Приглашаем всех творцов принять участие в конкурсе "Однажды 20 лет спустя" в честь юбилея ТТП!   

Снейп прекрасно знал, что не заслуживает ее. Она слишком умна, чересчур добра и очень молода. Он никогда в своей жизни не сделал ничего, чтобы заслужить такое великолепие. Собственно, он был абсолютно уверен – все, что он сделал, просто обрекало его на страдания. Быть последователем Темного Лорда, носить клеймо его приспешника, передавать информацию, которая привела к смерти первого и единственного друга, – такие вещи невозможно было легко простить и забыть. Пусть даже ты и провел лучшие двадцать лет в борьбе, пытаясь восполнить все, принеся в жертву свое здравомыслие, собственную душу. Северус считал, что его жертвы невозможно было сравнить с тем ущербом, который он нанес, и подобные поступки определенно не заслуживали ее привязанности.
И все же, по некоторым причинам, привязанность была. И он не знал, что с этим делать.

Она послала ему письмо, пытаясь увлечь его. При любой возможности заводила с ним разговор - за завтраком в Большом зале, во время патрулирования коридоров, даже когда он собирал ингредиенты для зелий. И независимо от того, насколько колкими или резкими были его замечания, несмотря на то, что он нетерпеливо отмахивался от нее, Грейнджер только улыбалась. Все той же приводящей в бешенство, проницательной улыбкой. И начинала все заново.

Неожиданный треск прервал его размышления. Домовой эльф, которого, кажется, звали Сниппи, внезапно появился в его комнате. Существо (Северус не смог точно определить его пол) вручило ему письмо, и, испуганно пискнув, тотчас же исчезло. Он со страхом вскрыл конверт, уже зная, от кого он.

Поскольку сейчас вечер пятницы и ни у одного из нас нет занятий, я бы хотела пригласить Вас выпить со мной чашечку чая в моих апартаментах. Если Вы не против, мы могли бы сыграть в шахматы (хотя вы, несомненно, разобьете меня в пух и прах). Я с нетерпением жду Вашего ответа.
С уважением,
профессор Г. Грейнджер.

Как и во всех предыдущих ее посланиях, и в этом письме было слишком много витиеватых выражений. Неужели так трудно просто написать « Хотите чашечку чая?» Особенно когда она точно знала, каков будет ответ. Как всегда отрицательный. Нет, не хочет он чая или партию в шахматы. Нет, не желает обсуждать новую статью о многосущном зелье. Нет, не будет присоединяться к ней и помогать с аттестацией. И, ради любви к Мерлину, он ни за что не хочет сопровождать ее в Хогсмид, за покупками! Пусть даже речь идет о книгах.
Снейп какое-то время размышлял, стоит ли ее оскорбить в ответном послании. Может, сделать пару замечаний о недостатке красноречия или об исключительных способностях к пустой болтовне? Однако быстро от этого отказался. К чему это все приведет? К провоцированию дальнейшей переписки. Последнее, о чем он сейчас мечтал, это многословное объяснение на тему того, как он был не прав. Или, что еще хуже, – ее появление в его апартаментах, с целью высказать лично, какой он бесчувственный мерзавец.
И Северус ответил просто:

Грейнджер не сомневалась - в ближайшее время он сдастся. Слишком долго она работала над этим и по всякому пробивала брешь в его обороне не для того, чтобы опустить руки. На протяжении довольно долгого времени она хотела лишь заставить его признать свои чувства. Хотела, чтобы он наконец отбросил отрицание и страх. На самом деле не просто хотела - нуждалась в этом. Для собственного душевного равновесия. Поэтому она продолжала попытки.
Посылала письма, заводила разговоры на темы, которые, как она была уверена, заинтересуют профессора. Не обращала внимания на колкие замечания о ее праздной болтовне, о стереотипных гриффиндорских недостатках характера и даже о ее лохматой прическе. И все потому, что знала, – он любит ее. Не то, чтобы Снейп когда-нибудь признался в этом ей или кому-нибудь еще, нет.
Все это проявлялось в нюансах. Разные мелочи, которые он делал или говорил, убеждали в этом. Например, он постарался, чтобы она первой узнавала о том, над какими научными исследованиями он работал (пусть даже и утверждал: все это потому, что она ВСЕГДА рядом). Постоянно садился рядом с ней в Большом зале и в учительской. Пристальные взгляды, которыми он одаривал ее во время работы, отнюдь не могли разубедить ее в том, что он не наслаждался всем этим. И, возможно, самым весомым аргументом, доказательством того, что Снейп, без сомнения, испытывает к ней чувства, было то, что он до сих пор ее не проклял.

Гермиона позволяла себе некоторые вольности с ним, потому что была уверена: окажись на ее месте кто-нибудь другой, его бы уже давно наградили проклятьем. Называла его «Северус», хотя он никогда не предлагал ей этого, постоянно беспокоила личными вопросами, и даже набралась наглости, чтобы стряхнуть невидимую пылинку с его одеяния. То, что посмела прикоснуться к нему, пробить брешь в его личном пространстве, и осталась после этого целой и невредимой, говорило о многом. Безусловно: ведь если бы не любил, то, не колеблясь, давно бы уже выпотрошил ее, вербально и физически.
Теперь все, что оставалось сделать, – убедить его в том, что она права.
Таким образом, в миллионный раз она пыталась заставить его провести хоть немного времени наедине с ней и, быстро написав записку, попросила одного из хогвартских эльфов (восхитительного, но застенчивого домовика по имени Киппи), доставить ее профессору. Гермиона знала: сейчас он сидит в своем кабинете, вероятно, задумавшись о чем-то, вместо того, чтобы насладиться свободным от занятий вечером пятницы. Может, он на этот раз охотно примет ее приглашение и присоединится к ней, чтобы провести приятный вечер вместе.
Она должна была предугадать...
Его ответ был ужасающе краток и весьма прозаичен. Гермиона ожидала большего, чем простое «Нет». Даже не оскорбил, отвергнув ее предложение. Обычно всегда комментировал ее слог и длину послания, даже пару раз обругал ее почерк. Никогда раньше он не ограничивался кратким «нет». Может, наконец, она сломила его решимость?
Но если Снейп ожидал, что она просто примет его ответ, то, очевидно, он недооценил силу ее воли. Пришло время приблизиться к нему вплотную. Быстро схватив со стола шахматы, и уменьшив их, чтобы спрятать в карман, она позвала эльфа.
- Киппи, я прошу вас принести чай и бисквиты в кабинет профессора Снейпа, через несколько минут.
- Да, профессор Грейнджер, - с тревогой пискнул домовик.
- Не волнуйтесь, Киппи, он ничего вам не сделает, Я буду там, когда вы все доставите.
Услышав характерный щелчок, сигнализирующий о том, что эльф аппарировал, Гермиона вышла из офиса и бодро направилась в подземелья, к своей цели.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

Отправив ответ, Снейп обосновался за письменным столом и погрузился в проверку контрольных работ третьекурсников. Только это и способно было отвлечь его от размышлений о девчонке. Он как раз проверял вторую работу (автор был претендентом на получение «ужасно» - количество красных чернил, которыми были уже исписаны несколько страниц, стремилось к критической точке), когда услышал стук. Ее характерный стук. Не тяжелый или слишком резкий, источающий уверенность и властность, но и не колеблющийся, мягкий, как у студентов. Снейп раздраженно вздохнул и гаркнул: «Войдите», даже не задумываясь, почему так хорошо знает ее стук. Прежде чем он успел договорить, Грейнджер уже открывала дверь, и ее нога ступила на порог его офиса.
- Добрый вечер, Северус.
- Да, профессор Грейнджер?
Для начала он постарался акцентировать ее внимание на этом, рассчитывая, что она поймет намек и станет обращаться к нему согласно его званию.
- Сколько раз я должна вас просить, чтобы вы называли меня Гермиона? Мы уже больше трех лет коллеги, Северус.
Нет. Она не поняла намек и в этот раз. Проклятая гриффиндорка.
- Неужели? Целых три года?
- Очень смешно. Если вы закончили ворчать, думаю, мы могли бы выпить чаю.
- Мне кажется, мой ответ был достаточно ясен. Вам известно, что означает слово «нет»?
- Конечно, я слышу его достаточно часто. Но поскольку вы не уточнили в своей записке, я подумала, что слово «нет» относится к месту встречи, а не к моему предложению выпить чаю
- Вы прекрасно знаете, что…
Его ответ был прерван характерным звуком появления эльфа. Киппи быстро поставил чайный сервиз на стол профессора Снейпа и исчез, не проронив ни звука.

Едва домовик пропал, Гермиона подошла и налила две чашки чая. Снейп даже не подумал спросить, откуда она может точно знать, какой чай он любит. Вместо этого он тайком наблюдал за ней, пытаясь уверить себя в том, что всего лишь выискивает в ней слабину. Некую возможность наконец убедить ее оставить его в покое. Навсегда.
Едва Грейнджер закончила приготовления, он вновь заговорил. Взял чашку, и не поблагодарив, продолжил:
- Как я уже говорил ранее, прежде чем это адское создание прервало меня, вы прекрасно знаете, что означал мой ответ. Вы задали вопрос, я ответил на него совершенно ясно. Почему вы упорно продолжаете гнуть свою линию, карая меня вашими треклятыми визитами, терпите мои оскорбления? Не понимаю. Вы садо-мазохистка? Нравится издеваться?
Продолжая разглагольствовать, Снейп заметил, что она никак не отреагировала. Даже не вздрогнула. Продолжала спокойно потягивать чай и наблюдала, как он все больше выходит из себя. Похоже, он теряет квалификацию. А может, его слова не достаточно жалят, чтобы должным образом отпугнуть ее.
Когда он закончил, Грейнджер отодвинула чашку и достала уменьшенные шахматы. Возвратив им прежние размеры, поставила их на стол и взглянула прямо в глаза профессору.
- Если вы закончили, думаю, мы могли бы заняться чем-нибудь интересным и отбросить в сторону мою личную заинтересованность, которая, хотелось бы добавить, абсолютно ясна.
Сокрушенно вздохнув, Снейп сделал ход одной из белых пешек.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

*растрогалась и ушла трезветь*

ЗЫ: там в имени эльфа потерялась одна "п".