Приглашаем всех творцов принять участие в конкурсе "Однажды 20 лет спустя" в честь юбилея ТТП!   

* *

You were once
my one companion...
you were all
that mattered...
You were once
a friend and father-
then my world
was shattered...

Ночь. Холодно и сыро. Я пробираюсь сквозь заросли Запретного Леса. Капли дождя бьют по лицу, ветки царапают руки, но я не прекращаю идти. Вот уже пять лет в ночь всех святых я исполняю свой ритуал. Я, Гермиона Грейнджер, лучшая ученица Гриффиндора и героиня войны, стала почти тёмной ведьмой. Я говорю — почти, потому что только раз в год я соприкасаюсь с чёрной магией, но этого раза хватает, чтобы потом я несколько недель приходила в себя. Никто не знает о том, что я делаю, а, может быть, я лишь убеждаю себя в этом. В самом деле, неужели мой муж верит, что каждый год именно в Хэллоуин надо собирать витекс священный, который необходим для зелья, усиляющего репродуктивную деятельность? А впрочем… Рон не стал бы молчать, если бы что-то заподозрил. Значит, пока что я вне опасности. Гарри и Джинни слишком заняты собой, чтобы замечать странности своей школьной подруги. Не могут же все вокруг притворяться слепыми? К тому же, знай они, что я пристрастилась к тёмной магии, то силой доставили бы в больницу и применили бы ко мне Обливиэйт без всяких угрызений совести. Хотя ещё неизвестно, удалось бы им это. Я чувствую, что стала сильнее. Чёрная магия питает меня и придаёт неведомые ранее силы. Я ощущаю, что мои магические возможности стали гораздо больше. Это можно заметить, даже применяя бытовую магию, не говоря уже о той, что требуется от меня на работе. Пока что я не разобралась, хорошо это или плохо. Я знаю только то, что сойду с ума, если мне придётся отказаться от этого ежегодного ритуала.
За мыслями я почти не заметила, как преодолела большую часть пути. Уже можно разглядеть первые надгробия. Я останавливаюсь. Что-то мешает пойти дальше, но это чувство мне знакомо. Когда я шла сюда в первый раз, то оно едва не заставило меня повернуть обратно. Но теперь я уже знаю, что меня ничто не остановит. Это всего лишь маленькое препятствие, его пытается воздвигнуть передо мной то хорошее и доброе, что во мне ещё осталось. Тщетно. Я пойду дальше, но сейчас мне нужен отдых. Неподалёку от тропинки валяется упавшее дерево. Подхожу к нему и сажусь. Теперь можно перевести дыхание. Рядом с собой я ставлю тяжёлый мешок, в котором лежит всё необходимое для ритуала. Тыква, несколько свечей, старинный фолиант, нож и скрипка. Да, скрипка. Я невольно улыбаюсь. Думала ли я, когда, будучи маленькой девочкой, старательно пиликала гаммы на радость маме с папой, для чего мне понадобится этот инструмент в будущем? Конечно же, нет. Точно так же не могла и предположить, что судьба сведёт меня с мрачным и нелюбимым учителем, заставит полюбить его и ради него предать идеи Добра. Рок хорошо поиграл со мной, нечего сказать…
Северус, Северус, зачем я только уговорила Гарри вернуться в Визжащую хижину в тот день? Впрочем, что я говорю, ведь если бы я этого не сделала, ты бы умер тогда! Хотя какая разница — тогда или полгода спустя? Ты умер в ночь всех святых, Господи, какая ирония! Ты бы мог оставить после себя славу героя и всеобщий почёт, а оставил ноющую пустоту и отчаяние в моём сердце. Видит Мерлин, я не думала, что всё так получится. Я просто ухаживала за тобой, поила зельями, меняла повязки на твоей израненной шее. После войны все девочки стали на какое-то время медсёстрами и помощницами колдомедиков, и мне, как самой талантливой, доверили самого тяжёлого пациента. Зачем?! Я ненавижу себя за то, что не смогла задушить это чувство к тебе в самом зародыше, и одновременно я счастлива оттого, что не сделала это. Я знаю, что и ты испытывал то же самое. О, Северус, мы были такими дураками! Мы так долго обманывали друг друга, играли в безразличие, когда это драгоценное время можно было потратить на любовь. Но мы ведь не знали, что нас разлучат так скоро. Разве я могла предположить, что в больницу проникнет Лестрейндж, которого повсюду разыскивали авроры, что он наложит Империо на Лаванду Браун, дежурившую в ту ночь, что он войдёт к тебе в палату и введёт в вену шприц с ядом мгновенного действия? Ты умер, даже не проснувшись. Я не могла в это поверить. Когда я увидела твоё холодное тело, то даже не сразу поняла, что это ты. Ты не мог быть таким! Мой мир рухнул, он разбился на мелкие кусочки и мне уже его не склеить. Я даже не могла открыто страдать. Это значило бы причинить боль Рону и Гарри. Они не должны были узнать о тебе, и я сохранила всё в тайне. Я вышла замуж за Рона, и мы вместе уже три с половиной года. Но я ни на минуту не забывала о тебе, Северус. Ты был и остаёшься моим наваждением, моим ночным кошмаром и моим счастьем. Не знаю, кто сжалился надо мной, Бог или Дьявол, но день, когда мы отправились вместе с Аврорами разбирать библиотеку Малфоев, из которой надо было изъять черномагические книги, стал для меня роковым.

Wishing you were
somehow here again...
wishing you were
somehow near...
sometimes it seemed,
if I just dreamed,
somehow you would
be here...
Wishing I could
hear your voice again...
knowing that I never would...
Dreaming of you
won't help me to do
All that I dream I could...

Я помню его, как будто это было вчера. Большой дом, огромное хранилище книг, внешне безразличные к происходящему хозяева. Авроры, снующие по всем закуткам. Мне сказали заняться дальними полками, и я отправилась выполнять свою работу. Она требовала кропотливого отношения к себе — надо было тщательно просматривать каждую страницу, чтобы не пропустить ничего подозрительного. Это было утомительно и авроры то и дело покидали сумрачную библиотеку, чтобы подышать свежим воздухом в саду и переброситься парой слов. Я одна вкалывала как проклятая. Потянувшись за очередной книгой, я как-то неловко схватила ее, и фолиант шлёпнулся на пол. Я в ужасе оглянулась по сторонам и с удивлением обнаружила, что осталась в библиотеке одна одинёшенька. Быстро подняв книгу, я положила её на стол и принялась рассматривать. Это оказалась итальянская рукопись тринадцатого века, снабжённая живописными гравюрами. Тексты показались мне интересными, да и к тому же я была рада освежить свои знания латыни. Книга увлекла меня. В ней не было ни слова о чёрной магии, это были просто рассуждения одного средневекового волшебника о загробном мире. Магия причудливо сплеталась в этом сочинении с христианскими мифами, образуя своеобразный синтез. Я углубилась в чтение. Каково же было моё удивление, когда я, перевернув очередную страницу, обнаружила… нотную партитуру! В детстве я играла на скрипке, так что смогла разобрать мелодию. Судя по нотам, она должна была быть стремительной, яркой, сметающей всё на своём пути. Партитура была сложной, но увлекательной. Невольно я заметила, что мои пальцы произвольно двигаются, как будто перебирают струны скрипки. Отложив в сторону партитуру, я снова принялась за чтение. Новая глава была весьма необычной. Увы, я слишком поздно поняла, о чём она рассказывает. Я не успела захлопнуть книгу и бросить её в кучу черномагических изданий, подлежащих уничтожению. Меня зацепило. Разум твердил: «Закрой, брось, не читай!», а я всё равно с жадностью впитывала новые знания. Наверное, я была обречена прочитать описание этого ритуала. В самом деле, разве могло быть простым совпадением то, что мне в руки попалась книга, в которой говорилось о том, как на пару часов вызвать из мира мёртвых того, кто умер в ночь на Хэллоуин? Я не могла бороться с собой — и бросила книгу и партитуру в свою безразмерную сумку и вынесла их за пределы Малфой-мэнора. Знаю, я воровка. Но это всего лишь мелкий проступок в длинном списке моих прегрешений.
На проведение ритуала я решилась не сразу. Мне казалось, что я никогда на это не отважусь. Тёмнейшая магия, вызов мертвеца, искажение душевной чистоты — это было страшно. Если бы я была такая, как Рон или Гарри, то мне бы даже в голову не пришло практиковать подобное. Но я всего лишь успешно играла в гриффиндорское благородство и гриффиндорскую правильность, а Гриффиндор никогда не был по-настоящему моим факультетом. Шляпа была права, когда хотела отправить меня в Рэйвенкло. Знания всегда имели надо мной необъяснимую силу, даже тёмные. А ты, Северус, словно почувствовал оттуда мои терзания и стал сниться мне каждую ночь. Ты молчал и смотрел на меня, а я кричала, тянула к тебе руки и никак не могла коснуться. И тогда я решилась. В годовщину твоей смерти я провела ритуал.
Я вздрагиваю. Воспоминания захватили меня, а ведь мне надо успеть добраться до твоей могилы, пока не наступит полночь. Я поспешно вскакиваю, хватаю мешок и устремляюсь дальше в чащу Запретного леса. Осталось совсем немного, и я снова увижу тебя, мой Северус…

Passing bells
and sculpted angels,
cold and monumental,
seem for you
the wrong companions-
you were warm and gentle...
Too many years
fighting back tears...
Why can't the past
just die...?
Wishing you were
somehow here again...
knowing we must
say goodbye...

Я быстро иду по узкой тропинке, не оглядываясь по сторонам. Зачем мне это, когда я знаю здесь каждый камень? На кладбище героев войны ежегодно проходят памятные мероприятия и я успешно притворяюсь спокойной, когда кладу официальный букет на твою могилу. Ты ведь знаешь, что мои цветы — это не пахучие белые лилии, перевязанные траурной лентой, а букет диких кладбищенских растений, обагрённый каплей моей крови… и я дарю его тебе в ночь твоей смерти.
Тропинка постепенно становится всё более узкой и всё менее расчищенной. Кладбище усопших героев достаточно большое, а ты похоронен на самой окраине. Дай волю Министерству, они бы поставили тебе надгробие в самом центре и установили бы громадный памятник. Но Гарри не позволил сделать этого, он сказал, что тебя бы устроила простая могила, всё равно где, лишь бы место было спокойное, и никто не мешал тебе мирно спать в этой тихой земле. Тогда я горячо поддержала друга, ещё не зная, что буду постоянно тревожить твой покой. Прости меня, Северус, прости, что гриффиндорская всезнайка и после смерти отравляет твоё существование, но я не могу иначе. Ты — это я, а я — это ты, и ты живёшь во мне, как бы я не хотела убить тебя и выгнать прочь из своей души. Хотя…есть ли у меня ещё душа, Северус?
Вот он — последний каменный ангел, а в трёх шагах от него — твоя могила. Я чувствую, как по моей спине пробегает дрожь и разум в последний раз кричит мне о том, что надо идти назад. Но я непреклонна. Я опускаюсь на колени и медленно провожу ладонью по надгробию, засыпанному листьями. Любовно очерчиваю указательным пальцем выгравленные на камне слова — «Северус Снейп». У меня ещё есть немного времени, и я сижу около твоей могилы, закрыв глаза. Внутри меня пустота. Мне не страшно, нет. Я знаю, что произойдёт, я могу описать всё детально, ведь я видела это уже столько раз. Внезапно раздаётся крик ворона. Я вздрагиваю. Пора. Встаю и принимаюсь собирать букет из невзрачных цветов, которые растут на кладбище. Удивительно, уже конец октября, а они всё растут. Магия… Когда букет, мой дар царству мёртвых, готов, я быстро достаю из своего мешка нож и без колебаний провожу им по своей ладони. Морщусь от резкой боли. Капля крови летит на пожухлые листья, и я шепчу заклинание. Когда она соприкасается с цветами, они озаряются бледно-жёлтым светом и становятся яркими, красивыми, по-настоящему летними. Первый этап ритуала пройден. Я кладу цветы к тебе на могилу и шепчу:
— Князь тьмы, прошу, прими мой подарок.
Шелестит листва, и я знаю, что услышана. Теперь пора приступать к следующему действу. Вооружившись ножом, я обвожу вокруг надгробия овал и в его центре черчу пентаграмму. Потом зажигаю свечи и расставляю их так, как указано в книге. Краем глаза я вижу, что на свет слетаются вороны. Они молча наблюдают за мной и я знаю — это не просто птицы. Те, у кого я прошу милости, присылают своих соглядатаев. Но мне не страшно. Открываю книгу на нужной странице и беру в руки скрипку. Да, это по-настоящему дьявольский инструмент. Прикладываю её к плечу, склоняю голову, подношу к струнам смычок, закрываю глаза и… мелодия струится легко и непринуждённо. Она затягивает меня, и я чувствую, как теряю опору под ногами, меня словно уносит вихрь. Это так реально, хоть я и знаю, что это всего-навсего иллюзия. Я играю вдохновенно, моё страстное желание снова увидеть тебя, мой Северус, помогает мне. В нужный момент я начинаю шептать заклинание. Мелодия замедляется и сейчас главное не сбиться, не забыть нужных слов, произнести всё чётко, иначе я рискую не вернуться домой. Неправильно произнесённое заклинание может быть смертельно опасно. Мои глаза по-прежнему закрыты, но я ощущаю своеобразный запах. Мне надо доиграть мелодию. Ещё пара минут и моя самая горячая мечта осуществится. … и… всё! Я открываю глаза. Передо мной дымная пелена. Она постепенно рассеивается и я вижу тебя. Ты стоишь возле своей могилы и смотришь на меня невыразимо грустным взглядом.
— Ты здесь… — шепчу я.
— Ты звала, — следует бесстрастный ответ.
— Северус… — я протягиваю вперёд руку, но не дотрагиваюсь до тебя. Это так сложно — ведь ты совсем не похож на призрака, ты как будто из плоти и крови, но это иллюзия. Если я коснусь твоего плеча или руки, то пропаду. Поэтому я сдерживаюсь. Но дьявол знает, чего мне это стоит…
— Дай мне покоя, — в твоём голосе слышится… мольба? Я отрицательно качаю головой. Ты не будешь свободным, пока я жива. Я не позволю тебе оставить меня одну в этом холодном и безразличном мире.
— Меня повысили, — произношу я. — Теперь я заместитель начальника отдела.
Ты не отвечаешь. Ты терпеливо ждёшь, когда твоя ежегодная пытка закончится. А я начинаю говорить. Я говорю долго, рассказываю всё, что произошло со мной за этот год, в подробностях и с красочными описаниями, и постепенно ты смягчаешься. Я вижу это по твоему взгляду. Ты сочувствуешь мне, тебе интересны мои рассказы, а, может быть, я убеждаю себя в этом. Я всё говорю и говорю, боясь, что пробегут отведённые нам минуты, а я так и не успею рассказать тебе всё, что хотела. А ты молчишь, не сводя с меня своих бездонных глаз. Если бы ты отвечал, если бы ты что-то спрашивал, мне было бы легче. Наталкиваясь на стену молчания, я особенно остро ощущаю, что нарушаю все земные и неземные законы, что тревожу твой покой, не имея на это никакого права. О, Северус, если бы я могла похоронить память о тебе! Почему, почему я не могу вспоминать о тебе со светлой грустью, почему каждая мысль, связанная с тобой, вызывает во мне клокочущую бурю страстей? Ты унёс мою душу и мне не будет покоя до самой смерти.

Try to forgive...
teach me to live...
give me the strength
to try...
No more memories,
no more silent tears...
No more gazing across
the wasted years...
Help me say goodbye...

Свечи догорают и это значит, что пришла пора прощаться. Ты всё так же стоишь около своего надгробия и продолжаешь смотреть на меня. Нам остаются последние минуты… Нет, не могу, не могу больше это выдержать!
— Северус! — кричу я, и вороны испуганно взлетают с деревьев. — Ну ответь мне!
— Что ты хочешь услышать? — помедлив, отвечаешь ты.
— Не знаю, — развожу я руками, — что-нибудь. Только не молчи!
— Знаешь… — ты отводишь взгляд и тяжело вздыхаешь. — Душа Беллатрикс Лестрейндж в аду. Она будет оставаться там ещё тысячи лет. Она мечется, пытается найти выход, но её вновь и вновь заставляют переживать всё то зло, что она сотворила при жизни. Но иногда я ей завидую, Гермиона, — впервые за все пять лет ты произносишь моё имя, и это заставляет меня вздрогнуть. — Её никто не тащит насильно в мир живых. Ты думаешь, что ты причиняешь боль только себе, когда играешь эту мелодию? Нет. Когда я слышу её, меня словно раздирает на части. Я не хочу возвращаться, но не могу не подчиниться.
— Если ты хочешь уйти, то почему не отпустишь меня? — захлёбываясь слезами, отвечаю я.
Твои губы изгибаются в горькой усмешке.
— Я не держу тебя, Гермиона.
Гаснет последняя свеча и твою фигуру начинает заволакивать дым. Меня захлёстывает паника. Если ты сейчас исчезнешь, то этот разговор мы сможем закончить только через год.
— Но ты… — я бросаюсь к тебе, но ты предупреждающе взмахиваешь рукой.
— Я знаю, что ты чувствуешь. Знаю, какого это — любить мёртвого. Но ты должна освободиться от этого, Гермиона, — твой голос становится всё тише, силуэт начинает таять. — Отпусти себя на свободу…
— Но как? — в отчаянии вскрикиваю я.
Ты превращаешься в сгусток белого дыма. Он взмывает ввысь, и я ошарашено гляжу на то, как он стремительно летит вниз, к твоей могиле. С ужасающим воем камень расходится на моих глазах и ты проваливаешься под землю. Через секунду надгробие снова целое, как будто ничего и не было. Порыв ледяного ветра валит меня на землю. Листья поднимаются в воздух, закручиваются в вихрь и разлетаются, словно от взрыва. Всё стихает. Ритуал окончен. Я неуклюже поднимаюсь и, в отчаянии воздев руки к небу, повторяю:
— Как?
Возможно, мне кажется, возможно, я схожу с ума, но сквозь шелест листвы мне явственно слышится твой шёпот:
— Уезжай.

* *

Я возвращаюсь домой в три часа ночи. Удивительно, но Рон ещё не спит. Он ждёт меня на кухне и кажется радостным. Как можно радоваться, когда жена шляется ночами неизвестно где, для меня загадка. Выдавливаю из себя некое подобие улыбки.
— Как трава? — спрашивает он, имея в виду витекс священный, который я якобы хожу собирать в хэллоуинскую ночь.
— Не нашла, — у меня нет сил врать.
По его лицу пробегает тень, и внезапно меня пронзает ужас — он всё знает! Но лишь на секунду. Он встаёт со стула, подходит ко мне, берёт за руку и с сияющей улыбкой говорит:
— Мне предложили стать главным нападающим сборной Америки по квиддичу! Контракт на пять лет, место жительства в Штатах предоставляет сборная. Я ещё не дал согласия, хотел спросить, согласна ли ты.
— Пять лет? Штаты? — всё это не укладывается у меня в голове. Рок снова играет со мной, таких совпадений просто не бывает…
— Ты могла бы уехать? Бросить всё — учёбу, работу — и поехать со мной за океан?

Несколько секунд я медлю с ответом. Потом поднимаю на него глаза и вижу на его лице столько надежды, что становится понятно — я не имею право на какой-то другой ответ, кроме как…
— Да, Рон. Я согласна. Я хочу уехать и начать жизнь в Америке.
Он счастлив. Он притягивает меня к себе и крепко целует. Его руки тянутся к застёжкам моего платья и я немного отстраняюсь.
— Что-то не так? — шепчет он.
Сегодня я забыла выпить контрацептивное зелье. В принципе, можно сделать это сейчас, оно стоит в моей ванной комнате и это секундное дело. Но…
— Нет, милый, всё в порядке, — я снова льну к нему и жадно тянусь к его губам.
Я попробую, Северус. Я попытаюсь отпустить и тебя, и себя на свободу. А поможет мне в этом Рон. Мы станем хорошей семьёй. Я верю в это, я верю в то, что проснусь от вечного сна, в котором нахожусь уже пять лет. Я воскресну.

* *