящей куклой.
— Прекрасно, а я хотела бы поговорить с Гермионой, если вы не против, — сказала викарий, широко улыбаясь.
Он просто молча уставился на нее.
Вздохнув, она потрепала его по руке.
— Вы хороший мальчик, я ведь вам говорила, да? Может, не очень сообразительный, но всегда приятно смотреть, как вы стараетесь понять, о чем речь.
На это лучше было не отвечать. У него уже был горький опыт. Вместо этого он сделал другой, менее рыцарский выпад.
— Викарий, а как поживает Дэвид Гортон? Приятно провели время за чаем?
— Алиса поживает просто прекрасно, спасибо, что спросили, Тоби, — проворчала она.
— Тоби, ты сейчас пропустишь... о, привет, тетя, — сказала Грейнджер, выворачивая из-за угла коридора и тепло улыбаясь викарию. — Так как вы там попили чай с Дэвидом?
Викарий всплеснула руками.
— Ну неужели так сложно запомнить, что я встречалась с Алисой, той самой, которая помогает мне в церкви. В Гортон Холле, знаете ли, живет не только Дэвид.
— Но только у него есть странная привычка посылать вам время от времени цветы, — не в силах удержаться, заметил Тоби.
Если бы взглядом можно было убить, он бы уже испустил дух и даже остыл.
— Я зашла, — сказала она твердо, — сказать Гермионе, что прилетала сова и оставила ей в ящике письмо. — И она протянула конверт.
— О, только не Рон, — сказала Грейнджер в недоумении, беря пергамент и разворачивая его. — Клянусь, я... ох.
— Что? — спросил он, чувствуя, что в его груди что-то дрогнуло. Может быть, Уизли его все-таки узнал? — Что это?
Она смяла письмо и сунула его в карман.
— Ничего интересного. Не о чем беспокоиться. Тетя, мы с Тоби собираемся досмотреть фильм, а потом я приду домой, хорошо?
Викарий выглядела удивленной, но не стала настаивать.
— Хорошо, милая. Приходи.
Но Тоби не собирался оставлять это дело просто так. Закрыв дверь, он немедленно набросился на нее:
— Что в письме, Грейнджер?
— Не твое дело, — сказала она резко. — Не лезь, Снейп.
— Оно обо мне?
Она просто уставилась на него.
— О чем ты?
Закрыв глаза, он ущипнул переносицу.
— Это от Уизли, я угадал? Твои чары не сработали, и он вспомнил, кто я такой.
Он почувствовал, как его плеча на удивление нежно коснулась рука.
— Тоби, ты идиот, — сказала она ласково. — Пойдем досмотрим фильм.

— Письмо, — сказала она, выключая телевизор. — Оно было от моего начальника.
— Твоего начальника? — он удивился.
Она помешала виски на дне бокала.
— Я работаю в Министерстве, — сказала она как ни в чем не бывало. — Наверно, это можно назвать разведкой. Наш отдел выполняет две функции: слушать, о чем говорят магглы, чтобы обеспечить секретность магического мира, и выявлять возможные риски, связанные с магглорожденными или выросшими с магглами волшебниками. Министерство не хочет бороться с очередным Волдемортом.
— Наверно, важное дело, — сказал он, пряча диск в коробку и защелкивая ее.
— Скучное дело, вот что это такое, — возразила она с горьким смешком. — Я провожу целые дни, сидя в темной комнате и слушая, как магглы говорят о ерунде, просто на тот случай, если в их словах будет какой-то смысл.
— Хммм. — Если она начала так издалека, чтобы в конце концов рассказать, что было в письме, он был готов ее выслушать.
Она безмятежно опрокинула в себя остаток виски.
— Шеф послал мне сову сообщить, что мой отпуск подошел к концу. Хочет, чтобы я завтра же была на рабочем месте.
Она говорила, а где-то внутри него тихий голос начал нашептывать ему какие-то безумства. Когда она замолчала, шепот превратился в крик, и неожиданно он услышал, как он сам же повторил это вслух.
— Тебе необязательно уезжать.
Она резко повернула голову и посмотрела на него расширенными от удивления глазами.
— Что ты сказал?
— Необязательно, — сказал он, как будто оправдываясь. — Если ты так ненавидишь эту работу и вовсе не торопишься вернуться в объятия своего Уизли, ты могла бы... могла бы просто остаться, Грейнджер.
— Могла бы остаться, — повторила она. В ее устах эти слова казались холодными и безжизненными.
Это была дурацкая идея, но он уже слишком далеко зашел, чтобы отступать.
— Твоя тетя будет сильно скучать по тебе, да и Оуэн, и Джим, и Фрэнк. Ты, наверное, не настолько безумна, как большинство людей в этой деревне, но она тебе подходит.
— Подходит мне?
Он очень хотел, чтобы она перестала повторять все, что он говорил.
— Да, — кивнул он. — Конечно, я не очень много о тебе знаю, кроме того, что ты часто испытываешь иррациональное желание поджечь меня, но...
— Но что?
Она явно вынуждала его сказать это открыто.
— Я, хмм, то есть...
Она обхватила его руку и больно ее сжала.
— Но что, Тоби?
— Мне будет тебя не хватать, — прошептал он.
— О, нет, — простонала она, закрывая глаза другой рукой. — Еще и ты. Слушай, я гарантирую, что ты и не заметишь, что меня тут нет.
Нахмурившись, он стряхнул ее руку и положил ладони ей на плечи.
— Замечу, — его голос был тверд. — И тут ты не можешь со мной спорить.
— Да мы знаем друг друга всего шесть недель, — воскликнула она. — Это... это неразумно.
— Ты слишком много выводишь из моих слов, — сказал он. — Я только сказал, что мне будет тебя не хватать, и что, по моему мнению, тебе нужно остаться. Больше я ни о чем не просил.
Она помотала головой, и в награду за смелость ему в рот попала прядь ее волос.
— Ты говоришь глупости, — сказала она жестко. — Мы друг друга ненавидим. Когда люди ненавидят друг друга, они друг другу не нужны.
Она выскользнула из его рук и покинула его дом и его жизнь.
Не попрощавшись.

— Довольно... интересная проповедь была, викарий, — вежливо сказал Тоби.
— Да все нормально, — ответила она, пожимая ему руку и насмешливо щурясь, — можете называть вещи своими именами, Тоби. Проповедь была похожа на текст на упаковке кукурузных хлопьев.
— Нет, — он пошел на попятный, — так я бы не сказал...
Со смехом она потрепала его по щеке.
— Хотите, признаюсь? Основой проповеди стала записочка в китайском печенье из моего вчерашнего ужина. Не все проповеди — продукт божественного озарения.
— Ну, об этом я догадался, — ответил он сухо.
— А как у вас дела, что-нибудь новое на этой неделе? — поинтересовалась она. — Вы стали реже заходить ко мне, чем раньше.
Он пожал плечами.
— Я Оуэну обещал, что помогу ему на ферме до конца сбора урожая. Вы же знаете, сколько там дел в это время года. А у вас? Какие-нибудь новости?
К сожалению, она по его глазам прочитала, что он имел в виду.
— Ничего не слышала от нее с ее отъезда, Тоби.

Каждый вечер, он садился за письмо к ней, хотя и знал, что не пошлет его.
Моя дорогая Грейнджер!
Сегодня Оуэн умудрился засунуть руку в …
Но ему не приходило в голову ничего, что было бы ей интересно.

— Женщины, — начал Оуэн пренебрежительно, делая глоток пива из большой кружки. — С ними одно беспокойство.
Тоби сердито на него скосился.
— Тебе-то откуда это знать, ты чертов зоофил?
— Ну, сам-то я не знаю, — ответил он мрачно, — но если судить по тебе, то я и рад, что никогда с ними не связывался. Хотя по мне эта девчонка, племянница викария, лучше бы не уезжала в город вот так вот.
Тоби только хмыкнул в свою кружку.
— У нее были чудные буфера. Уютное местечко, если понимаешь, о чем я, — он одним глотком опустошил свою кружку и постучал по стойке, требуя следующую.
— Оуэн.
Тот улыбнулся своей мерзкой улыбкой.
— Ты ведь знаешь, как ты отвратителен?
Начиная второй круг, Оуэн поднял кружку в насмешливом тосте:
— Конечно, знаю, Тоби. Просто я откровенен.

Моя дорогая Грейнджер!
Ты была неправа. Мне тебя не хватает. Оставшись в одиночестве, я начинаю сходить здесь с ума. Возможно, мое сумасшествие длится уже годы, но раньше я его не замечал. Если так, не знаю, можно ли его считать настоящим безумием.

— Это плохая идея, — сказал он.
Маленькая девочка серьезно на него посмотрела.
— Я так и думала.
Вздохнув, он сложил руки на груди и продолжил пристально ее рассматривать, как будто она была инопланетянкой.
— А где все, кто обычно за тобой присматривает?
— Ну, — она начала загибать пальцы, — мама и папа куда-то уехали. У них билеты уже несколько недель были. У дедушки болит голова, потому что мама уехала и не может ее вылечить. А у тети Джерри встреча с епископом. Я могла бы пойти и спросить мистера Ньюитта, не поиграет ли он со мной, если вы хотите.
— Нет! — поспешно сказал он. Идея, что Оуэн будет развлекать восьмилетнюю девочку была... ну... была более шокирующей, чем идея, что восьмилетнюю девочку будет развлекать он, Тоби. — Не стоит. Чем бы ты хотела заняться, Джеральдина?
Малышка Джерри Гортон широко улыбнулась, демонстрируя отсутствие переднего зуба.
— У меня есть мяч. Если хотите, можем поиграть в футбол.
— Хорошо, — сказал он. — Что-нибудь еще? Если ты, конечно, не хочешь играть в футбол до самого ужина.
Она наклонила голову, так что ее светлая челка упала ей на лицо, и внимательно на него посмотрела.
— Мы могли бы пойти в библиотеку. Мне нравится читать, но дедушка всегда берет мне большие скучные книги, в которых ничего не понятно, а мама — только книги, где много картинок. Если бы мы пошли в библиотеку, вы бы разрешили мне самой выбрать книги, правда?
— Мне кажется, это вполне тебе по силам, — сказал он, очень серьезно кивая головой, так что девочка хихикнула. — Значит, сначала футбол, а когда надоест — библиотека.
Вдруг Джерри взяла его за руку, и его так поразил этот ее жест, что он даже на мгновение задержал дыхание.
— Спасибо, что согласились поиграть со мной, мистер Тоби. Мама говорит, что вы на нее всегда сердито смотрите, но я думаю, что вы очень хороший человек.
— Ну, — ответил он иронично, — я рад, что кто-то так думает.

Моя дорогая Грейнджер!
Сегодня я понял, что нести двадцать книг из библиотеки в Гортон Холл, а потом объяснять Дэвиду, что его внучка еще не совсем готова читать Шекспира — очень утомительное занятие. А еще я узнал, что в восемь лет люди бывают удивительно терпимы. И ты была не права.

Не то чтобы он тосковал.
Если и существовал человек, знавший, что значит тосковать по кому-то, это был Тоби Снейп. Он был лучшим из лучших в этой области.
А это? Нет, это была не тоска.
Тоска означала бессонные ночи, такие же выматывающие, как и дни, и чередующиеся приступы депрессии и гнева. И часто — вырванное из груди и растоптанное сердце, в перерывах между гневом и депрессией.
Так что нет, он не тосковал.
Ему просто было смертельно скучно.

Моя дорогая Грейнджер!
Неужели моя жизнь всегда была такой тоскливой? Я все не могу решить, то ли это райское блаженство, то ли необычный вид пытки, о котором я раньше никогда не слышал. Если бы сейчас кто-нибудь поджег мои ботинки, я бы обрадовался, что хотя бы что-то нарушило монотонную скуку моих дней. Также я счастлив сообщить, что ты продолжаешь быть неправой.
Но вряд ли и это было ей интересно.

На часах было полшестого, и кто-то стучался в его дверь.
Вырываясь из сна, он пытался вспомнить, кто из его знакомых мог быть уже на ногах в такой ранний час.
Может быть, Оуэн, хотя у него слишком много дел, чтобы явиться в такую рань в город и стучать в дверь Тоби.
В нерешительности, сердиться ли ему или просто чувствовать любопытство, он набросил свой истрепанный халат и спустился вниз.
Когда он наконец открыл дверь, мир замер.
— Э... что случилось, Грейнджер? — спросил он без всякого выражения после нескольких секунд созерцания ее с открытым от удивления ртом.
— Т-там лампада погасла, — сказала она. — В церкви. Она всегда должна гореть, а сейчас погасла. Я не смогла найти подходящую лестницу, так что надо, чтобы ты сходил и зажег ее.
— Лампада? — повторил он.
Она энергично закивала. Несколько прядей выбилось из-под ее шерстяной шапочки, а кончик носа покраснел.
— Я только вчера заправил ее маслом, — сказал он. — Поверить не могу, что оно уже кончилось.
— Ну... видимо, кончилось, — сказала она, и тогда он заметил легкую дрожь в ее голосе. — Нужно, чтобы ты пошел и заправил ее, Тоби.
Не желая продолжать в том же духе, он вздохнул и уперся одной рукой в дверной косяк.
— Грейнджер, что тебе нужно?
— Я же говорю, лампада...
— Да черт с этой лампадой, — взорвался он, глядя на на нее из-под руки и хмурясь. — Просто скажи, что ты тут делаешь, и не выдумывай дурацких историй. Викарий знает, что ты здесь?
Он завороженно следил, как ее руки сами собой начали сжиматься в кулаки. Это была медленная, болезненная процедура.
— Я ненавижу мою работу, — сказала она.
— Это не новость, — ответил он, — но, надеюсь, ты объяснишь, при чем тут это.
— И Рон опять пытается влезть в мою жизнь.
Его губы чуть дрогнули.
— Это забавно, но не слишком относится к делу.
— И...
Он был готов ждать.
— И я... мне...
Очевидно, ждать ему придется долго.
— Мне тебя не хватало, — призналась она почти шепотом.
От этих слов в его голове будто вспыхнула и перегорела лампочка, но ей он об этом говорить не стал.
— Я знаю, это глупо, и, наверное, я схожу с ума, ведь это же ты. Я имею в виду, ну кому может не хватать злобного профессора Снейпа, ну правда? Но ты постригся, ты умеешь делать электропроводку, и ты такой остроумный. Чертовски остроумный, Снейп. Может быть, ты и раньше такой был, но я-то этого не знала, и даже если бы ты был не таким, мне тебя все равно не хватало бы.
Она остановилась, но, видимо, только чтобы вздохнуть поглубже.
— А когда я тебя первый раз увидела, я испугалась, потому что подумала, что во всем ошибалась, а теперь я знаю, что ошибалась, но совсем в другом смысле, потому что мне больше не страшно. Просто... мне просто необходимо было сказать тебе, что мне тебя не хватает, Тоби.
И она выжидательно посмотрела на него, так что до него дошло, что теперь был его черед ходить. Он не знал правил этой игры, но совершенно точно собирался сделать все, что в его силах, чтобы выиграть.
— Грейнджер, ты слишком много болтаешь. — Так, пожалуй, это была не лучшая демонстрация понимания и сочувствия. Он переступил с ноги на ногу и сделал вторую попытку. — Заходи, а то ты совсем замерзнешь на этом дьявольском холоде. Я сделаю тебе чаю, и мы со всем разберемся, когда к твоим рукам и ногам вернется чувствительность.
Он шире распахнул дверь, приглашая ее внутрь, но она не двинулась с места.
Вместо этого она посмотрела на него странным, загадочным взглядом.
Халат перестал защищать его от холода.
— Ну что? — раздраженно спросил он.
И тут каким-то образом она оказалась уже внутри и повисла у него на шее, так что он от удивления сделал несколько шагов назад, когда она прижалась к его губам своими.
Это было неожиданно. Не неприятно, просто... не то, чего он ожидал, когда Грейнджер постучала в его дом с безумной историей о лампаде.
На ее губах был вкус мяты, а он отчетливо осознавал, что еще не успел почистить зубы. Но если она не жаловалась, то уж он-то точно не станет обращать на это ее внимание.
Она медленно отодвинулась, но он не мог ее отпустить, не поцеловав еще раз, со всей страстью.
— Я по прежнему думаю, что это ужасная идея, — сказала она, губы в губы.
— И ты права, — ответил он, сдергивая с нее шапку и зарываясь руками в ее волосы. — Но ты можешь поджигать меня, когда захочешь.
— Пожалуй, мне хватит того, чтобы ты звал меня по имени, — сказала она, снова его целуя.
— Что, возвращаемся на стадию нежных прозвищ?
Она ткнула его в ребра.
— Я серьезно, Тоби. Ну, пожалуйста.
— Ну что ж, — сказал он, склоняясь к ней так, что его губы едва задевали ее ухо. — Мне тебя не хватало, Гермиона, — прошептал он.
Она ухватила обеими руками его халат и радостно рассмеялась.
— Знаешь, я и правда думаю, что сошла с ума.
В ответ он улыбнулся и поцеловал ее в висок.
— Значит, ты оказалась в нужном месте, Гермиона.
Конец