Приглашаем всех творцов принять участие в конкурсе "Однажды 20 лет спустя" в честь юбилея ТТП!   

Гермиона была очень, очень недовольна тем, как закончился прошлый учебный год. Она не могла понять, как профессор Дамблдор мог допустить такое. Ладно, действительно нет смысла продлевать учебный год и заставлять профессоров проводить уроки специально для нее и еще нескольких студентов. Но – отменять экзамены?! Дамблдор ее сильно разочаровал. Пусть – умный, пусть – сильный волшебник, но преподаватель из него… так себе.
В отчаянном желании наверстать упущенное время, Гермиона разве что на коленях не просила библиотекаря, мадам Пинс, позволить ей взять хотя бы несколько библиотечных книг домой, на каникулы. Но старая карга уперлась – и ни в какую: не положено.
Готовая лезть на стену от отчаянья, девочка попросила конспекты у Гарри и Рона, но… чего и следовало ожидать – информации - минимум, каракули – безобразные, порядка – вообще ноль… как они вообще умудряются получать удовлетворительные оценки?
Когда родители встретили ее на вокзале Кингс-Кросс, Гермиона отказалась ехать домой, если они перед этим не заедут в Косой переулок и не купят книги на следующий год. И каждые две недели родителям приходилось выслушивать одну и ту же душещипательную историю – сколько времени ушло впустую, какой Дамблдор безответственный преподаватель, и как она не сможет быть лучшей, если не будет заниматься… эта история, как правило, заканчивалась тем, что родители соглашались в очередной раз поехать в Косой переулок и купить еще несколько дополнительных книг.

Вот лето и прошло под знаком знаний и беспробудного чтения. В поезде по дороге в школу почитать вряд ли удастся – во-первых, все книги заперты в чемодане, во-вторых, Гарри и Рон постоянно болтают… сначала появилась надежда получить интересную и полезную информацию у неожиданного спутника – нового преподавателя защиты от темных искусств, но надежда рассеялась, когда стало ясно, что тот и не собирается просыпаться…
На протяжении почти всего путешествия в Хогвартс-Экспрессе Гермиона раздраженно теребила шерсть на макушке рыжего безобразия – кота Живоглота, по какой-то нелепой прихоти подаренного ей родителями на грядущий день рождения, хотя она просила книгу поинтереснее и потолще. Ко всем раздражающим факторам прибавился еще какой-то странный свистящий звук.
- Что это? – нахмурилось еще одно рыжее безобразие – Рон Уизли и через несколько секунд начал бесцеремонно шарить в чемодане Поттера. После недолгих исканий он извлек странного вида блестящую штуковину, похожую на юлу.
- Вредноскоп, - мгновенно констатировала Гермиона. – Как интересно!
Но после ближайшего рассмотрения стало ясно, что в этой полезной вещице все же очень мало настоящей сторожевой магии. Девушка хотела было изучить его поближе и попытаться усовершенствовать одним из новых заклинаний, которые она изучила летом, как Гарри в кои-то веки решил позаботиться о ближнем:
- Убери, а то наш сосед проснется, - он покосился на профессора Люпина, и девочка поняла, что будь на месте преподавателя спящий студент, Поттеру и в голову бы не пришло побояться его побеспокоить.
Рон нехотя спрятал вредноскоп и прокомментировал:
- Пойдем в Хогсмид – отдадим в починку…
Гермиона едва собралась хмыкнуть презрительно по поводу его неспособности самостоятельно восстановить чары, как она уцепилась за новую тему:
- А что вы знаете про Хогсмид? Я как только получила письмо и мои родители подписали разрешение, сразу начала искать информацию про эту деревню. А вы знаете, что это единственное поселение в Британии, где совсем не живут маглы?..
Но достопримечательности Хогсмида, по всей видимости, заинтересовали только Гермиону. У Рона в голове была лишь кондитерская, а Гарри, как оказалось, вовсе не дали разрешения, и девочка решила не дразнить его рассказами. В общем, день был загублен по всем показателям, и девочка надеялась лишь, что им в первый день учебы столько зададут, что в пустую не уйдет ни минуты времени.

- Мисс Грейнджер, я хотела бы поговорить о вашем расписании, - сказала профессор Макгонагалл, когда Гарри вышел и закрыл за собой дверь. – Вы отметили слишком много предметов, которыми хотели бы заняться, вы просто физически не успеете…
Видимо ужас на лице Гермионы заставил профессора остановиться на полуслове.
- Но… профессор, - заикаясь от волнения, заговорила девочка, - это же все так интересно, и так важно… и вообще я хотела попросить учителей о дополнительных консультациях, ведь я так много важного пропустила в прошлом году. Профессор, пожалуйста…
- Но, мисс Грейнджер, когда же вы будете спать и есть? Даже не все ваши предметы помещаются в расписание!
- Не страшно профессор, - изо всех сил пыталась убедить ее Гермиона. – Я буду переписывать конспекты у одноклассников и готовиться к урокам самостоятельно. Я справлюсь. Пожалуйста, профессор, не запрещайте мне…
- Ну ладно, мисс Грейнджер, - смягчилась профессор. – Я предполагала такой исход нашей беседы, и мне удалось кое-что предпринять, чтоб помочь вам. Но имейте в виду – я полагаюсь на ваше благоразумие!
- Да, профессор, все что вы потребуете, - с готовностью согласилась Гермиона, поняв, что в этом году у нее появится возможность наверстать упущенные знания.
- Мисс Грейнджер, вы знаете, что такое «времяворот»?
Девочка явно удивилась, но медленно кивнула.
- Так вот, я сумела убедить кого надо, мне и профессор Дамблдор в этом помог, что этот сложный и весьма опасный предмет можно доверить вам. Но только для того, чтоб вы смогли учиться!
Гермиона кивнула в знак того, что все поняла и со всеми условиями заранее согласна.
- Итак, правило первое: вы не будете перемещаться с помощью времяворота более чем на два часа, необходимые для одновременного посещения двух лекций.
Гриффиндорка молча кивнула.
- Правило второе: вы не будете пользоваться времяворотом более чем три раза в день и вообще не будете его использовать на выходных и во время каникул.
- Да, профессор.
- Вы будете давать себе хороший отдых, даже если вам покажется, что лучше заняться чем-то полезным.
Убедившись, что девочка и не собирается ничего возражать, профессор завершила наставления:
- И если я вдруг узнаю, что вы нарушили хоть одно условие, я немедленно изыму у вас времяворот и запрещу посещать больше уроков, чем умещается в расписание. Вам ясно?
- Да, профессор Макгонагалл.
- Ну, и, конечно, правила по технике безопасности: прежде чем перемещаться, вы должны убедиться, что вас никто не видит. Вы не должны никому сообщать о том, что у вас есть времяворот, иначе это может плохо закончиться. Если вы встретитесь сами с собой – произойдет катастрофа. Я ясно выражаюсь, мисс Грейнджер?
- Да, я все поняла и буду предельно осторожна, профессор Макгонагалл. Спасибо вам большое.
Сказать, что Гермиона была рада своему приобретению – значит, ничего не сказать. Она ликовала и пела в душе, потому что осознавала, что теперь ей хватит времени абсолютно на все, что она хотела сделать. Ну, с ограничениями, Макгонагалл, пожалуй, перегнула, но шесть дополнительных часов в день – разве этого мало? Это же просто прекрасно!

Немножко страшновато было пользоваться удивительным устройством впервые. Теоретически девочка знала, как оно должно работать, но слишком уж часто теория расходится с практикой. И, тем не менее, она обязана была попытаться. Спрятавшись в кабинке женского туалета, она повернула крошечные песочные часы на деление, соответствующее двум часам и отпустила пружину. Странное ощущение полета куда-то назад, словно ее тянет огромный магнит… и вот она снова в той же кабинке, по-прежнему одна… но вот только часы показывают время на два часа раньше!
Едва не завопив от восторга, Гермиона бросилась на урок нумерологии.
Первые две недели девочка исправно следовала всем указаниям Макгонагалл, и ей даже в голову не приходило нарушить хоть одно из правил. В дни, когда в ее расписании совпадали по времени несколько разных уроков, она очень уставала из-за того, что в дне становилось на четыре-шесть часов больше, а на сон время отводилось все то же… и когда, наконец, наступили очередные выходные, Гермиона решила позволить себе поспать подольше, оправдывая себя тем, что сама декан Гриффиндора велела ей не переутомляться.
Однако через некоторое время искушение воспользоваться времяворотом не только для посещения уроков, но еще и для дополнительных часов в библиотеке стало слишком сильным. «Я же не собираюсь делать ничего плохого, - мысленно оправдывала себя Гермиона. – Кроме того, сегодня не выходной, и я воспользовалась времяворотом только один раз, то есть слово, данное Макгонагалл не нарушаю… ладно, один раз можно. Это же для учебы».
И девочка подарила себе дополнительные два часа в библиотеке. Довела до безупречного состояния домашнюю работу по нумерологии, выучила наизусть рецепт заданных Снейпом зелий и даже прочитала несколько интересных статей про болотных фонарников, о которых профессор Люпин должен был рассказывать лишь в следующем семестре.
Радуясь продуктивному вечеру, Гермиона вернулась в спальню для девочек в башне Гриффиндора и легла спать на час раньше обычного. Ей снились книги, домашние задания, конспекты, котлы с зельями, которые она мечтала научиться варить, звезды, движение которых она хотела рассчитать, магические животные и растения, суть жизни которых непременно надо понять, и, как ни странно, Рон, со слегка обиженным выражением лица, называющий ее заучкой…

- Глотик, глупый кот, когда ты уже оставишь эту Коросту в покое, - злобно дергала Гермиона своего любимца за лапу, а он лишь довольно мурчал в ответ. Они были вынуждены уединиться в спальне для девочек, потому что Рональд, едва завидев рыжее мохнатое чудовище, начинал вопить, что его драгоценная крыса потеряла в весе.
Этот рыжий кошмар явно очень привязался к девочке и не отставал ни на шаг, когда она находилась в гостиной Гриффиндора. Но поскольку Рон категорически отказывался смиряться с присутствием кота, девочка оставалась одна. Так и получилось, что на протяжении нескольких долгих дней кот был единственным ее собеседником.
Гарри ничего не имел против мохнатого зверя – только лишь потому, наверное, что его сова жила в совятне и не рисковала стать чьим-то завтраком. Но мальчик не мог разорваться между двумя лучшими друзьями и в качестве компании предпочел Гермионе Рона. Конечно – с ним хотя бы поговорить можно, он не утыкается в книги и не ворчит, когда его пытаются отвлечь…
- Живоглот, иди погуляй во двор. Я хочу поговорить с мальчиками…
Но упрямого кота нельзя было сдвинуть с места, и лишь когда Гермиона встала, он лениво последовал за ней. Решив взять любимца на руки и не отпускать, чтобы Рон не волновался, девочка спустилась в общую гостиную и села рядом с Уизли, который корпел над астрономической картой. Гарри, по всей видимости, еще не вернулся с тренировки по квиддичу.
- О, привет, - Рон явно обрадовался ее приходу – последнее задание по астрономии было не из легких. Но увидев Живоглота, он подозрительно прищурился и буркнул: - Держи его покрепче.
Вечер был отмечен приятной новостью: объявили день прогулки в Хогсмид – в следующую субботу. Все третьекурсники были в предвкушении новых впечатлений, только Гарри не разделял общую радость – ему предстояло отсиживаться в замке. Гермионе пришло в голову остаться с ним, чтоб не скучал, но она одернула себя: во-первых, она просто обязана пойти в Хогсмид и узнать побольше об этой деревне, посетить Визжащую Хижину. Во-вторых – было бы неразумно сидеть в помещении и слушать нытьё Поттера, когда есть возможность прогуляться и подышать свежим воздухом. Прогулка обязана пойти ей на пользу – в последнее время Гермиона чувствовала себя нездоровой из-за переутомления. С каждым днем она все смелее пользовалась времяворотом, и уже пускала его в ход не только для посещения уроков, но и для дополнительных часов чтения в спальне или работы в библиокете. Девочка боялась нарушить запрет и воспользоваться артефактом в выходной, но уже точно знала, что сделает это – ну как же можно упустить возможность позаниматься дополнительные шесть часов в выходные?!

Под влиянием новых впечатлений и потока информации, сносящего все на своем пути, первый семестр проскользнул почти незаметно. Гермиона уставала, раздражалась, ссорилась с Гарри и Роном, которые вели себя порой как неразумные дети.

Гермиона всегда держала свои вещи в абсолютном порядке, и никогда с ней не случалось такого, чтоб она не могла найти вещь на своем месте. Но – странное дело – январь начался просто ужасно, ничего найти невозможно: с утра девочка не досчиталась пары свитеров и джинсов, когда пошла умываться – не обнаружила зубную щетку, а когда собралась идти в библиотеку – отметила, что не хватает целой стопки чистых пергаментов, двух перьев и банки чернил. Она хотела было уже заподозрить кого-то из соседок в воровстве, как вдруг обнаружила в кармане мантии скомканную записку:
Никому ничего не говори, это я взяла, так надо!!!
С ужасом Гермиона узнала свой собственный почерк. Этого не могло произойти. Этого не должно было произойти! Она не должна была приближаться сама к себе! Даже если вторая… то есть первая… спала. Или вещи пропали еще вчера? Девочка не могла точно сказать. Она была так раздосадована и огорчена ссорой с Гарри и Роном из-за дурацкой метлы, что мало что замечала вокруг себя в последние дни. Она бы и сегодня не заметила, если бы не собралась навестить Хагрида, чтоб рассказать ему о своих успехах в поисках способа защитить Клювокрыла.
Девочка была в растерянности. Она знала, что «вторая Гермиона» не сделала бы ничего такого, что нарушило бы ход событий, а так же понимала, что рано или поздно она окажется на месте «второй». Но каким невероятным образом? Как, зачем, а главное – когда?! Чем больше времени проходило, тем больше была вероятность катастрофы, потому что времяворот, который Макгонагалл дала Гермионе, работает только для движения во времени назад, причем недалеко. Более сложные модели могут двигать и вперед и назад, но для целей гриффиндорки было достаточно и такого…
Она не воображала себе, как исправить ситуацию и нужно ли ее исправлять. Девочка поняла, что если сейчас попытается переместиться назад во времени и помешать «второй» забрать вещи и оставить записку, то может спровоцировать новые тяжелые последствия. В конце концов, это могла быть какая-то ошибка, злая шутка или что-то еще… Гермиона приняла решение ничего не предпринимать, пока решение не станет очевидным. Весь день она провела как на иголках, но ничего так и не произошло.
На следующее утро она обнаружила пропажу теплого плаща, теперь уже без всякой записки…
Призывая на помощь все остатки здравого смысла, девочка заставила себя не паниковать. В крайнем случае придется обратиться к Макгонагалл, она уж точно сможет решить эту проблему. Но без крайней нужды лучше не разочаровывать профессора…

В течение месяца ничего не изменилось, Гермиона начала забывать о странном инцеденте, хотя вещи так и не нашлись. Весь этот месяц она предельно осторожно пользовалась времяворотом, с маниакальной точностью придерживаясь всех указаний, которые ей дала профессор Макгонагалл в начале учебного года. Но в феврале ей вновь стало не хватать времени на все, что она хотела прочитать и узнать. Пообещав себе быть осторожной и осмотрительной, в одну из суббот девочка вновь подарила себе дополнительные шесть часов в библиотеке, тогда как ее «первый» двойник сидел в гостиной Гриффиндора над сочинением по Защите От Темных Искусств, домашним заданием по трансфигурации и расчетом количества ингредиентов для следующего урока зельеварения. В воскресенье ей также удалось поработать в библиотеке более основательно, и совершенно довольная собой, Гермиона вечером легла спать, намереваясь утром составить расписание подготовки к экзаменам.
Девочка осознавала, что этот учебный год основательно изменит ее жизнь. Столько всего происходит… все вокруг меняется. Если не считать тех важнейших и интереснейших знаний, что она приобрела несмотря на недостаток времени, она впервые за годы дружбы увидела истинное лицо Гарри Поттера и Рона Уизли. Глупые, самонадеянные, начисто лишенные амбиций, а если таковые и заведутся, то абсолютно необоснованно. Потому что, Рональд, чтоб стать «старостой, победителем по квиддичу и лучшим учеником школы», надо прилагать усилия и думать головой, а не желудком. А ты сам идешь на дно и Гарри за собой тянешь. К счастью, Уизли, меня ты сам вовремя оттолкнул, и теперь я могу посмотреть на тебя со стороны. И поверь, этот взгляд отнюдь не в твою пользу.
Но как Гермиона ни старалась убедить себя, что Поттер и Уизли – не самая подходящая ей компания, она к ним привыкла. Не так просто было делать вид, что у них нет ничего общего. Когда убийца пытался подсунуть Гарри заколдованную метлу, а потом сделал попытку напасть на Рона, девочка всерьез встревожилась. Ссоры ссорами, но за мальчишками надо присмотреть. Ах, если бы они только прислушивались к ее мнению!
Впрочем, ближе к концу учебного года отношения немного сгладились. Гермиона была склонна думать, что Гарри и Рон снизошли до ее общества только лишь потому, что близились экзамены, а без ее помощи им пришлось бы туго. Но то ли она была недостаточно проницательной, то ли ребята были искренни в своем дружелюбии, но подловить их на неискренности девочке не удавалось. Поэтому она легко согласилась сыграть роль репетитора практически по всем предметам, мимоходом отметив про себя, что, обучая их, она и сама чему-то научится.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

Профессор Северус Снейп молчал, скрестив руки на груди и мрачно уставившись в пол. Он прекрасно понимал, что его дурное расположение духа не укроется от Дамблдора, но у него была отличная отговорка, которой он сможет отвлечь директора от основной причины.
- И не ждите, Альбус, от этого человека ничего хорошего. И вообще я бы на вашем месте задумался, не случайно ли он напрашивается в преподаватели через три дня после бегства его дружка…
- Римус не напрашивался, - миролюбиво объяснял директор. – Он согласился сделать мне это одолжение… и я, признаться, как раз об этом и думал, когда приглашал его. Я доверяю Люпину, и думаю, что он сможет нам помочь справиться с Блэком, если возникнет такая необходимость. Как раз потому, что они были друзьями…
- Одного поля ягоды…
Если бы только это должно было беспокоить Северуса…
Сегодня он столкнулся с неожиданной и очень неприятной проблемой – дементоры. Аппарировав к воротам Хогвартса пару часов назад, он буквально столкнулся с заслоном из мерзких созданий. И вдруг воспоминания двенадцатилетней давности, давно заброшенные и похороненные в самых далеких и труднодоступных глубинах сознания, выплыли на поверхность, словно все происходило вчера. Темный Лорд, его задания, шпионаж… убийства невинных, которым Снейп не мог помешать, хуже того – вынужден был участвовать, а раньше… нет, об этом думать нельзя. Иначе не останется сил думать о том, что будет впереди…
- О чем задумался, Северус?
- Убывающая луна, - ушел он от ответа, глядя в окно. Теперь из замка без шоколада – ни ногой. Этих дементоров травить патронусами нельзя. Они тут все-таки по делу.

- Я почти поймал его, почти поймал! – сквозь зубы рычал Снейп, зажимая ладонью рваную рану на плече и ожидая, пока Дамблдор достанет палочку и залечит травму. – Он анимаг! Альбус, вы знали, что Сириус Блэк – незарегистрированный анимаг?!
- Нет, не знал. Не шевелись, Северус. Тебе удалось с ним поговорить?
- Он выжил из ума. Как я и говорил, он раньше был психом, а теперь вообще невменяемый. Все что я от него добился – это то, что он собирается поймать Питера Петтигрю. Он сказал, что как только поймает Питера, сразу все всем расскажет и сам сдастся. Законченный псих и идиот!
- Вот и все, Северус, рану я срастил, боль скоро пройдет. Что еще сказал Блэк?
- Сказал, что никакого Рона Уизли в помине не знает, а с Гарри Поттером желает встретиться только после того, как поймает Петтигрю. Скрылся где-то в лесу. Надеюсь, там он встретит своего бывшего дружка Люпина, который сегодня «в плохом настроении».
В кабинете директора повисла тишина. Снейп достал палочку, провел ей по разорванной мантии, и та сразу приняла прежний вид. После следующего взмаха палочкой исчезли и липкие пятна крови и высохли промокшие от растаявшего снега брюки.
- Ладно, с этим мне понятно, будем держать ухо востро. Но куда больше меня интересует твое другое расследование. Расскажи, что ты узнал.
И тут, к ужасу Дамблдора, Снейп тяжело вздохнул и выпрямился в кресле, как случалось всегда, когда он приносил особенно плохие новости.
- Ох, Альбус… ваши опасения подтвердились. Их не двое. Трое – как минимум. О большем даже предположить боюсь…
- И не предполагай, - директор нахмурился и опустился в свое кресло, поставив локти на стол и соединив кончики пальцев, как делал всегда, когда пытался сосредоточиться, но что-то ему мешало. – Если время возврата, по нашим предположениям, составляет не меньше месяца, то она и с первого круга не сможет вернуться прежней – перемены будут заметны. Если, как ты говоришь, существует второй круг… она не сможет справиться с этим сама, ей надо будет помочь остановиться и вернуться к нормальной жизни.
- Предлагаю проинформировать Макгонагалл, - сухо сказал Снейп, не желая выслушивать страшные перспективы, а предпочитая что-то делать, чтобы они не сбылись.
Дамблдор задумался лишь на несколько секунд, хотя профессор Снейп и так знал, что ответит директор.
- Не стоит беспокоить ее. Да, проблема сложна, но я не знаю, чем она может нам помочь. Если проблема решится неблагоприятно, мы будем вынуждены ее проинофрмировать, но если все обойдется… мисс Грейнджер будет лучше, если ее декан не будет знать о возникшей проблеме, так мне кажется.
- Итак, что будем делать?
- Надо выследить ее, Северус. Займемся этим вместе. К сожалению, мы не можем знать заранее, в какой момент времени она вернулась, и что послужило причиной такого большого скачка…
- Может быть, есть смысл поговорить с «первой» и попытаться объяснить, что делать в особой ситуации? Тогда нам было бы легче договориться с остальными.
- Идея хороша, - одобрительно кивнул Дамблдор. – Но мы даже близко не представляем, что произошло. Если она сделала это сознательно, то подобные разговоры могут навредить, или даже подтолкнуть ее к этому. Мы должны быть предельно осторожны во всех наших влияниях, а лучше всего – вообще не вступать с ней в контакт до того момента, когда мы найдем последнюю. Если… точнее, когда мы ее найдем, мы сможем ее контролировать и уже дальше решать что делать.
Снейп кивнул в знак того, что понял. Он решил поделиться собственными мыслями, но не потому, что думал, что Дамблдор не дошел до того же сам, а потому, что знал – размышление вслух поможет понять больше и ему самому:
- Думаю, у меня есть несколько идей. Во-первых, я почти уверен, что «вторая» находится на территории Хогвартса. Это она, я полагаю, выкрала книги, а потом их вернула и взяла другие. Я не воображаю, где она питается и спит, но с этим больших проблем возникнуть не должно. Эльфы на кухне только и ждут новую жертву для откармливания. Что касается сна – можно поспрашивать привидений – не шумит ли по ночам некое неизвестное чудо-юдо в библиотеке…
- Возможно, ей удалось завладеть мантией-невидимкой Гарри, - заметил Дамблдор.
- Это было бы хуже, - кивнул Снейп. – И еще нам надо бы знать, когда и куда она возвращается во времени.
- Но мы не можем узнать этого сейчас, - напомнил Дамблдор. – Что ты думаешь насчет третьей?
Тут профессор зельеварения задумался глубже.
- Знать бы зачем она это сделала… но не думаю, что она в Хогвартсе. Ей было бы трудно попасть в школу сквозь заслон дементоров, поэтому она вряд ли решилась бы часто сюда приходить. Где она может остановиться… у родителей?
- Маловероятно, - возразил Дамблдор. – Они же уверены, что она в школе.
- В гостинице?
- Она несовершеннолетняя, пусть даже очень умная. Это годится на день-два, но потом неизбежно начали бы возникать вопросы, на которые она не смогла бы ответить.
- Бродяжничает? – продолжал подкидывать варианты декан Слизерина.
- Не исключено, но… она же девочка…
- Кстати, а эти месяцы прибавят ей возраста? – поинтересовался вдруг Снейп.
- Нет, это часть магии времяворота. Она вернется в точку возврата ровно в том физическом возрасте, в котором из него вышла. А вот возраст психологический…
Дамблдор многозначительно покачал головой и уставился на пустую поверхность стола, словно пытаясь осознать происходящее и смириться с ним. Все же бывали дни, когда он жалел, что не нанял на должность преподавателя прорицаний настоящую ясновидящую. Сейчас бы ее помощь была неоценима…
- Я думаю, она не очень далеко от Хогвартса, - продолжил свои размышления Снейп. – Во-первых, она не может не чувствовать привязанности к нему, в какую бы ситуацию не попала. Во-вторых, как бы она уехала незамеченной? Я полагаю, надо пройтись по ближайшим магловским деревням с детектором магии, или даже порасспрашивать в Хогсмиде.
- Да, Северус, ты прав. Ты займись магловскими районами, а я поспрашиваю да разнюхаю в Хогсмиде. Я очень рассчитываю на новости не позднее, чем завтра. Ты и сам понимаешь – чем быстрее мы разберемся в ситуации – тем проще ее будет решить.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

Накануне последнего экзамена профессор Макгонагалл вызвала Гермиону к себе в кабинет.
- Ваши успехи в этом году ошеломили всех учителей, мисс Грейнджер, - сказала декан Гриффиндора, – и я очень рада, что вы справились с времяворотом, и что он сослужил вам хорошую службу.
- Спасибо, профессор, - искренне поблагодарила Гермиона, - без него я бы вряд ли справилась с нагрузкой.
- К сожалению, мисс Грейнджер, я не могу позволить вам оставить это устройство у себя. Когда сдадите последний экзамен, верните мне его, пожалуйста. Возможно, если в следующем году вы захотите повторить свой учебный подвиг, я вновь позволю вам им пользоваться. Но это мы обсудим первого сентября.
- Хорошо, профессор. Я верну вам времяворот, как только сдам последний экзамен.
Девочку немного огорчала необходимость расстаться со столь ценной вещью, но правила есть правила. Что ж, придется терпеливо ждать нового учебного года.

Когда экзамен по магловедению подошел к концу, Гермиона, как и обещала, прямым ходом направилась в кабинет своего декана. Но пока она шла по коридору, ее догнала одна из школьных сов – взъерошенная, уставшая – явно торопилась. К ее лапке был привязан мятый клочок пергамента, на котором корявыми буквами было написано:
Проиграл апелляцию. Казнь на закате. Вы ничего не можете сделать. Не приходите. Не хочу, чтобы вы это видели.
Хагрид
В ту же секунду девочка забыла, куда направлялась, а побежала в гостиную Гриффиндора, надеясь, что Гарри и Рон уже сдали свое прорицание…

Следующие несколько часов были похожи на сумасшедший дом. Поход к Хагриду, чудесное воскрешение Коросты, встреча с Сириусом Блэком, нападение на Снейпа, дементоры, дементоры, много дементоров… потом все это еще раз, только уже с другого ракурса…
Лишь отсыпаясь ночью после бешеных приключений, Гермиона вспомнила, что забыла вернуть профессору Макгонагалл времяворот.
«Надеюсь, она не отчитает меня», - засыпая, подумала девочка.
А утром, едва мадам Помфри позволила Гарри, Рону и Гермионе покинуть больничное крыло, гриффиндорка направилась в кабинет своего декана. Макгонагалл не сердилась, директор, видимо, рассказал ей о том, что произошло, и она отнеслась к этому с пониманием. Бережно положив времяворот в верхний ящик своего рабочего стола, она похвалила Гермиону за отличную сдачу всех экзаменов и пожелала девочке приятных каникул.

Гермиона уже давно догадалась, какой болезнью страдает профессор Люпин. Когда истина впервые предстала перед ней, девочка испугалась и возмутилась – Дамблдор не мог не знать! И как он допустил этого, с позволения сказать, человека, преподавать в школе?! Но потом, поразмыслив немного, девочка сама устыдилась своих мыслей – наверняка весь волшебный мир отвернулся от Люпина из-за его недуга… и надо быть ужасно бессердечной и циничной, чтоб лишить отчаявшегося человека надежды на нормальную жизнь.
Поэтому гриффиндорка поклялась оставить свое знание при себе – в конце концов, ни Дамблдор, ни Люпин не такие глупцы, чтоб не предпринять мер предосторожности.
Но в первый же день начала каникул правда выбралась наружу, и вся школа узнала, что профессор Люпин – оборотень. Гарри, больше других привязавшийся к профессору, потому что тот оказался школьным другом его отца, очень огорчился, когда профессор защиты от темных искусств решил подать в отставку.
Сначала Гермиона подумала, что этим все должно было закончиться. Было бы неразумно надеяться, что никто никогда не узнает этой тайны. У Люпина был шанс, и он его использовал, но… чем больше девочка рассуждала об этом, вспоминала вчерашнюю беседу, в которой профессор защиты от темных искусств рассказал о своем детстве, тем больше жалость вымещала все остальные мысли. Разве есть вина Люпина в том, что его покусал оборотень, когда он был еще маленьким ребенком? Разве есть справедливость в том, что болезнь, пусть и не очень обычная, так портит жизнь?!
Гермиона вспомнила о том, что профессор рассказывал о зелье, которое для него варил Снейп. Это было что-то, позволявшее сохранить человеческий разум, даже когда тело превращалось в волка. Вот это и непонятно. Неужели вылечить разум легче, чем вылечить тело? И девочка, столкнувшись с вопросом, ответа на который не знала, по привычке отправилась в библиотеку.
Ей не хотелось просить помощи у мадам Пинс, поэтому она сама прошлась вдоль полок и выбрала нужные книги и справочники. Оказалось, проблема оборотней изучена очень широко, написано много работ и попыток создать лекарство от ликантропии, но… слова «невозможно вылечить» встречались слишком часто. Гермиона искала и искала, узнала о множестве подходов, которые были предприняты в попытке найти лекарство, кто-то продвинулся дальше, кто-то искал обходные пути, но никто не подошел вплотную к тому, что же именно является причиной болезни.
Несколько оставшихся дней в школе Гермиона провела в библиотеке, периодически сокрушаясь, что у нее уже нет времяворота. Литературы оказалось намного больше, чем она предполагала сначала, и чем глубже в недра библиотеки закапывалась девочка, тем интереснее и оригинальнее были тексты. Но когда она, наконец, наткнулась на монографию, написанную коллективом авторов, каждый из которых страдал лунной болезнью, оказалось, что завтра утром положено сесть на Хогвартс-Экспресс и ехать домой.
Гриффиндока едва не заскулила от разочарования. Ну почему, почему жизнь так несправедлива, и только она находит что-то интересное, от него надо оторваться на целых два месяца?! Книгу за ночь не прочесть. Выкрасть и почитать дома? Нет, до такого она еще не дожилась. Попробовать еще раз уговорить мадам Пинс? Девочка была почти уверена, что это бесполезно. Поискать такую же в книжном магазине? Она наверняка будет очень дорогой, если вообще будет – такое древнее издание… вполне возможно, что в Хогвартсе – единственная копия.
И тут пришло решение. Гермиона никогда бы так не поступила, не будь у нее особой причины. В конце концов, все, чего она хочет – получить лишние несколько часов для чтения.
- Гарри, ты не мог бы одолжить мне мантию-невидимку? – обратилась она к одному из своих лучших друзей, когда они вернулись с праздника по поводу окончания учебного года.
- Конечно, а зачем тебе?
- Так, одно незаконченное дело в библиотеке, - уклончиво ответила Гермиона, зная, что кто-кто, а Гарри выспрашивать подробности не станет. Другое дело, если бы она сказала, что у нее незаконченное дело на площадке для квиддича…
Закатив глаза и тем самым выражая свое отношение к ее делам в библиотеке, Поттер выдал подруге мантию-невидимку и пожелал приятно провести время. Ответив про себя, что иначе и быть не может, Гермиона направилась к выходу из гостиной, по дороге набрасывая на себя мантию.
Остановившись через минуту перед дверью в кабинет Макгонагалл, девочка сказала себе, что цель оправдывает средства, и прошептала: «Алохомора».
Замок в двери послушно щелкнул, внутри было темно. Профессор, как и ожидала гриффиндорка, к себе в кабинет возвращаться не собиралась, а сразу пошла спать. Пять секунд ей понадобилось, чтоб добраться до стола и открыть верхний ящик. Вот он, времяворот, какой и был, настроенный на три часа возврата, как установила Гермиона в последний раз…
Спрятав прибор под мантию, девочка закрыла ящик, вышла из кабинета и заперла дверь, рассчитывая совсем скоро сюда вернуться и вернуть времяворот на место.
Библиотека тоже была уже закрыта, мадам Пинс не пропустила праздничный банкет. Гермиона тихонько открыла дверь и прошмыгнула внутрь.
- Люмос.
Конец палочки засветился, отбрасывая серебристые блики на книжные полки. Быстро найдя нужную книгу, гриффиндорка спрятала ее под мантию и поспешила прочь из библиотеки. Прокравшись в один из вечно пустующих классов, девочка закрыла дверь изнутри и, надев цепочку времяворота поверх мантии-невидимки, настроила его на шесть часов и отпустила пружину.
Привычное ощущение непроизвольного движения куда-то назад захватило Гермиону, но через три секунды, когда движение не прекратилось, девочка встревожилась. Она посмотрела на времяворот – золотые песочные часы продолжали вращаться, не обращая внимания на то, что количество установленных оборотов уже отсчитано, и как будто даже ускоряясь. Девочка не могла ничего поделать, да и не знала, что она может, ни в одной книге не было описано, как остановить действие запущенного времяворота. Но когда Гермиона была готова запаниковать, движение остановилось.
Времяворот замер, и девочка, подозрительно разглядывая его и пытаясь понять, что с ним произошло, увидела небольшую трещинку на стекле, из которой выпала одна, две, три золотые песчинки…
- Репаро! - скомандовала Гермиона и трещинка исчезла. Посмотрев на часы на руке, девочка обнаружила, что сейчас полночь. Времяворот вернул ее чуть больше, чем на шесть часов. Что ж, не страшно. Хотела больше времени, чтоб почитать книгу – получай.
Она зажгла в классе свечи, с удобством устроилась за одной из парт. В классе было холодно, возможно потому, что им давно не пользовались, а может быть, просто ночь была холодной, и девочка поплотнее закуталась в мантию. Гермиона углубилась в чтение, познавая все новые и новые особенности жизни и мировосприятия оборотней, их ощущения при превращении…
Девочка не следила за временем – осознавала, что его у нее будет достаточно. Но через несколько часов чтения пришлось размять шею и дать минутный отдых глазам. Гермиона подняла взгляд к окну, надеясь увидеть звезды. И обомлела от ужаса. Стекло было залеплено снегом.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

Поплотнее закутавшись в дорожную мантию, Снейп брел по главной улице одной из магловских деревень неподалеку от Хогвартса, изредка косо поглядывая на хрустальный сосуд, который нес в левой руке. Сосуд излучал слабое белое свечение весь сегодняшний день, когда профессор зельеварения как чудак ходил по магловским поселениям. И только вот сейчас он стал голубым и постепенно темнел – это означало, что Снейп приближается к месту, где совсем недавно совершалась магия. Вполне возможно, что среди маглов живет семья волшебников, однако надо проверить – и даже расспросить – они могли заметить девочку тринадцати лет в школьной форме (если она не оделась как магла или не скрылась под мантией-невидимкой).
Сосуд в руке профессора стал совсем синим, когда он остановился перед деревянной калиткой, за которой кирпичная дорожка тянулась к темному двухэтажному дому. Свет горел лишь в одной комнате – скорее всего, гостиной – на первом этаже. Снейп убрал сосуд в карман, достал волшебную палочку и осторожно толкнул калитку.
Едва переступив черту частной территории, он ощутил типичное сторожевое заклятье – словно порыв теплого ветра оно пронеслось мимо Снейпа в сторону дома, и через секунду свет в доме погас. Профессору не понадобилось много времени, чтоб среагировать: он сделал шаг в сторону и опустился на корточки – чтоб не выделяться на фоне дорожки. Калитка осталась открытой – но этому причиной могла быть и дворовая собака…
Снейп был почти уверен, что кто-то сейчас смотрит в окно из темной комнаты и вглядывается в то место, где он скрылся. Гадая, насколько хорошо его видно, он не шевелился и даже не дышал, в то же время прислушиваясь, не вышел ли кто-то из дома через другую дверь. Прошли долгие пять минут тишины и ожидания, и зельевар, наконец, решился двинуться вперед. Медленно, осторожно, чтоб ни на что не наступить и не споткнуться, профессор перемещался между молодых деревцов в сторону дома, уже почти уверенный в том, кого именно он нашел. И вот опять он ощутил сторожевое заклятье, теперь более сильное… очевидно, было выставлено несколько барьеров, призванных сообщать, с какой скоростью приближается незваный гость…
Выругав себя за непредусмотрительность Снейп шепнул несколько заклятий и заблокировал оставшиеся сторожевые, и в этот миг по всему саду зажглись яркие огоньки, не оставившие ему возможности скрываться и дальше.
Это, несомненно, были цепные заклятья, и профессор не решился блокировать и огоньки, чтоб не вызвать очередную неожиданность. Поняв, однако, что прятаться больше нет смысла, он пошел к дому в открытую, заклятьем зажигая свет во всем доме.
- Мисс Грейнджер, нам нужно поговорить, - как можно спокойнее сказал он, переступив порог дома.
В ответ – тишина.
Снейп сделал шаг вперед и огляделся. Слева – кухня, справа – гостиная, впереди – небольшой коридор, дальше лестница наверх.
- Не бойтесь и не прячьтесь, я хочу вам помочь.
Оставьте свою помощь себе, профессор.
«Гоменум ревелио», - мысленно произнес Снейп, направив палочку сначала в одну сторону, потом в другую, затем на верхний этаж. Заклятие вернулось, сообщив ему, что наверху кто-то есть. Медленно, крадучись, он прошел по коридору, держа палочку наготове, время от времени повторяя заклятье обнаружения, чтоб убедиться, что Грейнджер не перемещается, профессор поднялся по лестнице, и, наконец, остановился перед дверью в комнату, в которой, если верить заклятью, схоронилась гриффиндорка.
- Профессор Дамблдор меня послал, - это имя обычно творит со студентами чудеса.
И я вас тоже пошлю. Ступайте прочь.
Рывком открыв дверь, профессор решительно вошел, но никого не обнаружил. Он этого, в принципе, и ожидал. Очередное заклятье подсказало ему, в каком углу, вытянувшись в струнку, скрытая мантией-невидимкой, стоит лучшая студентка третьего курса.
- Мисс Грейнджер, снимите мантию.
Никакой реакции, ни даже движения.
- Будьте же благоразумны, я не желаю вам зла. Вы совершили ошибку, и я хочу помочь вам ее исправить.
Глупо ведет себя. Неужели не понимает, что другого выхода у нее нет?
«Петрификус тоталус!» - подумал он, сделав изящное движение палочкой.
Заклятье было отбито с такой уверенностью и силой, что Снейпу стало не по себе – действительно ли он имеет дело с Гермионой Грейнджер? В следующий миг в углу, где находилась девочка, появилось нечто маленькое черное – лишь через секунду профессор понял, что на него направлена волшебная палочка.
«Экспеллиармус!» - мысленно скомандовал Снейп.
Он даже не заметил, как было отражено его заклятье; в тот же миг из угла раздался негромкий хриплый голос:
- Конфундус.
«Протего,» - машинально отразил зельевар. Он отметил причину для облегчения – перед ним находилась невидимая, но, несомненно мисс Грейнджер. Ее голос он узнал. Но так же он отметил несколько других поводов для беспокойства – какого черта она на него нападает? И почему в ее голосе не слышен страх?
- Пиро! - выдала девочка следующее заклятье, не успел Снейп опомниться.
- Рефлекто! - воскликнул зельевар, отступая на шаг и стараясь думать не о том, откуда Грейнджер знает такое заклятье и как смеет его использовать, а о том, как ее нейтрализовать, не поранив.
- Ваддивази!
В Снейпа полетели мелкие и крупные предметы, до сих пор лежавшие по всей комнате, в установленном привычкой хозяина порядке. В тот же миг, когда, Снейп скомандовал «Вингардиум Левиоза», он упустил очередное заклятье от Грейнджер, и невидимая сила толкнула его в грудь, отшвырнув к двери комнаты напротив, и заставив распластаться на полу.
- Конфундус! Ассула Мортис! - услышал Снейп приказ гриффиндорки и ее удаляющиеся шаги. Теперь он ничего не мог поделать. Через несколько секунд он услышал очень далекий девичий голос: - Инсендио.
Несколько секунд понадобилось профессору чтоб подняться. Он направил на себя палочку, чтобы снять чары помех, но потом понял, что проклятая девчонка наложила на него неизвестное черномагическое заклятье. Неизвестно, как оно отреагирует на Фините Инкантатем. Краем сознания Снейп отметил, что дом горит. Пока только первый этаж, но скоро доберется и до него. Рискнуть аппарировать?
- Черт побери, - буркнул профессор, а потом понял, что это не то заклятье, которое он должен произнести. - Экспекто Патронум… Выручайте, Альбус.
Надеясь, что говорящий патронус достигнет цели и не развеется на входе в школу из-за обилия дементоров, Снейп, замедляемый весьма качественными чарами, с трудом переставляя ноги, вернулся в комнату.
- Бомбардо, - разбил он окно, приблизился к нему и выглянул. Грейнджер и след простыл. - Репелло маглетум. - Широким взмахом палочки он установил заклятье вокруг дома, чтоб маглы не набежали. И без них тошно. - Агуаменти…
Снейп вернулся в коридор и направился к лестнице, заливая огонь на своем пути. Он начал понимать, как действует второе заклятье, наложенное девчонкой. Сначала профессор почувствовал легкий зуд в затылке, потом зуд превратился в легкую боль. Боль расползлась по шее, ко лбу, уши словно наполнило водой. И раскаленный шип начал расти в затылке, постепенно вытесняя мозг, обжигая его, полностью парализуя мысли…
Снейп сосредоточился на том, чтоб не потерять сознание до появления Дамблдора. Надо погасить огонь, выбраться из дома… профессор направил палочку, из которой лилась холодная вода, себе на затылок. На несколько секунд стало легче.
- Аква Салиенс! - с как можно большей твердостью скомандовал он, и вода из палочки забилась как из брандспойта.
С другого конца коридора кто-то прорывался сквозь пожар ему навстречу. Мысль о том, что помощь рядом, добавила Снейпу сил. Через минуту он уже видел высокую фигуру Дамблдора, яростно поливавшего языки пламени, не желающие потухать.
- Что с тобой, Северус? – с нескрываемой тревогой спросил директор.
- Черная магия, - Снейп старался быть лаконичным, но предельно понятным. - Я не знаю, как снять.
- Сейчас разберемся, - пообещал Дамблдор и подал зельевару руку, чтоб тому было легче удержаться на ногах. Еще минута общих усилий им понадобилась, чтоб полностью потушить пожар.
- Идем во двор, - велел директор и потащил Снейпа по коридору.
- На мне еще и конфундус, - нехотя признался профессор.
Дамблдор сильнее сжал его локоть.
- Какое было заклятье?
Снейп сделал над собой усилие, прокручивая в памяти эти жуткие секунды сражения, когда он не ожидал такого жесткого отпора, а тем более – нападения. В голове крутилось только мортис, но это слово никак не поможет идентифицировать заклятье – таких сотни.
- Я не помню, - наконец признался он. – В затылке жжение. Мозг плавится.
Они, наконец, вышли из дома, прошли несколько шагов по дорожке, а потом директор аккуратно усадил Снейпа возле одного из деревьев.
- Посмотри мне в глаза, Северус. Я все увижу.
- Не надо, - зельевар наоборот, закрыл глаза. – Мне больно.
- ПОСМОТРИ НА МЕНЯ, - возражать этому голосу было не возможно, но Снейп сопротивлялся. Такова его природа – всему сопротивляться… но Дамблдор с силой дернул его за подбородок, заставив поднять голову, а потом положил ладонь на лоб, требуя открыть глаза. – Не сопротивляйся, так я быстрее справлюсь.
Снейп с трудом заставил себя разлепить веки и поглядеть в проницательные голубые глаза. В них как будто пылало пламя, которое недавно было потушено в доме, и это пламя прожигало душу зельевара насквозь.
- Откройся, - мягко сказал Дамблдор, направив палочку на висок профессора и применив невербальную легилименцию.
Одна за другой, перед глазами Снейпа пронеслись картинки сражения: заклинание – отпор – попытка обезоружить – отпор – ответная атака – удар…Ассула Мортис!
Когда в его ушах повторно прозвучало заклинание, профессор отключился. Его мозг отказался уместить в себе физическую боль, страшащие воспоминания, и самые разнообразные догадки, способные объяснить изменения, произошедшие с Гермионой Грейнджер.

Снейп проснулся в собственной спальне и сразу понял, что с ней что-то не так – огонь в камине разведен жарче обычного, окна заперты, хотя он предпочитал держать их открытыми, пахнет зеленым чаем. А в кресле у камина восседает Дамблдор и непринужденно листает «Ежедневный Пророк».
- О, ты, наконец, проснулся, Северус, - заметил директор. – Как ты себя чувствуешь?
- Нормально, - буркнул зельевар, поднялся с постели и открыл окно.
- Мне показалось, что у тебя тут слишком холодно, чтоб ты мог оправиться от проклятья и одновременно не подхватить воспаление лёгких, - оправдывался Дамблдор.
- Прохлада способствует ясности мышления, - объяснил свои предпочтения Северус, набросил мантию и придвинул второе кресло к камину. – Итак, что же произошло, Альбус? Вам удалось выяснить, почему Грейнджер напала на меня?
Директор тяжело вздохнул:
- Она скрылась достаточно далеко к тому моменту, когда я был готов ее преследовать, поэтому ничего нового мне пока узнать не удалось. Поэтому я решил убедиться сначала, что с тобой все в порядке. Я не был уверен, что не будет осложнений. Теперь я вижу, что все в порядке и могу продолжить поиски, тем более, что теперь у нас есть след.
- Что за заклятье она на меня наложила? – гордость Снейпа не позволяла ему так просто смириться с тем, что его одолела ученица третьего курса.
- Дьявольская заноза, - спокойно, как будто каждый день студенты Хогвартса произносят черномагические заклятья, ответил Дамблдор. – Я сделал все что мог, Северус, но ты еще некоторое время будь внимателен к своим ощущениям. Могли остаться следы, которые я сразу не заметил.
Декан Слизерина уловил в интонациях директора намек на то, что он не хочет обсуждать вопрос о том, откуда Грейнджер знает это заклятье и как смеет применять его к людям.
- Отдыхай, Северус, а я отправлюсь на поиски, - сказал Дамблдор. – Я не потревожу тебя без надобности, но все же будь, пожалуйста, готов прийти мне на помощь.
Эта фраза больше, чем все произошедшее в последние дни встревожила Снейпа. Если директор предполагает, что не справится…
- Я не боюсь, что она меня одолеет, - пояснил Дамблдор, заметив помрачневшее лицо профессора. – Я не хочу навредить ей в бою, а это несколько ограничит мои возможности.
Директор ушел, а Снейп остался наедине со своими мыслями и сомнениями.
Взглянув на часы, он обнаружил, что сейчас полдень. К счастью, отработок на эту субботу он не назначил, поэтому можно спокойно заняться своими делами. Для начала привести себя в порядок и перекусить. Потом пойти в библиотеку и узнать, в какой чертовой книге Грейнджер вычитала заклятье.
Зельевар едва сдержал дрожь, когда увидел за столом читального зала девочку, вокруг которой сейчас столько шума. Она была обложена книгами и свитками пергамента, чистыми и исписанными… напомнив себе, что это – «первая», и что ее трогать не следует, Снейп скрылся меж стеллажей, но уже забыл, зачем пришел. Ему не давала покоя мысль, что сейчас перед ним сидит обычная девочка-заучка, не лишенная, впрочем, обычных человеческих слабостей, таких как жажда дружбы, тепла, понимания. Даже поверхностное наблюдение за этой троицей показало, что Поттер и Уизли некоторое время назад по какой-то причине отвернулись от Грейнджер. С одной стороны – это детские разборки, нечего в них вмешиваться. Дети учатся жизни на своих мелких проблемах и недоразумениях. Но с другой… эти же мелочи формируют личность, и что, если именно они сделали Грейнджер такой, какой ее встретил Снейп там, в магловской деревне?
Напомнив себе, что опасно вмешиваться в уже написанную историю, независимо от того, насколько праведными были побуждения, профессор покинул библиотеку, чтоб хоть чем-то заняться, наведался в гостиную Слизерина, чтоб проверить порядок.
День тянулся невероятно медленно. Профессор прислушивался иногда к ощущениям в голове, но ничего странного не замечал – видимо, Дамблдор все сделал лучшим образом. Под вечер зельевару пришла в голову мысль, что ему следовало бы сопровождать директора, так, возможно было бы проще справиться с делом… потому что время, которым могла распоряжаться Грейнджер, играла против тех, кто пытался предотвратить пока еще не случившуюся катастрофу.
Очень странно было осознавать, что в Хогвартсе есть человек, который может рассказать им то, что так важно узнать – точное время, когда девочка впервые пошла на такой большой круг. Это была та самая Гермиона Грейнджер – но «вторая», живущая как призрак в коридорах и свободных кабинетах Хогвартса, питающаяся украденной со столов едой, боящаяся снять мантию-невидимку. Но ее тоже нельзя трогать, потому что нельзя угадать, поможет это общаться с «третьей» или наоборот, навредит.
Когда Снейп предложил и им воспользоваться времяворотом и проследить за каждым мгновением жизни Грейнджер, а потом вернуться во времени вместе с ней и все поправить, Дамблдор сказал, что это слишком рискованно, и, кроме того, директор почему-то не хотел сообщать о произошедшем не только в министерство, но даже декану Гриффиндора. «Это совершенно безумная вера в людей, - размышлял Снейп, - как может Дамблдор, после того, что сделала со мной девчонка, верить, что она когда-нибудь станет прежней? Эта вера в лучшее в людях не доведет его, а нас всех вместе с ним, до добра… хотя… он поверил в меня».
И с момента этого понимания зельевар больше никогда не жаловался на веру Дамблдора в людей. Да, пусть верит. Пусть помогает безнадежным. И пока его вера не угаснет, я буду ему помогать…
- Северус, иди ко мне, - вечером следующего дня пламя в камине в спальне Снейпа вспыхнуло зеленым, и из него донесся голос Дамблдора.
Не медля ни минуты, профессор бросил жменю летучего пороха в огонь.
- Кабинет директора, - спокойно скомандовал он, и несколькими секундами позже предстал перед старцем.
Дамблдор выглядел уставшим и разбитым. На лице виднелись свежезалеченные раны, мантия порвана и прожжена, из пепла Фоукса проклевывался птенец… неужели даже он побывал в бою?
- Не только я был готов к тяжелой схватке, она тоже… - сказал Дамблдор и тяжело опустился в собственное кресло.
- Директор, - ошеломленно уставился на него Снейп, - вы одержали победу над Грин-де-Вальдом, не один раз вступали в схватку с Волдемортом и заставляли его бежать с поля боя… но девчонка оказалась вам не по зубам?
- Повторюсь, Северус, я не хочу причинить ей боли, - с ноткой строгости сказал Дамблдор, - кроме того, это не она на меня напала, я знаю мисс Грейнджер – она добрая и мягкая… некие силы руководят ею, но она им сопротивляется изо всех сил. Сопротивлялась…
- Что? – сердце Снейпа судорожно вздрогнуло от слов директора. – Вы хотите сказать…
- Теперь нам нужно искать «четвертую». И мне не кажется, что следует говорить о человеке…
- …а лишь о его теле, - закончил за старика Снейп, опустив голову в ладони. – Когда вы почти прижали ее, она воспользовалась времяворотом?
Дамблдор кивнул и достал из кармана мантию-невидимку.
- И заряд был достаточно большим. Я успел заметить, с какой скоростью закрутились песочные часы… Нет надежды, что она вернулась всего на пару часов или хотя бы дней…

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

Гермиона надела мантию-невидимку, погасила свечи, прихватила книгу и выскочила из класса. Коридоры были пусты и темны. Надеясь, что никто в башне Гриффиндора бессонницей не страдает, девочка направилась туда.
Когда гриффиндорка увидела сэра Кэдогана вместо Полной Дамы, ей стало совсем нехорошо. Он дремал, облокотивший на своего верного пони, но когда Гермиона, перечислявшая все пароли, которые были в этом году, добралась до нужного, он встрепенулся и открыл проход, даже не поглядев, кто заходит.
В голове у девочки стучала лишь одна назойливая мысль: что теперь делать? Времяворот работает только в одну сторону, а если он действительно перенес ее на несколько месяцев назад… то это значит, что придется прожить заново эти месяца, ни разу ни с кем не встретившись.
Зайдя, наконец, в гостиную, Гермиона первым делом поглядела на календарь и чуть не застонала от отчаянья: первое января. Времяворот перенес ее в начало календарного года. Растерянность поглотила девочку полностью, и она не стала противиться чувству отчаянья и непонимания, которое заставило ее упасть на том же месте, где она стояла и зарыдать в голос.
Прошло почти пол часа, прежде чем она заставила себя успокоиться и думать здраво. Поздно рассуждать о том, как такое получилось, надо думать, что делать дальше.
Действительно, что теперь делать? Надо как-то прожить эти пол года, чтоб никто не заметил, а потом подстроиться под саму себя. Двадцать девятого июня, не позднее девяти вечера вернуть времяворот в стол Макгонагалл. Как бы не забыть… за почти шесть месяцев?!
Гермиона вновь едва не расплакалась, но вовремя вспомнила, что надо сначала решить, что делать и как выживать, а уж потом предаваться горестным чувствам.
К счастью, у нее есть мантия-невидимка, прихваченная из будущего. От комизма этой мысли девочка чуть не разразилась истерическим хохотом, но вновь вовремя себя сдержала.
Для начала, надо позаботиться о собственном комфорте. Поскольку сюда она попала из лета, на ней была не очень теплая одежда. Прокравшись в спальню девочек, Гермиона тихонько открыла свой чемодан и достала два теплых свитера и джинсы. Все, теперь будет во что переодеться. Прихватила зубную щетку. Содержать рот в идеальной чистоте – это было правило номер один, которому научили Гермиону родители-дантисты.
Поразмыслив еще несколько минут, гриффиндорка поняла, что ей понадобится пергамент и перья – чем же она будет заниматься все эти месяца, если не учёбой. Возможно, из этой чудовищной ситуации можно вынести и что-то полезное. В прошлом году она потеряла несколько месяцев из-за встречи с василиском, а в этом получит несколько лишних месяцев… из-за собственной ошибки.
Гермиона бесшумно покинула спальню и начала спускаться по лестнице, как вдруг кое-что вспомнила. Она вернулась обратно, нашла чистый клочок пергамента и спешно нацарапала на нем: «Никому ничего не говори, это я взяла, так надо!!!», - и засунула записку в карман первой попавшейся мантии и замерла, потому что в этот момент со стороны кровати Лаванды послышалось шевеление.
Спрятав отобранные вещи под мантию-невидимку, девочка вернулась в класс, в котором начались ее неприятности. «Что ж, время покажет, что со мной будет, - думала она. – Главное – соблюдать осторожность и продумывать каждый шаг. В крайнем случае, я запросто могу обратиться за помощью к Макгонагалл или Дамблдору… да, они будут недовольны, но не позволят случиться катастрофе.
Насколько Гермионе было известно, в этом классе уже долгое время не проводились занятия. Причины были неясны, возможно, в дополнительной аудитории просто не было нужды. Но девочка решила, что это ей только на руку – здесь она сможет скрываться большую часть времени.
Размышляя о собственных перспективах, девочка перестала паниковать. По утрам можно оставаться здесь и тренироваться в заклятьях, вечером – отсыпаться, а ночью – идти в библиотеку, так чтоб не встретиться с собой. Гермиона вспомнила, о чем жалела в течение всего учебного года – что у нее нет возможности тренироваться в новых заклятьях. За этот год она выучила несколько десятков новых видов чар, но только в теории, многие из них были достаточно сложны, и на тренировку ушло бы много времени, и даже времяворот не мог помочь. Но теперь – все по-другому.
В какую-то секунду Гермиона даже обрадовалась сложившейся ситуации. Да, рискованно все это, но если соблюдать осторожность… все преодолимо!
И несколько оставшихся до завтрака часов Гермиона предавалась мечтаниям о том, как она проведет эти месяцы. Страх удивительно перемешивался с радостью, и девочка почувствовала прилив сил. Она так завидовала Гарри, что он научился вызывать Патронуса… но теперь и она сможет этого достичь.
Было проще простого пробраться во время завтрака в Большой Зал под мантией-невидимкой и выкрасть немного еды. Потом вернуться в класс, достать палочку и попытаться вспомнить самый счастливый момент жизни…
- Экспекто Патронум!
Многие воспоминания вызывали из палочки серебристое облако, но лишь одно заставило это облако приобрести смутную форму, которая, впрочем, сразу же развеялась. Это был вечер, когда в Хогвартс вломился горный тролль, и Гарри, Рон и она были вынуждены столкнуться с ним лицом к лицу. В тот вечер они стали лучшими друзьями…
Ночью же, после отбоя, Гермиона вновь отправилась в спальню девочек и взяла все свои записи и энциклопедию заклинаний. Проработав всю ночь в гостиной Гриффиндора, она выписала список того, чему должна научиться до окончания учебного года, составила для себя расписание и вернулась в «свой» класс, не забыв вернуть на место книгу и конспекты. Теперь, когда у девочки появился план действий и определенное представление о том, что она будет делать, ей стало куда спокойнее.

Сначала все шло не так уж плохо. Это было даже интересно – жить параллельной жизнью, иногда наблюдать из-под мантии-невидимки за самой собой. Порой бывало сложно удержаться от вмешательства и не помочь самой себе найти нужную книгу, особенно когда она вспоминала, как намучалась, ища информацию.
Но потом одиночество начало досаждать. Да, времени много, учись – не хочу, читай и не засыпай, но от недостатка общения был риск разучиться говорить. И когда стало совсем уже невмоготу вести беседы с самой собой в пустом классе, девочка решилась и пошла к Хагриду.
Предварительно она проверила, не собирается ли она сама или Гарри с Роном навещать лесничего, а когда оказалось, что все они заняты, пришла к хижине и постучала.
У Хагрида была своя большая проблема – эта проблема сидела на коврике у камина и грызла кости. Гермиона, конечно, не стала рассказывать о своей ситуации, она старалась говорить о том, что интересно хозяину, а именно – возможность защиты Клювокрыла на апелляции.
И когда через несколько часов она возвращалась в свой неуютный холодный класс, на душе стало немного светлее и теплее, словно уют хагридовой хижины проник внутрь и там поселился на несколько дней.
Девочка периодически навещала своего большого друга – а иначе она бы попросту сошла с ума от одиночества. Выходя в коридоры школы только в мантии-невидимке, не разговаривая ни с кем, воруя еду в Большом Зале, она действительно начала себя чувствовать призраком.
Гермиона больше не пользовалась времяворотом – куда уж выигрывать больше времени, ей хотелось, чтоб эти пол года прошли как можно скорее. И они проходили. Медленно, нехотя, но подходили к концу. Вот уже и солнце начало чаще выглядывать, и снег на окне в классе растаял, гриффиндорка даже выделила один лист пергамента, чтоб на нем отмечать дни, оставшиеся до конца этого добровольного плена.
Ее ужасала идея признаться во всем преподавателям. Выдержала столько времени – два месяца смогу подождать.
Когда погода стала совсем теплой – девочка начала выходить на прогулки к озеру и вокруг школы. Она даже выбрала себе местечко поудобнее и подальше от квиддичного поля – и еще раз посмотрела финальную игру.

Еще несколько дней… еще несколько дней – и можно будет вернуться к прежней жизни. Пообщаться с Гарри и Роном по дороге в Лондон на Хогвартс-Экспрессе, отдохнуть с родителями, и говорить, говорить, чтобы ей отвечали, чтоб ее замечали…
В предвкушении счастливого момента Гермиона все чаще наблюдала сама за собой, впрочем, заботясь о том, чтоб ее никто не мог заметить. Она смотрела, как «номер один» сдавала экзамены, помогала мальчишкам, засиживалась в библиотеке, пользовалась времяворотом… а эта, «вторая», уже твердо решила, что как только выпутается из этой истории, сразу же сообщит профессору Макгонагалл, что отказывается от лишних предметов и больше не будет пользоваться времяворотом.
А еще Гермиона уже знала, какое из ее воспоминаний сможет стать самым сильным Патронусом – тот день, когда она вернет Гарри его мантию, избавится от времяворота и вернется к нормальной жизни.
В день последнего экзамена девочка не могла удержаться от того, чтоб не пронаблюдать за всем еще раз. Сначала она шпионила за Гермионой, сдающей экзамен, потом проследовала за собой, Гарри и Роном в хижину Хагрида, который ждал казни Клювокрыла как своей… когда Сириус Блэк затащил Рона и Петтигрю под Гремучую Иву, девочка прошмыгнула вслед за ними, но не решилась войти в комнату, потому что там и так было слишком много народу. Ей было просто интересно послушать… да и это было бы полезно, вспомнить что да как происходило – ведь ей придется занять собственное место и делать вид, что не было этих шести месяцев…
Но в какой-то миг девочка вдруг вспомнила, что в Хижину должен еще явиться Снейп, и он будет в мантии-невидимке Гарри… это будет ужасно – столкнуться с ним сейчас. Поэтому гриффиндорка решила не дергаться, а дождаться момента, когда профессор войдет в комнату – и тогда она сможет покинуть опасное место. И действительно, дверь в комнату приоткрылась, Гермиона услышала тихие шаги и поняла, что теперь она может беспрепятственно покинуть опасное разоблачением место. Она прошла по проходу под Гремучую иву, и направилась к Гермионе и Гарри, которые уже успели спасти Клювокрыла и дожидались своего часа на опушке Запретного леса…
Она еще раз, теперь со слезами на глазах, прослушала их разговор о том, что Гарри примерещился его отец. Наблюдала сама за собой, за такой беспечной, такой глупой, решившей выкрасть времяворот у Макгонагалл… с трудом подавила желание предупредить саму себя о возможных последствиях.
- Гермиона! Нам нельзя здесь оставаться! Надо немедленно уходить! – воскликнул Гарри.
«Первая» Гермиона пыталась заспорить.
- Да я о другом! – нетерпеливо перебил Поттер. – Ведь Люпин побежит по лесу как раз там, где мы прячемся!
И когда Поттер с «первой» Грейнджер убежали в сторону хижины Хагрида, «вторая» вдруг запаниковала. Она видела сцену возле гремучей ивы: как под светом полной луны трансформируется оборотень, как обращается Сириус Блэк, как Люпин, не помня в себе ничего кроме волка, бежит прямо на нее.
Девочка, забыв обо всем на свете, побежала прочь, на ходу доставая палочку. Она уже слышала за спиной тяжелое хриплое дыхание волка и не могла придумать, чем же себя защитить. Послышался разъяренный рык, прыжок был неизбежен в ближайшие пять секунд.
- Протего! - завизжала Гермиона, чей напуганный мозг не мог придумать ничего получше.
Щит установился в пяти метрах перед ней и чудовище взвыло злобно, натолкнувшись на невидимую преграду. Но оборотень не собирался сдаваться. Он вновь и вновь бросался на защиту, пока та не рухнула.
- Протего! Протего! - но то ли щит с каждым разом получался слабее, то ли зверь нашел способ прорываться сквозь него, но Гермиона осталась беззащитной и умный, талантливый, напичканный знаниями мозг отказывался давать жизненно необходимую подсказку.
- [i]Петрификус Тоталус![i] - раздался твердый голос откуда-то справа, и оборотень замер, словно каменная статуя.
Девочка против воли шагнула в сторону своего спасения, как вдруг до нее дошло, чей голос она слышала.
- Нет, не может быть, - пробормотала она, глядя на собственную невысокую, взлохмаченную фигуру с поднятой палочкой. – О, Мерлин…
Пока она приходила в себя от ужаса, «третья» Гермиона развернулась на сто восемьдесят градусов и унеслась прочь со скоростью ветра.
- Мамочка, что мне делать, что делать… - в ужасе зашептала гриффиндорка, прислонившись к дереву. – Неужели… неужели я должна еще раз воспользоваться времяворотом, чтоб спасти саму себя? Да, иначе и быть не может… Записку я могла проигнорировать и сделала это, но если бы я сразу вернулась во времени, выкрала свои вещи и оставила эту чертову записку, то, возможно, мне не пришлось бы потом возвращаться на пол года, чтоб сделать возможным реализацию прошлого… Великий Мерлин, я сойду с ума с этими размышлениями… но сейчас я не могу проигнорировать. Разве мне надо потом возвращаться на пол года, чтоб спасти саму себя? Лучше я сейчас вернусь на час, спасу себя скоренько и буду терпеливо ждать двадцать девятого июня… да, так и сделаю. Чертов времяворот, я тебя уже ненавижу. Никогда не возьму больше в руки.
Гермиона опять надела золотую цепочку поверх мантии-невидимки и установила возврат на час. Затаив дыхание, отпустила пружину…
И во все горло завопила от душевной боли, страха и отчаянья, когда обнаружила себя по колено в снегу.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

- Сейчас она может быть где угодно, - констатировал Снейп. – И раз у нее на третьем кругу нет мантии-невидимки, вряд ли она выжила.
- Значит, мы должны найти тело. Хотя я не теряю надежды, - сказа Дамблдор, не обращая внимания на скептицизм зельевара. – Но нам, очевидно, все же придется обратиться за помощью к кому-то из министерства.
- К Муфалде Хмелкирк? – предложил Снейп.
- Специалист по Надзору, - припомнил Дамблдор, где слышал это имя. – Нет, если бы Надзор просигнализировал им про Гермиону Грейнджер, они бы уже давно подняли панику по поводу ее пребывания одновременно в нескольких местах. Я полагаю, нам нужно обратиться к кому-то из Отдела Тайн. Они, мне кажется, должны знать способ найти времяворот.
В кабинете повисла тишина. Ни у одного, ни у другого не было связей в этом отделе.
- Вряд ли нам удастся сделать это втайне, не нарушив закона, - озвучил Снейп сомнения обоих.
- Ты сделаешь это, Северус? – такого вопроса зельевар не ожидал.
- А вы считаете, что удержать все втайне важнее, чем соблюсти закон? – подозрительно уточнил декан Слизерина.
- Ты знаешь мое отношение к законам нашего министерства, - спокойно сказал директор. – Некоторые из них достойны внимания, другие – лишь дань бюрократии, но некоторые – бред пьяного лешего, о них многим лучше даже не знать. Лично для меня куда важнее законы морали, и их соблюдение в данной ситуации ведет к нарушению законов Министерства Магии. Так что, Северус, ты со мной?
Некоторое время понадобилось Снейпу, чтоб осознать то, что он только что услышал, а главное – от кого. Он бы не поверил своим ушам, если бы в этот самый момент не глядел в пронзительно-синие глаза Дамблдора, насквозь просвечивавшие, его, Снейпа, душу.
- Да, Альбус, я с вами, - спокойно сказал он, но не сдержал сарказма в следующей фразе: - Орден Невыразимцев содрогнется от ужаса, когда мы приступим к делу.

- Империо! - шепнул Снейп, стараясь, чтоб палочка, указывавшая на цель, не высовывалась из-под мантии-невидимки. Бродерик Боуд замер на месте, потом медленно повернулся к профессору лицом, ожидая приказа.
Не поверив, что сотрудник Отдела Тайн так легко поддался заклятию порабощения, Снейп применил легилименцию, но она лишь подтвердила – Боуд в полной его власти.
- Хорошо, - сказал профессор, с трудом переведя дыхание от волнения. – Идем к тебе в кабинет.
Не ответив, Боуд направился в сторону служебного входа, Снейп следовал за ним по пятам, стараясь ни с кем не столкнуться и не высунуться из-под скрывавшей его мантии.
Когда они спустились на лифте в подземелье, Боуд пошел по темному коридору, затем свернул куда-то вправо, поднялся по небольшой лестнице, опять свернул и остановился перед черной дверью. Когда он пробормотал пароль, замок щелкнул, впуская хозяина и незваного гостя.
Убедившись, что они в комнате одни, Снейп запер дверь изнутри, велел невыразимцу сесть на стул, сам расположился напротив.
- Расскажи мне, как можно проследить расположение времяворотов, выданных в пользование волшебникам?
Неторопливо набрав в легкие воздух, Бродерик заговорил низким занудным голосом:
- В «Зале Времени» Отдела Тайн есть карта мира, которой можно отдать приказ показать привязанные к ней времявороты…
- Времяворот Гермионы Грейнджер привязан к карте?
- Нет такого времяворота, - ответил Боуд.
Снейп удивился, но тут же сообразил, в чем может быть дело:
- Времяворот Минервы Макгонагалл привязан к карте?
- Да.
- Ты можешь принести карту сюда?
- Нет.
- Ты можешь провести меня к ней, так чтоб никто не узнал?
- Да.

- Где находится времяворот Минервы Макгонагалл? – спросил зельевар у карты.
Тотчас на ней зажглись три красные точки. Две из них были совсем рядом – на огромной карте слились почти в одну, соответствующую расположению Хогвартса. Третья же – Снейп не поверил своим глазам – зажглась на юге Англии.
- Есть более подробная карта? – спросил он у Боуда.
- Нет.
Снейп запомнил название ближайшего отмеченного населенного пункта – Истборн. Им придется искать на северо-западе, более точных координат не достать, но это уже что-то…
- Выведи меня отсюда, - велел он Боуду, и когда они вновь оказались на улице неподалеку от служебного входа, профессор приказал невыразимцу повернуться спиной. - Фините Инкантатем. Обливиэйт!

Снейп с Дамблдором аппарировали к Арлингтонскому водохранилищу, когда солнце коснулось горизонта. Решено было начать поиски именно оттуда. Директор планировал двинуться к Альфристону, а зельевару велел осмотреть все на пути к Хейлшему. К утру, если поиски не дадут результатов, надо вернуться в Хогвартс.
На этот раз они прихватили метлы, чтоб с наступлением темноты продолжить поиск с воздуха. Для маглов метлы выглядели вполне заурядно, но только не в руках у людей, одетых в темные модные плащи, поэтому было решено временно трансфигурировать их в зонты.
До наступления темноты следовало осторожно аппарировать из района в район с индикатором магии. Снейп добросовестно выполнял поручение директора, но не слишком надеялся на успех. Чаша в его руке светилась равномерно-белым светом, лишь изредка чуть темнея во время аппарации.
Когда на небе, наконец, появились первые звезды, Снейп трансфигурировал метлу обратно и поднялся в воздух. Он старался систематично обыскать все населенные пункты, сверяясь с картой. Их было не многим больше, в сравнении с тем, что выбрал себе Дамблдор, но между Арлингтоном и Хейлшемом пролегала лесистая местность, и когда поиск в магловских поселениях не принес результата, задача существенно усложнилась. Снейп вернулся к водохранилищу теперь уже по воздуху, стараясь как можно внимательнее присматриваться к тому, что видно между деревьев, но ничего особенного там видно не было. Несколько раз он снижался, заметив подозрительные вещи, но это оказывался либо магловский автомобиль между деревьев, либо бродячая собака, либо группа подростков из ближайшей деревни, ищущая приключений на свою голову…
Зельевар решил, что надо, пожалуй, приступать к систематичному обыску каждой рощи, каждого сада и каждого парка, пусть это займет хоть прорву времени: все же раньше начнешь – раньше закончишь.
Но прежде чем приступить к задуманному, профессор решил еще раз проделать весь путь – на этот раз взяв направление южнее.
Он летел, на сей раз медленнее, и чувствовал, как холодный воздух пронимает его до костей, от ветра слезились глаза, но Снейп вытирал их и продолжал вглядываться в темноту между деревьев под собой.
Когда до рассвета было еще далеко, но звезды уже начали тухнуть, профессор вдруг заметил краем глаза яркий проблеск где-то справа. Это могло оказаться костром, но когда он повернулся в том направлении, ничего не увидел. Должно быть, пламя теперь скрыто деревьями… что ж, надо приблизиться, проверить. Подлетев ближе, Снейп опустился к самой земле и замер в воздухе, прислушиваясь. Потом вспомнил про индикатор магии и достал из кармана хрустальный сосуд. Он светился бледно-голубым светом.
Сердце профессора забилось сильнее. От страха предстоящей встречи и от того, что он ошибся в своем пессимизме. Грейнджер жива.
Подлетев еще на пару метров, он вновь увидел пламя костра, метрах в сорока впереди. Профессор соскочил с метлы и задумался. Как лучше к ней приблизиться: быстро, рассчитывая на элемент неожиданности, или попытаться снять защитные чары?
Снейп боялся даже проверить, есть ли те самые защитные чары. Он знал, что «сторож» может сработать даже на легкое касание. Так что делать?
Припомнив свое прошлое двенадцатилетней давности, профессор понял, что надо восстанавливать подзабытые навыки разведчика. «Я – ветер… меня не видно… я иду не к тебе, я иду по своим делам…», - стараясь думать не о ситуации в которую попал а об обстановке вокруг, Снейп начал медленное движение в сторону костра. Он должен был внушить себе, что он – часть обстановки, а не чужеродный элемент, и тогда сторожевые чары на него не отреагируют.
«Я – воздух… я – часть ночи… я – свой среди деревьев, я – родня среди листьев, я иду к огню, потому что он горячий».
Одолев примерно половину пути, Снейп остановился и огляделся. Он все еще не мог разглядеть никого поблизости огня.
«Ветки – мои кости, листья – моя кожа, я здесь лишь прохожий, голос дарит ветер, ливень заглушает, гром с небес ответит…»
Профессор и сам удивился, как ему удалось вспомнить эту мантру, которая раньше не раз его выручала. Надо читать про себя эти простые фразы и стараться сосредоточиться на их содержании, поверить в них… и это сработает как маскирующая магия, не обнаруживаемая никакими сторожевыми чарами.
Теперь он остановился шагах в десяти от огня, скрываемый тенью деревьев. Даже сейчас он не сразу обнаружил маленькую девичью фигурку, скорчившуюся под дубом, неподалеку от костра. Она сидела на земле, обхватив колени, спрятав в них лицо. На ней был старый школьный плащ, давно не чищенный и в нескольких местах разорванный по шву. Волосы – также давно немытые и нечесаные… некоторое время профессор стоял, скрытый в тени, ожидая хоть какого-то признака жизни, но Грейнджер, похоже, задремала.
Тогда Снейп решил обойти поляну вокруг, чтоб подобраться к девочке как можно ближе, оставаясь незамеченным. Он медленно ступал в тени деревьев, продолжая проговаривать мысленную установку. В этот момент он заметил, что девочка вздрогнула и как будто сжалась. Неужели все же сработал «сторож»? Профессор замер, глядя, что будет дальше. Грейнджер ничего не предпринимала, только сжималась и даже будто пыталась закрыть уши руками, чтоб отгородиться от опасности, о которой она уже точно знала. Снейп сделал еще шаг вперед.
Девочка с легким всхлипом отпустила, наконец, свои колени и с трудом подняла голову. Лицо ее было сильно исхудавшим, глаза – как будто одичали. Правая рука, словно против воли хозяйки, достала из кармана палочку, левая начала нашаривать что-то под мантией, и профессор знал, что это «что-то» - времяворот. Но, опять-таки, как будто против воли хозяйки, рука отдернулась и опустилась на землю.
Грейнджер даже не пыталась подняться. Ногтями непослушной левой руки она провела сначала по макушке, а потом по лицу, словно пытаясь снять с себя скальп, правая рука, дрожа, поднялась в предупреждающем жесте.
Снейп не мог понять, что и почему происходит с мисс Грейнджер, но догадался, что не должен оставлять ей время, чтоб прийти в себя. Действовать теперь надо быстро.
Профессор выскочил из своего укрытия и через две секунды он уже был возле девочки, выхватил у нее из руки волшебную палочку и отбросил в сторону. Потом нашарил на шее времяворот, снял его, стараясь не поранить гриффиндорку, и тоже осторожно положил в сторону.
Странно, она почти не сопротивлялась. Или она так ослабела и истощала, что Снейп даже не почувствовал ее сопротивления? Но она не пыталась применить магию – вот что странно.
- Мисс Грейнджер, с вами все в порядке? – спросил Снейп, когда стало ясно, что она уже не сможет ни напасть, ни скрыться.
Девочка не ответила, а лишь вновь приняла эту странную позу – одной рукой обняв колени, а другой – накрыв голову.
- Ну же, что с вами, что болит?
Отчаявшись получить ответ, профессор достал свою палочку.
- Экспекто Патронум! Я нашел.

Снейп опустился на колени в двух шагах от директора и гриффиндорки, которая все еще не подавала признаков осознания происходящего.
- Альбус, как вы думаете, что с ней?
Директор задумался на секунду, прежде чем ответить.
- Некое повреждение ума, я полагаю.
- Это поправимо? – с нескрываемой тревогой спросил Снейп.
- Смотря что послужило причиной, - неуверенно сказал Дамблдор.
Зельевар спрятал в карман собственную палочку, палочку Грейнджер и вермяворот.
- Что будем делать? Доставим ее в Святого Мунго?
Директор тяжело вздохнул.
- Боюсь, от моих импровизаций и нежелания признать поражение девочка пострадала сильнее, чем могла. Если бы мне два дня назад хватило храбрости признать, что я потерял контроль над ситуацией, силами министерства мы могли бы не пустить ее на третий круг.
- И тогда вы изменили бы прошлое, в котором она уже побывала «четвертой», - заметил Снейп.
- Мы не можем изменить ни прошлое, ни настоящее, потому что мы не перемещаемся во времени. Поэтому я и отказался воспользоваться времяворотом – было бы слишком много неразберихи, намного больше, чем уже есть.
- Как вы думаете, Альбус… это… последняя? – с нервозностью в голосе спросил декан Слизерина, кивая на Грейнджер, сидящую все в той же позе эмбриона.
- Я почти уверен, основываясь на тех фактах, что у нас уже есть. Мы ведь сделаем теперь все возможное, чтоб ее не упустить? И я пока не вижу ничего, что могло бы нам помешать. Теперь, чтобы избежать дальнейшего разрастания катастрофы, нам нужно точно знать время, когда она возвращалась в первый и во второй раз.
- Будем шпионить сутки напролет? – кисло уточнил Снейп, догадываясь, на кого ляжет эта малоприятная обязанность.
- Да, - подтвердил его догадку Дамблдор. – Но поскольку их двое, плюс эта – третья, а у нас еще есть обязанности в школе… вновь возникает вопрос, кого посвятить в эту тайну.
- Правильно ли я понял, Альбус, что вы все же не собираетесь отправлять ее в Мунго?
- Правильно. Если ее отправить, придется уточнить обстоятельства. А если уточнить обстоятельства… катастрофа уж точно разрастется, если не в масштабах судьбы Гермионы, то в масштабах меня, Макгонагалл и Отдела Тайн, который не простит нам такого упущения. Да и девочке будет сложнее, если она… точнее когда она вернется в нормальную жизнь.
Дамблдор замолчал, положив ладонь на руку Грейнджер, надеясь пробиться сквозь ее замкнутость. Девочка не реагировала в течение всего их разговора, лишь изредка вздрагивала и сжималась сильнее. Что же так мучило ее мозг, что она боялась даже открыться внешнему миру?
- Да, мы не справимся сами, - продолжил директор. – Надо выбрать по меньшей мере двух людей, которым мы сможем доверить эту тайну. Причем нам нужна хотя бы одна женщина. Умная, сильная, добрая женщина, которая поможет… Онис-Купидита-Дормитарус-Онис! - неожиданно закричал Дамблдор, и прежде, чем Снейп успел отреагировать, схватил Гермиону в охапку и аппарировал в неизвестном направлении.
Профессор растерялся лишь на секунду, а потом аппарировал сам к тому месту, где оставил метлу. Он не понял, заметил ли директор какую-то опасность, или же пришел к выводу, что девочку надо срочно доставить в Мунго… Пока зельевар рассуждал о странностях великого волшебника, перед ним из ниоткуда появился серебристый призрак феникса и сказал голосом Дабмлдора:
- Срочно аппарируй к нам!

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

Весь остаток новогодней ночи и почти весь следующий день Гермиона билась в истерике в заснеженном запретом лесу. Она не хотела, не хотела еще пол года провести в одиночестве под мантией невидимкой. Ей была ужасна сама мысль об этом, хотелось забыться, потеряться, умереть на шесть месяцев и очнуться двадцать девятого июня и вернуться на свое место.
Умереть…
Перспектива показалась заманчивой. Но…
Родители.
И этим все сказано. Она не имеет права причинять им страдания своей глупостью. За ошибки надо платить. Но какой должна быть ошибка, чтоб платить за нее такой страшной пыткой?! Всего лишь незаконное проникновение в кабинет декана и кража магического артефакта. Да, всего лишь. Гермиона чувствовала, что достаточно наказана.
«Мама, как же страшно… мне кажется, я никогда не выберусь из этого круга. Я буду раз за разом проживать эти пол года, пока не умру от одиночества…»
Нет! Так думать не годится. Я обязана выжить. Ради родителей, ради себя самой, ради Макгонагалл, в конце концов, которая взяла на себя ответственность за мое пользование времяворотом. Как же декан Гриффиндора ошиблась… надо пойти и признаться во всем.
Страшно. Репутация будет испорчена навсегда. Надо быть сильной. Да, ситуация сложная, надо набраться храбрости и сил, чтоб преодолеть ее. Просто в этот раз мне надо будет вести себя осторожнее. И вообще… сейчас я уже не могу оставаться в Хогвартсе. Слишком велика опасность встретиться с самой собой или с кем-либо еще… да и нет сил уже смотреть на эти стены с утра до вечера, снова проживать уже дважды прожитые дни…
Уставшая, замерзшая и отчаявшаяся, Гермиона вернулась в замок как раз в тот момент, когда большинство учеников и преподавателей были на ужине. Никуда ровным счетом не торопясь, она пошла в башню Гриффиндора, сняла мантию-невидимку, сказала пароль сэру Кэдогану, вошла внутрь, вновь надела мантию и задумалась.
Зачем пришла сюда? Ах, да, за утепленным плащом. Теперь в замке отсиживаться не получится, придется найти новое место. А, кроме того, нужно новое занятие, которое сможет отвлечь от тяжелых депрессивных мыслей. Научиться еще чему-то. Совершенно новому, очень трудному, и желательно интересному. Как бы найти что-то такое, что отвлечет от течения времени?
Совершенно естественным и очевидным решением было отправиться в библиотеку, что Гермиона и сделала. Прошлась вдоль полок, заглядывая даже на самые высокие, зашла даже в Запретную Секцию… Но каждая книга, сперва привлекавшая внимание, при более внимательном изучении оказывалась всего лишь книгой, хранящей информацию. Интересную, возможно, важную, но неспособную сейчас отвлечь от душевного ада.
Впервые за всю свою жизнь Грейнджер была разочарована библиотекой. Что же дальше? Если даже в самом любимом месте Хогвартса нет утешения? Значит, его нигде нет…
Погруженная в грустные мысли, девочка сама не заметила, как подошла к двери учительской. Ноги сами принесли ее, против воли, значит ли это, что лучше признаться? Может, ее подсознание дает подсказку?
Гермиона открыла дверь, но учительская оказалась пуста. В камине горело жаркое пламя. Мантия-невидимка сделала девочку бесстрашной. Она вошла внутрь и огляделась вокруг. Уютно. Что, если поселиться здесь на пол года? Глупости – все учителя сразу узнают о новом привидении и непременно захотят с ней познакомиться.
Девочка подошла к камину и опустилась на корточки, согревая руки. Потом поднялась и увидела на каминной полке горшок с блестящим порошком. Зачерпнула горсть, бросила в огонь, забралась в камин…
- Дырявый Котел! – скомандовала она и в следующий миг закружилась в вихре искр, а перед глазами замелькали камины.
Когда движение замедлилось, а перед глазами возник бар «Дырявый Котел», Гермиона сделала шаг вперед, и, лишь слегка покачнувшись от долгого кружения, остановилась посреди помещения. «Ну, и зачем я сюда явилась?» - «Ах да, я искала себе интересное занятие на пол года».
Удостоверившись, что мантия надежно ее скрывает, девочка направилась в сторону каменной стены, отделявшей Косой Переулок от бара. Постучав волшебной палочкой по нужному кирпичу, она вошла на волшебную улицу. Не глядя ни на одну витрину, Гермиона шла прямым ходом во «Флориш и Блоттс», надеясь только на новые поставки, потому что прошлым летом изучила весь их богатый ассортимент, и, насколько она помнила, там не было ничего подходящего. Была уйма книг, которые она мечтала прочитать прошлым летом… но не сейчас. Сейчас ей было нужно что-то действительно необычное.
Девочка вышла из магазина, отчаянно сопротивляясь разочарованию и стараясь даже не допускать в свой мозг мыслей о самоубийственном прекращении мучений. Раз она получила это испытание, значит, она его достойна, значит, сможет выдержать…
Гермиона заходила в каждый книжный магазин, встречавшийся на ее пути, но нигде не могла найти того, что ей было нужно. Возможно потому, что запрос ее был слишком сложным, а может быть потому, что она сама не знала, чего хочет…
И вновь ноги принесли ее к месту, в которое голова бы попасть не желала: Лютный Переулок. И вновь, рассудив, что ее подсознанию виднее, Гермиона побрела вдоль мрачной, неприбранной улицы, радуясь тому, что ее никто не может видеть. Лишь по тому, что очередная лавка выглядела немного аккуратнее других, девочка поняла, что это книжный магазин – ни вывески, ни витрины не было. Войдя внутрь, она непроизвольно вздрогнула – такой непривычно-пугающей была атмосфера среди книг. В Хогвартской библиотеке пахло древней бумагой, пылью, благородством знаний… здесь же витал холодный, безразличный ко всему живому дух и почему-то казалось, что книги враждуют между собой.
Гриффиндорка побрела вдоль книжных полок, сердцем чувствуя, что именно здесь, как ни странно, найдет то, что нужно. Все было так странно, необычно… Большинство книг было оформлено в мрачных тонах – черные, серые, темно-синие обложки, некоторые с ярким тиснением, а другие – подписаны от руки чернилами, но все они неизменно старые, хранящие отпечатки прежних владельцев…
Дойдя до конца ряда, девочка заметила еще одно небольшое помещение – явно не предназначенное для посторонних, а лишь для избранных, проверенных клиентов. Но, пользуясь тем, что хозяина поблизости не видно, Гермиона спустилась на три ступеньки и заглянула внутрь.
Здесь было всего несколько полок, и книги не были выстроены ровными рядами, а лежали обложкой кверху – огромные тома, ветхие, но не пыльные, с пожелтевшими страницами и истертыми обложками… сердце девочки замерло от страха и восхищения. Она понимала, что перед ней лежит настоящее сокровище, которое, возможно, не удастся увидеть вновь. Ей в глаза бросилась книга, на первый взгляд новее остальных, в черной обложке, со странным рисунком на обложке – красивый цветок лилия, из середины которого вылезает червь… и название книги – написано, несомненно, рунами, но Гермиона, весь год старательно переводившая древний язык, не поняла ни слова.
Как завороженная, она приблизилась к книге и открыла в случайном месте. Текст был написан крупными рунами, на каждой странице помещалось всего восемь-десять знаков и очень редкие из них показались девочке знакомыми.
Классифицируя свой поступок, как «взяла взаймы с намерением вернуть», а не «украла», она осторожно взяла книгу и спрятала под мантию. Потом быстро покинула лавку, и лишь когда за ее спиной закрывалась дверь, она услышала шаркающие шаги хозяина.

Гермиона вернулась в Хогвартс тем же путем и сразу пошла в библиотеку за Большим Рунным Словарем. Она не считала, что совершает преступление, беря книгу без спроса, ведь она твердо намеревалась ее вернуть. Ей просто было необходимо чем-то заняться, и этим «чем-то» будет перевод труднейшего текста с рунного языка на человеческий…
Осталось определиться с убежищем. Девочка решила, что не задержится в замке дольше необходимого. Теперь, когда у нее было все что нужно для спокойного ожидания, надо было подумать о том, куда податься. Что ж, сегодня еще можно переночевать в замке – куда, в самом деле, идти на ночь глядя? – а уже завтра можно будет пойти в Хогсмид и оттуда начать поиски укромного местечка…

Словно некое провидение вело Гермиону к тому что ей нужно – уже на второй день поисков ближе к вечеру она нашла то, что искала – вполне даже приличный домик, хозяева отсутствовали, возможно, уехали на отдых на зимние каникулы. По крайней мере, пока их нет можно обосноваться… наложив замораживающие чары на сигнализацию и отвлекающие – на соседей-маглов, девочка сняла мантию-невидимку и сложила все свои пожитки в углу кухни. Потом помедлила немного и выставила вокруг дома несколько слоев сторожевого заклятья
Грейнджер пользовалась манящими чарами, и призывала еду из Большого Зала Хогвартса, когда ей хотелось кушать, но с каждым днем это случалось все реже. Она не ошиблась – работа настолько поглотила ее, что естественные нужды отходили на второй план.
Уже с первых страниц текста девочка поняла, что книга посвящена разделу магии, не изучаемому в школе – демонологии. Описывалась жизнь и способности могучего Ятавара – повелителя ветра и страха…
Внимательно срисовывая из книги незнакомые символы, Гермиона находила их перевод и также выписывала. Она понимала, насколько важно знание каждого значения слова, для правильного понимания контекста…
Работа требовала большой кропотливости и внимания – бывали дни, когда девочка переводила всего одну руну, и то не была уверена, что подобрала правильное ее значение, а бывало – целые страницы так и складывались в «гладкий» текст…
Маглы, чей дом оккупировала девочка так и не вернулись, и тогда гриффиндорка решила разузнать в чем дело – отправилась к соседям, наплела с три короба, и они выложили ей правду – хозяева уехали, и вернутся, скорее всего, не скоро – выиграли в лотерею и решили поколесить по миру. Удивляясь своей удаче, Гермиона поняла, что хоть об этом может не беспокоиться. Почти все было хорошо, кроме самой ситуации, в которой она оказалась.
Лишь по утрам, когда девочка еще не успевала начать работу и по вечерам – когда засыпала – у нее оставалось время на то, чтоб посчитать пережитые дни и сколько их еще осталось. В начале февраля она отметила с разочарованием, что книга заканчивается, а ее срок – нет… придется снова что-то придумывать.
И вот настал день, когда последний символ получил свое значение. Гермиона просмотрела все свои записи – пергамента она извела на этот перевод чуть ли не больше, чем занимала вся книга. Девочка, гордясь своей работой, начала читать вслух на языке рун, в то же время понимая все до последнего слова:

«История Ятавара, изгнанного из рая и ада», - было написано на обложке.
«Ятавар, презреннейший и коварнейший из демонов решил бросить вызов Богам и Королям; слух об этом расползался по земле как лёд растекается в жаркую погоду. И вышли на бой с Ятаваром отважные Боги и Короли, в чьей власти было повелевать Воинами. Позвали Боги и Короли Воинов на поле битвы; повержены были Воины огнем и страхом в битве кровавой. Тогда вступили Боги в схватку с Ятаваром и также были повержены огнем и страхом.
Пришел черед Королей сражаться с Ятаваром. Победили они огонь, но были биты страхом; преодолели страх – огонь тотчас завладел ими; но война не могла быть окончена, пока Короли не прогнутся под огнем и страхом.
И тогда Короли сказали друг другу: какая есть надежда у мира, если мы сдадимся?
Отвечали Короли один другому: не останется никакой надежды. Но сейчас она есть. И она сохранит наши сердца от страха.
Вновь спрашивали Короли друг у друга: в чем спасение мира, если мы сдадимся?
И опять отвечали: не будет спасения. Поэтому надо бороться. И жажда победы не даст нам сгореть в пламени.
И вновь Короли вступили в битву с Ятаваром и сразили его. Было сказано: ступай, Ятавар, прочь, и будь в изгнании, пока среди людей не найдется милосердный к тебе. Кого из них ты сумеешь одолеть – тем и будешь повелевать, кто тебя одолеет – тому будешь служить.
И остался Ятавар один в пустом бессмысленном мире, пока однажды не пришел к нему Человек и не узнал в нем презреннейшего и коварнейшего из демонов.
И сказал Ятавар Человеку: помоги восстановить силу мою и сразись со мной, и тогда стану я помощником твоим во всех делах, и сила моя станет твоей силой, разум мой – твоим разумом. Но попытайся воспротивиться мне – и ты станешь рабом моим навеки.
Ложь Ятавара попала на плохую почву: не сумел он ни огнем одолеть Человека, ни страхом. Когда же пришло время подчиниться Человеку, согласно слову Королей, Ятавар вдруг понял, что вновь остался один.
- Жди кого-нибудь другого, Ятавар, - сказал Человек на прощанье. – Все что мне нужно было, я от тебя получил».

Гермиона совершила очень большую ошибку, дочитав все до последнего слова, но поняла она это далеко не сразу. Произнеся вслух название последней в книге руны, девочка замерла на несколько секунд, словно осознавая прочитанное и признавая подобную литературу занимательной. Потом она закрыла книгу, поглядела на обложку и нахмурилась. Там, где раньше был рисунок и название – теперь лишь сплошная черная обложка. Открыла на первом развороте…
Словно невидимая рука заклинанием стирала текст – символы бледнели и исчезали, не оставляя и следа. Всего через минуту все страницы были чисты, словно никогда на них ничего не было написано. Девочка очень удивилась – она никогда не слышала, что бывают такие книги, которые можно прочесть только один раз; и расстроилась – теперь она не сможет вернуть книгу законному владельцу. Придется узнавать, сколько стоила эта книга и возвращать деньгами, желательно анонимно…
Остаток сегодняшнего дня и часть завтрашнего можно будет посвятить заучиванию перевода рун, которые она выписала из книги. Но потом придется искать новое занятие. Иначе безумие от одиночества гарантировано. Но как и где достать еще одну такую же интересную книгу? Возвращаться в тот самый магазин в Лютном Переулке? Вряд ли ей так же повезет и во второй раз. Посетить книжный магазин Хогсмида? Так там никогда ничего подобного не было, и, наверное, не будет…
Впрочем, эту сложную дилемму Гермиона решила оставить на завтра, как говорится: будет день – будут книги. А сегодня можно довести до совершенства знание новых рун.

- Доброе утро, Гермиона Грейнджер, - сквозь сон услышала девочка и нахмурилась, не открывая глаз. Во-первых, голос был ей незнаком, во-вторых, был он каким-то странным, низким, хриплым и… недобрым. Кроме того, ни одно охранное заклятье не сработало, а приятного объяснения этому у девочки не было. Она резко открыла глаза и огляделась. Боковым зрением, как ей показалось, увидела черную тень, но обернувшись, ничего не увидела.
- Кто здесь? – испуганно прошептала Гермиона, хватая с тумбочки волшебную палочку.
Но ответом служила тишина. Ни шагов, ни этого голоса… и через несколько минут девочка уже была готова признать, что ей этот голос приснился.
Одевшись, умывшись, и позавтракав вчерашним тостом с сосиской, гриффиндорка вернулась к своим записям, намереваясь их упорядочить и сложить куда-нибудь подальше, чтоб через пару месяцев достать и повторить изученное.
- Гермиона Грейнджер, ты мне кое-что должна, - вновь проговорил тот самый страшный голос над самым ее ухом.
- Что? – девочка подпрыгнула от неожиданности и испуга. – Кто это?!
- Тот, кого ты разбудила, - отвечал голос, но сколько Гермиона ни оглядывалась, никого не видела. – Ты должна накормить меня, прежде чем мы вступим в битву.
- Что?! – едва шевеля губами, пролепетала девочка. – В какую битву? Кто вы?!
В ответ послышался лишь хриплый сухой смех. И вновь голос на некоторое время замолчал.
Гермиона прошлась по дому, проверяя каждый угол, рассчитывая отыскать того, кто ее так напугал. Сторожевые чары не сработали – значит, никто с улицы в дом не пришел. Значит, этот кто-то уже был в доме, когда она явилась. Следовательно, она действительно кого-то разбудила. Домовика? Тогда почему он не показывается? Да и какой-то странный голос для домовика…
В течение нескольких часов она растерянно ходила из комнаты в комнату, не в состоянии сосредоточиться на своих конспектах. Иногда ей казалось, что она видит боковым зрением какую-то тень у себя за спиной, но когда девочка оборачивалась, там ничего не было. Гермиона решила, что будет искать другое жилище, если этот нежданный сосед не оставит ее в покое.
Но в течение нескольких часов все было в порядке, и девочка даже решила надеть мантию-невидимку и отправиться в Хогсмид в надежде все же найти что-то интересное в книжном магазине. Но едва она приблизилась к входной двери, как вновь услышала голос:
- Не смей никуда идти! – в этот раз он звучал не просто злобно, но угрожающе.
- Почему это? – как можно более уверенным тоном спросила Гермиона, чтоб не выдать своего страха.
- Ты должна меня накормить! – заявил голос.
- С чего это вдруг я вам что-то должна? Да и вообще правила приличия требуют того, чтоб вы представились и показались мне…
- Хватит дурочку валять! – прошипел голос. – Притворилась бы ты идиоткой, когда книгу крала! Теперь ты меня разбудила, так что корми!
Это звучало как требование, чуть ли не приказ. Гермиона была растеряна и напугана. Теперь, когда она поняла, что голос появился из-за того, что она прочитала книгу, ей стало по-настоящему не по себе. Вдалеке от тех, кто мог бы ей помочь, наедине с неизвестной магией, третьекурсница Хогвартса чувствовала себя поистине беззащитной.
- Чем я могу вас накормить? – спросила девочка, стараясь, чтоб ее голос не звучал жалобно. – У меня есть хлеб и сосиски…
Вновь холодный сухой смех, словно мелкие градинки стучат по стеклу. Но сколько девочка ни ждала ответа, он так и не последовал.
Долгое время стояла она в коридоре перед входной дверью, не решаясь выйти, повинуясь запрету, и не решаясь вернуться, из-за нежелания признать свой страх. Но когда в течение примерно получаса голос молчал, Гермиона решилась.
Стараясь, чтоб походка была твердой, а выражение лица – уверенным, она открыла дверь и стремительным шагом вышла из дома. Холодный февральский ветер лизнул лицо. Не обратив на это внимания, девочка решительно направилась к калитке.
- Ну и куда это ты? – в этот раз голос звучал лениво, пренебрежительно.
Это заставило Гермиону приободриться и вновь набраться храбрости.
- По своим делам, - коротко ответила она, пытаясь дать понять, что не намерена продолжать разговор.
- СТОЯТЬ!!!
У гриффиндорки внутри все содрогнулось. Она так испугалась этого неизвестного и злого, что почти заплакала. Она не смела ни пошевелиться, ни произнести ни звука.
- ДОСТАНЬ СВОЮ ПАЛОЧКУ!!! – громко командовал голос.
Девочка, едва осознавая что делает, достала палочку, только бы ее оставили в покое…
- ВОТ ЭТОТ КУСТ! – девочка как раз остановилась перед подмороженным кустом роз. Летом он должен был цвести очень красиво. – Вырви его с корнем! Я ХОЧУ ЕСТЬ!!!
- Но как же… я не могу…
- ВЫРВИ ЕГО С КОРНЕМ!!!
Гермиона, наконец, не выдержала. Рука ее дрогнула, глаза наполнились слезами. Голос продолжал орать на нее, говорить страшные ужасные вещи. Потом он немного понизил интонацию и заговорил почти ласково, но все равно слышалась злоба. Бесконечная, жестокая злоба. И так продолжалось до тех пор, пока девочка не вырвала с корнем куст и не умертвила растение, а затем еще одно, и еще…
- А теперь, Гермиона Грейнджер, возвращайся в дом и ложись спать.
Девочка подумала, что возненавидит свое имя, если этот голос еще раз его произнесет… У нее уже не было сил и желания спорить и сопротивляться. Она боялась открыть рот, боялась сделать что-то, что заставит голос вновь говорить с ней. Девочка понимала, что голос звучит только у нее в голове, и сбежать от него она не сможет. Остается только ждать, пока закончится действие неизвестного заклятия, которому она сама себя подвергла по неосторожности, прочитав книгу.
Очень долгое время ей не удавалось заснуть. Она лежала на кровати, свернувшись калачиком, боясь пошевелиться. Девочка смогла только снять мантию-невидимку и закутаться получше в одеяло, чтоб не замерзнуть. В остальных же удобствах она предпочла себе отказать до тех пор, пока не останется наедине с собой.
Глубокой ночью она все же заснула, но сон был неглубоким, тревожным, полным звуков и злых голосов… Проснувшись ни свет ни заря, девочка боялась пошевелиться, хотя все тело затекло от неудобной позы во время сна.
Когда дальше ждать уже было невозможно, она медленно поднялась, поежилась от холодного воздуха в комнате, потом подумала и вновь легла, теперь уже на другой бок. Это было приятно – во-первых, размяться и перенести тяжесть на другой бок, во-вторых, согреть замерзшие части тела и проветрить перегревшиеся. Так можно было полежать еще часок и подумать.
То, что голос сейчас молчит, еще не означает, что он никогда не заговорит, а тем более будет спокойно наблюдать, как она делает то, что он запретил – выходить из дома. Гермиона подумала, что рано или поздно ей придется встать – ни кушать, ни даже читать что-либо не хотелось. Хотелось, чтобы сейчас рядом появился кто-то, способный помочь, объяснить, что за заклятье она на себя наложила, отогнать от нее этот страх… профессор Макгонагалл. Но никакой возможности связаться со своим деканом девочка не видела. Совы у нее не было, камин маглов вряд ли подключен к Сети Летучего Пороха, да и самого пороха у девочки нет, как и метлы, порт-ключа или чего угодно другого… Можно нарушить Международный Статут Секретности, но за это последует тяжкое наказание. Кто знает, может даже более тяжкое, чем ее теперешнее наказание. Странно, что ее еще не привлекли к ответственности за колдовство вне школы. Впрочем, это не самый большой повод для огорчения.
- Корми меня!
Девочка вздрогнула и сжалась калачиком, прикрывая голову и уши руками, словно могла спрятаться от того, что засело в ее голове.
- Вставай, Гермиона Грейнджер, и добудь мне еды! – злобно скомандовал голос.
- Я вчера кормила тебя, - робко пискнула она, даже не пошевелившись.
Всю ее голову наполнил жуткий злобный рёв и продолжался не меньше минуты, пока гриффиндорка не вскочила с кровати и не скатилась по лестнице на первый этаж, едва не свернув себе шею. Девочке показалось, что сегодня голос говорит громче и намного увереннее. Надеясь избавить себя от лишних переживаний, девочка выбежала из дома, взмахнула палочкой, выкорчевала, как и вчера, несколько кустов.
- Этого достаточно? – если бы Гермионе пришло в голову прислушаться к своему голосу – она бы сама его не узнала – настолько он звучал писклявым, сиплым и жалким.
- Мне нужна другая еда, - теперь голос звучал тише, но не менее злобно, скорее, заискивающе. – Добудь мне крови.
- Ну, н… - Гермиона хотела сказать категорическое «нет», но побоялась воплей в голове, которые могут последовать вслед за этим. Вместо этого она спросила как можно спокойнее: – Где же я достану кровь? Я могла бы отправиться в магазин и купить мяса, но у меня нет денег…
- ЗНАЧИТ УБЕЙ КАКОГО-НИБУДЬ ЗВЕРЯ! И чем быстрее, тем лучше!
Девочка судорожно вздохнула и закрыла глаза. Она не могла так поступить. Гермиона никогда никого не убивала – ни рыбу, ни животное, ни птицу. Она осознавала, что периодически людям приходится это делать, чтоб получить пищу, но сама не могла сделать это. Но и боялась, в то же время, отказать своему беспокойному «соседу».
- Я подумаю, что можно сделать, - пробормотала она и развернулась лицом к дому, намереваясь вернуться, - я выложу где-нибудь на полу еду и подожду, пока выберется мышь. И тогда я убью ее для вас…
- СТОЯТЬ! – заорал голос. Очевидно, терпения у него было недостаточно.
И тут, к своему ужасу, Гермиона почувствовала, как ее голова, словно повинуясь кому-то другому, а не ей, поворачивается налево, а правая рука достает из кармана волшебную палочку.
- А теперь – заклятье, - вновь шелковым голосом приказал голос, когда под прицелом палочки оказалась синичка, с любопытством поглядывавшая на девочку с ближайшего дерева.
- НЕТ! – закричала Гермиона, выронив палочку, упав на землю, и обхватив голову руками. – Я не буду этого делать! Я не могу! Не-е-ет!
Она кричала и рыдала, стараясь перекричать ревущий голос в ее голове. Она надеялась, что хоть кто-нибудь из соседей услышит ее, и прокляла тот миг, когда наложила на них отвлекающие чары. Земля под ней была ужасно холодной, да и февральский воздух резал легкие, но девочка в один миг решила, что не встанет с этого места, пока голос не оставит ее в покое. Она не убьет живое существо лишь потому, что кто-то в ее собственной голове просит об этом. Не надо поддаваться. Надо переждать, пока спадет заклятье. Надо перетерпеть.
Через несколько минут вопль прекратился, и девочка сама перестала кричать. Горло болело и грозило назавтра совсем охрипнуть, но сейчас это не имело смысла. Лишь пару секунд Гермиона наслаждалась покоем и тишиной, а потом голос опять заговорил, тихо и медленно, но укрыться от него было никак нельзя. Он говорил ужасные вещи, описывал страшные картины, перечислял то, что случится с девочкой, если она ему не подчиниться. Он говорил, что у нее нет никаких шансов избежать последствий собственной глупости и легкомыслия, и она может лишь облегчить свою участь – подчиниться ему и не сопротивляться…
И когда в голове вновь раздался визгливый приказ убить птицу, Гермиона не выдержала. Сама не понимая, что делает, она направила палочку на чертову синицу, которой даже в голову не пришло убраться, и закричала:
- Диффиндо!
Когда тело с глухим стуком упало в неглубокий снег, а следом плавно приземлились несколько перышек, голос сказал почти ласково:
- Спасибо. Теперь можешь возвращаться.

- Я хочу кушать, - почти спокойно сообщил голос спустя почти пять дней спокойной жизни.
Тяжело вздохнув, девочка подумала, что чистота совести за жизнь одной неосторожной птицы не стоит нескольких дней пыток, тем более, что она, скорее всего, в любом случае будет вынуждена сдаться. Сделав свое грязное дело, Гермиона собиралась вернуться в дом, стараясь не глядеть на остатки птицы, как вдруг голос сказал:
- Это не то, что мне надо.
- Это то, о чем ты просил, - с прохладой в голосе сказала девочка и поспешила вернуться в дом.
- Теперь мне нужно другое, - в голосе послышался оттенок рассудительности.
Гермиона не стала спрашивать что именно, потому что точно знала, что он сам скажет.
- Мне нужен человек.
Девочка хмыкнула, делая вид, что недопоняла. На самом же деле она была в ужасе от того, что ее ждет, хотя в глубине души догадывалась об этом с того самого момента, как голос потребовал птицу вместо куста. Гермиона поднялась в спальню на втором этаже и свернулась калачиком в кресле и закрыла глаза, так и не ответив голосу. Он, в свою очередь, также промолчал, и это настораживало. Прошло довольно много времени и гриффиндорка начала засыпать.
- Я думал, мы поняли друг друга, - звучало это язвительно и угрожающе, к чему Гермиона уже успела привыкнуть. – Я думал, ты поняла, что у тебя нет выбора, Гермиона Грейнджер.

Пытка была не менее ужасна, чем в прошлый раз, с той только разницей, что теперь девочка была на сто процентов уверена, что не выполнит требование голоса. Ничью жизнь, даже незнакомого человека, она не давала себе права оценить выше своего здравого рассудка. Лучше уж сойти с ума, чем совершить убийство… Во всяком случае, так думала гриффиндорка первые дни, и очень надеялась, что не изменит своего мнения.
Она не могла спать, но заставляла себя есть и пить, чтоб продержаться дольше. Гермиона понимала, что не имеет права отчаиваться, и продолжала надеяться на чудесное спасение, но на самом деле не верила в него. Девочка почти смирилась со своей смертью, и ей было ужасно грустно, что никто так и не узнает об этом и не поможет ей… время от времени она горько плакала, жалея себя.
Но не позволяла себе выйти из дому и совершить преступление. Она помнила, что бывали моменты, когда она теряла контроль над своим телом и голос заставлял ее делать то, что ему нужно. Однако небольшое усилие воли ставило вещи на свои места, и Гермиона была все еще хозяйкой своему телу. Но девочка не знала, что будет дальше. Может быть, когда она провалится в беспамятство от истощения, голос возьмет то, что ему нужно сам?

Гермиона не знала, сколько прошло дней с того момента, как голос потребовал принести человеческую жертву, но их было достаточно, чтоб девочка провалилась в глубокий сон, и даже отдохнула, несмотря на постоянное бормотание и вопли голоса.
Этот отдых не принес существенного улучшения состояния, но все же подарил некоторое облегчение. Что ж, в таком режиме можно будет продержаться намного дольше, чем казалось поначалу. Несколько дней мучений – кратковременный сон – снова пытка грозным бормотанием – и опять кратковременный, но такой необходимый и сладкий сон…
Но однажды ночью, когда Гермиона в очередной раз волевым решением пыталась заставить себя покушать, она впервые более чем за два месяца почувствовала, как сработало сторожевое заклятье.
В первую секунду она испугалась и растерялась, но потом поняла – хозяева вернулись. Надо срочно замести все следы! Девочка схватила волшебную палочку и заклятьем погасила свет в кухне, по памяти начала хватать свои вещи, книги и записи и побежала в спальню на второй этаж, где оставила сумку, и набросила мантию-невидимку. И только теперь, будучи уже полностью готовой к побегу, Гермиона сообразила, что поставила три сторожевых заклинания, а сработало только одно.
Раздраженно фыркнув на собственную нервозность, девочка подошла к окну и окинула взглядом темный сад. Никого не было видно, только входная калитка приоткрыта.
- Это могла быть дворовая собака, - сказала сама себе девочка. – Ей нет до меня никакого дела.
- Помощь нужна? – любезно предложил голос. – Ты ведь и сама прекрасно знаешь, что это не собака…
Девочка ничего не ответила на это, только продолжала высматривать что-то в темноте. Минут через пять она почувствовала очередное сторожевое заклятье, и заметила высокую фигуру, закутанную в темную одежду, но не узнала незваного гостя. Через секунду он подтвердил, что является магом, попытавшись снять «сторожа», и активировав тем самым осветительное заклятье.
Гермиона узнала профессора Снейпа, и все у нее внутри сжалось от ужаса. С одной стороны, девочка была рада, что это кто-то из знакомых – ей помогут, о ней позаботятся. Но с другой стороны… на этом ее магическая жизнь, вероятно, закончится. Если не посадят в Азкабан, то уж точно отберут волшебную палочку и отправят в магловскую школу.
- Я могу тебе помочь избавиться от него, - заявил голос. – Просто делай то, что я тебе скажу…
Гриффиндорка не могла не признать, что предложение заманчивое. Но, с другой стороны… не достаточно ли она уже намучилась? Не лучше ли отказаться сейчас от всех положительных перспектив, зато спастись?
Как трудно принять решение… нервное истощение сделало свое дело – мозг Гермионы перестал быть орудием труда, а стал жертвой многочисленных пыток и уязвим к влиянию… любому, кроме одного – приказа убить.
- Мисс Грейнджер, нам нужно поговорить, - услышала девочка знакомый спокойный голос, доносившийся снизу.
«Я должна ответить, я обязана ответить, - думала девочка, но легкие не хотели набирать воздух, рот отказывался произносить слова».
- ДОСТАВАЙ ПАЛОЧКУ И СРАЖАЙСЯ, ГЕРМИОНА ГРЕЙНДЖЕР!!! – заорал злобно голос.
Гриффиндорка вздрогнула и лишь прижалась к стене в своей спальне, надеясь, что ее не найдут.
- Не бойтесь и не прячьтесь, я хочу вам помочь, - это было бы действительно удачным исходом. Гермиона опустила палочку.
- ОСТАВЬ СВОЮ ПОМОЩЬ СЕБЕ, ГЛУПЕЦ! – закричал голос, как будто Снейп мог его слышать. – Давай, девочка, беги, он тебя не видит!
Но гриффиндорка не могла заставить себя пошевелиться. Она с трудом контролировала руку, в которой держала волшебную палочку; она против воли девочки пыталась подняться в сторону двери, чтоб послать заклятье в того, кто посмеет войти.
- Нет, не надо, - умоляла Гермиона поработителя своего разума, потому что боялась, что он сможет и заклятья без ее помощи применить.
Но профессор Снейп уверенно поднимался на второй этаж, как будто точно знал, где она спряталась.
- Профессор Дамблдор меня послал, - это прозвучало бы вполне дружелюбно, если бы в голосе не было нотки страха. Девочка так нуждалась в том, чтобы кто-то подарил ей уверенность, спокойствие… а горький привкус страха лишь отталкивал, в корне изничтожая желание довериться.
- Ступай прочь пока не поздно! – велел голос Снейпу. Он, видимо, надеялся, что девочка повторит его слова, но та не поддалась влиянию, хотя сама не могла объяснить почему.
Дверь в спальню рывком распахнулась, и Гермиона увидела зельевара с волшебной палочкой наготове, как если бы он собирался проклясть ее.
- Мисс Грейнджер, снимите мантию, - это звучало угрожающе.
- Ну что, помочь тебе? – голос в голове гриффиндорки говорил заискивающе, почти ласково.
«Нет… Нет. НЕТ!» - мысленно сопротивлялась Гермиона, но не была уверена – кому. Рука ее, сжимавшая палочку, вновь начала подниматься на Снейпа.
- Будьте же благоразумны, я не желаю вам зла, - продолжал увещевать профессор, но Гермиона его едва слышала. – Вы совершили ошибку, и я хочу помочь вам ее исправить.
- Сейчас он на тебя нападет, - равнодушно сказал девочке голос. – Я бы на твоем месте выставил щит.
Гермиона сомневалась. Ее мозг отказывался помогать ей в принятии решения… какое предательство.
- ДАВАЙ ЖЕ, ДАВАЙ, ЗАЩИЩАЙСЯ! – завопил предупреждающе голос, и едва девочка успела выставить защиту, как по ней ударило невербальное заклятье Снейпа.
- Вот видишь! – самодовольно закричал голос. – До чего ты нас едва не довела! Не понимаю, зачем пришел этот человек, но добра от него ждать не следует! Он напал на тебя! Не поддавайся на его ложь!
Гермиона вновь едва не заплакала, потому что не хотела сопротивляться. Ей было все равно, что будет дальше, что с ней сделают… просто сейчас она хотела, чтоб ее оставили в покое. И она поняла – ведь действительно она ничего не знает о том, зачем пришел сюда профессор. Он выследил ее, это факт… только зачем? Если он сделал это по приказу Дамблдора, то почему директор сам не явился сюда? Ах, ну да… у него же есть дела поважнее, чем студентка Хогвартса, нарушившая не только школьные правила, но и закон, которой угрожает неведомое заклятье…
- ЗАЩИЩАЙСЯ! – предупредил голос, и вновь на едва выставленный щит обрушилось заклятье.
- Конфундус! - воскликнула разъяренная Гермиона. С каждой секундой она убеждалась в том, что от Снейпа ждать добра не приходится, как всегда говорили Гарри и Рон и были правы.
Ее заклятье тоже было отклонено и это пуще прежнего вывело девочку из себя. И в тот же миг она почувствовала, как голос берет инициативу на себя. Он, наконец-то, заговорил ее губами, и прозвучал громко, а не только в ее голове.
- Пиро!
Гермиона не знала, что это за заклятье и не смогла определить, получилось ли у нее его сотворить, потому что Снейп его мгновенно отклонил:
- Рефлекто!
И при этом страх его многократно возрос, что было неприятно Гриффиндорке. Нет, ему действительно нельзя довериться.
Если за этим голосом скрыта некая личность, то эта личность была явно настроена весьма решительно. Гермиона чувствовала, каким должно быть следующее заклятье, если она позволит голосу контролировать себя и дальше, поэтому не произнесла заклинания, которого от нее требовалось. Но поскольку совсем уж бунтовать ей было страшно, она все же атаковала, но выбрала заклятье попроще.
- Ваддивази! Конфундус!
Профессор повалился на спину и голос в голове Гермионы издал торжествующий победный клик. И эта радость словно придала ему сил, и он вновь захватил тело гриффиндорки под свой контроль:
- Ассула Мортис!
Профессор Снейп, все еще не оклемавшийся, схватился за голову и как-то странно пискнул. Гермиона, пользуясь его нокаутом, выскользнула из комнаты, не забыв прихватить свою сумку с книгами, записями и теплым плащом, спустилась по лестнице и выбежала из дома.
- Инсендио. - Скомандовал голос ртом Гермионы, едва сдерживая в интонации торжество, и бросил девочку действовать дальше самой. Ни звука, ни влияния…
Лишившись гнусного советчика и возможного спасителя, девочка решила убежать от греха подальше. Снейп – не беспомощный ребенок, из дома выбраться сумеет, пусть даже под заклятьем. Теперь надо позаботиться о себе. Сделать так, чтоб больше не смогли найти… а если бы смогли, то чтоб не дали ускользнуть. Так трудно сопротивляться влиянию голоса, который стал уже почти частью ее самой…

Гермиона довольно долго бежала, не разбирая дороги, и лишь отдалившись на почтительное расстояние от поселения, в котором скрывалась больше двух месяцев, перешла на шаг. Она брела вдоль грунтовой дороги, надеясь вновь встретить заброшенную хижину или хотя бы сарай. Девочка очень устала и хотела спать; и была почти уверена, что после произошедшего голос даст ей поспать.
Но через несколько утомительных часов путешествия начало светать, а Гермиона так и не восстановила силы. Отчаявшись найти крышу над головой, она свернула влево от дороги, где неподалеку виднелось что-то вроде рощи.
Когда девочка была уверена, что деревья надежно скрывают ее со всех сторон, и место вполне подходящее для отдыха, она собрала в кучу сухие ветки и листья и заклятьем подожгла их. Горячее пламя согрело и помогло успокоиться немного. Гриффиндорка выставила несколько сторожевых заклинаний и свернулась калачиком у огня.
Проснулась она от холода. Солнце было скрыто за тучами, но по всему было видно, что сейчас примерно середина дня. Гермиона вновь собрала горку из сухих веток и подожгла ее, пожалев на сей раз о том, что нет ничего съедобного. Что ж, некоторое время можно потерпеть, но надо придумать план действий как можно скорее.
- Я дал тебе выспаться, - с показным благодушием сказал голос, и девочка вновь приуныла: что-то заставило ее надеяться, что он больше не потревожит ее, - но с той лишь только целью, чтоб ты и дальше могла так же успешно смываться от наших преследователей. Ты должна понимать, что они тебе не помогут. Проблема в тебе, и исчезнет она вместе с тобой…
- Это не правда, - пробормотала Гермиона, убеждая себя. Нельзя так думать, иначе надежды совсем не останется. А без надежды ой как трудно придется…
- Ты и сама знаешь, что правда. Так что смотри, у тебя не так много времени, чтоб решить, что ты будешь делать: останешься наедине со мной и сделаешь то, что я прошу и будешь довольна жизнью или отдашь нас в руки этим… волшебникам и обречешь нас обоих на долгую мучительную смерть? Ты умрешь… потому что я не позволю тебе жить спокойно и счастливо, если ты не накормишь меня.

Минут через сорок, согревшись и немного взбодрившись, Гермиона решила продолжить свое путешествие. Надо добраться до какой-нибудь деревни и добыть еды. Девочка вернулась к дороге, чтоб не заблудиться, убедилась, что мантия-невидимка хорошо ее скрывает, и отправилась в направлении, выбранном вчера.
Но долго ей идти не пришлось: примерно через час она услышала, как кто-то негромко назвал ее имя, и через секунду мантия-невидимка взлетела над ней в воздух и оказалась в чьей-то руке.
От испуга и злости на собственную невнимательность, Гермиона вновь почувствовала себя несчастной и беспомощной. Она хотела сдаться профессору Дамблдору, который говорил ей что-то непонятное, но неведомая жизнь внутри нее скомандовала:
- АТАКУЙ!
И, вопреки сопротивлениям девочки, заставила ее поднять руку с палочкой и произнести несколько весьма странных заклятий. Гермионе было еще более страшно из-за того, что она не могла вернуть себе контроль над телом. Она сопротивлялась, не хотела сражаться с профессором Дамблдором, понимала, что ее репутация будет загублена окончательно…
И в один прекрасный миг она почувствовала, что вновь обрела свободу действий. Голос молчал и не командовал ей что делать, и даже не пытался действовать за нее… но ужасный страх и стыд за содеянное заставил Гермиону искать пути к бегству. Оглядевшись вокруг, она не увидела никакой возможности скрыться. Потом краем глаза заметила странный блеск.
И, не успев подумать о последствиях, взвесить все «за» и «против», гриффиндорка скрылась. Спряталась во времени, запустив времяворот.

Патронус-феникс дождался, пока Снейп будет готов аппарировать и задал профессору нужное направление. Зельевар не мог понять, что именно произошло, и почему Дамблдор так странно себя повел, поэтому держал палочку наготове.
- Что случилось? – спросил он у директора, когда обнаружил, что находится в незнакомой достаточно просторной комнате. Грейнджер сидит на пыльном диване все в той же зажатой позе, а Дамблдор расхаживает из угла в угол.
- Северус, нет времени объяснять. Сейчас ты должен сделать две вещи: во-первых, найти одну книгу, скорее всего, она осталась там, где ты нашел девочку. Это, по моим предположениям, должен быть достаточно старый фолиант, ты его легко узнаешь – ни на обложке, ни внутри нет никаких записей.
- Вы думаете что…
- Нет времени на объяснения! – перебил Дамблдор Снейпа, до которого начала доходить суть происходящего. – Найди эту книгу и спрячь как можно дальше отсюда, там, где ее не найдет никто кроме тебя. Наложи несколько защитных заклинаний, но не на саму книгу, а на место, где она будет храниться. Задача ясна?
- Вполне, Альбус.
- Хорошо, - чуть спокойнее сказал директор, когда понял, что Снейп отложил свои вопросы до более удачного времени. – Когда с этим справишься, возвращайся сюда, но прихвати с собой небольшой запас успокоительных и снотворных зелий.
- Все сделаю, - пообещал Снейп.
- Тогда ступай. И, если тебе не трудно, прихвати, пожалуйста, вещи мисс Грейнджер, кроме той самой книги, разумеется. Полагаю, они ей скоро понадобятся.
Профессор кивнул, и без лишних слов аппарировал к лесной полянке, с которой они недавно исчезли. Костер уже догорал, но лунный свет освещал все достаточно хорошо, чтоб можно было оглядеться. Снейп заметил чуть в стороне от места где сидела Грейнджер школьную сумку и теплый плащ, но порывшись в вещах, он ничего не обнаружил. Затем он пристальнее оглядел пространство вокруг костра и обнаружил с противоположной стороны несколько разбросанных книг. Два школьных учебника и Большой Рунный Словарь… странно. Дамблдор наверняка знал, о чем говорил, а это значит, что книга была у девочки не с собой… придется теперь прослеживать, откуда она пришла, где могла оставить книгу…
Профессор еще раз огляделся и даже обошел вокруг близлежащих деревьев в поисках места, где бы могла подеваться книга. Но потом его осенила внезапная догадка… Агуаменти – мысленно скомандовал он, направив палочку в сторону костра.
Раздвинув осторожно угли и пепел, Снейп обнаружил то, что искал, вернее, его остатки: твердая обложка осталась невредима, но страницы по краям обгорели основательно. Странно – если бы кто-то хотел сжечь книгу, он бросил бы ее в огонь в открытом виде… а так создается впечатление, что книга упала в огонь случайно, что кажется очень маловероятным когда речь идет о Грейнджер. Но в остальном фолиант соответствовал описанию Дамблдора: ни на обложке, ни внутри не было ни одной записи или рисунка. Что ж… сгорела или нет, указание выполнять надо, и следующим местом, куда аппарировал Снейп был его дом. Книгу – в сейф, сейф – на замок, замок заморозить; сверху – чары дезиллюминации – и это, пожалуй, достаточная защита для, несомненно, испорченного артефакта. Затем через каминную сеть профессор направился в свой кабинет в Хогвартсе.

- Вот все, что вы просили, Альбус, - Снейп положил на стол школьную сумку Грейнджер, а рядом – коробку с десятком разного размера сосудов, содержащих лечебные зелья. – Какие распоряжения будут дальше?
Дамблдор задумчиво посмотрел на то, что принес зельевар и покачал головой. У него явно были проблемы с тем, что же дальше…
Снейп решил попытаться помочь директору упорядочить мысли и хотел уже начать задавать наводящие вопросы, как Дамблдор остановил его жестом. Директор подошел к дивану, на котором сжалась Грейнджер, и осторожно присел на краешек.
- Гермиона? – девочка никак не отреагировала. – Северус, смешай успокоительное со снотворным. Мы должны заставить ее выпить зелье, для ее же блага.
- Вы предлагаете Империус? – нахмурился Снейп.
- Нет, любые заклятья, воздействующие на разум, могут ей навредить. Так что легилименцию свою тоже придержи.
Декан Слизерина недоверчиво фыркнул, но все же выполнил поручение и подал стакан с готовой смесью директору.
- Гермиона, выпей это. Тебе сразу станет лучше.
Снейп, повинуясь взгляду директора, нехотя прикоснулся к голове девочки, пытаясь поднять лицо. Дамблдор в это время мягко, но настойчиво, удерживал ее руки.

- Это неправильно, что мы пытаемся справиться с этим вдвоем, - уже в который раз заметил зельевар, когда Грейнджер, наконец, заснула, свернувшись калачиком на старом диване. Директор наколдовал теплый плед и бережно укрыл ее.
- Да, Северус, ты, очевидно, прав. Но официально объявлять о произошедшем мне все равно не хочется. Поэтому о том, кого привлечь к нашей маленькой тайне, надо хорошенько подумать. Признаюсь, у меня уже есть несколько идей.
- Великолепно, - с нескрываемым сарказмом ответил профессор, - может быть, вы меня тоже посвятите в вашу «маленькую тайну»?
- Я думал, ты уже догадался, мальчик мой, - в голосе Дамблдора звучало отеческое порицание, что вызвало у Снейпа новую волну раздражения. – Ты мог бы сопоставить факты – как она вела себя при прошлой вашей встрече, и при этой, и книга… неужели у человека, так хорошо поднаторевшего в черной магии не возникает никаких ассоциаций?
Зельевар блеснул глазами и прищурился, скрывая испуг и недоверие.
- Возникают, - признал он, - но мне это кажется слишком… маловероятным.
- Мне тоже, Северус, мне тоже… поэтому нам необходимо проверить нашу гипотезу. Если Гермиона Грейнджер действительно освободила демона, то это именно он пытался нас убить при прошлой встрече, и это именно он довел ее до такого состояния. Если наше предположение верно, то простая аппарация поможет решить эту проблему на некоторое время. Сейчас мы находимся на заброшенной ферме недалеко от Арлингтонского водохранилища – сравнительно недалеко от места, где она была в обществе демона, поэтому если мы правы – он легко найдет ее и вновь начнет терроризировать. На это у него может уйти от нескольких часов до двух-трех недель. Когда мы убедимся что правы – или, наоборот, в течение месяца ничего не будет происходить – то сможем составить дальнейший план действий…
- Какой план, Альбус? – Снейп заговорил тихо и спокойно и тем самым выдал директору свою панику. – Демоническая книга – если это действительно она, в чем я уже почти не сомневаюсь – обгорела и явно не сможет принять своего обитателя назад. Грейнджер освободила его и, по всей видимости, отказалась кормить… теперь по ней Мунго плачет, а вы все еще надеетесь, что она сможет все наладить?!
- Она долго сопротивлялась, Северус, не меньше двух месяцев, как я предполагаю. Вполне возможно, что ее силы духа хватит на восстановление. Мы выиграем ей время с помощью аппарации, научим, что делать дальше… просто не опускай руки, Северус. Верь, что все получится.
Снейп вновь хмыкнул и отвернулся к окну, за которым забрезжил рассвет.
- Мне-то что… пусть она сама верит, это только ей и нужно.
- Человек в такой ситуации может черпать уверенность только у окружающих. Поэтому на нас лежит большая ответственность.
- И что же вы хотите, чтоб я сделал? Реанимировал ее потерянный рассудок? У вас это всегда лучше получалось, Альбус.
- Не язви, мальчик мой. Я без тебя не справлюсь. Я хотел бы, чтобы ты побыл с ней здесь некоторое время, пока я улажу дела в Хогвартсе и найду кого-нибудь, кто сможет нам помочь.
Снейп хотел добавить еще кое-что по поводу недостатка собственной квалификации чтобы нянчить глупых гриффиндорок, но потом понял, что директору сейчас не до шуток.
- Я сделаю все, как вы скажете, директор.
- Спасибо, Северус. Я знал, что могу на тебя положиться.

Дамблдор ушел, а Снейп прошелся вышел из комнаты, чтоб понять где очутился. Совсем небольшое помещение: входя с улицы в дом вы оказывались в крошечной прихожей, из которой единственная дверь вела в не очень длинный узкий коридор. В нем по левую руку находилось несколько дверей, за которыми скрывались несколько чуланов и кладовых, одни из которых были завалены всяким хламом, другие – абсолютно пусты. В одной Снейп обнаружил двух дохлых мышей. Справа от коридора, самая первая дверь вела на кухню, следующая – в гостиную, в которой, собственно, и отдыхала мисс Грейнджер. В самом конце коридора две небольшие дверцы скрывали за собой уборную и душ, а в еще одну спальню можно было попасть пройдя через гостиную.
Нехитрое жилище раньше явно принадлежало холостяку – ни одна женщина не допустила бы такого безвкусного сочетания ярких цветов; да и не всякий нормальный мужчина бы это стерпел.
В доме явно довольно долго никто не жил, но, по всей видимости, Грейнджер пробудет здесь несколько недель, так что не мешало бы навести порядок и переменить стиль на более сдержанный. Пройдясь по комнате с волшебной палочкой, Снейп заклятьем убирал пыль, щепки, мусор и застарелые пятна, очистил окна от грязи и даже проверил, не забился ли дымоход. Потом вышел на улицу, призвал дров и разжег камин. Гостиная сразу стала намного уютнее, но все же без влажной уборки жилой вид ей не придать.
Профессор прошел в примыкающую комнату и обнаружил ее в таком же заброшенном состоянии, но не поленился потратить некоторое время и на нее. Затем прошел на кухню, воскресил в памяти воспоминания о назначении всякой магловской дребедени и включил пустой холодильник в розетку. Но тот не зашумел, генерируя холод. Так же не отреагировал и выключатель на стене и профессор раздосадовано фыркнул. Он вполне мог обойтись без всего этого, но мысль о том, что он не сумел разобраться с чем-то, с чем маглы обращаются каждый день, привела его в недовольство.
В одном из кухонных ящиков он нашел свечи и несколько керосиновых ламп, зажег их все, и заклятьем разместил по комнатам, создавая приемлемую для жилища иллюминацию. Как раз в этот момент в окно ворвался первый солнечный луч, и необходимость в искусственном освещении временно отпала.

Удостоверившись, что гриффиндорка спит и в ближайшее время просыпаться не собирается, Снейп вышел во двор, чтоб звук аппарации не разбудил девочку, и перенесся в Хогсмид. Раз уж так сложились обстоятельства, что придется побыть некоторое время сиделкой, надо позаботиться о еде и о каком-нибудь занятии на время ожидания.
Профессор был недоволен ролью, предоставленной ему Дамблдором, хотя сам толком не мог понять, почему. Пытаясь разобраться в себе, зельевар вспомнил, что директор лично сидел у его кровати, когда он приходил в себя после проклятья Грейнджер… так почему же ему, Снейпу, подобная роль кажется унизительной? Не потому ли, что он считает себя годным для более трудных и серьезных поручений? Ну и для каких же? Ловить беглых заключенных? Выслеживать Упивающихся Смертью, втираться к ним в доверие? Шпионить за Темным Лордом, вести двойную игру, каждый час рискуя попасть под удар? Нет, этого зельевару совсем не хотелось. Уж лучше выходить сотню полоумных гриффиндорок…
Когда Снейп через двадцать минут вернулся на ферму, он обнаружил, что Грейнджер все так же крепко спит, однако кто-то его уже поджидает. Этот «кто-то», едва заметив профессора, спрыгнул с кресла, хлопнув огромными ушами, подбежал к зельевару и услужливо поклонился.
- Профессор Снейп, сэр, - свистящим шепотом заговорил эльф-домовик, - меня прислал директор Дамблдор, чтоб я сделал все что говорит сэр профессор Снейп…
- Тише, - оборвал его зельевар и жестом велел выйти за ним на кухню. – Как тебя зовут? – спросил декан Слизерина, прикрыв дверь в гостиную.
- Добби, профессор Снейп, сэр! Добби – свободный эльф-домовик, профессор Дамблдор дал Добби хорошую работу, сэр! Я буду делать все, что вы скажете, профессор Снейп…
«Свободный эльф? – подозрительно подумал зельевар. – Уж не это ли создание директор подразумевал под «сообщниками»? Да и как можно довериться свободному эльфу? Да и вообще… где-то я раньше слышал об эльфе по имени Добби. Ладно, Дамблдору виднее, но это надо будет еще обсудить».
- Хорошо, - сказал он вслух и протянул эльфу пакет, который принес из Хогсмида. – Вот, я купил кое-что. Приготовь завтрак. И не шуми.
Зельевар устроился в кресле у окна и лениво листал научно-популярный журнал, изредка поглядывая на Грейнджер, чей сон стал более беспокойным за последние пол часа. Она вот-вот проснется… и что же тогда делать? Снова напичкать успокоительным, накормить, попытаться расспросить… эх, скорей бы Дамблдор вернулся.
Снейпу очень хотелось спать. У него и раньше бывали бессонные ночи, но после этого удавалось прожить почти полноценный день. Но сегодня все было не как обычно: никаких бездельников-учеников, бесполезных педсоветов, навязчивых привидений, контрольных, которые надо проверить… впервые в жизни зельевар пожалел, что не предпочел купить комиксы. Хотя не факт, что с ними было бы легче.
Со стороны дивана послышалось шевеление и профессор отложил журнал. Стараясь не шуметь, он налил в стакан успокоительное зелье и приблизился к дивану, ожидая, пока гриффиндорка не проснется окончательно. Девочка еще раз вздрогнула во сне, вздохнула чуть глубже. Подловив момент, когда она уже не спит, но еще не проснулась окончательно, Снейп поднес к ее губам стакан с зельем. Грейнджер послушно сделала несколько глотков, потом со слегка удивленным выражением лица поглядела на профессора.
- Как вы себя чувствуете, мисс Грейнджер? – спросил Снейп как можно более приветливой и спокойной интонацией, но из-за непривычности она едва ли вышла естественной.
Девочка не ответила. Прошло всего несколько секунд, ее взгляд расфокусировался и опустился на руки. Грейнджер неловко поджала колени и обхватила их руками, вновь спрятав лицо.
- Молчишь, - услышал Снейп ее глухое бормотание и больше девочка не издала ни звука.
Профессор не знал, как правильно себя вести. Он напряженно пытался вспомнить, все что знал о связи стрессов с нервными расстройствами, но ничего, кроме собственного опыта в голову не приходило. Сколько раз он был на грани разумности и безумия, но ни разу не позволил себе переступить черту. И по большей части ему удавалось выбраться благодаря тому, что кто-то был рядом. Дамблдор был рядом.
- Мисс Грейнджер… Гермиона. – Начал Снейп. Девочка не отреагировала. Не важно. Это не значит, что она не слышит. Она не хочет слышать, и, может быть, мозг помогает ей не слышать, но то, что нужно, или хотя бы часть, до нее непременно дойдет. – Мы тебе поможем. Мы избавим тебя от того, что тебе досаждает. – Только сейчас профессор понял, как же трудно было говорить директору, когда он, Снейп, не реагировал на утешения и не верил в лучшее. – Ты должна быть сильной, Гермиона. Выберись из этой ямы, заставь себя вернуться к нормальному состоянию, и тогда мы сможем тебя спасти. – Отсутствие реакции не удивило Снейпа. Он упрямо продолжал: - Мы в любом случае не бросим тебя. Мы будем ждать и помогать, сколько понадобится. Но рано или поздно тебе придется сменить пассивное ожидание на активную деятельность. – «Да, мне говорить об этом легко. Сейчас легко. Но ведь бывали и другие времена. И, не приведи Господи, такие времена вновь настанут…» - Да, Гермиона, я понимаю, что тебе нужно время, чтоб отдохнуть. Я знаю, что тебе пришлось нелегко в эти месяцы, и нужно время, чтоб прийти в себя и осознать пережитое. Мы дадим тебе время, но немного. Отдыхай, но собирайся с духом.
Напоследок он позволил себе совсем уж отеческий жест, но только лишь потому отважился на него, что никто никогда не мог узнать об этом: замотал Грейнджер пледом. Ему было немного не по себе оттого, что он только что посмел обратиться к малознакомой студентке-гриффиндорке по имени. Но директор наверняка поступил бы именно так. А поскольку директора нет, надо все делать как можно лучше – то есть, как делал бы Дамблдор.
«Она в любом случае вряд ли будет помнить сегодняшний день. Маловероятно, что она помнит, как напала на меня… это для меня это было всего три дня назад… а сама она это пережила целых два месяца назад. Два очень долгих и трудных месяца… докучливая всезнайка».
Снейп скривился от собственных мыслей. Да, именно так он думал прежде о Гермионе Грейнджер. И до сих пор думает о той, которая первая. Великий Мерлин, дай этой гриффиндорской выскочке сил пережить это испытание и вновь стать прежней… Пообещав себе вернуться к этим размышлениям позже, зельевар отправился на кухню за едой для девочки.
Через минуту он вернулся с тарелкой овсянки на молоке. Дамблдор думает, что девочка голодала и это вполне вероятно, учитывая состояние, в котором они ее нашли. Поэтому первое время ей придется посидеть на диете. Лишь бы не пришлось кормить ее силой.
- Мисс Грейнджер, ваша еда, - объявил Снейп, надеясь, что его голос строг в меру. – Вы должны поесть, и я надеюсь…
Он не успел договорить, когда девочка, к его удивлению, подняла голову и робко огляделась по сторонам, словно не веря своим ушам. Еда, по всей видимости, - одна из тех немногих вещей, которые способны привлечь ее внимание. Подумав, что это было бы слишком жестоко и даже глупо, заставлять ее рассказывать о чем-либо в обмен на еду, Снейп протянул ей тарелку.
Грейнджер неуверенно дернулась, словно боясь протянуть руку. Но потом медленно, осторожно, не сводя голодного взгляда с овсянки, она взяла тарелку, как самое драгоценное сокровище и осторожно понюхала. Словно все еще не веря своему везению, она взяла ложку. Создалось впечатление, что она забыла, как держать этот незамысловатый инструмент…
Профессор отвернулся, чтобы не смущать ее, вернулся в свое кресло и спрятал лицо за журналом. Он слышал, как ложка изредка негромко стучит по тарелке, минут через пять услышал, как тарелка опустилась на столик возле дивана, и лишь тогда он осмелился вновь поглядеть на Грейнджер. Она вновь закуталась в плед и спрятала лицо, тарелка осталась наполовину полной…
- Мисс Грейнджер, я бы советовал вам пройтись и размять ноги, - сказал он спокойным и совершенно заурядным тоном. – Длительное сидение до добра не доводит. Но это, конечно, ваше личное дело.
Он просто сказал. Это был ни совет, ни даже просьба. Просто Снейп хотел показать, что не игнорирует ее, и все еще готов проявлять участие и помогать, стоит ей только попросить. Но девочка вновь замкнулась на собственном внутреннем мире и не реагировала.
Снейпу теперь читать хотелось еще меньше, чем раньше. Позвав Добби, профессор велел эльфу следить за девочкой и разбудить его, если она пошевелится или заговорит, а сам решил вздремнуть. Это ему сейчас было необходимо больше всего: отдохнуть и вернуть себе способность ясно мыслить.

Разбудил профессора тихий стук. Он приоткрыл глаза и окинул взглядом комнату – все было как прежде. Звук доносился от окна, за которым сидел феникс Фоукс и деликатно стучал клювом в стекло. Снейп впустил птицу и закрыл окно, чтоб не впускать холод в только-только прогревшуюся как следует комнату. Фоукс протянул профессору лапу, к которой было привязано письмо. Дождавшись, когда его освободят от обузы, феникс порхнул на спинку дивана и уселся у головы Грейнджер.
Зельевар распечатал конверт и пробежал глазами письмо директора.
Дорогой Северус,
Надеюсь, у вас с Гермионой все в порядке. Вечером я вас навещу, и меня будут сопровождать люди, которым я считаю необходимым доверить нашу тайну. Однако лишь частично. Я намереваюсь умолчать о наших подозрениях по поводу освобождения Гермионой демона, а буду говорить только о недоразумениях с времяворотом, надеюсь, это будет достаточным объяснением теперешнего состояния девочки.
До скорой встречи.
Искренне твой,
Альбус Дамблдор
Дочитав письмо до конца, Снейп заметил, что Фоукс что-то тихонько мурлычет над ухом Грейнджер. Профессор едва удержался от усмешки, вспомнив, как действует на человека, и на него в том числе, пение феникса. Но птица, по всей видимости, решила, что девочке не пойдет на пользу серьезное эмоциональное вмешательство, и только лишь намеком, осторожно и ненавязчиво, пыталась добавить ей душевных сил. Дамблдор сказал бы сейчас, что это хороший знак – Фоукс никогда не помогает тем, кто отчаялся и отступил перед лицом опасности, а значит гриффиндорка продолжает борьбу, пусть даже на невидимых слоях подсознания. Однако Снейп не разделил бы подобного оптимизма. Фоукс – всего лишь птица. Возможно, не лишенная некоторой эмпатии, но это значит лишь, что он способен к сочувствию.

В начале восьмого вечера где-то вдалеке за окном послышался негромкий тройной хлопок аппарации. Зельевар велел Добби вновь присматривать за «мисс Гермионой», с которой эльф раньше уже имел дело, как ни странно, а сам вышел в прихожую и наложил на дверь гостиной заглушающие чары, чтоб не потревожить лишний раз девочку.
- Пройдемте на кухню, - с подчеркнутой прохладой сказал Снейп, увидев, кого притащил Дамблдор.
Только директору могло прийти в голову довериться этим двоим. По правую руку от Дамблдора был никто иной как ручной волчонок Люпин, а по левую – розововолосое недоразумение, три года назад окончившее школу. Снейп не мог не узнать и не вспомнить ее – это, пожалуй, была единственная студентка за весь его преподавательский стаж, которая в его классе была хуже Долгопупса. Зельевара всегда шокировало – как можно быть такой неуклюжей, так плохо контролировать свое тело. Он много раз угрожал мисс Нимфадоре Тонкс наложить на нее вечные чары замедления, если она не будет осторожной. Но в данном случае, хоть какую-то пользу мог принести только «Петрификус». Эта девочка получала оценки выше, когда весь урок сидела и не шевелилась. В общем, Снейп долго и истерично хохотал, когда узнал, что выпускница Пуффендуя собирается стать мракоборцем.
- Уверен, нет необходимости представлять вас друг другу, - сказал Дамблдор, когда все уселись за кухонным столом, и директор сам сервировал к чаю. – Я поговорил с Аластором, и он заверил меня, что если мне нужен сообразительный и неболтливый человек, то я могу положиться на Нимфадору.
При звуке ее имени, в розовых волосах Тонкс появились зеленоватые прожилки. Но она быстро совладала с собой и лицо ее оставалось спокойным и приветливым.
- Я уже ввел Римуса и Тонкс в курс дела, - от директора, впрочем, ее реакция не укрылась, и он исправился. – Нам осталось только распределить обязанности и выяснить еще кое-какие детали.
- У меня за сегодняшний день возникло несколько вопросов, - заявил Снейп, стараясь полностью игнорировать двоих других и глядеть только на Дамблдора, но только не в глаза, а куда-то выше переносицы. – Во-первых, собираетесь ли вы сообщать родителям Грейнджер о том, что произошло? Если да, то когда?
- Разумеется, мы сообщим, - серьезно ответил Дамблдор, пронзая взглядом зельевара. – Но с этим надо повременить. Во-первых, подождем, пока девочка придет в себя, - взгляд директора становился все более многозначительным, - а во-вторых, когда мы узнаем больше о том, почему она «зациклилась» на одном времени, да еще и на таком большом промежутке.
- Можно вопрос? – робко спросила Тонкс и получив одобрительный кивок директора, заговорила, на редкость внятно и уверенно, не то что на уроках в школе тараторила: - Вы уверены, что не следует вступать в контакт с «первой» или «второй»? Тем более, что «вторая» могла бы дать нам ответы на некоторые вопросы, она же… ну, как бы уже прожила будущее.
- В том-то и дело, что это очень рискованно, - терпеливо объяснял Дамблдор. – Человек, возвращающийся в прошлое, не должен предпринимать ничего, что так или иначе может повлиять на будущее, изменить то, что человек уже видел. Это не просто закон магии, это правило по технике безопасности при использовании времяворота. Как человек, путешествующий во времени не должен встречаться ни с кем, так и те, с кем он встретился – случайно или специально – не должны пытаться ничего изменить. Понимаете… все это очень трудно объяснить, но я попытаюсь. Пока мы не знаем будущего – мы можем его изменить, то есть оно еще не является свершившимся фактом. Но когда некое событие в будущем становится фактом, то все, кто попытается ему воспрепятствовать обречены. Потому что факт все равно свершится, и ничто не сможет этому помешать. Он уже записан, зафиксирован в пространстве и времени, от него никуда не деться. Поэтому мы должны быть осторожны и делать вид, что «первая» живет как и должна, а о «второй» мы ничего не знаем. Мы контролируем «третью», потому что ее будущее еще не является фактом, и мы должны сделать все возможное, чтоб она благополучно вернулась на свое место в своем времени, в то же время не навредив первым двум и никому другому.
- Какова наша роль в этом? – спросил Люпин, который взаимно избегал встретиться взглядом со Снейпом, и поэтому преданно смотрел на Дамблдора.
- Во-первых, сразу предупреждаю вас всех, что о том, что вы знаете о Гермионе Грейнджер не должна больше знать ни одна живая душа. Наша задача заключается в следующем: во-первых, мы должны как можно точнее установить обстоятельства возврата «первой» и «второй», которые сейчас обе находятся в Хогвартсе, и сделать это мы должны так, чтоб они об этом не догадались, то есть попросту, слежкой. Круглосуточной и пристальной.
- Грейнджер-«первая» пользуется времяворотом по три раза в день. Как мы сможем определить, что это именно то, что нам нужно?
- Это видно невооруженным глазом, - ответила Тонкс. – Мы учились пользоваться такими штуками и тренировались группами в контролируемых условиях. Чем больше время, на которое человек перемещается, тем быстрее крутится диск с песочными часами. На один-два часа – вы даже не заметите, как диск начал вращаться. На день-два – вы будете наблюдать его довольно быстрое вращение в течение секунды. На неделю и больше – вы не сможете рассмотреть часов, с такой скоростью они будут вращаться. Но это будет длиться несколько секунд – вы будете видеть перемещающегося человека, он вас – нет.
- Очень познавательно, - кивнул Снейп. – А какое место вы бы выбрали, мисс Тонкс, если бы вам пришлось переноситься во времени?
- Ну, какое-нибудь уединенное место, чтоб меня не могли видеть… А если это надо делать часто, так чтоб посещать все уроки, то, наверное… ну, удобнее всего – в кабинке туалета, например.
- Вот, - торжествующе по непонятному поводу, Снейп обернулся к директору. – И как я, по-вашему, буду следить за всеми ее перемещениями?
- Не беспокойся, Северус, тебе придется этим заниматься только в самом крайнем случае. Тонкс и Римус справятся.
- Ах, ну да, для Люпина нет ничего необычного в том, чтоб следить за студенткой в женском туалете.
- Северус, - чуть строже обычного осадил его Дамблдор. – Римус будет следить за «второй», которая времяворотом не пользуется вообще, надеясь как можно скорее скоротать время. Римус утверждает, что у него есть некая заколдованная карта школы, по которой можно круглые сутки следить за кем-то, даже не приближаясь к нему. А Тонкс воспользуется мантией-невидимкой, которая случайным образом к нам попала, и не будет отставать от «первой» ни на шаг.
- А что мы будем делать, когда узнаем, что обе уже переместились во времени? – непринужденно спросила Тонкс.
- Ты займешь ее место под оборотным зельем, - поторопился сказать Снейп как можно более небрежным тоном, надеясь повергнуть выпускницу Пуффендуя в шок. - И будешь Гермионой Грейнджер до того момента, пока она сама не сможет вернуться и притвориться, будто ничего не произошло.
Нимфадора кивнула и зельевар с разочарованием понял, что для нее эта часть плана не является новостью.
- Я просто пыталась намекнуть, что у меня нет достаточного запаса оборотного зелья, - сказала Тонкс ничуть не смутившись. – Если мне, к примеру, завтра придется занять ее место, у меня хватит зелья максимум на два дня. Чтоб сварить его, насколько я помню из ваших уроков, профессор Снейп, нужно довольно много времени. И вряд ли кто-то продаст мне такое большое количество оборотного без документа, объясняющего, зачем мне это нужно…
- Я выделю вам часть своих запасов, - Снейп заметил, что девчонка пыталась задеть его самооценку, без необходимости объясняя все подробности. – Их должно хватить до того момента, как я сварю еще.
«Но я надеюсь, вам не скоро придется занять место мисс Грейнджер», - хотел добавить зельевар, но вовремя понял двойственный смысл этой фразы. С одной стороны – действительно, чем больше времени будет у Тонкс для наблюдения за девочкой, тем легче мракоборцу будет перенять ее привычки и вжиться в роль. В то же время, у самого Снейпа будет больше времени, чтоб сварить нужное количество оборотного. Но с другой стороны… лучше бы она скорей воспользовалась времяворотом. Потому что чем больший период времени она проведет в одиночестве, тем сложнее «третьей» Гермионе Грейнджер будет прийти в себя, тем опаснее последствия в целом… Они уже нарушили правило – вмешались в жизнь человека, перемещающегося во времени, но другого выхода у них не было. Это был единственный шанс спасти гриффиндорку. Лишь бы это не навлекло неприятностей на них…

Общаясь с Нимфадорой Тонкс, Снейп невольно подумал – как такое могло быть, что на протяжении всех школьных лет эта девушка впадала в кому, едва только завидев его, а теперь стала такой уверенной и даже немножко нахальной? Можно, конечно, предположить, что школа мракоборцев воспитывает характер, но, скорее всего, дело в том, что пуффендуйка повзрослела. Он перестал быть «строгим учителем», теперь они работают вместе над одной проблемой.
Зельевар никогда не общался ни с кем из своих бывших учеников, он вообще ни с кем особо не общался, кроме как в классе или на педсовете, или на мероприятиях, о которых и вспомнить тошно, но которые, слава Мерлину, не повторялись уже больше двенадцати лет. Поэтому ему трудно было сказать, что определяет отношение к нему людей: внешность, речь, манеры или козырная фраза «десять баллов с Гриффиндора». А возможно, все это в совокупности.
Так или иначе, Снейп и сам не заметил, в какой момент времени начал стараться вести себя так, чтоб никому не пришло в голову хорошо к нему относиться. Это было не в школе – там ему не надо было прилагать усилий, чтоб вызвать неприязнь, как-то все само получалось. И даже не после вступления в ряды Упивающихся Смертью – он и вступил туда только лишь с целью принадлежать коллективу, чтоб хоть кто-то считал его своим и не унижал для развлечения.
Лишь несколькими годами позже – когда пришла необходимость играть на два фронта – Снейп выбрал стратегию поведения, которая могла защитить его от разоблачения. Высокомерие, язвительность и грубость отталкивали порядочных людей, но создавали нужную репутацию в кругу упивающихся, и это главное. Потому что именно от Волдеморта и его приспешников исходила главная опасность. От остального магического мира зельевара защищал Дамблдор.
Сейчас же подобное поведение было, по большей части, привычкой и нежеланием снимать с себя «ярлык» раздражительного, нелюдимого гриффиндороненавистника. Но порой Дамблдор вскользь напоминал, что рано или поздно история повторится. Директор старался избегать этой темы в присутствии Снейпа, потому что лучше других понимал, насколько зельевару трудно даже думать об этой перспективе, но на самом деле в последние несколько лет замечается все нарастающее оживление среди бывших приверженцев Темного Лорда…

Снейп вернулся на ферму, едва закончился последний урок в расписании, не забыв прихватить с собой домашние работы, которые надо проверить на завтра. Его все еще смущала роль «няньки» для Гермионы Грейнджер, которая, по большинству признаков, превратилась в «овощ».
Прошла уже почти неделя, и состояние гриффиндорки существенно не изменилось. Она по-прежнему отказывалась общаться, но на слова, которые казались ей достойными внимания, реагировала. Как правило, это касалось еды и питья.
Раз в два дня являлась Нимфадора и отправляла Снейпа пить чай на кухню, а сама в это время помогала Гермионе принять душ. Все это было настолько странно и непривычно зельевару, что он не успевал даже удивляться, как Дамблдор смог доверить эту тайну ему. Уж куда лучше с этой работой справилась бы Макгонагалл. Но зельевар решил оставить свои сомнения при себе, чтоб директор не подумал, что он отказывается помогать.
- Ну что, как идут дела с «первой»? – решился спросить Снейп, когда Тонкс, в очередной раз справившись с Гермионой и перепоручив ее кормление Добби, присоединилась к его чаепитию.
- Все гладко, - отчиталась мракоборец. – Мы с Дамблдором решили, что нет необходимости в круглосуточном слежении, тем более, что это невозможно. Если бы нас было человек десять… тогда другое дело. «Первая» возвращается по три раза в день, за каждой не уследишь. Вряд ли мы пропустим ее исчезновение, надо только проследить, чтоб его не заметило слишком много людей.
Снейп кивнул. Он заметил сегодня Тонкс на занятии у третьего курса Гриффиндора. Она, стараясь умоститься в самом далеком углу, чтоб никого случайно не зацепить, смахнула с его стола колбу с образцом зелья. Профессор успел левитировать его до того, как он разбился. К счастью, на сдвоенных уроках Слизерина и Гриффиндора он привык всегда быть начеку.
- На самом деле мне немного жаль ее, - призналась Нимфадора, - я как-то слышала, что гении обречены на одиночество…
- Она не гений, - фыркнув, перебил Снейп. – У нее обычный «синдром отличника». Хотя нет, не обычный. Гипертрофированный. Она много знает, и тянется к знаниям, но не знает в этом меры, а мера должна быть во всем. Она умна, но не мудра. Пока.
- Гениями не рождаются, а становятся, - заметила Тонкс.
- Вот поэтому я и утверждаю, что она еще не гений. У нее еще есть возможность разбавить собственное одиночество, до того момента, пока она не поднялась на недосягаемую для простых людей высоту.
Профессор подумал, как может сложиться ее жизнь. Девочка еще слишком мала, чтоб задумываться о семье или карьере, но проблема в том, что когда она задумается, то уже может обнаружить себя на той самой высоте.
- И вообще, мы сейчас говорим о «первой», но совсем не о «третьей», - грустно сказала Нимфадора.
Снейп предпочел не отвечать на это. Лучше не строить ни планов, ни догадок. Чему быть – того не миновать, но это неизбежное будущее надо сделать как можно более мягким.
- Вы тоже очень одиноки, так ведь? – неожиданно спросила мракоборец, и когда Снейп поднял на нее взгляд, она уже спрятала лицо за чашкой, розовые волосы стали фиолетовыми и такими длинными, что скрывали большую часть лица.
- Возможно, но гениальность тут ни при чем, - профессору захотелось как можно скорее закончить этот разговор, и он одним глотком допил остывший чай.
Тонкс уловила намек и еще больше смутилась. Снейп, щадя ее и свои чувства, поднялся и направился к двери.
- Пойду, посмотрю как там наша подопечная. Домовику тоже надо когда-то спать.

- Профессор Снейп, сэр, - домовик робко подергал зельевара за край мантии, и тот сразу проснулся.
Добби успел подобраться к профессору лишь на несколько секунд раньше Гермионы. Она в первый раз встала самостоятельно и чувствовала себя очень неуверенно. Однако на лице ее был написан такой ужас, что не оставалось никаких сомнений в том, что именно заставило ее подняться. Когда профессор приблизился, гриффиндорке явно стало сложнее контролировать себя. Она остановилась, сгорбившись, посередине комнаты, и спрятала лицо в ладонях.
- Он вернулся! – сдавленно пропищала девочка сквозь слезы. – Он нашел меня!
Снейп отреагировал мгновенно. Он выхватил волшебную палочку и подбежал к Грейнджер.
- Добби, держись за меня как можно крепче, - велел он домовику, а сам обхватил за плечи гриффиндорку. - Онис-Купидита-Дормитарус-Онис, - проговорил он формулу для отвлечения демона, которой обучил его Дамблдор и в следующий миг аппарировал, таща за собой девочку и домовика, который словно клещами вцепился в его ногу.
Оглядевшись вокруг, Снейп убедился, что не промахнулся – Дамблдор велел ему отправляться в трактир Кабанья Голова в Хогсмиде, когда понадобится новое укрытие. Директор знал, что рано или поздно демон найдет Гермиону, и тогда надо будет сбежать от него. Ферма была относительно недалеко от того места, где Снейп нашел девочку, и демону понадобилось одиннадцать дней, чтоб найти свою освободительницу. Хогсмид – в сотнях миль от Арлингтона, и есть надежда, что до новой встречи пройдет несколько месяцев.
- Молчит? – требовательно обратился преподаватель к гриффиндорке, потому что не был на сто процентов уверен в своем заклятье. По идее, даже без отвлечения демон не может аппарировать до тех пор, пока зависит от своего освободителя, но подстраховка не помещает.
Грейнджер невнятно пожала плечами и кивнула. Понятно – пока молчит, но она не уверена, что так будет дальше.
В этот момент с верхнего этажа спустился всклоченный неопрятный старик и суровым взглядом окинул гостей.
- Явились, значит, - проворчал он, и, подумав немного, махнул рукой в приглашающем жесте. – Поднимайтесь, ваши комнаты вас давно ждут.
- Добби, отправляйся к профессору Дамблдору и расскажи обо всем, - велел домовику Снейп. – Мисс Грейнджер, идемте наверх.
Они поднялись по лестнице и прошли вслед за хозяином, который повел их по темному коридору и остановился в самом конце. Открыв ржавым ключом две соседние двери, он предложил располагаться, где и как им будет удобно, а сам поспешил скрыться в собственной спальне. Зельевар распахнул первую дверь и вошел первым, заклятьем зажигая свет и разводя камин. Он был сердит на хозяина за то, что тот не спросил, не нужно ли им еще чего-нибудь, но не стал возмущаться.
- Мисс Грейнджер, не замыкайтесь опять в себе, давайте поговорим, - неловко начал он, когда девочка села на диван, а сам он опустился в кресло напротив. Снейп интуитивно чувствовал, что гриффиндорка готова опять впасть в полу-коматозное состояние, вывести из которого ее будет очень и очень сложно. – Расскажите мне… расскажите где вы обычно отдыхаете с родителями на каникулах…
Мысленно выругав себя, Снейп все же не мог придумать другой нейтральной темы для беседы. Он не хотел никоим образом касаться происходящего сейчас, или других вещей, которые могут вызвать негативную реакцию.
Гермиона молчала, словно задумавшись над этим простым вопросом. Она отрешенно смотрела на собственные колени, слегка хмурясь и перебирая пальцами край теплого свитера, который ей подарила Тонкс. Казалось, она и не собирается отвечать и вот-вот вновь подожмет ноги и обхватит их руками…
- Прошлым летом мы были во Франции.
Зельевар едва сдержал вздох облегчения. Голос девочки был почти нормальным, только сипловатым оттого, что она долго им не пользовалась. Гриффиндорка тяжело вздохнула, словно собственный голос причинял ей боль.
- Но мои родители были мной недовольны…
Снейп не осмелился бы применить легилименцию, но и без этого было ясно, что девочка отвыкла формулировать свои мысли вслух. Язык плохо слушался, а фразы подлиннее наверняка оказались бы несогласованными. Но – она сделала первый шаг к нормальному состоянию.
- Почему? Неужели вы их не слушались, мисс Грейнджер?
Сказал он это полу-шутя, но выругал себя за эту «мисс Грейнджер». Просто по имени было бы более уместно в данной ситуации, но профессор не мог переступить через себя.
- Я много читала, - коротко ответила Гермиона и явно хотела добавить что-то еще, но затруднялась сформулировать мысль.
- И уделяли родителям мало внимания? – догадался зельевар.
Девочка кивнула и удрученно опустила голову, явно все больше желая спрятать лицо в ладонях.
- Мисс Грейнджер, а о чем вы читали?
От декана Слизерина не укрылось желание гриффиндорки остаться наедине с собой, но он знал, что если позволит ей расслабиться сейчас, то потом добиться от нее реакции будет куда сложнее. Нужно удержать ее внимание любой ценой. Хотя бы до прихода Дамблдора, который, как всегда, будет знать, что делать.
- О разном.
- Ну, а конкретнее? Учебников за третий курс вам хватило максимум на две недели. Где же вы брали книги?
- Во «Флориш и Блоттс».
- Да, у них богатый выбор. А что вас интересует больше всего? Заклинания? Флитвик упомянул как-то, что ни один студент третьего, а возможно и четвертого, курса не владеет столькими заклинаниями как вы. Заклинания – ваш любимый предмет?
Грейнджер отрицательно покачала головой.
- А какой? – продолжал допытываться Снейп, раздражаясь. Где этот Дамблдор запропастился? Неужели так крепко спит, что даже исполнительный Добби не может его разбудить?!
- Нумерология.
Профессор облегченно вздохнул. Если бы она сказала «прорицания», он оказался бы в тупике и не смог бы выуживать из нее даже по слову.
- Эта наука достаточно тесно переплетается с зельеварением, вы знали об этом? Ну же, мисс Грейнджер, поддержите разговор!
Девочка помедлила немного и потерла пальцами виски, словно пытаясь разогнать дурные мысли. Потом, с трудом выговаривая слова, сказала:
- Да, я знаю об этом. В зельеварении часто учитывается магия чисел при подборе пропорций ингредиентов, - она перевела дыхание и прокашлялась. – Поэтому я и зельеварение стала любить куда больше после того, как начала учить нумерологию. Теперь мне понятны многие вещи, которые раньше казались нелогичными и…
Она судорожно вздохнула, положила ладонь на лоб, словно вспомнив что-то очень неприятное. Через секунду она вновь сжалась в комок и всхлипнула, и Снейпу стало понятно, что от нее сегодня уже ничего нельзя будет добиться.

- Я побуду здесь, а ты отправляйся на ферму за вашими вещами. Когда вернешься, мы с тобой переговорим, - пообещал Дамблдор.
Зельевар понял, что директор прибыл почти сразу после того, как Добби разыскал его, но специально ждал за дверью, чтоб не помешать «беседе» Снейпа с гриффиндоркой. Как странно – Снейп чувствовал себя почти счастливым оттого, что девочка начала приходить в себя. Нет, ну какое ему может быть до нее дело?! Он выполняет свою работу и должен быть беспристрастен. Однако трудно было отвлечься от того факта, что решается судьба человека; только недавно начавшего жить человека, но столкнувшегося с такими трудностями. Невольно Снейп ставил себя на ее место, пытался представить, как бы он повел себя, окажись он в свои тринадцать лет лицом к лицу с демоном? Сколько времени ему бы понадобилось, чтоб сломаться? Из чистого любопытства он бы «скормил» демону не только растения, но и нескольких животных… и одним из них непременно оказалась бы сова Джеймса Поттера. Когда демон потребовал бы людей… Снейп не знал, как бы он поступил в тринадцать лет. Сейчас он бы даже связываться с таким не стал – слишком уж много ему известно о черной магии и демонологии… но если говорить о том времени, когда Темный Лорд был в силе, и убийства людей были отвратительной, но неизбежной частью работы шпиона, зельевар бы задумался. На войне все средства хороши – почему же не попытаться освободить, а потом поработить демона? Однако профессор не был уверен в своих силах – кроме «кормления» демона надо еще пережить битву с ним – чтоб окончательно решить: кто хозяин, а кто раб.
- Альбус, вы раньше имели дело с демонами? – спросил декан Слизерина, когда они с директором уединились в соседней от Грейнджер комнате.
- Да, Северус. Был период, когда я решил, что помощь демона мне очень нужна, и тогда я решился прочитать книгу и освободить его. «Кормление» пришлось на период войны, и хоть я никогда не считал убийства хоть сколько-нибудь допустимой мерой, у меня часто не оставалось выбора.
- А когда демон насытился, что вы с ним сделали?
- Мы сразились. И я победил. А иначе мы бы с тобой не разговаривали.
Снейп был ужасно удивлен этому факту. Он никогда бы не поверил, скажи ему кто-то, что Дамблдор прибегал к черной магии или общался с демонами. Но сам директор вряд ли будет выдумывать.
- И что стало с тем демоном?
- Ничего, - пожал плечами старик, - мы с ним лучшие друзья. И он прекрасно поёт.
- Фоукс? – удивленно переспросил Снейп.
- Именно, - многозначительно улыбнулся Дамблдор. – Он не просто феникс, как думают многие. Он обладает куда большими талантами, чем обществу положено знать. Поэтому, Северус, я надеюсь, что эта информация останется между нами.
Снейп недоверчиво кивнул. Демоны у него всегда ассоциировались с агрессивными и кровожадными тварями, но Фоукс был полной противоположностью этому описанию. Он не раз заливал слезами раны Снейпа, когда он возвращался с очередной вылазки Упивающихся, исцелял не только тело, но и душу.
- Какова вероятность, что у Грейнджер такой же… хм… дружелюбный демон?
- Невелика, - покачал головой директор и невидящим взглядом уставился вдаль. – Фоукс не пытался силой заставить меня добывать ему еду и уж точно не подбрасывал в мою голову черномагические заклятья. Лишь изредка он проявлял нетерпение, но, как он сам утверждал, в книге он провел несколько сотен лет, так что подождать еще несколько недель или даже месяцев ему не трудно.
- А что представляет собой битва с демоном? – поинтересовался профессор зельеварения. – И откуда вообще он берет тело?
- Тело демон получает уже после битвы, а то и вообще может остаться без него, а «сожительствовать» со мной в моем. Битва подразумевает борьбу за человеческое тело, словно две души пытаются вытеснить друг друга. Когда демон высвобождается из книги, он слаб, но уже может общаться с освободителем. Сначала он требует «легкой» еды - растительной или просто эмоциональной. Он, словно дементор, питается чувствами человека, но не только положительными, но и отрицательными. Причем, как правило, демона характеризуют двумя показателями – основной магией, на которую он способен и чувством, которое делает его сильнее. Когда я выбирал Фоукса – на книге было написано, что он демон пламени и сочувствия. Я верил, что именно сочувствия должно быть больше в моей жизни, поэтому я взялся за него.
- А что за демон преследует Грейнджер? – тревожно спросил Снейп.
- Это нам сможет сказать только сама Гермиона. Надеюсь только, что это не демон одиночества, иначе он уже наверняка слишком силен и быстро найдет ее снова.
- Но почему тогда вы уверены, что от демона можно сбежать аппарацией? – допытывался Снейп. – Ведь если демон внутри человека…
- Нет, Северус, только-только освобожденный демон находится вне человеческого тела, но между ним и освободителем устанавливается прочная ментальная связь. Но демон все время пытается взять ситуацию под свой контроль, словно пробуя свои силы. Если демона как следует накормить, и он почувствует себя достаточно уверенно, он начнет вытеснять тебя из тела, и тогда вопрос лишь в том, достаточно ли у тебя характера и силы духа, чтоб остаться хозяином в собственном теле.
- А если демон победит? – шепотом уточнил зельевар, словно боясь услышать ответ.
- Варианта два: либо человеческая душа останется на втором плане и будет подавлена более сильной демонической душой, либо будет вытеснена насовсем – в какой-нибудь предмет или животное. Так же и человек поступает с побежденным демоном – оставляет его рядом, чтоб использовать его возможности когда необходимо – либо помещает его в какое-нибудь хранилище. Я выбрал для Фоукса тело феникса, и он остался доволен.
- Альбус, а вы уверены, что мисс Грейнджер… все еще в своем теле?
Директор задумался, и эта пауза заставила Снейпа нервничать.
- Да, сейчас я уверен. Но когда я впервые увидел ее, я не мог понять, кто же контролирует тело. Мне кажется, уже началась битва и они были там вдвоем. Признаюсь, в первый раз я действовал наобум – на всякий случай отвлек демона, как если бы он был снаружи, и аппарировал с Гермионой прочь. Как же мне тяжело было осознавать, что, возможно, демон не отстал и битва продолжается! Но я ничего не мог поделать, оставалось только ждать развития событий – либо девочка скажет, что демон нашел ее, либо демон объявит о своих правах на ее тело. Сейчас я вижу, что все пошло как надо.
Снейп вздохнул и задумался о том, что почти две недели жил в одном доме с потенциальным демоном. Он не мог бы причинить большого вреда, потому что у Грейнджер не было волшебной палочки, а зельевар круглые сутки был начеку, но сам факт риска… да и если бы он знал, как плохо на самом деле могут обстоять дела, он бы не жаловался на то, что его приставили «нянькой» к «глупой гриффиндорке».
- Что ты молчишь, Северус? – Дамблдор смотрел на профессора проницательным взглядом, и, казалось, пытается увидеть насквозь, но что-то ему мешает. – Сердишься, что я не сказал тебе раньше?
- Нет, - помедлив, сказал зельевар, - благодарен вам за это. Я бы не смог обращаться с ней как с человеком, если бы знал.

В течение еще нескольких дней, Снейпу было невероятно трудно разговорить Грейнджер. Она отделывалась односложными ответами, а профессору не хватало терпения и вдохновения, чтоб клещами вытягивать слова. Лишь когда в очередной раз явилась Тонкс, гриффиндорка отказалась от помощи, и с того дня сама справлялась со своей гигиеной. Это не мешало ей, впрочем, оставаться замкнутой и мрачной и вздрагивать от каждого необычного звука – ей казалось, видимо, что демон вернулся.
И очень нескоро – лишь в начале пасхальных каникул дело сдвинулось с очередной мертвой точки.
- Мисс Грейнджер, я понимаю, как вам должно быть тяжело, - под влиянием вдохновения, Снейп решился на очередную попытку разговорить девочку. – Вы оказались в положении, трудном вдвойне – во-первых, этот времяворот, по всей видимости, неисправный, во-вторых – демон, которого вы освободили по неосторожности, - зельевар заметил, как при этих словах изменилось лицо Грейнджер. В глазах отразился ужас. – Но молчать и замыкаться – не выход, пассивным ожиданием ни одну проблему решить нельзя.
- Демон? – ошарашено переспросила девочка и выражение ее лица стало настолько загнанным, что профессор пожалел, что сказал это. Гриффиндорка, похоже, так и не поняла, с чем столкнулась.
- Да, Гермиона, демон, - Снейп чуть не подавился этим именем, так неестественно для него было называть студентов по именам. Но ему показалось, что ситуация вполне соответствует возможности обратиться к девочке на «ты». – Мы не знаем точно, как это произошло и очень надеемся, что ты сама расскажешь. Но если ты будешь все время молчать, мы не сможем тебе помочь.
- Но откуда мог взяться демон? – непонимающе покрутила головой девочка.
- Это ты мне расскажи, - мягко попросил Снейп, видя, что разговор, вроде, клеится. – Мы нашли старую книгу, которую ты явно пыталась сжечь. Ты прочитала ее?
Грейнджер сглотнула ком в горле и кивнула.
- Я пыталась чем-то занять себя. У меня было слишком много свободного времени, слишком много одиночества. Книга была написана рунами, - девочка всхлипнула и Снейп мысленно закатил глаза – он ненавидел наблюдать женские слезы, просто не знал, что с ними сделать. Ну, разве что, если бы их можно было собрать, а потом использовать в каком-то зелье…
- Спокойно, - миролюбиво сказал профессор и попытался сделать вид, что ничего не замечает. Грейнджер тут же успокоилась, и зельевар засомневался – может, стоило дать ей возможность выплакаться?
- Мне трудно сосредоточиться, - пожаловалась гриффиндорка, - несколько месяцев я слышала только его голос, я… видела только его голос. Мне казалось… я знаю, что это прозвучит странно, но мне казалось, что он вытесняет меня.
- Как же вы с ним боролись? – поинтересовался Снейп.
- Я не помню. Я с ним не боролась. Он давил на меня, но я старалась думать, что это только галлюцинации, на самом деле мне ничто не угрожает, я просто игнорировала его. Но он не давал мне спать, постоянно кричал и… и угрожал…
Голос девочки медленно слабел, и когда она закончила фразу, словно свет в ее глазах угас. Взгляд вновь был обращен вовнутрь и никакого Снейпа с его вопросами для девочки не существовало. Грейнджер в очередной раз спрятала лицо в коленях и отказалась разговаривать, но приняла успокоительное и снотворное зелье, когда профессор подал ей кубок.

- Гермиона, профессор Снейп сказал, что ты чувствуешь себя уже лучше, - завел разговор Дамблдор, когда они втроем сидели в комнате зельевара в Кабаньей Голове и пили чай с печеньем. – И я подумал о том, что ты, возможно, захочешь поехать к родителям.
Девочка замерла, но не подняла взгляда от своей чашки. Казалось, такую версию развития событий она еще не рассматривала.
- Еще некоторое время, разумеется, ты побудешь с нами, чтоб не шокировать твоих родителей твоим настроением, - непринужденно продолжил директор. – За это время ты должна решить, что мы будем рассказывать мистеру и миссис Грейнджер, а о чем лучше умолчать.
Далее последовал рассказ о том, что Дамблдор решил не посвящать в это дело лишние уши и решить этот вопрос в «тихом семейном кругу», о том, что только сама Гермиона может решать, что ей делать дальше: переводиться в магловскую школу, или после летних каникул вернуться в Хогвартс.
- Никто пока не собирается тебя отчислять, хотя повод для этого, надо сказать, имеется, - отметил директор. – Все, что от тебя требуется – адекватное состояние и осознание произошедшего. Демон найдет тебя через несколько месяцев, возможно, через пол года, но как с ним бороться мы придумаем. Что касается путаницы во времени – мы постараемся разрешить ее. Если никто не пострадает – то у тебя не будет препятствий к возвращению в школу.
- Никто не постра…
- Тихо! – резко оборвал Гермиону директор. – Ты знаешь будущее на несколько дней, возможно, недель, вперед, но ты не должна говорить об этом с теми, кто не знает. Это против правил. Мы уже нарушили правила, когда встретились с тобой и взялись помогать, ведь ты должна оставаться наедине с собой на все время возврата. Так что лучше не произноси вслух ничего такого, что может повлиять на наше поведение, договорились?
- Да, профессор Дамблдор, - смутившись, кивнула Грейнджер. – И… спасибо, что нарушили правила.
- Признаюсь, я даже боюсь спрашивать о том времени, что ты провела во время возврата, потому что это тоже может быть частью причин и следствий. Поэтому о том, как ты освободила демона и что с ним делать мы решим, когда будет закрыт вопрос с твоими «двойниками». Когда это произойдет знаешь только ты, - и, заметив, что девочка собирается что-то на это ответить, директор быстро добавил: - И пусть это знание останется с тобой.
Гермиона кивнула и опустила глаза, чтоб Снейп и Дамблдор не увидели по ее глазам, насколько долго ей придется еще ждать. До двадцать девятого июня еще два с лишним месяца…
- Но чтоб тебе было спокойнее, я скажу, что как только тебе придет время занять место той, что переместилась во времени, тебя под оборотным зельем заменит другой человек.
- Нимфадора? – предположила гриффиндорка.
Дамблдор кивнул, удовлетворенный ее догадливостью.
- Поэтому ты сможешь спокойно вернуться к родителям. Только докажи нам, что ты способна на нормальное поведение, и что родители не повезут тебя в больницу, едва задав вопрос про твои любимые книги.
Это замечание явно не было лишним, судя по тому, как на секунду помрачнела Грейнджер. Но потом она взяла себя в руки, и выражение ее лица вновь стало нейтральным.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

Напряжение росло чуть ли не с каждым часом. Тонкс и Люпин следили за каждым шагом «первой» и «второй» и ожидали, что они с минуты на минуту переместятся на четыре месяца назад – это и так невероятный срок для маховика, а уж для девочки, которая несколько раз должна проживать одно и то же время…
И сами по себе четыре месяца могут привести к катастрофе в момент «возврата», но срок все растет, и непонятно, что будет дальше. Снейп нервничал чуть меньше, чем двое наблюдателей, потому что слышал, как Грейнджер заикнулась о том, что никто не пострадал. Но она может быть уверена только насчет того времени, что она видела. Что, если катастрофа произошла в следующую секунду после ее исчезновения, или являлась следствием того, что она все-таки что-то болтнула? И почему она вернулась во второй раз?! Первый еще можно как-то оправдать – ошибка, сбой магии, неисправность прибора… но наступить второй раз на те же грабли – это не похоже на гриффиндорскую всезнайку.
Дамблдор же упорно сохранял хладнокровие – он был убежден, что раз «последняя» гриффиндорка жива и уже почти здорова, то никаких непоправимых вещей произойти не должно. В любом случае, он теперь наведывался к девочке всего один раз в два-три дня, и то на десять минут – ради простой формальности – узнать как дела и не нужна ли помощь, тогда как за Снейпом все еще числилась обязанность ежедневно навещать дом Грейнджеров и общаться с Гермионой и ее родителями, с целью удостовериться, что демон ей пока не досаждает и психологическое состояние девочки приемлемо.
- Почему мы не можем хотя бы спросить у нее время «возврата»? – продолжал настаивать Римус, но это была явно не его идея – Нимфадора накрутила его.
- Это лишний дополнительный риск, - равнодушно ответил Снейп, протягивая оборотню очередную порцию готового зелья, - спокойно наблюдайте и не дергайтесь. Если наступит буря, нам не следует вмешиваться, а только переждать.

- Пять месяцев, Альбус, ПЯТЬ! - причитала Тонкс, когда они в очередной раз собрались в кабинете директора, чтоб обсудить сложившуюся ситуацию. – Мне кажется, мы уже упустили…
- Это невозможно, - невежливо перебил ее Люпин, находившийся в таком же состоянии. – Мы не смогли бы не заметить, если бы одной не хватало…
Северус, только что вернувшийся от Грейнджеров был несколько подавлен. Сегодня он не был готов разделять оптимизм директора: родители Гермионы сказали, что она вновь замкнулась в себе и с трудом выдавливает из себя простые фразы, но насчет демона ничего не говорит.
- Попробуйте пристальнее понаблюдать за «второй», - предложил Дамблдор. – Она-то знает время возврата, и наверняка ждет его… поэтому трудно будет не заметить изменения в поведении. Она станет более тревожной, но настроение повысится… Только ради Мерлина, не вступайте с ней в контакт и не выдавайте себя. Я сегодня как бы между прочим спросил у Макгонагалл, когда она собирается забрать у Грейнджер времяворот… она сказала, что не раньше окончания экзаменов, иначе девочка с ума сойдет от перенагрузок. Знала бы она, как близка к истине, - тяжело вздохнул директор. – Так что прошу вас всех в последний день экзаменов быть начеку – скорее всего, это случится именно в тот день. И кстати, Тонкс, прими оборотное зелье пару раз до того, как оно действительно понадобится, чтоб привыкнуть к новому телу и не чувствовать себя неуклюжей.
- Вы имеете в виду – еще более неуклюжей чем обычно? – с легкой улыбкой уточнила мракоборец.
Директор лишь снисходительно улыбнулся, а потом повернулся к зельевару:
- Кстати, Северус, какие новости у Гермионы?
- Все в порядке, - сдержанно отчитался он, в самый последний момент решив, что не стоит волновать «коллег» еще больше. – В будущем году планирует продолжить учебу в Хогвартсе, если все будет зависеть только от ее желания. Она думает, что справится, но когда я пытался намекнуть об использовании времяворота, она чуть не упала в обморок от ужаса.
Директор усмехнулся и кивнул каким-то своим мыслям. Нимфадора сохраняла серьезность и Снейпу вдруг пришла в голову мысль, которую он не мог удержать:
- Мисс Тонкс, а вы уже окончили школу мракоборцев? – без всякой интонации поинтересовался зельевар.
- Да, я уже пол года как работаю на министерство, - не без гордости ответила девушка.
- Это все здорово, - криво усмехнулся декан Слизерина, - но вы уже не меньше двух месяцев большую часть времени проводите или в Хогвартсе или с мисс Грейнджер. Как вы объясняете это вашему начальству?
- Формально я охраняю школу от Сириуса Блэка, - хитро улыбнувшись, заявила Тонкс. – Но директор нашел мне более важное дело, и я вовсе не возражаю.
За всеми этими событиями, Снейп успел и позабыть о старом недруге, уже трижды в этом году пытавшийся пробраться в Хогвартс, и не куда-нибудь, а именно в башню Гриффиндора. Дамблдор, видимо, прочтя сомнения на лице у профессора, пояснил:
- Во-первых, школа защищена достаточно: заклятья, дементоры, да и кроме Тонкс тут есть и другие мракоборцы. Во-вторых, Нимфадора – кузина Блэка. Как сможет она сражаться с ним в полную силу, не боясь нанести вреда?

«Почему этот паразит убежден, что я создан для того, чтоб носить ему зелье?! – Снейп мысленно взрывался от возмущения, вынужденный покинуть свои уютные комнаты только для того, чтоб чертов оборотень чувствовал себя «комфортно» во время полнолуния. – Нет, это я должен следить за лунным календарем и напоминать ему о приеме лекарства. Или этот высокомерный болван обиделся на меня за что-то и теперь не примет из моих рук зелье? Что ж, если так, то ему же хуже».
Выглянув в окно и убедившись, что до полного захода солнца еще есть время, зельевар трижды стукнул ногой по двери, чтоб заранее выразить свое недовольство, но сразу же раскаялся в этом – его мог увидеть кто-то из студентов.
Дверь под его ударом приоткрылась и профессор зашел внутрь. Кабинет был пуст, так же как и примыкающие личные покои. Лишь на столе лежал смутно знакомый кусок пергамента. Приблизившись и приглядевшись повнимательнее, Снейп понял, что именно эту штуковину он нашел в кармане у Поттера, когда тот незаконно ходил в Хогсмид. Это была та самая карта, о которой говорил Люпин, с помощью которой можно следить за передвижениями во всей школе.
Зельевар склонился над картой и принялся внимательно ее изучать. Он был вне себя от злости: как посмел Люпин покинуть свои комнаты в полнолуние, да еще и не приняв лекарство?! Снейп обнаружил оборотня, шагающего от ступенек у главного входа в сторону Гремучей Ивы. Что за очередная блажь? Ему захотелось вспомнить школьные годы, когда драчливое дерево защищало его от общества вместо современного лекарства? Но дальше Снейп увидел такое, отчего ему стало не по себе: вслед за Люпиным в проход под Гремучей Ивой забралась точка, именуемая «Гермиона Грейнджер».
Что за глупость? Кто за кем следит? Это какая была – «первая», «вторая» или вообще очередная?! Да что они там – с ума сошли, решили устроиться на ночлег в полнолуние в одном доме с оборотнем?! Где Тонкс?!
Не найдя мракоборца сразу, Снейп решил, что нет смысла разыскивать ее, надо спасать Грейнджер, какой бы она ни была по порядку. Или не вмешиваться в события? «Чем больше народу – тем хуже последствия» - говорил Дамблдор о приключениях во времени. Но директор сейчас занят – выпроваживает из школы министра и палача, явившихся по Клювокрылову душу…
Что ж, действовать решительно, но осторожно. Вперед.
Снейп бегом преодолел небольшое расстояние, отделявшее школу от Гремучей Ивы, заметил валявшуюся неподалеку мантию-невидимку и, не долго думая, надел ее на себя. Это показалось дурным знаком – потому что если это мантия с «Грейнджер номер два» - то она не должна была попасть к нему сейчас, а должна была вернуться в прошлое с гриффиндоркой, когда бы это ни случилось. Еще хуже – если это мантия, которую дали во временное пользование Тонкс – где запропастилась сама девушка?! Теоретически, в настоящий момент существует еще одна мантия – принадлежащая самому Поттеру, но если это она, то происходит действительно ужасная вещь – это значит, что и Поттер сейчас где-то поблизости, следовательно, оборотню предоставляется выбор, кого укусить и заразить ликантропией.
Что ж, хватит рассуждать, вперед.
Двигаться по узкому проходу было невероятно неудобно, порой приходилось двигаться едва ли не ползком. Действительно, этим проходом не должен был пользоваться никто, кроме Люпина, который никогда не был ни широкоплечим, ни хоть сколько-нибудь высоким.
Добравшись, наконец, до Визжащей Хижины, Снейп прислушался. Наверху переговаривались несколько людей.
- Я не был ему другом двенадцать лет, - спокойно, но с явно слышимым напряжением в голосе говорил Люпин. – Но теперь стал им снова. Дай мне объяснить…
- Не верь ему! Не верь, Гарри! – взвизгнула Грейнджер, которая не видела необходимости сдерживаться. – Это он помогает Блэку, он тоже хочет тебя убить! Он оборотень!
«Умница, что еще скажешь, - торжествующе заключил Снейп. «Оборотень!» - это обвинение в адрес Люпина как музыка звучало в его ушах. – Ну что, Римус, вспомнишь ты наконец, что сегодня за день… точнее, ночь?»
Люпин что-то невнятно бормотал в свое оправдание. «Гоменум Ревелио», - скомандовал тем временем Снейп и понял, что дела обстоят не очень хорошо: в комнате перед ним находилось по меньшей мере шесть человек и еще один – совсем рядом с ним, под мантией-невидимкой, странно, что не задели друг друга. «Мерлин Великий, во что я вляпался… Мы все погибнем».
Спор в комнате продолжался. Прислушиваясь к голосам, Снейп узнал бормотание Поттера и бессвязную болтовню Уизли, но еще один голос был ему незнаком.
«Легилименс», - мысленно скомандовал профессор, указывая палочкой в то место, где он обнаружил неизвестного в мантии-невидимке. Пристальное ковыряние в мыслях не осталось бы незамеченным, поэтому Снейп лишь коснулся разума жертвы, чтоб понять, кто перед ним. Гермиона Грейнджер. Предположительно «вторая», поскольку «первая», скорее всего там, внутри, вместе с Гарри и Роном. Значит, Тонкс в комнате. В любом случае придется попытаться туда пробраться.
Зельевар прислушался к спору. Римус нес какую-то чушь о карте Мародеров. Кто бы сомневался, что эту мерзость, подозрительного назначения придумали именно они. Но вопрос сейчас в другом. Что могло заставить Римуса забыть о своей болезни, и даже о своем задании следить за Гермионой Грейнджер, что он так открыто стоит и разговаривает с ней?
После бормотания и невнятных вскриков, раздался громкий и наполненный яростью голос:
- Я действительно хотел убить! Да малыш Питер оказался хитрее меня…
Сириус Блэк. Наконец, Снейп опознал владельца последнего голоса. Замечательно. Грейнджер «один» и «два» встретились с убийцей, а те, кто должны были за ними наблюдать, и сами не прочь попасть под раздачу. Великолепно.
Зельевар приблизился к двери, периодически проверяя заклятьем, где находится «вторая», чтоб ненароком не натолкнуться на нее. Девочка стояла в трех шагах и тоже прислушивалась к происходящему внутри.
Там шел спор о Питере Петтигрю, о том, что он, якобы скрывается в виде крысы… Слова Люпина и Блэка больше смахивали на бред, и это заставляло Снейпа задуматься о том, что это может быть одним из неприятных следствий путешествия Грейнджер во времени. Она могла все же на что-то повлиять, сказать что-то такое, что заставило двух взрослых волшебников верить в глупые истории. Да, у гриффиндорки были основания недолюбливать крысу Уизли, но не до такой же степени…
- Вы просто психи, вы оба, - Рональд Уизли озвучил мысли самого преподавателя. «Еще немного благоразумия, мистер Уизли, и гриффиндор получит пять баллов!» – С меня хватит, я в ваши игры не играю!
Судя по звукам, мальчик пытался встать и уйти, но ему помешали. Плохи дела. Без потасовки не обойдется, но если пострадает одна из Грейнджер… страшно подумать, что может случиться. Она в любом случае вернется в прошлое, и, возможно, не один раз, но какой ценой реализуется это будущее…
- Если бы Питер был анимагом, об этом знали бы все, - голос мисс Грейнджер за дверью дрожал, но она явно пыталась донести разумность своих рассуждений до окружающих, достучаться до здравого смысла Люпина. Какой здравый смысл у оборотня в полнолуние? – Министерство магии ведет учет всем колдуньям и волшебникам, которые могут превращаться в животных…
«Аплодирую стоя, мисс Грейнджер. Еще никогда в жизни я не оценивал так высоко знания Гриффиндорцев и уж точно не полагался на их здравый смысл. Только ради всего святого, выберитесь из этой переделки без потерь…»
Снейп услышал, как Грейнджер рядом с ним переминается с ноги на ногу. Странно было осознавать, что она наблюдает это во второй раз. Возможно, она так близко подобралась к самой себе, чтоб заменить себя… А это значит, что перемещение «первой» вот-вот состоится…
Зельевар обливался холодным потом и пытался решить, какое его поведение будет самым правильным. Пожалуй, стоило бы вмешаться в спор людей в комнате, поскольку там страсти накалялись. Блэк – известный псих, и если ему придет в голову напасть на кого-то… да и Люпин с минуты на минуту трансформируется в волка. Кто защитит детей от этих двух?! Тонкс – мракоборец, кому попало это звание не присваивают, но она может и не понимать всей сложности ситуации.
- Если ты собрался рассказывать им все с сотворения мира, то поторопись, Римус, - злобно, едва сдерживая агрессию прорычал Блэк. Снейп подумал, что он может в любой миг сорваться… - Я ждал целых двенадцать лет и дольше ждать не намерен…
Все, решено, надо попасть внутрь и попытаться поговорить с Тонкс. Заклятьем проверив расположение людей в комнате, Снейп понял, что может без опасения приоткрыть дверь и проскользнуть внутрь.
Когда он вошел, в комнате воцарилась гнетущая тишина. Зельевар неслышно сделал шаг в сторону, и как раз в этот момент Римус распахнул дверь пошире и выглянул наружу.
- Никого, - недоуменно заключил он.
- В доме полно привидений, - проворчал Уизли.
«Минус пять баллов Гриффиндору, - злорадно подумал профессор и как раз в этот миг за дверью послышались осторожные удаляющиеся шаги. – Хвала Мерлину, одна ушла. Теперь надо и эту компанию как-то развести в разные стороны».
Заклятьем обнаружив месторасположение Нимфадоры под мантией-невидимкой, Снейп шагнул к ней. Благо, она была у той же стены, что и он, всего в нескольких шагах. Профессор подобрался как можно ближе, приказал мысленно «Петрификус Тоталус» и удержал девушку в вертикальном положении, чтоб никто не услышал ни звука. Хотя в комнате стоял такой гвалт, что вряд ли кто-нибудь заметил, если бы на дом упал метеорит. Нащупав сквозь мантию-невидимку лицо Тонкс, а затем ее левое ухо, профессор зашептал как можно тише:
- Это я, Северус Снейп. Люпин сегодня опасен, а Блэк – псих, так что во избежание неприятностей нам надо как можно скорее развести это сборище в разные стороны, - он говорил медленно и четко, чтоб девушка наверняка все поняла хорошо. – Только что за дверью стояла «вторая» Грейнджер, но теперь она ушла. Проследи за ней, а я постараюсь разобраться здесь.
Зельевар обошел девушку, так, чтоб она была ближе к выходу и не зацепила его, когда будет выходить.
- Мне кажется, «вторая» собиралась заменить «первую», поэтому тебе тоже лучше быть готовой. Выпей на всякий случай зелье. Действуй по обстоятельствам и не паникуй. Сейчас я сниму заклятье. Постарайся не шуметь.
К сожалению, удостовериться в том, что она все поняла, не сняв обездвиживающего заклятья, было невозможно, поэтому Снейп, на свой страх и риск поднял палочку и подумал: «Фините Инкантатем».
- Я все поняла, - едва слышно шепнула мракоборец и зельевар увидел, как приминается под ее ногами пыль вдоль стены.
Как раз в это время Люпин рассказывал увлекательную и печальную историю своего детства, и декан Слизерина едва сам не взвыл оборотнем от идиотизма Римуса. Гриффиндорцы слушали его с открытыми ртами, только Блэк периодически что-то ворчал и бросал косые взгляды на крысу в руках Уизли. И только преступник подозрительно покосился на дверь, когда она слегка приоткрылась, выпуская Тонкс.
«Отлично. Еще одна беда ушла. Может, мне тоже исчезнуть от греха подальше? – предположил Снейп. – Нет. Эти глупые дети не справятся сами с оборотнем и преступником».
Повествование Люпина становилось все более красочным и увлекательным, а солнце тем временем уже прикоснулось к горизонту. Поторопить их что ли? И тут Снейп вдруг услышал собственное имя.
- А Снейп здесь при чем? – с нескрываемой неприязнью к упомянутой личности перебил рассказчика Блэк.
- Снейп – преподаватель в Хогвартсе, - с терпением святоши пояснял Люпин.
«А заодно и тот, кто убьет тебя, если ты немедленно не вернешься в замок и не примешь зелье», - мысленно выругался профессор, да так эмоционально, что даже удивился, как никто в комнате на это не отреагировал.
Далее последовала очередная история о молодом Снейпе и веселой шутке мародеров, и, казалось, всему этому не будет конца. Солнце скрылось за горизонтом, сумерки сгущались, дальше тянуть нельзя. Зельевар сбросил мантию-невидимку и направил палочку в сердце Люпина. С минуты на минуту он обернется волком и тогда уже будет совсем худо.

Снейп очень старался думать только о той ситуации, которую он видит перед собой и не вспоминать о том, что кроме этой, стоящей перед ним Гермионы Грейнджер, где-то бродит «вторая», а «третья» отходит от шока в доме родителей. Сейчас надо делать вид, что основная проблема – вот она, Сириус Блэк и Римус Люпин, который упрямо не хотел вспоминать о сегодняшней ночи и, собственно, о своем задании. Для него, казалось, мир клином сошелся на бывшем дружке, и по какой-то причине он добровольно разделяет его безумие…
И в следующий миг зельевар понял: на Люпина просто наложено заклятье помрачения, или даже «Империус». Да, иначе и быть не может: Римус не такой идиот. Что ж, придется действовать, рассчитывая только на себя. Осторожно…
- Я нашел это рядом с Гремучей Ивой, - Снейп начал с отвлеченной темы, чтоб дать себе время на раздумья и в то же время не показать своего замешательства. – Очень удобная вещь, Поттер, большое спасибо.
Лицо мальчишки было перекошено от злости, но профессор лишь усмехнулся этому. Эх, парень, если бы ты понимал, в какую передрягу вляпался… но не бойся, малыш, я тебя спасу.
От этих мыслей Снейпу захотелось засмеяться, но он удержался и перевел взгляд на оборотня. Надо хоть попытаться привести его в чувство:
- Возможно, вас удивляет, как я узнал, что вы здесь? Я как раз шел в ваш кабинет, Люпин. Вы забыли принять свое зелье, - никакой реакции, - я понес вам лекарство и увидел у вас на столе некую Карту, - Люпин лишь слегка нахмурился, словно улавливая намек, но большая часть смысла сказанного явно обошла его сознание.
- Северус, - в голосе оборотня было предостережение, чуть ли не угроза.
И это помогло Снейпу выбрать стиль поведения и играть свою роль до конца. Тщательно подбирая слова, он произнес обвинительную речь в адрес преподавателя защиты от темных искусств и пригрозил оборотню и беглому преступнику Азкабаном. Теперь самое время изолировать детей от опасности.
Люпин пытался что-то возразить, но за окном уже почти стемнело. Направив на оборотня волшебную палочку, Снейп связал его. Убедившись, что Римус больше не опасен, он обернулся к Блэку.
- Только дай мне повод, - предупреждающе произнес зельевар, - и, клянусь, я убью тебя.
Они оба понимали, что это не пустая угроза. Блэк никогда не был ни рассудительным, ни дружелюбным к Снейпу и, к его чести, не ждал хорошего отношения взамен. Сам же профессор предпочитал пожертвовать жизнью человека, обвиненного в тяжком преступлении, неважно, виновного на самом деле или нет, чем рискнуть жизнью третьекурсников.
- Профессор Снейп, - от звука робкого голоса Грейнджер профессору стало не по себя. Молчи, девчонка, молчи, ты сама не понимаешь, что делаешь, - может, нет ничего страшного в том, чтобы выслушать… что они хотят… хотят сказать?
«Дура, у нас нет времени!»
- Мисс Грейнджер, вы уже на грани исключения из школы, - это, пожалуй, единственное, что могло заставить ее замолчать.
- Но если… если это ошибка... – не сдавалась гриффиндорка.
- Молчать, глупая девчонка! – Снейп надеялся, что его ярость выглядит натурально. На самом деле он изо всех сил старался сохранять хладнокровие и размышлять ясно. – Не рассуждай о том, чего не понимаешь!
Его волшебная палочка, словно пытаясь подыграть ему, выплюнула несколько угрожающих искр. Это сработало, Грейнджер отступила. Снейп вновь повернулся к Блэку. Тот пытался как-то оправдаться, у него все же был двадцатипятилетний стаж общения со Снейпом. Но терять время нельзя. «Мерлина ради, Блэк, хоть раз признай, что во мне больше благоразумия чем в тебе. Мне плевать, выживешь ты или нет, вернешься в Азкабан ты или чертова крыса – но если ты сейчас сделаешь, как я говорю, у тебя останется шанс».
Его мысленная мольба, казалось, сработала. Блэк обреченно ссутулился и готов был последовать за зельеавром, но тут вмешался чертов Поттер. Снейп едва не взвыл обреченно: вот уж точно говорят: чему быть – того не миновать. Как бы он ни старался все исправить, обстоятельства складывались самым худшим образом. У мальчишки талант все усложнять…
Мимолетный взгляд в окно показал, что небо затянуто облаками, и есть шанс, что луна покажется не скоро. Но все же нельзя тянуть.
- Прочь с дороги, Поттер, ты и так в серьезной беде!
Если силой нейтрализовать мальчишку, то двое других взбунтуются и могут напасть. Но если всех их уложить, то можно помешать естественному ходу событий.
Препираясь с мальчишкой, Снейп пытался найти правильное наименее опасное решение, но вдруг…
Откуда-то слева раздался крик, и в следующий миг заклятье швырнуло зельевара в стену, и он свалился на пол, очень неудачно ударившись головой.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

Нимфадора выскользнула из комнаты, прикрыла за собой дверь и поспешила к проходу, ведущему под Гремучую Иву. Как и велел Снейп, она глотнула оборотного зелья, но постаралась не замедлить движения, хотя боль от превращения была достаточно сильна. Тонкс почувствовала, как уменьшилась ростом – перемещаться по узкому проходу стало легче – как удлинились волосы, изменилась форма носа, губ, глаз…

- Гоменум Ревелио! - шепнула она, направив палочку впереди себя и поняла, что отстала не так уж сильно – всего метров на пятьдесят. Если шевелиться побыстрее, то есть шанс выполнить поручение успешно.

Знал бы кто, как неудобно следить за человеком под мантией-невидимкой, самому находясь под такой же мантией! Каждые пол минуты Тонкс сверялась с заклятьем и ей удалось проследить, как «вторая» скрывается в Запретном Лесу и сама начинает за кем-то следить. Присмотревшись внимательнее, мракоборец не поверила своим глазам: на опушке леса, метрах в десяти перед ней, сидели Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер и удерживали за цепь серого гиппогрифа.

«Мерлин, что происходит?! – в ужасе подумала девушка. – Если так выглядит апокалипсис, случившийся по вине Грейнджер, я хочу сойти с ума в числе последних. Теперь уже и Поттер делится на «первый» и «второй». Что же будет дальше? Толпы Нимфадор, бегущих за мной по пятам, или Дамблдор, сам себя угощающий лимонными дольками?»

Вздохнув, пытаясь успокоиться, Тонкс прислушалась к тому, о чем говорят дети. Снейп сказал – не паниковать. В жизнь людей, перемещающихся во времени вмешиваться нельзя, значит надо только наблюдать. И действовать по обстоятельствам.

Из разговора детей девушка поняла, что они вернулись во времени по указанию Дамблдора. Не время рассуждать, как такое могло произойти, факт в том, что они кого-то спасают. Сами себя? Непонятно. «Ладно, Тонкс, успокойся. Смотри внимательно и запоминай. Потом расскажешь директору – он главный кукловод в этом спектакле под названием «Конец Света». Пусть он и решает, кого куда отправлять во времени».

- Гермиона! – неожиданно закричал Поттер и вскочил на ноги. – Нам нельзя здесь оставаться! Надо немедленно уходить…

- Говорю тебе: нельзя! – терпеливо, но жестко сказала Грейнджер.

- Да я о другом! – воскликнул мальчик. – Ведь Люпин побежит по лесу как раз там, где мы прячемся!

Грейнджер ахнула и тоже вскочила.

- Скорее, - она отвязала гиппогрифа и дети убежали, отставив Тонкс в замешательстве. Чего они Люпина испугались? Он же… оборотень!

Догадка нахлынула на девушку ледяной волной, парализующей умственные способности. Она поглядела на небо – как раз в эту секунду облака разошлись в стороны, и показалась круглая как шар луна.

«Надо нейтрализовать Римуса, - подумала Тонкс. – Это сейчас главное, иначе он кого-то заразит…»

В эту секунду она услышала звук удаляющихся бегущих шагов. Грейнджер «вторая» спасалась бегством.

«Но там, рядом с Люпиным, есть Снейп, - вспомнила девушка, - он отправил меня наблюдать за Гермионой. И не паниковать… Гоменум Ревелио».

Заклятье сообщило, что гриффиндорка, не помня себя от ужаса, бежит в чащу запретного леса. Тонкс поспешила за ней, стараясь, впрочем, держаться на почтительном расстоянии, чтоб ее не заметили. Она продиралась сквозь кустарники и деревья, но что-то шло не так.

Кроме шагов девочки слышались тяжелые шаги зверя, его хриплое дыхание.

- Протего! - завизжала Гермиона.

Послышался глухой удар, за ним еще один… Нимфадора поняла, что не может не вмешаться. Она со всех ног рванула в сторону, откуда слышался голос…

- Протего! Протего!

«Она что, не может больше придумать, чем себя защитить?!» – раздраженно подумала Тонкс, но тут же вспомнила, что девочка всего лишь на третьем курсе, а оборотень – как бы ее учитель…

- Петрификус Тоталус! - мракоборец махнула палочкой в сторону оборотня, понимая, что этим заклятьем надолго его не задержит. Она надеялась только, что этого времени гриффиндорке хватит, чтоб убраться прочь.

И снова что-то было не так, как должно быть. Вместо того чтоб бежать со всех ног, девочка замерла на месте, не двигалась, и даже не дышала. Понять, в чем же проблема, мешал тот факт, что Гермиона была в мантии-невидимке, и мракоборец не могла увидеть ее лица, а тем более глаз…

В следующую секунду Тонкс поняла две вещи: во-первых, она выглядит сейчас точь-в-точь как Гермиона Грейнджер; во-вторых, когда она спешила студентке на помощь, мантия-невидимка соскользнула с ее плеч, и теперь настоящая невидимая третьекурсница видит ее и наверняка почти падает в обморок от ужаса.

Выругавшись мысленно, Нимфадора развернулась на сто восемьдесят градусов и умчалась со скоростью ветра, надеясь, что если общение не будет продолжено, то не приведет к фатальным последствиям. Пробежав метров десять, она обнаружила мантию-невидимку, повисшую на кусте и поспешила надеть ее.

«Ф-ух, и что же дальше? – потерла лоб Нимфадора. – Все пошло наперекосяк. Снейп не справился со своей частью работы, я – со своей, Люпин вообще зверь на остаток ночи…»

Люпин! Надо проконтролировать, чтоб глупая гриффиндорка не вздумала проверять, жив ли он, а просто убралась от греха подальше…

Крадучись, Тонкс вернулась к тому месту, где лежал поверженный оборотень. Она не видела девочку, но слышала ее приглушенный напуганный голос. Она разговаривала сама с собой и пыталась понять происходящее, так же как и Тонкс.

Через несколько секунд в воздухе показалась блестящая цепочка с крошечными песочными часами. Напряженно вглядываясь в темноту, Нимфадора едва удержалась от предупреждающего возгласа: оборотень зашевелился. Девушка, как зачарованная наблюдала, как невидимые руки один раз поворачивают часы и отпускают пружину. Времяворот завращался сначала медленно, потом быстрее… потом золотая цепочка начала таять в воздухе и исчезла совсем.

Вот оно! Все именно так, как они ожидали несколько месяцев. «Вторая» вернулась на пол года назад. Тонкс хотела было пожалеть девочку и уже собиралась вернуться в замок и рассказать, что произошло, как вдруг послышался злобный рев и тяжелый удар сбил девушку с ног.

- Импедимента! - завопила она, наугад тыкая палочкой.

Ей повезло – оборотень отлетел на несколько шагов и повалился на сухие ветки, но в следующий миг вскочил, вновь готовый к атаке. - Импедимента! Петрификус Тоталус!

Как она ни старалась, не могла вспомнить никаких заклятий, способных надолго нейтрализовать оборотня, но в то же время не причинить ему большого вреда. Поэтому решила сама уносить ноги.

Лишь через две минуты, обернувшись, и убедившись, что Люпин не преследует ее, Тонкс заметила, что левая рука истекает кровью, голова ужасно болит, а на левую ногу трудно ступать. Запах крови все же мог привлечь оборотня, поэтому Нимфадора поспешила в сторону замка. С одной стороны – там ей могут помочь, но с другой… не приведет ли она за собой опасного зверя?

Нет, в замок нельзя. Надо к озеру – смыть кровь, попытаться залечить собственные раны. Лишь бы это были не укусы…

Из огня да в полымя. Едва приблизившись к озеру, Тонкс поняла, что тут события в самом разгаре. Толпа дементоров окружала трех человека, лица которых были неразличимы в темноте. В просветах между плащами азкабанских монстров изредка мелькали бледные вспышки – чьи-то попытки защититься.

- Экспекто Патронум! - воскликнула Нимфадора, направив палочку в самую гущу дементоров. Серебряный варан рванулся в бой, но слишком быстро отступил перед леденящим голодом тюремных стражей. Несколько из них рванулись к ней и окружили. - Экспекто Патронум! - Воскликнула девушка вновь, изо всех сил концентрируясь на воспоминаниях о получении диплома мракоборца, а не на мыслях о том, что она, возможно, уже заражена ликантропией. Из палочки вырвалось белое облако и неспешно закружилось вокруг Тонкс, не позволяя дементорам приблизиться, но в то же время не в силах прогнать насовсем.

- Экспекто Патронум! - раздался громкий уверенный голос откуда-то издалека, и Нимфадора увидела белое свечение, стремительно приближающееся от противоположного берега. Огромный олень, сильный и грациозный, неслышно скакал по воде. При его появлении дементоры замерли, а когда приблизился вплотную, отступили. Олень методично очищал пространство вокруг жертв дементоров, распространяя вокруг себя тепло и свет. Тонкс вздохнула и уронила палочку, едва не заплакав от облегчения. Сколько еще сюрпризов приготовил сегодняшний вечер?

Тем временем, олень поскакал обратно к противоположному берегу, замер там на несколько мгновений и исчез. Темнота не позволяла Тонкс разглядеть своего спасителя и она вернулась к насущным проблемам. Она пришла сюда, чтобы смыть кровь… оборотень.

Нервно оглянувшись вокруг и убедившись, что Люпина поблизости нет, девушка закатала рукав мантии-невидимки и оглядела свою рану. Два длинных, глубоких пореза, из которых продолжала течь кровь. Хвала Мерлину, это были когти, а не зубы.

- Вакуус, - шепнула Тонкс, предварительно промыв раны водой, затем проверила, насколько хорошо лег бинт. На первое время сойдет. - Эванеско. - Теперь и на одежде не останется крови.

В этот момент девушка заметила, что к берегу спускается Северус Снейп с палочкой наготове. Он подошел к Поттеру, Грейнджер и Блэку, лежащим без сознания, убедился, что все они живы, и наколдовал носилки. Тонкс приблизилась к зельевару, и, убедившись, что никто кроме профессора ее не услышит, сообщила:

- «Вторая» исчезла.

Снейп замер и тревожно огляделся вокруг.

- Грейнджер? – неуверенно переспросил он.

- Тонкс, - поправила его Нимфадора и зельевар, успокоившись, вернулся к своему делу.

- Что ж, нам остается проследить за первой. Вот она, передо мной, уже в который раз пострадала из-за своей глупости.

- Но она… не единственная «первая», - и Тонкс постаралась как можно более спокойно и четко пересказать, что видела четверть часа назад. Снейп тем временем уложил пострадавших на носилки и взмахом волшебной палочки направил их в сторону замка. Нимфадора последовала за ним.

Когда она описала, собственно, как Грейнджер вернулась во времени, зельевар резко развернулся к ней и впился бы пристальным взглядом в глаза, если бы мог увидеть их под мантией-невидимкой.

- Так ты, значит, с Люпиным встретилась?

- Д-да, - неуверенно сказала Тонкс. – Но он меня не укусил, только поцарапал.

- Уверена? – подозрительно переспросил профессор.

- Абсолютно, я проверила.

Они продолжили путь, время от времени тревожно озираясь по сторонам. Когда до замка оставалось метров сто, они увидели на пороге Дамблдора, провожавшего министра магии Фаджа и палача Макнейра.

- Тебе лучше не показываться, - негромко сказал Снейп девушке. – Спускайся в подземелье и запрись в кабинете зельеварения. Я приду к тебе и дам восстанавливающее снадобье, как только мы тут разберемся.

- А как же…

- Не переживай, я передам, что ты узнала Дамблдору. Он будет знать, что делать. Теперь тихо.

Они приблизились к входу в замок и директор и министр заметили ряд носилок.

- Великий Мерлин! – Фадж схватился за сердце и изумленно раскрыл рот. – Что произошло?!

- Дети решили поиграть в детективов и поймать опасного преступника, - язвительно ответил Снейп. – Я отнесу их в больничное крыло и все вам перескажу. Вот, Блэка можете оставить себе.

Одна из носилок отделилась от остальных и приблизилась к министру.

- Это же Сириус Блэк! – глубокомысленно констатировал Фадж.

Зельевар коротко кивнул и, глядя на директора, прикоснулся костяшками правой руки к левому виску. Это был условный знак, что можно применить легилименцию. Дамблдор его уловил и через секунду Снейп почувствовал, как кто-то невербально проник в его мысли.

- Тонкс утверждает, что кроме этих двоих, - Снейп, прищурившись окинул взглядом бессознательных Поттера и Грейнджер, - есть еще двое, которые водят на поводке гиппогрифа и собираются помочь бежать Сириусу Блэку. Причем, похоже, что это вы посоветовали им спасти две невинные жизни. «Вторая» Грейнджер исчезла, нам остается следить за первой.

Снейп хотел добавить, что Тонкс, похоже, заразилась, но поскольку не был уверен в этом, решил пока помолчать. С этим все равно уже ничего нельзя поделать, поэтому о Нимфадоре надо на время забыть.

Когда дети были доставлены в больничное крыло и перепоручены мадам Помфри, Фадж переключил свое внимание на Сириуса Блэка.

- Дамбдор, где можно разместить пленника на время, которое понадобится, чтобы вызвать дементоров?

Директор нахмурился и бросил тревожный взгляд на Снейпа.

- Министр, вы собираетесь применить к Блэку поцелуй? – недоверчиво спросил зельевар.

- Конечно, а как же иначе? – удивился Фадж. – Это решение принято уже давно. Как я мечтал, что с этим делом будет покончено. Благодаря вам, профессор Снейп, преступник пойман…

- Кабинет профессора Флитвика подойдет, - перебил министра Дамлдор, и, поймав взгляд декана Слизерина, прикоснулся правой рукой к левому виску.

- Северус, скажи мне, что еще ты знаешь, - попросил директор, пока они вчетвером сопровождали бессознательного Блэка в его последнюю камеру. - Действительно ли я должен отправить Гарри и Гермиону спасать его?

- Я не могу сказать точно. Я был занят другим – думал только о том, как изолировать детей от оборотня. Блэк что-то болтал о Питере Петтигрю, о том, что он – анимаг и в образе крысы сожительствует с Рональдом Уизли.

- Очень странная история. Что ж, придется импровизировать. Я все же хотел бы поговорить с ним перед казнью, - вслух заявил директор, чем поверг Фаджа в недоумение.
Они как раз добрались до кабинета профессора Флитвика. Носилки с Блэком опустились на пол.

- Ваше право, Дамблдор, - развел руками Корнелиус. – Но мне это совсем неинтересно. Макнейр, будьте добры, сходите за дементорами.

- Северус, возьми Фаджа на себя. Я не знаю, что и как я буду делать, но я хочу, чтоб он обращал на меня поменьше внимания. Кроме того… чтоб он не подумал, что в Хогвартсе готовится заговор против министерства и что мы помогаем беглым преступникам – постарайся притвориться, что ты больше всего на свете жаждешь, чтобы Блэк понес наказание. Если ты хорошо постараешься, это создаст нужный эффект. Министр, вы будете присутствовать при допросе?

- Ради Мерлина, зачем мне это нужно? Позовете меня, когда вернется Макнейр с дементорами. Я пойду навещу мистера Поттера, надеюсь, он уже пришел в себя.

- Проводить вас, министр? – вежливо предложил декан Слизерина.

- Да, профессор Снейп, если вас не затруднит. Я, правда, восхищен вашим мужеством…

«Энервейт», - мысленно скомандовал Дамблдор.

Блэк зашевелился и скатился с носилок. Он выглядел жалким и ободранным, исхудавшим, в старых лохмотьях.

- Сириус, - произнес директор. Нельзя тратить время, надо срочно решить, что делать, только без паники.

Беглец поднял голову. Его темные глаза блестели, и кроме загнанности в них была еще жизнь… Азкабан не искалечил его душу, но почему, как сумел он продержаться целых двенадцать лет? Этому могло быть только одно объяснение.

- Сириус, посмотри мне в глаза, - Блэк послушался. Дамблдору был знаком этот взгляд – много лет назад он общался с этим человеком как преподаватель с талантливым учеником, потом – как глава Ордена Феникса с подчиненным; и всегда в этих глазах была особая жизнь, пламя, согревающее душу. Сейчас это пламя почти потушено, но что-то все еще теплится в глубине. Что-то, что принято называть надеждой.

- Профессор Дамблдор? – хрипло произнес Блэк, с трудом поднимаясь на ноги. – Где это мы?

Выражение лица Сириуса не было напуганным, скорее, встревоженным. В глазах не было вины, но читалось раскаянье.

- В одной из башен Хогвартса, - спокойно сообщил директор. – Через пять минут явится Макнейр с дементорами. Ты ведь знал, что уже несколько месяцев назад был приговорен к поцелую?

Сириус издал какой-то странный звук – то ли всхлип, то ли смешок.

- Питер будет доволен, - с горечью в голосе сказал он. – Питер, как всегда, ловок. Обставил всех… и меня… опять.

Дамблдор подошел к окну, в которое светила полная луна и выглянул наружу. Он видел высокую фигуру палача в сопровождении двух других, приближающихся к замку.

- Ты ведь предал своих друзей, Сириус, - вновь повернувшись к Блэку и пристально глядя в его глаза, произнес Дамблдор. – Джеймс Поттер доверял тебе…

- Я виноват перед ним, - при упоминании имени друга, глаза Сириуса заблестели от слез. – Но я не был его Хранителем Тайны. Даже если я буду казнен, я хочу чтобы вы знали… Гарри и его друзья уже знают, они будут начеку… но я хочу, чтобы вы тоже знали. Питер Петтигрю жив. Он был Хранителем Тайны, он был прислужником Волдеморта. И он по-прежнему опасен, потому что является незарегистрированным анимагом…

В этот момент за окном послышался странный звук, вроде звона цепи. Дамблдор выглянул наружу, но только увидел странную большую тень, скользнувшую у подножия башни Гриффиндора. Тень взмыла вверх и медленно приближалась к окну кабинета Флитвика.

- Мне пора, Сириус, - в спешке пробормотал директор, покинул кабинет и надежным заклятьем запер дверь. Что ж, правда это или нет, но выбора у него, похоже, не осталось. Что ж… сегодня уже должна была состояться одна казнь, но приговоренный чудесным образом исчез.

В больничном крыле стоял такой гвалт, что Дамблдор встревожился на секунду – уж не выдал ли Северус, перестаравшись, лишней информации Фаджу? Но зельевар, как и всегда, владел собой безупречно. Крик подняли Гарри и Гермиона. Увидев директора, они воззвали к нему, потому что никто другой их слушать явно не хотел…

- Ну что, Нимфадора, как ты? – спросил Дамблдор, едва переступив порог кабинета Снейпа.

- Укусов нет, - счастливо улыбаясь, ответила девушка, даже не скривившись, услышав свое имя.

- Что ж, «вторую» мы «отправили», - заключил Снейп, наливая директору чай и приглашая его присоединиться к их чаепитию. – Осталась «первая», но это уже пол беды.

- Да уж, после этой ночи мало что может показаться настоящим кошмаром, правда, Северус? – игриво подмигнул директор. Действительно, напряжение немного спало, но проблема еще не решена. – Ты молодец, хорошо поработал с министром. Для него, по-моему, даже исчезновение Сириуса ушло на второй план, так он беспокоился о твоем душевном состоянии.

- Я старался, - мрачно кивнул Снейп. – Надо найти Люпина, пока он кем-нибудь не поужинал.

- Лесное зверье может само о себе позаботиться, - непринужденно заметил Дамблдор. – А из замка больше никто сегодня не выходил. Так что поговорим с ним утром.

Снейп недоверчиво хмыкнул и занялся своим остывающим чаем. Он воздержался от комментариев по этому поводу, потому что не хотел выдать своих чувств. На самом же деле зельевар был вне себя от ярости.

Когда стало ясно, что опасность миновала и необходимость разыгрывать из себя безумца-мстителя отпала, Снейп понял, что на самом деле чувствует себя так же, как недавно только показывал. Но Сириус Блэк его мало беспокоил – этот человек никогда не был умным, но и не корчил из себя великого мыслителя, так что спектакль прошлой ночи вполне соответствует тому, чего от него можно ожидать.

Но Люпин… человек, который прекрасно знал, чем могла обернуться его прогулка в эту ночь, человек, который был посвящен в очень опасное дело – очертя голову понесся спасать своего дурного дружка. Ну и какое, спрашивается, ему может быть прощение?! А если бы он укусил кого-то из детей?

Лишь мимоходом, стараясь не показывать своих истинных чувств, Снейп спросил у Дамблдора, какое взыскание ждет Люпина за его безответственность. На что директор ответил, что понимание того, что могло случиться, хоть и не случилось, будет достаточным наказанием.

Снейп не мог поверить своим ушам. Дамблдор собирается оставить Люпина в школе! После того, что этот идиот сделал! Если хорошо подумать, то это только по его вине вчерашний день едва не обернулся катастрофой!

Стук в дверь отвлек зельевара от проверки экзаменационных работ. С целью отвлечься от вчерашних тревог профессор решил приступить к работе еще до завтрака – тем более что студенты любят, когда результаты экзаменов объявляют раньше обещанного.

- Войдите, - ворчливо отозвался Снейп, выставляя шестьдесят баллов за работу Долгопупса и нехотя протягивая руку за следующим экзаменационным листом.

- Профессор Снейп, можно войти?

- Да, Драко.

Слизеринец прошмыгнул в класс, и, не дожидаясь приглашения, уселся за первую парту.
- Профессор Снейп, отец рано утром прислал мне сову и попросил узнать, правда ли, что гиппогриф, который меня ранил, избежал казни.

Зельевар отложил работу и пристально поглядел на мальчика. В голове у него созрел коварный план, который не мог не сработать.

- Да, Драко, так получилось, что вчера из лап министерства ускользнули двое, приговоренных к казни.

Лицо мальчика вытянулось от изумления.

- Так это правда, что говорят насчет Сириуса Блэка? Он вчера вновь появился в замке и его опять упустили?

Снейп молча кивнул и сделал вид, что вновь вернулся к проверке работы.

- Но сэр, - не отступался Драко, как и требовалось по плану, - как им это удалось? Неужели Дамблдор такой лопух, что не смог удержать уже пойманных…

- Выбирай выражения, Драко, - сделал замечание мальчику профессор. – Дамблдор вовсе не лопух, просто он пригрел на груди оборотня, а теперь расплачивается за это.

- Оборотня? В школе еще и оборотень водится?! – Драко не верил своим ушам.

- Только пожалуйста, Драко, - Снейп сделал вид, что случайно проболтался и теперь ему очень не хочется развивать эту тему. – Если ты или твой отец захотите каким-то образом использовать эту информацию, позаботьтесь о том, чтоб никто не узнал, что она исходит от меня.

Малфой с готовностью кивнул:

- Да, сэр. Но о ком вы говорите?

- Подумай. Вспомни, кто из преподавателей чаще других пропускал занятия в прошлом году, и всегда на полнолуние? Спроси у отца, кто был другом Сириуса Блэка в школе. Полистай учебник по Защите От Темных Искусств и догадайся, какой раздел упустил в своих объяснениях профессор Люпин.

- Люпин?! Профессор Люпин – оборотень?!

«Наконец-то ты понял, мальчик. И не стыдно тебе, что маглорожденная догадалась намного раньше тебя и без дополнительных подсказок?»

- Только не болтай об этом, слышишь? – строго велел декан Слизерина и с удовлетворением заметил гадкую едва сдерживаемую усмешку на губах своего подопечного.

- Да, профессор Снейп.

На Люпина было жалко смотреть. Он всегда представлял собой жалкое зрелище, в период полнолуния – еще хуже обычного, но сегодня у него был такой вид, будто он все же встретился с кем-то из «лесного зверья». Снейп лишь надеялся, что это были мохнатые восьмилапые питомцы Хагрида.

Зельевар все же испытывал легкие муки совести, когда видел, как Римус избегает смотреть людям в глаза, и, прячась безлюдными коридорами, тащит свой чемодан к выходу. Да, ему можно было бы посочувствовать… если бы конкретно в этой ситуации он не был бы сам виноват, если бы не повел себя как глупый безответственный подросток.

В общем, Люпин выбыл из игры, хотя проблема с Грейнджер еще не была решена. «Номер три» была с родителями и уже почти в нормальном состоянии, во всяком случае, когда Снейп по поручению Дамблдора навестил их на следующий день после исчезновения «второй», девочка выглядела нормально, вела разумный диалог, хотя определенная подавленность в настроении была заметна.

Странно и непонятно было только одно: Грейнджер «первая» благополучно вернула времяворот профессору Макгонагалл, и Дамблдор даже убедился в том, что он действительно лежит в ее столе.

- Может, вернуть времяворот в Отдел Тайн? - предложила Тонкс, заметно нервничавшая из-за того, что столкнулась с ситуацией, которую нельзя было разумно объяснить.

- Нет. Чем больше непонятного происходит, тем дальше от этого должны находиться те, кто хоть что-то понимает. И недавние события хорошо это демонстрируют, - Дамблдор многозначительно посмотрел на мракоборца.

Девушка удрученно ссутулилась, Снейп и сам недовольно прищурился. Сами того не желая, они способствовали тому, что «вторая» пошла на еще один «круг»: слизеринский декан велел Тонкс выпить оборотного зелья, а сама Нимфадора не соблюла осторожность и попалась на глаза настоящей Грейнджер.

- Я не хотел вас огорчать, - в качестве извинения произнес директор, когда заметил их кислые лица. – Это, на мой взгляд, самая безобидная причина, по которой мисс Грейнджер могла вернуться, поэтому я даже рад, что вы ее создали. Иначе все могло оказаться куда сложнее.

Пока Снейп вникал в суть того, что только что сказал Дамблдор, Нимфадора не стала утруждать себя и спросила:

- Может, нам примерно так же надо спровоцировать и «первую»?

Зельевар хотел уже нагрубить этой глупой девчонке, по нелепой случайности ставшей мракоборцем, но краем глаза заметил, что директор не торопится признать ее предложение глупым. Он погрузился в раздумья и лишь через минуту сказал:

- Надо подумать над этим. Возможно, с нашей стороны было бы разумно проконтролировать этот процесс. Но пока мы не придем к каким-то конкретным выводам, я бы попросил вас соблюдать осторожность. Пока что мы просто наблюдатели.

- И когда же вы планируете из категории «наблюдателей» перебраться в число «активно действующих»?

А вот за эту фразу Снейп пожал бы Тонкс руку, если бы его угрюмый имидж не противоречил подобным жестам. По мнению зельевара, Дамблдор слишком часто упускал удобный момент только лишь потому, что к наступлению этого момента была продумана не каждая мелочь.

- Я полагаю, - рассудительно покачал головой директор, - что, по крайней мере, до окончания учебного года мы можем быть спокойны. Если, скажем, до прощального ужина ничего не изменится… мы что-нибудь предпримем.

Один Мерлин знал, почему Снейп согласился на эту очередную авантюру. Сам же профессор стоял неподалеку от платформы девять и три четверти и терпеливо дожидался, когда же прибудет поезд со школьниками. Он, как и положено маглу, не пытался проникнуть на волшебную платформу, но не более чем пять минут назад ему пришлось пережить нелегкий разговор с Артуром Уизли о спутниковом телевидении.

По какой-то причине Дамблдор посчитал, что мистеру и миссис Грейнджер не стоит ехать в Лондон только лишь для того, чтоб притвориться, что они встречают собственную дочь. Поэтому Нимфадоре Тонкс, старательно скрывающейся под личиной Гермионы, предстояло броситься в объятья ему, Снейпу, как к собственному отцу, Джеральду Грейнджеру.

- Здравствуй, Гермиона, - тепло улыбнулся Снейп и крепко обнял за плечи Тонкс, которая не преминула при этом уронить ему на ногу чемодан.

- Прости, папочка, здравствуй! Я так соскучилась! А как там у мамы дела? – затараторила Нимфадора, подражая деловито-детским манерам гриффиндорки. – Ой, я вам столько всего должна рассказать, столько всего произошло, я узнала в этом году много интересного!

Снейп не мог не восхититься тем, как Тонкс вжилась в роль. Видимо, она так хорошо изучила Гермиону «первую» за то время, что наблюдала за ней, что с легкостью справилась со своей ролью. Впрочем, будь на месте Поттера и Уизли более внимательные и проницательные личности, задача бы усложнилась.

- Гермиона, не забывай писать! – махнул на прощанье девочке Гарри и последовал за своим дядей, на ходу рассказывая что-то, отчего Вернон Дурсль покрылся зеленоватыми пятнами.

- Гермиона, до скорой встречи! Я знаю, ты не очень любишь квиддич, - Снейп скривился, услышав эту фразу от младшего Уизли – вокруг куча маглов, - но чемпионат ты пропустить не сможешь! Я напишу тебе!

И пока Тонкс что-то весело отвечала рыжему, профессор вспомнил причину, по которой им стоило поторопиться: пока чета Уизли пересчитывали свое многочисленное потомство, у зельевара появилась возможность избежать продолжения разговора на тему, в которой он был, мягко говоря, некомпетентен.

- Мистер Уизли, - Снейп спешно пожал руку главе семейства, пока он был занят отчитыванием близнецов за очередную «удачную» шутку, - миссис Уизли, - с легким поклоном обратился он к Молли, пересчитывавшей чемоданы. – Приятно было с вами встретиться, но нам пора отправляться. Всего доброго.

И, пока никто не успел опомниться, профессор схватил чемодан Гермионы-Тонкс и потащил к выходу из вокзала.

- Нам надо найти уединенное местечко и аппарировать, - сказал он девушке, семенившей вслед за ним.

- Папа, представляешь, я каталась на гиппогрифе, - с лукавым блеском в зеленых глазах, негромко заговорила Тонкс, - это такое животное – помесь орла, коня и льва…

- Мисс Тонкс, будь на моем месте настоящий магл, вы бы услышали интереснейшую лекцию о чудесах генной инженерии…

Под покровом наступившей ночи, Тонкс и Снейп аппарировали в небольшой сквер неподалеку от дома Грейнджеров. Ночь оказалась прохладной и тихой, чемодан гремел по мостовой, вызывая удивленные взгляды бродячих кошек.

Нимфадора уже приняла свой естественный вид, но зельевар был все еще «не в себе», поэтому они остановились в квартале от пункта назначения и уселись на обочине, чтоб дождаться окончания действия оборотного зелья. Хоть родители гриффиндорки и знали, кто и каким образом будет выгораживать их набедокурившую дочь от лишних расспросов, все же не следовало травмировать Джеральда Грейнджера встречей с точной копией самого себя.

- Хорошо, что все обошлось, - после недолгого молчания сказала Тонкс.

Снейп хотел уже фыркнуть презрительно в ответ на пустую и бессмысленную констатацию факта, но удержался.

- Да уж, удача от нас не отвернулась, - согласно кивнул он. Только накануне вечером напряжение нескольких месяцев спало окончательно – «первая» Грейнджер вернулась во времени и теперь осталась только одна – пережившая массу тревог и трудностей, но уже приходящая в себя в доме своих родителей.

- Как думаете, с девочкой все обойдется? – с надеждой спросила мракоборец.

- Да, Нимфадора, я в этом почти уверен, - сказал Снейп и в тот же миг прикусил язык. По какой-то ему самому непонятной причине, он не хотел раздражать девушку.

- Не называйте меня по имени, - ощетинилась она. – Фамилия проще и короче, так почему бы…

- Хорошо, Тонкс. Я просто хотел сказать, что у мисс Грейнджер сильный и настойчивый характер, и если ей дать хорошую установку, которую ей, несомненно, дал профессор Дамблдор, то она сможет справиться со всем, даже с самой собой.

Снейп замолчал и задумался: неужели это способ удержать дистанцию – не позволять никому называть себя по имени, объясняя это лишь его неблагозвучностью? Хотя, по мнению Снейпа, ее имя было достаточно приятным в отличие от его. Северус… отдает не просто холодом, но и звучит как-то странно, скользко, зловеще. Поэтому он и предпочитал, чтоб люди называли его по фамилии. Хотя храбрецов, решивших испытать его имя на вкус, кроме Дамблдора, уже долгое время не находилось.

- Чем займешься, когда закончишь с этим заданием? – поинтересовался зельевар у Тонкс, когда достаточно длительное молчание оповестило о невозможности поднять предыдущую тему беседы.

- Наш отдел будет привлечен к контролю порядка на предстоящем чемпионате. Во всяком случае, молодые специалисты. Те, что постарше, не соблазнятся на столь малоинтересную работу, но лично я не против. Не думаю, что удастся посмотреть сам чемпионат – придется охранять лагерь приезжих, даже если в нем никого не будет.

- Ну, это все же лучше, чем макулатурно-бюрократическое просиживание штанов в офисе, ты не находишь, Нимфа?... – и опомнившись, он добавил: - …Дора. То есть, Тонкс. Извини.

Мракоборец посмотрела на него со странным смешением раздражения и удивления на лице. Но потом губы ее растянулись в улыбке, и девушка расхохоталась золотистым, как ее волосы в тот момент, смехом.

- «Нимфа» подходит, - неожиданно заявила она, и Снейп немного расслабился. Он уже ожидал гневного высказывания о его умственных способностях, и точно знал, что не смог бы смолчать в ответ. – А вы собираетесь на чемпионат?

- Нет, не собираюсь, - помрачнев, опустил голову профессор и в этот момент почувствовал, что волосы его стали длиннее. – Не для меня эти шумные сборища.

- А я в школе любила квиддич, только из-за моей жуткой неуклюжести я даже метлу не могла в воздух поднять, чтоб не нанести множества травм тем, кто находился рядом, поэтому в команду меня, конечно, не взяли. Но я все равно очень много тренировалась, потому что умение летать на метле – очень важно для мракоборца. И теперь я уже не представляю угрозы для общества. Почти.

Зельевару было легко в ее обществе, даже, можно сказать, интересно. Но черты его лица изменились и уже можно идти.

- Что ж, мисс Тонкс, я знаком с вашим умением добиваться своего. Получить «С» на СОВ и напроситься на пересдачу, чтоб получить проходной балл, а потом еще на одну, в сентябре, чтоб заработать право готовиться в моем классе к Ж.А.Б.А. Поднять уровень знаний, а главное – навыков со «слабо» до «превосходно» за два месяца… это достойно… хм… внимания.

- Вы до сих пор помните? – удивилась Тонкс и вновь улыбнулась своей открытой, радостной, улыбкой. – Не можете мне простить, что я отняла у вас столько времени?

- Беспрецедентный случай, - мрачно усмехнувшись, пояснил Снейп.

Едва Снейп и Тонкс переступили порог квартиры Грейнджеров, их пригласили за стол к ужину. Уютная, залитая ярким светом кухня, мирная, теплая семейная обстановка… все это было непривычно для зельевара и немного смущало, но в целом, он должен был признать, обстановка располагала к приятному общению. Что касается Тонкс, она чувствовала себя вполне нормально, будто ужинала в этом доме минимум дважды в неделю.

Гермиона Грейнджер – бледная и исхудавшая, так непохожая на ту, в которую Тонкс превращалась всего час назад – неуверенно кивнула профессору, пытаясь улыбнуться. Снейп одарил ее сдержанным кивком, но постарался сделать лицо «попроще».

- Как дела, Гермиона? – жизнерадостно спросила Тонкс, переворачивая соусницу. Профессор, сидевший рядом с ней, едва успел левитировать сосуд и не позволить разлиться содержимому. Мракоборец даже ничего и не заметила.

- Все в порядке, спасибо, - негромко ответила девочка. – Через пару дней мы с родителями едем к морю. Вы не представляете, как я рада… ну, что у меня есть такая возможность, - неловко закончила она.

По всему было видно, что гриффиндорке все еще трудно говорить, но она прилагает усилия, работает над собой, и соображает уже достаточно хорошо. Вполне вероятно, что в сентябре она сможет вернуться в Хогвартс. Хотя наверняка говорить еще рано.

Снейп знал то, о чем родители Грейнджер и Тонкс не догадывались: прежде чем ехать в магловскую школу или возвращаться в Хогвартс, девочке еще придется решить проблему с демоном, который наверняка найдет ее в ближайшие три-четыре месяца. Но как это реализовать… еще надо будет проконсультироваться с Дамблдором.

- Ваша волшебная палочка у меня, - сказал он в продолжение своих мыслей, не заботясь о том, насколько быстро все присутствующие поймут о чем он. – Я верну ее, как только директор сочтет, что вы уже полностью оправились. На долго ли вы собираетесь уехать? – обратился Снейп к главе семьи.

- На две недели. Мы с Джейн взяли отпуск, с большим трудом удалось отпроситься одновременно…

Дальнейший ход беседы не особо интересовал профессора. У них есть две с лишним недели, чтоб решить, как действовать дальше. Если еще два часа назад Снейп был уверен, что единственная надежда – на оптимизм и опыт Дамблдора, то сейчас, глядя на то, как сама Грейнджер старается вернуться к нормальной жизни, зельевар почти поверил, что все получится.

Однако решение проблемы затерялось в пока еще не обозримом будущем, а здесь и сейчас четырнадцатилетняя гриффиндорка сидела напротив него за столом и тоже не прислушивалась к тому, о чем Тонкс рассказывает ее родителям. Девочка пристально смотрела на профессора, словно собираясь что-то сказать, но встретив его взгляд сразу отвернулась.

Этот факт заинтересовал профессора, но он не был уверен, что следует привлекать к этому внимание. Лишь когда ужин подошел к концу, и пришло время уходить, профессор вновь заметил пристальный встревоженный взгляд девочки и принял решение.

- Нимфа… - он вновь едва не подавился этим непривычным, но таким красивым именем. – Подожди меня, пожалуйста, пять минут. Мистер, миссис Грейнджер, мне надо поговорить с вашей дочерью наедине.

Родители Гермионы переглянулись с легким удивлением, но проводили Тонкс в гостиную, оставив Снейпа на кухне с гриффиндоркой. Профессор на всякий случай наложил заглушающее заклятье на дверь, потом повернулся к девочке.

- Мисс Грейнджер, я понимаю, что вас беспокоит, но профессор Дамблдор убежден, и я с ним согласен, что сейчас вы должны как следует отдохнуть.

Гермиона кивнула, но поджала губы, будто что-то ей в этом плане не нравилось.

- Я… я просто подумала, профессор… что, может быть, не стоит ждать, пока… хм… демон вернется, - зельевар мог только догадываться по ее интонации, скольких усилий ей стоили эти слова. – Я… понимаете, я ужасно боюсь… что он найдет меня как раз во время путешествия. Что если… если вас или профессора Дамблдора не будет рядом? Хорошо, что у меня нет палочки и я вряд ли смогу… смогу…

Слово убить она все-таки произнести не осмелилась, но Снейп все понял и решил не заставлять ее называть вещи своими именами.

- Очень маловероятно, что он сможет найти вас – ведь вы все время перемещаетесь, - постарался он утешить девочку. – Сначала – из Кабаньей Головы домой, теперь из дома – к морю. Это собьет его с толку. Так считает профессор Дамблдор и я склонен с ним согласиться. Он и так чувствует вас очень слабо, а теперь его ощущения будут метаться туда-сюда и его движение замедлится. К сожалению, вечно перемещаться вы не можете, и даже эти перемещения не помешают демону рано или поздно вас найти, - заметив, что ушел в очень тревожащую девочку область, зельевар сменил направление разговора. – Но это будет еще не очень скоро. Вы можете спокойно ехать и отдыхать. Но если что-то случится – знайте, что вы всегда можете ко мне обратиться. В любое время. Я пришлю к вам одну из школьных сов, чтоб до конца каникул вы были на связи. Идет?

Гермиона кивнула без особой уверенности, но попыталась улыбнуться, чтоб выразить свою благодарность за обещанную помощь.

- И все же, профессор… я хотела бы вернуться в Хогвартс, если это возможно… но как мне решить проблему с демоном до первого сентября?

- Мы подумаем об этом, когда вы вернетесь из поездки, - не терпящим споров тоном заявил декан Слизерина. – Профессор Дамблдор велел вам забыть о всех тревогах – и отдыхать. Это понятно?

Девочка снова кивнула, на этот раз с облегчением. Профессор не думал, что ей будет легко забыть о бремени, которое ее ищет, но теперь он понял, что девочка способна на волевое решение «не волноваться и отвлечься».

- Какие у вас планы на лето, профессор Снейп? – совершенно нейтральным тоном поинтересовалась Тонкс, когда они шагали прочь от дома Грейнджеров в поисках места, подходящего для аппарации.

- Не знаю еще, послушаю, что Дамблдор скажет, - нехотя признался зельевар. Каждое лето было для него пыткой одиночеством и директор, зная это, частенько предлагал слизеринскому декану целый ворох поручений либо в Хогвартсе, либо вне его, лишь бы не позволить Снейпу маяться бездельем и мучиться воспоминаниями.

- Так что насчет финала кубка по квиддичу? – напомнила мракоборец, как будто всерьез могла себе вообразить мрачного нелюдимого зельевара на трибуне стадиона, размахивающего флагом Ирландии.

Тот задумался, но лишь на несколько секунд. В голове пронеслась мысль, что девушка, скорее всего, не откажется, если он предложит составить ей компанию, да и сам он с легкостью вообразил, как Нимфа подает ему руку, отвечая на приглашающий жест. Но он ведь ей уже говорил, что…

- Это не для меня, - и это было правдой. Снейп пожалел на секунду, что голос его прозвучал слишком холодно и отчужденно. Но звучание собственного голоса подействовало на профессора освежающе: о чем это он позволил себе размечтаться? О приятном вечере в компании бывшей студентки?

Недовольно фыркнув собственным мыслям, профессор ускорил шаг. Это не для него, не для него! Зельевар много лет назад зарекся заводить отношения, относиться к кому-то как-то еще, кроме как с презрением. Да и что в этой Тонкс такого, что ради нее он должен изменять своим принципам, менять тихое подземелье на толпу безумцев, орущих гимны о своей команде?

- Ну что ж, профессор Снейп, - вновь заговорила Тонкс, когда они остановились в тени деревьев пустого сквера. – До свидания. Было приятно работать с вами в одной команде.

- До свидания, - буркнул зельевар и поспешно аппарировал к воротам Хогвартса и лишь через минуту задним умом понял, что пренебрег вежливостью, хотя он тоже был рад поработать с Тонкс и открыть в ней некоторые способности, которые просто не могли показаться на поверхности, когда девчонка училась на Пуффендуе.

«Ладно, что сделано то сделано, - успокаивал себя Снейп, раздраженно шагая в свои комнаты, чтоб, наконец, отдохнуть как следует. – Надеюсь, мы с ней больше не встретимся, а если встретимся, то я не потеряю вновь остатки здравого смысла».

«Дорогой Северус!

Давно не слышно вестей от тебя, надеюсь, ты находишься в добром здравии. Так давно мы не виделись с тобой, хотя более чем дружеские отношения связывают тебя с нашей семьей. Я была бы очень рада, если бы ты посетил нас шестого июля. Надеюсь, ты не забыл, по какому случаю. Ужин пройдет в тихом семейном кругу, постарайся успеть к восьми. Отговорки не принимаются!

С любовью,

Нарцисса Малфой»

Снейп фыркнул себе под нос то ли презрительно, то ли дружелюбно. В этом письме – вся их суть, этих Малфоев. Почти год зельевар числился в списке личностей нон-грата в поместье, и вот теперь Люциус решил, что стоит восстановить прежние дружеские отношения. И как! Посредством жены, которая терпеть не может праздновать свой день рождения и уж точно никогда не питала к Северусу ни малейшей симпатии. И, тем не менее, назвала его другом семьи и четко дала понять, что не потерпит отказа.

И в связи с этим возникает сразу несколько вопросов и подозрений. Ежу понятно, что просто так лорд Малфой перемирия не предложит. С него станется и десять лет не подавать руки, а потом вдруг заставить свою жену написать гламурное письмо, а на встрече вести себя, как ни в чем не бывало. Следовательно, Люциусу что-то понадобилось от Снейпа. Осталось понять, что именно.

Маловероятно, что это касается успеваемости Драко. С ней все в порядке, оценки если не прекрасны, то вполне хороши. Более вероятный вариант – сбежавший гиппогриф. Это была поистине мелочь, но Малфой не мог не попытаться оправдать своей репутации, которая заключалась в следующем: не важно, кто прав кто виноват, главное, кто нанес ущерб Малфою – должен поплатиться. Вполне возможно, что Люциус надеется, что Дамблдор сделал Снейпа своим соучастником в организации побега агрессивной твари. Ну, и третья версия – Сириус Блэк. Тоже достаточно слабая, однако бегство из Азкабана человека, который мог быть Упивающимся Смертью, могло заинтересовать лорда.

Впрочем, Снейп не мог придумать причины, по которой ему следовало проигнорировать приглашение. Он уже привык к такой манере общения, и хоть считал Люциуса своим другом, смирился с его невыносимым характером. Впрочем, они в какой-то степени нашли друг друга – зельевар и свой характер не считал «подарком». Со старшим Малфоем бывало интересно поговорить как о новых тенденциях в развитии магической науки так и о жизни в целом. Он мог быть внимательным слушателем, но был им, по большей части только в тех случаях, когда услышанное могло ему пригодиться. Снейпа вполне устраивали эти игры в молчанку, длившиеся по несколько месяцев, потому что зельевар никогда и ни с кем не желал общаться слишком часто.

В общем, будет чем скрасить серые каникулярные будни кроме как подготовкой к ритуалу заключения демона Грейнджер обратно в книгу. А пока можно расслабиться ненадолго и вздремнуть у озера под палящими июльскими лучами – только надо выставить сторожевое заклятье и не позволить гигантскому кальмару умыкнуть очередную туфлю.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.