Приглашаем всех творцов принять участие в конкурсе "Однажды 20 лет спустя" в честь юбилея ТТП!   

Глава 7

Меня зовут Гермиона Грейнджер. Я - волшебница. Я уже семь лет живу в интернате при Хогвартсе, школе колдовства, и скоро закончу её. Про меня говорят, что я очень умна и целеустремлённа. Помимо классных комнат, меня чаще всего можно найти в библиотеке. Что касается моих знаний, то я намного опережаю моих одноклассников, да и учебный материал тоже. И я известна тем, что никогда не нарушаю школьных правил. Я с большой вероятностью окончу этот учебный год, как лучшая ученица класса, если переживу эту ночь… Потому что я - глупейшее создание, которое когда-либо встречалось в стенах этого замка…
Как я могла подумать, что ворваться к нему в кабинет – это хорошая идея? Хотя было более чем ясно, что он вне себя от ярости? Как могла я поддаться искушению и пойти к нему, да еще и с желанием утешить его? Утешить? Его? Какой глупой надо быть, чтобы войти в помещение, в котором ещё несколько секунд назад бушевал Северус Снейп?
Неужели я за все эти годы так ничему и не научилась?
Он на мгновение спутал меня с Ребеккой. Своей умершей женой. Его удивлённое выражение лица чётко показало, что ему было совершенно ясно – она не могла сейчас стоять перед ним. Но вчера ночью он сказал мне, что наши внешности немного схожи, и против света он действительно на секунду спутал меня с ней.
Секунда, на которую в его глазах засветилась мягкость, какой я ещё никогда не видела в его взгляде. Ребекка… Жена Северуса Снейпа… невероятно… ещё невероятнее, что у него есть сын… Сын, встречаться с которым Албус Дамблдор позволяет ему лишь изредка.
Северус Снейп – отец… вдовец… удерживаемый Албусом Дамблдором, как на привязи, этим кажущимся таким добродушным и мудрым волшебником…
Что ещё могло бы так полностью перевернуть моё представление за один единственный день?
Но стоп – некоторые вещи так и остались такими, как были…
Северус Снейп – пожиратель смерти, служащий Тёмному Лорду…
Никогда ещё мне не было это так чётко ясно, как в этот день….
Никогда ещё я так не боялась его…
Никогда ещё я так не боялась за свою жизнь… даже прошлой ночью, когда висела над пропастью.
Это и есть гриффиндорская глупость, которую он всегда так высмеивал? Что, не смотря на это, я всё ещё пытаюсь его понять? Что я могу чувствовать, каково ему сейчас, что я спрашиваю себя, не чувствовала бы я себя так же, если бы была в его положении?
Уже несколько часов он складывает книги на письменном столе, огромными штабелями, прямо передо мной открывает и закрывает их, сконцентрированно что-то выписывает из них, бросает следующую использованную книгу на стопку, которая вот-вот рухнет, вместо того, чтобы отнести их назад на полку.
При этом он рассказывает…. Всё это время… Снова и снова прерываясь, делая долгие паузы…. Но затем он рассказывает дальше….
Мне кажется, что уже настал вечер.
Ищут ли меня уже?
Я помню, как профессор МакГонагалл рассказывала нам когда-то на занятиях, что у пожирателей есть такой обычай – перед тем, как убить жертву, они налагают на неё обездвиживающее проклятье, оставляя, однако, чувствительность, зрение и слух, чтобы они сознавали, что происходит вокруг них, чтобы страх их возрастал, пока перед их глазами ведутся приготовления к их смерти.
Уже много часов я сижу на стуле рядом с дверью кабинета профессора Снейпа, обездвиженная заклинанием.
Потому что он хочет меня убить? Я так не думаю… если только по старой привычке… от старых привычек тяжело избавиться… это также, по-видимому, относится и к пожирателям смерти…
Если судить по той бесконечной ярости, которую он выплеснул на меня, когда он понял свою ошибку – точнее сказать, когда он узнал МЕНЯ, было ещё не таким страшным .В первый момент я действительно думала, что он убъёт меня. Ещё никогда я не видела такой ненависти, ещё никогда я так не боялась – может быть только вчера, когда висела над обрывом, и один и тот же мужчина, который сегодня внушает мне смертельный страх, вчера спас мне жизнь.
Его взгляд был как удар в лицо, и я пригнулась, как будто он хотел ударить меня кулаком, почти упала на пол.
Он кричал, так невыносимо громко кричал, что у меня стали болеть уши. Он сказал мне самые ужасные вещи, обзывал меня ужаснейшими именами, обвинял меня в вещах, о которых я ещё никогда не слышала, обвинил меня во всём, что с ним случилось.
А с ним случилось многое…
Видит Мерлин, сколько всего произошло…
Часами он рассказывает об этом… снова и снова… пока он как сумасшедший перелистывает книги, одну за другой, как будто они могут помочь ему выбраться из этого ада…
Он рассказывает мне об убийствах по приказу Тёмного Лорда. Описывает их так неумолимо в ярчайших тонах, что слёзы бегут по моим щекам.
Он рассказывает о пытках над женщиной, о которой он не знал ничего, кроме её имени – Ребекка…. О побеге с ней, о его желании начать с ней жизнь сначала, где-нибудь далеко, оставить всё это позади себя. О её просьбе пойти к Дамблдору и вступить в борьбу с Тёмным Лордом.
И он рассказал об условии, которое поставил ему Дамблдор за своё доверие…
Всё время пока он рассказывал, в голосе его слышались резкие презрительные нотки. Иногда голос его был как плеть, свистящая в воздухе, иногда он шипел мне в ухо, как змея.
Он рассказал о клятве, которую он должен был дать – о том, что он встаёт под начало старого волшебника, что делало невозможным нападение на директора или его предательство. Что он употребит все свои силы и возможности на борьбу с Тёмным Лордом. Что он готов рисковать своим телом и душой, чтобы добиться уничтожения Волдеморта. По просьбе Ребекки он поклялся её жизнью.
Профессор Снейп часто смеялся между словами, пока, то шепча, то крича, рассказывал мне об этом. Смех его был таким горьким, что сердце моё, не смотря на страх, разрывалось от жалости.
И каждый раз, когда он встаёт и подходит ко мне, я боюсь, что он ударит меня или начнёт мучить, но до сих пор он ещё не сделал этого… Ярость его становится всё больше…
Он рассказывает о том, что всего этого было директору недостаточно, так как он желал полной лояльности Снейпа. В тот момент, когда Снейп произносил клятву, он наложил на него заклинание, которое делало невозможным его нахождение рядом с женой. Заклинание, которое должно было убить её, если он посмеет приблизиться…
Албус так долго и нежно внушал ей это, что Ребекка, наконец, посчитала это таким же необходимым. Албус напомнил ей о вспышках ярости Северуса, о том, что он сделал и о том, что он мог ещё сделать… по мнению Снейпа, он проник к ней в голову, и, как истинный Слизеринец, одурманил её, пока она не сказала «ДА» и «Аминь» на всё, что он требовал.
Один раз в месяц Снейпу было разрешено видеться с ней – двенадцать раз в год – двенадцать вечеров, ночей и дней, пока к концу дня заклинание снова не набирало силу, и он вынужден был бежать от неё, чтобы не убить…
Поначалу он соглашался с этим… Это приводило его в ярость, но он соглашался… Но с течением времени, меж тем как он снова и снова доказывал свою лояльность, он начал понимать тщетность всего этого. И в ту ночь, когда родился Натанаель, и она умирала, ему не дали остаться с ней ни минутой дольше положенного, так что он только и успел увидеть, как она умерла. Вместе с ней умерло и его понимание.
Но и в самый последний момент Албус успел переубедить и использовать её. Она умоляла Северуса обновить клятву на только что рождённом сыне, чтобы Албус мог в свою очередь обновить своё заклятие.
Я хотела услышать всё это. Но в то же время я так хочу, чтобы он замолчал. Чтобы он прекратил так пугать меня. Я хочу понять. И одновременно не могу себе представить, что школьный директор, которого я всегда знала как добрейшего человека, мог делать подобное.
Но всё же, надо признать, что я не хотела видеть, какую опасность может таить в себе пожиратель для школы, если он однажды сорвётся с катушек. Как раз сейчас это и происходило. И я была одна с ним в этой комнате….
Только что зельевар слегка изменённым голосом декламировал разговор между собой и директором. Это выглядело, как пугающее искажённое подобие кукольного театра.
- Да Албус, я знаю, что не должен был делать этого, но это было единственно возможным.
- Нет, Северус, вы прекрасно знаете, что не должны были применять это заклятие.
- Но Албус, я ведь должен сделать всё, что в моих силах.
- О нет, Северус, ЭТО вы не должны были применять.
- Зачем вы тогда пользуетесь услугами пожирателя, если не хотите, чтобы он работал своими методами?
- Дорогой Северус, вы должны всего лишь говорить нам, что вы думаете, как бы вы поступили. Вы должны рассказывать нам, что планирует Волдеморт – вы не должны сами применять эти средства. В школе вы ведёте себя всегда так разумно. Почему вы не можете поступать также, когда выполняете задания для Ордена?
- Но как мы можем чего-нибудь добиться, если не будем действовать быстро?
- Да, это может затянуться, Северус, но цель не оправдывает средства.
Когда он договорил последнюю фразу этого диалога, он ринулся ко мне. Если бы я могла, то закричала бы в этот момент.
Он с силой схватил меня за плечи и стал трясти. При этом он кричал мне в лицо:
- Ты слышала, что он сказал? Цель не оправдывает средства!!!! ЦЕЛь НЕ ОПРАВДЫВАЕТ СРЕДСТВА! И это говорит ОН!!!! ОН НЕ ОПРАВДЫВАЕТ СРЕДСТВА!
Уже тогда ночью в часовне, я знала, что дорого заплачу за то, что слышала.
Что теперь будет? Теперь, когда я всё знаю? Защитит ли клятва, которую он дал и меня? Или он может убить меня, если захочет? Если это так, то я уверена, что не переживу сегодняшнего дня… если он ещё больше впадёт в это бешенство…
Но что такое? Он вдруг замер… что-то происходит…
Воздух изменился. Неприятное чувство в животе проходит.
Лицо моё щекочут сбегающие по нему слёзы, которые льются в равной степени от страха и от жалости. Я смотрю на него, не шевелясь, и вижу, как глаза его меняются, и вдруг, как в первый раз смотрит на меня – совсем иначе – и страх исчезает…. Он приходит в себя…Я могу чётко это видеть.
Глаза его становятся такими, как будто он вдруг понял, что наделал, и он медленно подносит руку к губам, чтобы скрыть собственное отчаяние.
Затем он отворачивается и идёт к камину.
Он бросает в него порошок и говорит тихим неуверенным голосом:
- Албус, мне нужна твоя помощь, сейчас же…
Всего через несколько секунд в камине появляется директор, в то время как зельевар всё дальше отступает от меня, пока спина его не упирается в книжную полку.
Дамблдор тут же понимает, что произошло, и одним движением волшебной палочки избавляет меня от заклинания. Я знаю, что теперь снова могу двигаться, но это не в моих силах. Я всё ещё сижу, как окаменевшая, на стуле и не могу оторвать от него глаз.
Директор тут же поворачивается к Снейпу, идёт к нему, и я вижу, как мастер зелий пытается ещё дальше ускользнуть, но за спиной у него полка, дальше двигаться некуда. Он со страхом смотрит на директора, наверное, с почти таким же страхом, с каким я до этого смотрела на него.
- Я…. я понятия не имею, как она сюда попала, Албус.
- Шшш… всё хорошо, Северус. Ни с кем ничего не случилось. Она сильная и сможет всё это вынести. Ты делал ей больно?
Снейп замотал головой.
- Я думаю, что нет – по-крайней мере физически… но я…
Он прикладывает пальцы к губам и смотрит на меня. Глубокое раскаяние в глазах, которые только что были полны ненависти. Будучи не в состоянии выразить это раскаяние словами, он просто молчит, смотрит на школьного директора в ожидании, что тот решит.
Затем он опускает руки, смотрит в пол, чтобы не видеть ничьих глаз, и говорит совершенно ясным голосом:
- Сегодня будет последняя встреча с Натанаелем. Его новая семья не должна больше упоминать меня. Я готов обновить клятву – не ограничивая её больше во времени….
Школьный директор ещё пытается что-то сказать, но Снейп останавливает его одним жестом руки, и директор замолкает.
- Если я в состоянии делать нечто подобное, значит я способен и на другое. Этого больше не должно повториться.
Он отворачивается.
- Я благодарю вас, Албус, и прошу забрать с собой мисс Грейнджер. Но сначала…
Дамблдор смотрит на него и подавленно кивает, затем направляется к нему и дружески кладет ему руку на плечо.
Я не знаю, что сделал директор, но Снейп вдруг выглядит очень умиротворённым и быстрыми шагами покидает бюро, ни разу больше не взглянув в мою сторону – из равнодушия или от стыда, я не знаю.
Но у двери, рядом со мной, он на мгновение задерживается и говорит, не смотря в мою сторону:
- Заклятие, лежащее на мне, мисс Грейнджер, необходимо мне самому, и если я говорил иначе, то забудьте об этом. Это правильно и хорошо, что профессор Дамблдор держит меня таким образом под контролем и защищает тех, кто может оказаться в опасности рядом со мной. Я обещаю, что нечто подобное более не повториться и прошу у вас прощения. Я не могу объяснить, почему в вашем присутствии уже во второй раз теряю контроль над собой, но и этот раз тоже непростителен.
Сказав это, он лишь коротко смотрит на меня, и от этого взгляда я в совершенной растерянности. Он вызывает у меня чувство, которое я не могу понять и постичь, но я вдруг беру его за руку – будь, что будет. Я знаю, он понимает, почему я на мгновение крепко сжала его руку. Я отпускаю его, и он окончательно покидает кабинет.
Он ответил на моё рукопожатие. Его пожатие было не просто данью вежливости, оно было чувственным, почти дружеским, как и с моей стороны – как такое можно объяснить, после всего случившегося? Я не знаю, но я решаю позднее поразмыслить над этим.
Когда он ушёл, я ощутила пустоту. Я что окончательно сошла с ума? Но у меня такое чувство, как будто в воздухе чего-то не хватает. Как будто исчезло нечто, окружавшее меня все эти последние часы, и чего мне вдруг очень не хватает…
Напряжение спадает, и я снова начинаю плакать, слышу школьного директора, пытающегося меня успокоить. Он ведёт меня к камину и забирает с собой в свой кабинет. Он спрашивет меня обо всём, хочет знать, что произошло в часовне, выспрашивает странные подробности и под конец задаёт вопрос – ощутила ли я какие-то странности в воздухе… Что за странный вопрос? Но я замираю и начинаю вспоминать… эту вибрацию, которую я почувствовала… да, что это было? И вдруг мне становится ясно – я чувствовала, как чувствовал себя Снейп – это было как воплощение поговорки – “что-то лежало в воздухе”– его страх, его злость, и тот момент растерянности, когда он принял меня за Ребекку…
Я расказываю об этом школьному директору, и он в задумчивости смотрит на меня. Улыбка его не фальшива, но и не до конца искренна – он чем-то озабочен… странным образом чем-то сильно озабочен

Отвечая на вопросы в кабинете директора, она взглянула в окно и с удивлением заметила, что на улице всё ещё было светло. Она сильно ошиблась, рассчитывая время. Несколько часов действительно прошли незаметно, после ее возвращения из часовни, но сейчас ещё не наступил вечер, как она предполагала. Был день. Ей было тяжело собраться с мыслями при этом разговоре. Снова и снова она отвлекалась, вспоминая все переживания последних часов. Мысли её вновь и вновь возвращались к волшебнику, тёмная сторона которого ей, собственно, давно должна была быть известна, и которую она познала только сейчас.
- …..попросить вас сохранять молчание, по поводу всего, что произошло, мисс Грейнджер.
Гермиона не в первый раз испуганно вздрогнула, возвращаясь к теме разговора, и растерянно взглянула на директора, сидящего по другую сторону большого письменного стола. До неё дошёл смысл только что сказанного, и она согласно кивнула.
- Конечно, профессор.
На мгновение в комнате повисла тишина.
И вдруг Гермиона посмотрела на Дамблдора таким взглядом, которого он в этот момент никак не ожидал от неё. Его брови медленно поползли вверх, в ожидании того, что должно было последовать. При этом он и не собирался отводить глаз.
- Профессор Дамблдор, какое заклятие вы наложили на профессора Снейпа? Я могу понять необходимость его клятвы, но это ужасное заклинание? И почему во всём этом замешан его сын?
Гермиона немного выпрямилась, пытаясь использовать свой прилив смелости, чтобы задать все вопросы, роящиеся в её голове.
- И что вы сделали с ним тогда, положив ему руку на плечо? Почему он позвал на помощь именно вас? И почему он называл вас на «ты», а затем снова на «вы»? Почему он часами взбешён из-за этой клятвы и заклинания, а потом вдруг утверждает, что это правильно?
Гермиона набрала побольше воздуха, так как выпалила всё это на одном дыхании и с вызовом посмотрела на школьного директора.

Албус вздохнул. Он не замкнулся, но выглядел он каким-то несдержанным, таким Гермиона его ещё ни разу не видела…
- Мисс Грейнджер, всё это не так просто… - продолжить он не успел, так как Гермиона оборвала его на полуслове.
- Так вы от меня не отделаетесь, профессор. Не после всего того, что я узнала сегодня. Я всегда была такого высокого мнения о вас. Я прошу вас, объяснить мне всё, чтобы я могла сохранить это мнение! Я не хочу видеть вас в ином свете.
Во взгляде её была видна мольба, и Албус снова вздохнул.
- Ну хорошо… - он помедлил, так как, очевидно, подыскивал нужные слова. На этот раз Гермиона его не прерывала.
- Много лет назад Северус Снейп пришёл ко мне по просьбе его жены Ребекки и попросил меня допустить его к борьбе с Тёмным Лордом. Это вы и так знаете. Чего вы не знаете, так это то, что тогда он также попросил меня найти способ обеспечить безопасность его жены – безопасность от него самого… - его безмерно печальное выражение лица тут же убедило Гермиону, что он говорит правду.
- Профессор Снейп само воплощение слова “дисциплина”. Он медитирует каждый день – иногда часами – делает различные упражнения, чтобы подавить то, чем наградил его Тёмный Лорд, когда пометил его своим знаком.
Он очень эмоциональный человек. И если ученики Хогвартса знают только его мрачную сторону, разнообразие его чувств и эмоций, о которых знаю я, очень велико. Вы даже не можете себе представить, насколько. Но если он допускает позитивные эмоции, такие, которые не нужны тому, чьё имя мы не называем, то он легко теряет контроль. Так, как сегодня. И когда это случается, то он видит лишь ту часть клятвы и заклинания, которые ненавидит. Когда он был с Ребеккой, это всё время случалось с ним. Мы выяснили тот промежуток времени, когда он, не боясь за здоровье жены, мог находиться рядом с ней – но после он должен был уходить, так как затем наступала перемена. Тогда Ребекка была в настоящей опастности. Когда он теряет контроль, как он это называет, это значит, что перед этим с ним случилось нечто… - он снова немного замялся, прежде чем продолжить, но Гермиона слушала его, не дыша, - …что сделало его счастливым.
Дамблдор опустил голову, сам пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. Ему было тяжело, рассказывать об этом. Гермиона чётко это видела.
- Эти экстремальные скачки ему очень тяжело сдерживать. Поэтому он мог видеть её лишь раз в месяц. Когда он спас вас, мисс Грейнджер, и то, что он той ночью рассказал вам о Ребекке, без того, чтобы вы осудили или как-то прокомментировали это.... то, что теперь ещё кто-то кроме меня знал о кольце, и что он сегодня утром так приятно провёл время в вашем обществе… всё это привело к положительным эмоциям. И всё же я думаю, что всего этого бы не произошло, если бы я тогда на поляне, не высказал ему свои убеждения относительно его сына и не повернул бы его настроение так радикально в другую сторону. Вообще он на удивление хорошо научился справляться с этими перепадами настроения, и обычно он останавливает себя, как только чувствует, что начинает терять контроль. Но сегодня случилось так, что всё произошло слишком внезапно для него. Когда он чувствует опасность, то обычно сразу же обращается ко мне за помощью. Так он сделал и сегодня. Сегодня на поляне, когда вы ушли, он попросил меня о помощи и позже ещё раз, когда вызвал меня к себе в кабинет через камин. Мне удалось тогда привести его в кабинет с улицы, но я не знал, что там были вы. Мне очень жаль, что вам пришлось всё это пережить, и мне жаль, что он впервые за столько времени впал в это состояние так внезапно, что у нас не было времени подготовиться. Когда он раньше встречался с Ребеккой или теперь с Натанаелем, то на следующий день он не вёл занятий и целый день медитировал – но сегодня у него на это не было времени, времени, чтобы удалиться и вновь обрести контроль над собой.
Гермиона ничего не говорила, так как знала, что тут же разревётся. Она и так еле сдерживалась. Немного погодя, чувство это ослабло, и она снова могла говорить.
- Простите меня, профессор, что я подозревала вас в ужаснейших вещах.
Дамблдор понимающе кивнул. Слегка недавольное выражение исчезло с его лица.
- И что тагда вы сделали с ним в кабинете? Когда дотронулись до него?
Директор вдруг сделался ужасно серьёзным и сказал:
- Благодаря нашей особой связи друг с другом я могу передавать ему часть собственного спокойствия, когда он особо нуждается в нём. Это всегда довольно чётко можно определить, а именно, когда он вдруг начинает называть меня на «ты». Тогда часть моего спокойствия переходит к нему – поэтому прошу прощения, если кажусь сейчас немного несдержанным – к вам это не имеет никакого отношения.
Гермиона сидела с открытым ртом, что заставило Дамблдора коротко улыбнуться.
- Мисс Грейнджер, я люблю Северуса так, как если бы он был моим сыном. Это клятва была тогда условием моего доверия – это верно, но клятва эта давно уже не нужна – я знаю об этом, и он тоже, хоть и будет это оспаривать. Моё доверие к нему, к его характеру, его амбициям, его наклонностям, его лояльности ко мне и ордену давно не требует никаких условий, иначе мне никогда не пришла бы в голову такая идея, позволить ему преподавать в Хогвартсе. Но я не могу доверять этому второму человеку в нём, пока профессор Снейп не избавиться от него. И пока это так, он и сам себе не может доверять, и не знаю, как бы он отругал бы меня, если бы я поступил иначе. И был бы прав. Внутри него живёт очень опасное существо, мисс Грейнджер. Пожиратель. Это имя не просто брошка, которым украшают пальто. Это имя означает нечто гораздо более элементарное. И тёмная метка это не просто знак, он обладает очень конкретным действием, против которого профессор Снейп борится день и ночь.

Гермиона с пониманием кивнула и вдруг она поняла еще кое-что.
- Защита от тёмных сил… вы не даёте ему эту должность от того, что, соприкоснувшись с ними, он может потерять контроль?
Албус огорчённо кивнул.
- Он так мечтает об этой должности, не смотря на то, что любит свои зелья, и они помогают ему направить мысли на нечто совершенно нейтральное. Он отдал бы всё, чтобы вооружить вас всех против тёмной стороны, он поклялся в этом. И те – извините, если я так выражусь – неудачи, которые постигали меня до этого в связи с этой должностью, приводят его, да и меня, честно признаться, тоже в бешенство. Единственно хороший учитель по этому предмету был профессор Люпин. А его мы не могли оставить по известным вам причинам. Всё это настоящая катастрофа.
- Где профессор Снейп сейчас?
- Я думаю, что он в тайной комнате, в астрономической башне медитирует – ответил он и при этом подмигнул ей в своей типичной манере. Он видимо полагал, что ещё одна выболтанная ей маленькая тайна уже ничего не изменит.
Гермиона беспокойно заёрзала в кресле.
- Как вы думаете, мне можно было бы пойти к нему? Чтобы только сказать, что ему не следует из-за меня беспокоиться?
Дамблдор именно это и имел в виду, с опозданием поняла Гермиона, поэтому и ответил на этот вопрос.
- Да, я думаю, это не такая уж и плохая идея. Даже если вы помешаете ему в его медитации. Но я думаю, что он уже достаточно пришёл в себя, и это не будет проблемой. Но всё же я должен… - при этих словах он встал и обошёл вокруг стола, - ….немного привести в порядок вашу ауру, которая в данный момент совершенно вне себя.
Гермиона растерянно смотрела на него.
- Мою ауру?
Дамблдор тихо засмеялся:
- Вы же и сами почувствовали её. Я думаю, что она немного увеличила проблему профессора Снейпа. В его кабинете она была настолько сильной, что её мог ощутить кто угодно из окружающих.
- Я сама её почувствовала? – удивление её стало ещё большим, чем до объяснения Дамблдора
- Вы же говорили, что почувствовали вибрацию?
- Да, но я думала, это был профессор Снейп.
- Нет, моя дорогая, это были вы сами. Задумайтесь, вы говорили, что в воздухе как будто витал страх.
Гермиона кивнула.
- И? Профессор Снейп же очень испугал вас…?
Гермиона в мыслях стукнула сама себя по лбу - конечно! Это была она сама? Но как?
Дамблдор увидел вопрос в её глазах, прежде чем она успела его задать.
- Вы очень сильная волшебница, мисс Грейнджер, и в экстремальных ситуациях ваша аура невероятно усиливается. И я думаю, что пребывание в часовне сопровождалось той или иной экстремальной ситуацией, не так ли?
С этими словами он положил ей руку на голову и нежным движением провёл ей вниз по щеке, по плечам и руке вниз, как будто снимал с нее что-то. При этом он тихо бормотал с закрытыми глазами. Гермиона почувствовала, как под его руками исчезают последние остатки вибрации.
Когда Дамблдор вновь открыл глаза, он с большим удивлением посмотрел на неё, и с губ его сорвался возглас. Затем он растерянно отвернулся от неё и проследовал назад на своё место за столом.
Он немного помолчал, прежде чем снова с приветливым выражением лица повернуться к ней. Гермиона с любопытством смотрела не мего.
- О? – повторила она вопросительно его последнее замечание.
Дамблдор замотал головой:
- Ах, ничего. Вы уже можете идти. Вы и только вы сможете отыскать на самом последнем этаже башни дверь, которой до этого там не было. Оденьте что-нибудь комфортное. Что-нибудь, в чём вы сможете легко двигаться.
Гермиона с удивлением приподняла бровь, но оставила его последний комментарий без дальнейших вопросов и покинула кабинет директора, чтобы забежать в свою комнату и затем поскорее отправиться в астрономическую башню. На ней теперь были удобные спортивные штаны и майка. Сверху она надела тёплый пуловер, который хоть и был ей немного великоват, но давал чувство уюта и покоя.
Только сейчас ей пришло в голову, что она сегодня пропустила все занятия, и никто из друзей не знал, где она и что она. Но какой-то внутренней голос подсказывал ей, что об этом беспокоиться не стоит и что Албус уже обо всём позаботился.
С такими мыслями она забралась на самый верх астрономической башни и действительно увидела там, в стене, неприметную, старую, но очень массивную дверь, которая должна была, по всей видимости, вести в потайную комнату. Для Хогвартса это было нечто обыденное.
Она ещё раз глубоко вздохнула, взялась за ручку двери и открыла её….

-.-.-.-.-.-.-.
-.-.-.-.-.-.-.
-.-.-.-.-.-.-.

Она ожидала попасть в тёмную комнатку с маленькими окошками, но оказалась в круглом пронизанном светом помещении, которое по величине не уступало гостиной Гриффиндора, за исключением большого круглого ковра в центре комнаты, оно было совершенно пустым. При этом одна сторона помещения выглядела так, будто там отсутствует стена. Это было сделано явно с помощью магии, и эффект был удивительным. На Хогвартс и окружающие его поля открывался фантастический вид.
В нескольких метрах от этой отсутствующей стены сидел он – неподвижно – никак не отреагировав на её появление. На нём были широкие чёрные штаны. Верхнюю часть тела не скрывало никакое одеяние.
В животе у Гермионы возникло странное чувство, и первым её порывом было просто покинуть помещение. Но она всё же осталась и прикрыла за собой дверь.
Он сидел, выпрямившись, и когда Гермиона медленно приблизилась к нему и остановилась рядом, она увидела, что он сидит в позе лотоса. Руки его покоялись на коленях, большие пальцы рук касались ладоней. Глаза его были закрыты. Гермиона знала эту позу по занятиям йогой много лет назад. Тогда она очень наслаждалась такими часами и часто очень огорчалась из-за того, что у неё не было больше времени на эти занятия. Она всегда с удовольствием сидела, скрестив ноги, что было упрощённым вариантом этой позы.
В позе лотоса различались два варианта – открытый миру, когда ладони рук лежали повёрнутыми наверх и закрытый, когда медитирующий закрывался от внешнего мира, чтобы обрести покой и мир внутри себя.
На полу перед ним лежала бордовая шаль из мягкой шерсти. У стены позади него лежала вся остальная одежда.
В комнате было тепло, и когда Гермиона, усевшись рядом со Снейпом, стала стягивать через голову пуловер, ткань слегка коснулась его, что привело к еле заметным изменениям на его неподвижном лице.
- Что вы за женщина, если допускаете, чтобы ткань вашей одежды мешала святому человеку в его медитации? – спросил он тихо, не меняя положения и даже не открывая глаза.
Гермиона улыбнулась. Она знала это высказывание, так как занималась йогой и много читала. Поэтому она ответила ему в том же тоне:
- Что вы за святой, если ткань женского платья мешает вам в вашей медитации? – голос её был таким же тихим, как и его.
Он открыл глаза и посмотрел на неё.
- Вас Дамблдор прислал?
Гермиона покачала головой.
- Нет, я сама хотела прийти к вам, чтобы сказать, что не виню вас ни в чём.
- Ах так? – брови его недоверчиво поползли вверх, - И почему?
Гермиона замешкалась. Что она могла на это ответить? Что она понимала его? Это звучало бы слишком снисходительно. К тому же она сомневалась, чтобы кто-либо мог такое понять, не испытав подобное на собственной шкуре. Но тогда почему? Почему она ему всё прощала? И почему её так смущало его обнажённое тело, так, что она должна была делать над собой усилие и смотреть ему только в глаза.
- Я не знаю. – Ответила она правдиво. – Я только знаю, что это так. Я сама виновата, что так вывела вас из себя, мне очень жаль.
Снейп отвернулся от неё и опустил взгляд на свои раскрытые руки.
- Нет, мисс Грейнджер, не вы создали эту ситуацию, а я сам, когда много лет назад меня посетила грандиозная идея присоединиться к Тёмному Лорду. Всё, что произошло после этого – единственно моя вина.
Гермиона уселась рядом с ним в ту же позу, но руки её всё ещё упирались в пол.
Он видел это, но не делал ей никакого замечания.
Они немного помолчали, смотря на просторы Хогвартса и в открывающуюся взору даль.
- Вы хотите продолжить медитацию?
Снейп слегка покачал головой.
- Нет, я сам только что пришёл и сначала хотел немного успокоиться, прежде чем начну упражнения.
Гермиона долго молчала, прежде чем решилась задать следующий вопрос. Между словами она делала длинные паузы:
- Ээээ… могла бы я… остаться?
Он задумался.
Он думал долго…
Затем он еле заметно кивнул и поднялся.
После этого он поднял шаль, поднёс её к лицу и несколько раз глубоко вдохнул, как будто от шали исходил какой-то особенный запах, и отложил её в сторону.
- Так как вы, по-видимому, уже раньше занимались, будет достаточно, если я скажу, что начинаю с приветствия солнцу…
Он встал, снова закрыл глаза и сконцентрировался на своём дыхании.
Гермиона последовала его примеру, встав в нескольких метрах от него, оба они повернулись к окнам.
Затем они как по команде глубоко вдохнули и медленными движениями стали поднимать руки вдоль тела, до головы и снова вниз, пока не соеденили их на уровне груди.
Оба они были очень сконцентрированы на занятии и, хотя они всё делали одинаково, с каждой секундой присутствие другого ощущалось всё меньше.
Выдохнув, они опустили руки вниз, отклонившись при этом далеко назад.
Скользящим движением они привели своё тело в начальное положение, и на этот раз последовал глубокий наклон вперёд. Руки упёрлись в пол рядом с ногами. После этого - правая нога назад. Замереть… Затем и другая нога - назад. В такой позе треугольника, касаясь пола лбом и ногами, руки следовало сложить за спиной, они стояли некоторое время. Но и это положение длилось лишь несколько мгновений. После этого оба опустились на колени и одним движением быстро, опираясь снова на руки, перенесли вес тела вперёд, как будто выныривая из воды. И, наконец, вытянув ноги, застыли в позе кобры, смотря навстречу предполагаемому солнцу. Замереть… Снова в положение напряжённого треугольника, медленно соединённые в исходное положение ноги и распрямлённое туловище с руками над головой. Замереть….
Это упражнение они повторяли много раз.
Прежде это упражнение стоило Гермионе немалых усилий. Но теперь´ её дыхание было спокойным и ровным. Она бессознательно подстроилась под ритм дыхания Снейпа, которое в своем спокойствии было способно влиять и на её вдохи, и выдохи.
Завораживающее ощущение.
Но всё-таки она после всех этих повторений настолько выбилась из сил, что закончила упражнение и улеглась на спину с вытянутыми по сторонам руками и ладонями, повёрнутыми кверху, чтобы немного отдохнуть.
Когда дыхание её нормализовалось, она открыла глаза и увидела, что Снейп всё ещё повторяет упражнение.
Медленно, основательно – и бесконечно грациозно…
Тело его покрывали блестящие капли, и Гермиона с восхищением наблюдала за игрой его мускулов под светлой кожей. Сама того не замечая, она задышала быстрее.
Когда и он, наконец, закончил приветствие солнцу, он выпрямился в исходное положение и замер, чтобы успокоить сердцебиение.
Гермиона чувствовала невероятное спокойствие, которое он теперь излучал.
Он был действительно человеком крайностей.
Она так долго наблюдала за ним в его неподвижности, что даже немного испугалась, когда он вдруг резко развернулся и направился к своей одежде. Из-под неё он вытащил бутылку с водой и стал пить. Затем он проследовал назад к Гермионе и протянул ей открытую бутылку.
Она взяла и стала пить. Вода была ей сейчас так необходима, что она издала тихий наслаждающийся звук, заставивший Снейпа усмехнуться.
- Спасибо, – пробормотала Гермиона, и Снейп слегка кивнул.
Он поставил бутылку на пол, рядом с лежащей там шалью, и вернулся к ней. Само собой разумеещимся жестом он протянул ей руку, которую она тут же схватила, и помог ей подняться на ноги.
После этого он объяснил ей дальнейшие упражнения, и они снова принялись за дело.
Они даже не заметили, как свет за окном изменился, наступил вечер. Они больше не обменялись ни единым словом, кроме того, что было необходимо для упражнений.

-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-

Когда Снейп, наконец, объявил, что с упражнениями покончено и что он лишь хочет ещё немного помедитировать, они сели друг напротив друга в позу лотоса. Он принёс шаль и положил её перед собой. Гермиона всё ещё удерживалась от вопроса. Кроме того он вынул из кармана мантии свечу, которую он поставил между ними и зажёг.
С открытыми глазами, не отрывая взгляда от пламени свечи, они начали погружаться в медитацию. Но прежде чем они успели погрузиться полностью, Гермиона вдруг спросила его тихим голосом:
- Может мне лучше оставить вас одного?
Снейп покачал головой:
- Нет, мисс Грейнджер, я даже попрошу вас остаться. Мне кажется, что в вашем присутствии мне сегодня легче всё удаётся. Почему, я не могу вам объяснить, так как это, на самом деле, противоречит всем моим привычкам. Сегодня вечером… - он оторвал взгляд от свечи и посмотрел ей прямо в глаза, она тоже теперь смотрела на него, - …я обязан быть очень спокойным. Сегодня мне предстоит прощание, которое не может быть лёгким. Он опустил голову, странно засмеялся и, издав какой-то отчаянный звук, затряс головой.
- Вот снова я рассказываю вам о таких вещах, которые вас не касаются. В лучшем случае это для вас лишнее.
Взгляд его чёрных глаз снова устремился к ней, и её пробрала дрожь, когда он произнёс своим шёлковым, струящимся голосом:
- Как вы это делаете, мисс Грейнджер? Объясните мне, как вам это удаётся…

Это её не касалось….
Проклятье! Это её совершенно не касалось…
И всё же она не могла иначе. Весь вечер она старалась наблюдать за ним, чтобы понять, когда должна была состояться намеченная Дамблдором встреча.
Она не только не могла сконцентрироваться на учёбе, она даже ещё толком не разговаривала с Гарри и Роном. Она решила ничего не рассказывать им о происшествии в кабинете Снейпа и, конечно, о совместных часах в башне.

ООо

Медитация, которой они закончили упражнения, привела её в совершенно странное состояние. Гермиона теперь уже не помнила, кому из них двоих пришла в голову идея практиковать тратак и когда они решили попробовать. Так как он, также как и она, хорошо разбирался в способах медитации, то должен был знать, на что идёт. Казалось, он довольно часто практиковал это, тогда как Гермиона знала об этом только по книгам. Возможно, он пытался узнать, почему Гермиона так влияет на него. Может быть, он действительно ожидал получить ответ на этот вопрос?

ООо

Тратак….
В комнате постепенно стало так темно, что свеча между ними стала единственным источником света. Расстояние между ними - было не больше метра. Пламя мерцало, делая видимым каждый вздох. Они сидели очень расслабленно, но в то же время полностью выпрямившись в позе лотоса, и смотрели на кончик пламени.
Тратак…
Глаза оставались открытыми. Но ни один не моргал.
Тратак…
Глаза начали гореть – как и было задумано. От напряжения они наполнились слезами, которые стали сбегать по щекам. Глаза же и дальше оставались открытыми, так что жжение стало непереносимым. Процесс этот не вызывал никаких чувств, но лишь абсолютную очистку духа. Процесс, во время которого стояла такая тишина, что можно было слышать тихий шелест пламени.
оОо
Считается, что тратак открывает сущность ранних реинкарнаций сидящего напротив человека, с которым медитирующий уже встречался в прошлой жизни. Чем важнее этот человек был для него в прошлой жизни, тем интенсивнее была картина. Чем сильнее эмоции, вызванные этой картиной, тем глубже была привязанность обоих в прошлых жизнях. Ненависть, любовь, презрение, дружба, страх, доверие… всё могло быть. Но даже если он и мог увидеть какие-то лица, то он всё равно не мог знать имён и степени близости и отношений – только испытываемые чувства.
Опасность тратака состоит в том, что можно сойти с ума от страха или на всю жизнь приобрести невероятное чувство тоски.
Надежда узнать…
оОо
Тратак...
Лицо сидящего напротив начало расплываться, как и следовало ожидать, в смеси света и тьмы, сквозь бегущие слёзы, не имеющие ничего общего с печалью и лишь составляющие необходимую часть медитации.
И затем появились они – другие лица… и оба медитирующих стали смотреть….

ОоO

А теперь Гермиона стояла в темноте перед воротами Хогвартса и ждала, что её предположение по поводу места и времени встречи, которые она выявила на основании некоторых данных, будут подтверждены. Пока она ждала, она снова и снова вспоминала тратак.
Она видела много лиц. Затемнённые, иногда как будто грубо вырезанные ножницами, иногда такие расплывчатые, что совсем невозможно было хоть что-то разглядеть. Но среди всех этих лиц три возвращались снова и снова, и, в конце концов, осталось одно единственное, вызывающее в ней бурю эмоций. Она не знала, что Снейп увидел в её лице, так как после этого они не проронили больше ни слова. Но он был явно удивлён тем, что показал ему тратак.
Гермионе понабилось время, чтобы понять, что она испытывает к этому очень молодому человеку, черты которого наложились на лицо Снейпа.
Защищенность и уют – были первым, что пришло ей в голову. Скоро к ним прибавились слова “гордость” и “смерть”. Гордость за него и смерть, ещё более увеличившая эту гордость. И все эти разрозненные чувства вдруг сложились в общую картину, когда в голове у неё прозвучало слово “ученик”. Внезапно она вспомнила всё…

Если тратак не был всего лишь выдумкой больного ума, а действительно позволял заглянуть в прошлое, тогда Снейп и она когда-то уже были учеником и учителем…. но наоборот…
Гермиона пыталась доказать себе, что всё это сплошная чушь. Она пыталась объяснить себе, что таким образом можно представить себе, что угодно, если хорошо постараться. Но ощущения были такими сильными, что ей нелегко давалось отмести всё это. Разум её делал обратное тому, что она хотела. Он преподносил ей предположение, что её жажда к знаниям Снейпа объяснялась тем, что она когда-то эти знания сама в него вложила – что всё её рвение в учёбе было от того, что она пыталась усыпить свою тоску, приобрести назад то, чем обладала когда-то. Может быть, поэтому все эти знания были всегда необходимы ей, как пища.
Но она должна была признать, что те эмоции, которые вызвало у неё это лицо, совершенно не подходили к эмоциям в отношениях учителя и ученицы… Именно это и приводило её к умозаключению, что весь этот тратак был не более, чем выдумкой.

ОоО

В замке открылась одна из задних дверей. Гермиона потеснее прижалась к стене, чтобы укрыться в её тени.. Она увидела, как из двери появился Снейп, плотно закрыл её за собой и в свете луны направился в направлении драчливой ивы.
Она последовала за ним, держась от него на большом расстоянии. Вскоре она увидела, что вблизи ивы горят огни. Для Гермионы не представляло никаких неудобств оставаться одной в темноте. Даже наоборот, она была уверена, что останется незамеченной. Снейп к тому же ни разу не оглянулся, но шёл прямиком к иве.

Дамблдор стоял окружённый магическими факелами, освещавшими поляну, на безопасном расстоянии от дерева. Рука его лежала на плече маленького худенького мальчика с русыми волосами, которому было от силы пять лет. Для своего возраста он выглядел слишком серьозным. Но, может быть, малыш просто устал. В конце концов, была ночь, и он, вероятно, давно должен был бы спать.
Он не побежал навстречу своему отцу, а подождал, пока тот сам подойдёт к ним.
Дамблдор отошёл немного в сторону, а Снейп присел рядом с малышом на корточки. Он говорил с ним. Малыш при этом так внимательно смотрел на него, что Гермиона даже с такого расстояния могла видеть, что он понимает больше, чем положено в его возрасте. Он несколько раз кивнул, а потом совершенно спокойно обнял Снейпа своими маленькими ручками, который, в свою очередь, тоже притянул его к себе и крепко обнял.
Дамблдор не спускал с обоих глаз, и так как оба мужчины в данный момент видели лишь то, что происходило прямо перед ними, было не удивительно, что Гермиона заметила первой то, что происходило вокруг них.
Сначало что-то треснуло.
Затем послышался какой-то странный шелест, от которого волосы у Гермионы на голове встали дыбом.
Взгляд её искал источник этого звука. И в тот момент, когда она поняла, что это было, она поняла, что они повсюду.
- ДРИДЫ! – закричала она мужчинам, которые ужасно испугались её крика, но тут же приняли боевые позиции. Мальчик стоял между ними и испуганно озирался.

Паукообразные существа размером с кентавров, но благодаря ногам, почти в три раза шире их, выходили из укрытия со всех сторон и с сознанием победы приближались к своим жертвам.
До этого Гермиона видела лишь несколько не совсем удачных картинок с этими существами. Они были странно великолепными. Над паучьим телом возвышались головы эльфов, которые были совершенно чёрными. Их длинные белые, как снег, волосы были убраны в причудливые причёски. Их красные горящие глаза лишь подчёркивали весь ужас их внешности. У них не было волшебных палочек. Магическим существам их уровня они были не нужны. Магия, которую они использовали, была внутри них. Высказанная с должной силой она убивала на месте.
Но даже не обладающие магией дриды представляли собой смертельную опасность, так как укусы их или удары когтями, распологающимися у основания лап были ядовиты… И об этом знал не только Снейп, но и школьный директор, который двигался хоть и с высоко поднятой головой, но экстремально осторожно. Среди примерно десятка дридов один особенно выделялся своей внешностью. Тело его было разрисовано рунами, которых Гермиона не знала. По всей видимости, он был магом, о котором Снейп рассказывал в часовне. Они все обладали магическими способностями – но те из них, что носили титул мага, были наиболее сильными.
Он как раз направился спокойными размеренными шагами к обоим мужчинам.
Снейп и Дамблдор держали свои палочки наготове, и в то время как Дамблдор стоял лицом к приближающемуся магу, Снейп медленно поворочивался вокруг своей оси, чтобы видеть каждого приближающегося врага. Но те оставались на достаточном расстоянии.
- Нам нужжжен ты белоборррродый – прошипел вожак дридов немного скрипучим голосом.
Гермиона огляделась и с облегчением увидела, что, не смотря на её крик, ни один из дридов, так занятых своими жертвами, до сих пор не обнаружил её присутствия. Она напряжённо размышляла, как она могла помочь им.
В этот момент Снейп увидел её.
Он напряжённо размышлял. Он посмотрел на неё, потом на Натанаеля и, наконец, на Дамблдора. Затем снова на Натанаеля. При этом он продолжал следить за всеми дридами вокруг него. Казалось, он продумывал в голове все варианты.
- Что вам надо от меня? – спросил Дамблдор в своей суверенной манере, не опуская волшебной палочки.
- Ты мешшшаешшшь. Нам нужжжен помеччченный, а ты мешшшаешшшсь.
- Боюсь, что ничем не могу помочь, – сказал Дамблдор таким тоном, как будто у него спрашивали, как пройти к вокзалу. – Мальчик останется у нас и ни в коем случае не станет жертвой вашему богу. Могу я узнать, было ли это лично твоей идеей принести его в жертву? Или тебе кто-то помог?

Очень умно… Директор пытался вызнать необходимую информацию и, по всей видимости, у него были все шансы на успех, так как маг гордо выпятил грудь и произнёс:
- Мояяя идея принесссёт мне благосссловление богини. Никто ещщщё не зззнает об этом. Но они всссе узззнают. Мы возззьмём тттебя с сссобой, убьём или пррринесссём в жжжертву – большшшая честь – ты можжжешшшь выбрать – объяснил ему маг снисходительно.
- Я не думаю, что могу пойти с вами, и я ещё не собираюь на тот свет. – Дамблдор был уверен, что Снейп прикрывает его со спины, пока он сконцентрировался на маге.
Но пока Дамблдор не мог видеть Снейпа, Гермиона его прекрасно видела, и она видела также, что в голове его блуждали мысли и не только о том, как им всем выбраться из этой ситуации.
Борьба с этими существами была изначально обречена на провал. Их было слишком много, чтобы можно было хоть на что-то надеяться.
И вдруг Гермионе стало ясно, что хотя Снейп в силу своей клятвы сам ничего не мог причинить директору, но он мог спокойно наблюдать, как это делают другие. Если Албус умрёт, то клятва и заклинание утратят свою силу… он был бы свободен… он мог бы забрать себе мальчика… дридеров не интересовал ни он, ни ребёнок. Им нужен был сейчас только Албус, чтобы убрать его с дороги и заполучить Гарри…
И вдруг эти мысли Гермионы нашли самое ужасное подтверждение.
Один из дридеров позади Албуса сделал движение в направлении директора, в то время как Снейп без всякого выражения на лице наблюдал за этим. Заклинание застигло Албуса врасплох и опрокинуло его на землю. Казалось, он был парализован и дриды довольно зашумели.
Гермиона хотела закричать, но она не решалась обратить на себя внимание дридов. Поэтому она, не шевелясь, стояла в своём укрытии и с расширенными от ужаса глазами наблюдала, как Снейп медленно поднял своего сына на руки, который с ужасом в детских глазках наблюдал за окружающими его существами, и спокойно направился с ним спокойным шагом в направлении замка. Так что он вынужден был пройти мимо Гермионы.
- Мудрррое рррешшшение, чччеловек – прошипел маг вслед Снейпу. Ему действительно позволили беспрепятственно уйти.
Гермионе сейчас больше всего хотелось кричать, но она в оцепенении наблюдала, как Снейп шаг за шагом удаляется от Албуса, оставляя его бесчувственного на произвол судьбы, а его сын наблюдал, как дридеры делают последние шаги по направлению к Албусу.
Когда он оказался с Гермионой на расстоянии нескольких метров, он вдруг остановился. С его уст сорвалось отчётливо слышное „ПРОКЛЯТьЕ“, как будто он злился на самого себя, что остановился.
Он тяжело дышал, как будто борясь внутренне с самим собой, и внезапно крепко зажмурился, как бы пытаясь подавить в себе то, что рвалось наружу. Но когда он снова открыл глаза, Гермиона увидела, что то, против чего он с таким усилием боролся, всё же победило.
Он ещё раз крепко прижал к себе ребёнка, затем взглядом поискал среди деревьев Гермиону и, отыскав её взглядом, мгновенно преодолел оставщееся до неё расстояние. Он передал ей на руки малыша:
- Беги в замок, Майя, зови на помощь, но сама останься с ним! – были его единственные слова, прежде чем он вдруг обхватил ладонями её лицо, притянул её к себе и быстро поцеловал. Затем тут же отпустил, развернулся и широкими шагами направился назад в сторону дридов, выставив перед собой волшебную палочку.
Так быстро, как только могла, Гермиона, сбитая с толку и в панике, неслась с ребёнком на руках к замку. Она слышала, как Снейп выкрикивает одно за другим смертельные проклятья, слышала разъярённый визг дридов и их ответные удары.
Вдруг она услышала и голос Албуса, который, видимо, пришёл в себя и тоже сражался. И вдруг воздух пронзил крик Снейпа… крик боли, такой, при котором можно представить себе лишь самое ужасное….
В замке она сразу же побежала в гостиную для преподавателей, где, не смотря на поздний час, она обнаружила многих, которые тут же ринулись на помощь Снейпу и директору. После этого она, так и не спуская с рук Натанаеля, уселась в кресло. Она только потому сдерживала слёзы, что пыталась как-то успокоить малыша, а плачь её сейчас никак не мог этому поспособствовать. Малыш так крепко вцепился в неё ручонками, как будто от этого зависела его жизнь.
Майя…он назвал её Майя… и она знала, что это было правильно… это было её именем… когда-то? Возможно ли такое? Возможно ли, что тратак показал Снейпу гораздо больше, чем должен был? Но откуда тогда ОНА знала, что имя было правильным? Почему поцелуй удивил её, но не шокировал? Почему он ощущался таким привычным? Почему она сейчас так боялась за него? Она переживала и за Дамблдора, но мысль о том, что Снейп… что Адриан?.... может погибнуть, была невыносимой. О, небо, откуда теперь ещё всплыло это имя?!!!
Гермионе так хотелось сейчас вскочить и от волнения походить по комнате назад и вперёд! Её одолевало невозможное желание тут же взяться за книги, найти, сделать что-нибудь, найти объяснение происходящему! Но маленький, всё ещё слегка дрожащий малыш на её руках не давал ей этого. Он постепенно успокаивался и был таким уставшим от перенапрежения, что должен был вот-вот уснуть.
Так Гермиона сидела одна в гостинной для учителей, обнимая маленького мальчика, которого она сегодня увидела впервые, и без каких бы на то видимых доказательств вынуждена была размышлять о том, возможно ли, чтобы человек вспомнил свою прошлую жизнь. И о том, жив ли он ещё или уже нет….

ОоО

Прошло около часу, Натанаель уже давно спокойно и глубоко спал, когда дверь учительской, наконец, распахнулась.
В ней показался Албус Дамблдор. Он выглядел измождённым, но очень довольным. Он буквально рухнул в кресло напротив Гермионы.
- Мы победили – объявил он ей в первую очередь.
- А профессор Снейп? – спросила Гермиона прежде, чем Дамблдор закончил свою фразу.
Директор улыбнулся.
- Сказать, что с ним всё в абсолютном порядке было бы небольшим преувеличением, но он скоро поправится. Несколько заклинаний застали его врасплох, но ничего действительно опасного. Опасность для Гарри миновала, по крайней мере, что касается дридов. – добавил он.
- А где профессор? – спросила Гермиона и в тот же момент подумала, что вообще-то было бы вежливо сначала спросить, как чувствует себя директор, или, по крайней мере, высказать радость по поводу того, что Гарри больше не грозила опасность. Но правдой было то, что в этот момент её интерессовал единственно лишь мастер зельеварения.
- Он в больничном крыле. Если хотите, можете навестить его. Ему даже нет необходимости оставаться там. Он лишь несколько дней не сможет преподавать.
Он улыбнулся ей.
- Мне взять у вас Натанаеля? – предложил он.
Гермиона посмотрела на мальчика.
- Я не знаю… может мне лучше взять его с собой?
Албус, казалось, взвесил все за и против, но затем покачал головой.
- Нет, мне кажется, будет лучше, если я отправлю его назад к его семье.
Гермиону разочаровало это решение. Но она кивнула.
- Профессор Дамблдор… - начала Гермиона смущённо, - профессор Снейп….
Директор оборвал её одним жестом руки.
- Мисс Грейнджер… важно лишь его решение. Было ясно, что эта ситуация была для него большим искушением. Но когда никто не мог помешать ему уйти, он решил иначе и остался. Лишь это важно для меня. Северус Снейп не святой, мисс Грейнджер. И он никогда им не станет. Но он хороший человек, лучше, чем многие другие. Я думаю, вы знаете об этом даже лучше меня, не так ли? Мне кажется, я заметил нечто в вашей ауре, что только подтверждает это.
- Но я его совсем не знаю… - прошептала Гермиона, зная при этом, что Албус имел в виду.
- Если бы это было так, то многие части вашей ауры я просто не мог бы объяснить, мисс Грейнджер. Вы знаете его лучше, чем себе можно было бы представить, и этому есть лишь немного объяснений. Прежде всего, вы знаете несколько аспектов, которые до этого были известны лишь одному мне.
- Я не хочу говорить об этом – сказала она смущённо и твёрдо одновременно.
- В этом и нет необходимости – сказал Дамблдор мягко. Затем он поднялся и взял из её рук Натанаеля.
- А теперь идите. Что-то подсказывает мне, что он уже ждёт.

-.-.-.-.-.-.-.-

Снейп сидел на краю кровати, которая, по-видимому, служила ему лишь временно, пока мадам Помфрей втирала ему в правое предплечье мазь и накладывала повязку.
Он посмотрел на неё, но не произнёс ни слова, пока мадам Помфрей не вышла из комнаты.
- Натанаель? – спросил он прежде всего.
- Он крепко спит. И Албус отправил его домой.
Снейп медленно кивнул.
- Хорошо… - сказал он, опуская глаза.
Когда она приблизилась к нему, он снова поднял взгляд.
- Я бы хотел извиниться – сказал он спокойно.
- В этом нет нужды – тут же выпалила Гермиона, но он только покачал головой.
- Нет, есть. Я уже трижды должен был сделать это. Я вёл себя недостойно.
- Решение далось вам нелегко, но приняв его, вы выказали всю доброту вашей души. Что в этом было недостойного?
Он с подозрением взглянул на неё.
- Даже если это и занимало основное место во всей этой истории, вы прекрасно знаете, о чём я сейчас говорю. Я поцеловал вас. Это было совершенно неуместно, неправильно и просто… просто неправильно!
Гермиона внутренне улыбнулась тому, что он не мог подобрать слова для этого ужасного проступка.
- Может быть, это и было неправильным по отношению к Гермионе Грейнджер. Но как на счёт Майи? – спросила она тихо.
Он молчал. Смотрел на неё так, будто искал нечто в её лице.
Она подвинулась ещё ближе к нему и так же не отрывала взгляд от его лица.
- Я сама не знаю, как я должна теперь жить с этим знанием. Волшебникам и ведьмам не следует практиковать тратак. Не так ли, Адриан?
Глаза его расширились, пока он безмолвно взирал на неё.
Гермиона не знала, откуда взялись слова, которые вдруг заструились из её нутра. Она просто позволила им выйти. И она знала, что каждое слово было правдой.
- Мы поклялись друг другу, что во все времена один найдёт другого, если тот окажется в беде. Когда я упала в расщелину, ты назвал меня на “ты”. Я попала в беду, и ты пришёл на помощь. И уже очень давно ты сам нуждаешься в помощи. Если бы мы придали этому значение раньше, всё уже давно было бы ясно. Но на это понадобилось ровно столько времени, сколько было необходимо. Но теперь я здесь. Я не могла взять все свои знания в эту жизнь. Но моё стремление их заполучить многое объясняет. Ты знаешь, кто я. И я знаю, кто ты. Это больше чем большинство людей могут сказать друг о друге.
Пока она говорила это, она нежно гладила рукой его виски и щёки, а он позволял ей это.
- Я с самого начала мог открыться тебе больше чем кому-либо другому, - заговорил теперь он, - Это полностью противоречило моим правилам, то, что я так много рассказал тебе тогда в часовне. Рассказал о Ребекке. Но теперь всё ясно…. Что мы будем делать теперь с этим знанием? Ты действительно всё вспомнила или только говоришь интуитивно, как я?
Гермиона отчаянно улыбнулась.
- У меня такое чувство, что кто-то стоит позади меня и шепчет мне всё это. Но я думаю, мы можем вдвоём отправиться на поиски, чтобы узнать всё, что было.
Он кивнул, на мгновение опустил глаза и взял её руки в свои.
- Я боюсь, что то, что происходило со мной, когда рядом была Ребекка или Натанаель, может повториться и с тобой.
Гермиона притянула его руки к лицу и поцеловала их.
- Сначала, наверное, всё так и будет. Тогда мы будем медитировать, чтобы справиться с этим. Мы вместе способны и не на такое. Справимся и с последствиями чёрной метки. Мы сделаем всё, чтобы избавиться от этого проклятия. Ты знаешь, что мы справимся.
Что-то вспыхнуло в его глазах. Отблеск воспоминания.
- Никто больше не сможет нам помешать… Пока мы ещё не знаем всего, нам лучше скрывать это ото всех, Северус. Никто не должен знать, что мы узнали друг друга, что мы знаем, кем мы были. Старые имена всё равно лишь только отзвук и дым. Они были лишь подтверждением, чтобы мы были уверены. Ты – Северус. Я – Гермиона. И сейчас эта тьма, скрывающая нас, - настоящее благословление. Но когда мы будем знать всё, мы выйдем на свет. Тогда жизнь наша будет принадлежать лишь нам одним…
Он растерянно улыбнулся.
- Я знаю, что всё это правда. И всё-таки у меня такое чувство, что я ни слова не понимаю из того, что ты сейчас говоришь.
Гермиона засмеялась.
- У меня такое же чувство. Мы должны много работать. Но я так рада, что многое, что было таким странным и неуместным между нами, теперь разъяснилось, хоть и принесло вместе с тем новые загадки.
Он снова кивнул и притянул её к себе, прислонясь щекой к её животу. Затем он облегчённо вздохнул.
- Мне так тебя не хватало – прошептал он.
Она гладила его чёрные волосы:
- Я снова с тобой…


КОНЕЦ