Профессор МакГонагалл вот уже почти целый час перемещалась из одного конца замка в другой. Ей удалось довольно быстро разобраться с паролями каминной сети замка, будто специально подобранных под нее, что позволяло переноситься из гостиной башни Райвенкло, в которую было пока невозможно пройти по замку из-за завалов, прямо в комнату Большого Зала, что сильно экономило время. Только вот саму директрису уже подташнивало от одного взгляда даже на каминную решетку.
Никогда в жизни профессору МакГонагалл не приходилось еще общаться с таким количеством людей, которые обращались бы к ней по-поводу самых разных мелочей сразу. К ее огромному удовольствию, кухня оказалась совершенно незатронутой битвой, а запасов продуктов хватило бы, как уверяли ее эльфы, с лихвой еще на месяц, чтобы прокормить всех находившихся сейчас в Хогвартсе людей и существ. Если бы не помощь неутомимых домовиков, то Минерва не смогла бы справиться в этот трудный час со своими обязанностями.
Ей совершенно не хотелось осложнять и без того занятых остальных деканов. Находящиеся в Большом Зале организовались в группы, помогавшие врачам Мунго переносить раненых прямо через камин комнаты Большого Зала. Несколько авроров и взрослых жителей Хогсмида занимались телами павших в битве.
Все, что хотела МакГонагалл — это добраться до Поппи Помфри, но та хлопотала над ранеными вместе с остальными целителями, и ей тоже приходилось несладко.
Профессор МакГонагалл оглянулась и покачала головой. Похоже, что Поттеру никто не даст сегодня ни минуты отдыха. Понадеявшись, что героя спасут от радостно возбужденной толпы волшебников его верные друзья, Минерва перехватила одного из целителей из больницы Мунго, выделявшихся своими салатовыми халатами:
— Целитель, прошу вас осмотреть еще одного раненого, — давать слишком много объяснений Минерва у всех на виду не хотела, а появившаяся еще раз Винки сообщила, что она боится за жизнь профессора, которого смогла переместить в дом директрисы. Целитель деловито взглянул на нее:
— Куда идти?
— Это не в Большом зале, придется через камин, прошу вас. Так будет быстрее.
Целитель Морфиус Анестези совершенно не удивился, когда они оказались в директорском кабинете. МакГонагалл решила сразу предупредить:
— Целитель Морфиус, нам придется выбраться за пределы Хогвартса, раненый находится недалеко отсюда, в безопасном месте. Мне известно только, что он без сознания и, возможно, потерял много крови. И мне бы не хотелось подвергать его еще одной аппарации в таком состоянии.
— Я сначала осмотрю его, — вежливым тоном прервал ее Анестези, — а потом мы решим, что можно сделать, профессор.
В своем доме в Хогсмиде, приобретенном ею с её покойным мужем в первый год их недолгого брака, Минерва не была уже несколько месяцев. Прошлым летом, после назначения Снейпа директором, МакГонагалл отправилась сюда с мыслью никогда больше не возвращаться в Хогвартс, но, успокоившись и немного охладив свой пыл, она все же приняла решение вернуться, чтобы защищать студентов от произвола нового директора. И если она сделала правильные выводы, то теперь ей придется защищать своего предшественника от студентов.
Вдвоем с Морфиусом они вошли в ее просторную нежилую гостиную со светлой мебелью и несколькими фотографиями на каминной полке. Тут же на шум спустилась встревоженная Винки.
— Профессор МакГонагалл, мэм, Винки положила профессора Снейпа на вашу кровать. Но он совсем больной, Винки не может ничего поделать, если Винки сделала неправильно, Винки будет...
— Все правильно, Винки, веди нас, — мягко прервала МакГонагалл дальнейшие излияния эльфа и пригласила целителя подняться по винтовой лестнице, ведущей из гостиной вверх, к спальням. Анестези на миг прищурил свои круглые совиные глаза, но все же молча протопал вслед за Минервой вверх по лестнице, как того требовал долг целителя.
Войдя в свою спальню, Минерва коротко вскрикнула. Винки уложила Снейпа в ее кровать с зеленым клетчатым балдахином, сняв с профессора ботинки и окровавленный сюртук, а также жилет. Белая рубашка Снейпа могла бы слиться по цвету с его лицом, если бы не огромное красное пятно на ней, начинавшееся от шеи и разползшееся до середины груди. МакГонагалл еще ничего не знала о том, что с ним произошло, но вид его торчащего вверх носа и разметавшиеся по подушке слипшиеся черные пряди пробудили в ней почему-то чувство необыкновенной жалости к этому человеку и непривычное желание защищать. С нетерпением она ждала вердикта целителя, произносившего теперь свои заклинания и водившего палочкой над распростертым на кровати телом.
— Вы знаете что-нибудь о том, как это произошло? — обернулся целитель к директрисе.
— Только то, что его убил Волдеморт, — припомнила Минерва слова, брошенные презрительным холодным голосом во время поединка с Гарри. — Он будет жить?
— Жить-то он будет, вопрос только, где и как. Удивительно, что он, несмотря на сильную кровопотерю несколько часов назад, все еще жив. Я дам ему сейчас кроветворное средство, это поможет ему еще на некоторое время. Сейчас в Мунго все целители заняты поступившими ранеными. Боюсь, что кроветворное будет трудно достать в ближайшие дни, а ему оно нужно три раза в день и, кроме того, очень важен приличный уход, — с этими словами Морфиус достал из своего чемоданчика флакон и поднес его к посеревшим губам раненого. Медленно, капля за каплей, целитель вливал зелье и проводил каждый раз своей палочкой вдоль середины груди, по-видимому, обеспечивая усвоение лекарства. — И мало обеспечить его кроветворным на ближайшие дни, нужно еще давать ему противоядие. Это не совсем по моей части, но помню, что был у нас один, укушенный змеей Волдеморта. Такое впечатление, что здесь было то же самое. Я думал, что Снейп был правой рукой Волдеморта, раз получил место директора, не так ли, профессор МакГонагалл? — целитель, не мигая, уставился в зеленые глаза директрисы.
— Я тоже была в этом уверена до самого последнего момента, — она не хотела вдаваться в подробности о том, как она поменяла свою точку зрения. — Вы хотите сказать, что Азкабана ему не избежать, и мои усилия напрасны? А что, если я соберу достаточные доказательства для Визенгамота? — ее уверенность нарастала с каждым словом. — Каждый, кто боролся на светлой стороне, имеет право получить всю возможную помощь, — продолжила она твердо, глядя в упор на целителя.
— А если этот человек действительно является злодеем, каким он многим казался и представлялся? — Морфиус покачал головой. — Тогда вы лично, — с ударением на последнем слове произнес он, — пойдете и прикончите его?
— Я даю вам клятву своей магией, что я сделаю все от меня зависящее, чтобы Северус Снейп в полном здравии восстановил свое честное имя, — МакГонагалл подняла вверх свою короткую палочку. — Но в случае его виновности, я сама позабочусь о том, чтобы он провел остаток своей жизни в заключении, мучаясь от воспоминаний о своих грехах, — золотистая спираль появилась вокруг поднятой палочки из светлого дерева и исчезла.
Сразу за тем тонкое зеленое кольцо обвилось вокруг левого запястья директрисы. Минерва и Морфиус одновременно поглядели на лежащего зельевара, на запястье которого также на миг высветился зеленый браслет и тут же погас.
— Похоже, что магия посчитала вас его спасительницей. Теперь он ваш должник, — задумчиво проговорил целитель. — Это ведь ваш дом? Вы привели меня к нему... интересный случай, я уже слышал про такое. Долг жизни образуется по отношению к человеку, приведшему целителя. Да-да, все правильно, мы же приносим клятву, приступая к практической деятельности, — бормотал себе под нос обычно флегматичный Морфиус.
Минерва решила вернуть его с теоретического Олимпа обратно к земным делам:
— Я вам очень благодарна, целитель, за помощь, — она сделала паузу. — Что вы думаете, если подержать его здесь, можно ли эльфу поручить уход за ним? Если о Снейпе узнают сейчас, то его могут сразу арестовать, в Азкабане он не выживет, поэтому, умоляю, пока держите это все в тайне, — она выжидающе обратила свой взор на Анестези.
— Решение верное, — замялся он, — но нужен еще кто-то из волшебников, чтобы давать ему лечебные зелья. Я помогу вам и пришлю все необходимое на первые несколько дней. Но вы должны понимать, что лучше было бы поместить его в Мунго. Я не представляю, как он выжил, похоже, что кто-то смог залечить рану на шее. Но ткани срослись неправильно, это явно делал кто-то, выучивший наспех несколько заклинаний из учебника для целителей, — грустно усмехнулся Морфиус и продолжил: — Так что, ему нужна серьезная операция, иначе он не сможет нормально разговаривать, а каждый проглоченный им кусок будет очень болезненным.
— Сколько времени у меня есть, то есть на сколько можно отложить эту операцию? — Минерва внутренне содрогнулась. Живой, но не способный разговаривать и испытывающий боли Северус. Не проклянет ли он ее за спасение жизни, которая окажется ему в тягость, даже если удастся доказать его невиновность?
— У вас есть не больше пяти дней, чтобы он не остался немым на всю жизнь. Да, и если он за это время придет в себя, то не давайте ему вставать и тем более колдовать. Это чревато сильными осложнениями! — целитель уже направлялся к выходу из комнаты.
* * *
Захлопнув с силой за собой балконную дверь, Северус понял, что совершил прежнюю ошибку и так и не пробрался к краю террасы, за которой находилась манившая его тропинка. Дверь тут же исчезла и слилась со стеной. В отчаянии стукнув по проему, мгновенно заполнившемуся кирпичами, кулаком, Снейп лег на ближайшую кровать, надеясь как можно раньше подкараулить проход, если он снова появится.
Северус задумался. Получалось, что сын женщины, которую он любил, недополучивший родительской ласки, стал гораздо лучшим человеком, чем он сам. Как бы то ни было, но он вырос с родителями, которые по-своему заботились о нем и любили. В детстве он не чувствовал себя ущемленным бедностью их дома и скудостью еды. В конце концов, в его квартале все так жили. Еду многие готовили прямо в камине, а мылись раз в неделю в общественных душевых неподалеку. Мальчишкой он никогда не интересовался, как его мама стирала и готовила, а свободное от школы время он проводил на улице.
Во всяком случае, маленький Северус считал, что занимает лучшее положение по сравнению с соседскими мальчишками. В его доме было гораздо чище, чем у других. Скорее всего, Эйлин колдовала в отсутствие мужа, помогая себе бытовыми чарами. Даже его одежда, в которой он обычно гулял, не была такой замызганной, как у других, а мать каждый вечер заставляла его умываться в теплой воде. А ведь в доме не было электричества и большого котла для подогревания воды, как у Эвансов! Эйлин однако была вынуждена делать то же, что и ее соседки: относить вещи стирать в общественные прачечные и устраивать дома банные дни. Отец брал его с собой, когда он стал постарше, раз в неделю в душевые, в которые надо было идти через переулок по пыльной в сухую погоду и отвратительно грязной в дождь насыпной дороге.
Северус ненавидел как сами эти походы, так и мужские общие раздевалки и вообще весь помывочный процесс, во время которого товарищи Тобиаса по цеху отпускали грубые сальные шуточки и обсуждали, не стесняясь мальчика, своих дам сердца. Особенно он ненавидел, когда становился центром внимания и его часто тыкали под ребра, дивясь его худобе. Тобиас при этом громко, во весь голос смеялся и всех уверял, что не морит ребенка голодом, а ест тот за двоих, так что приходится иногда работать отцу по полторы смены.
Тобиас Снейп действительно в то время очень много работал, желая, чтобы у его семьи все было не хуже, чем у людей, как он выражался. И хотя Северус довольно смутно помнил свои детские годы, он все же вспоминал улыбающееся лицо матери и расплывающееся в улыбке, показывающей неровные зубы, лицо отца. В какой именно момент все изменилось, Северус уже не мог вспомнить, да никогда в сущности этим вопросом не задавался.
Его отец, работавший в, казалось бы, престижном на их текстильной фабрике красильном цехе, приходил поздно, в заляпанном краской комбинезоне, переодев который сразу шел на кухню ужинать. Эйлин, не особо отличавшаяся кулинарным талантом, ставила перед ним всегда большую миску одного и того же капустного супа с овсяной мукой, в котором по выходным плавал кусок говядины. Иногда по выходным дням было разнообразие в виде куриного супа или баранины. Все это готовилось прямо в котелке, установленном в камине, если мать не могла пользоваться своей волшебной палочкой. Впрочем, Снейпы даже могли считать себя более зажиточными по сравнению с соседями, которые реже видели мясо, а обычно ели рыбу с картошкой и жидкие овощные супа.
Будущий профессор зельеварения лучше помнил своего отца в более поздние годы, вечно задыхавшегося от кашля из-за пыли от шерсти, бывшей везде на фабрике. Характер его с каждым годом портился, и Тобиас часто придирался по мелочам к жене и сыну. Эйлин отвечала язвительными замечаниями, муж ей не уступал, так что подобные перепалки могли длиться часами, заставляя любопытных соседей прислушиваться к ругающейся парочке, наслаждаясь их словарным запасом и разнообразием поднимаемых тем. На Северуса родители практически не обращали внимания, вспоминая о нем только тогда, когда он приходил поздно вечером домой.
Впрочем, отец по-своему любил сына и, когда Тобиас уже смирился с открывшейся ему правдой о магическом мире, сыграл свою роль в воспитании будущего Мастера Зелий. Северус усмехнулся, подумав, что его ученики сильно бы удивились, если бы узнали, каким образом его отец-магл влиял на их уроки зельеварения. Тобиас, в прошлом недоучившийся студент-технолог, хотел, чтобы его сын смог достичь большего в этой жизни, чем он сам, вынужденный пойти в итоге работать помощником мастера в красильном цеху. Так, он заставил выучить наизусть маленького Северуса периодическую систему и иногда даже объяснял сыну некоторые химические процессы.
Наверное, Эйлин слишком поздно спохватилась за здоровье мужа, но, тем не менее, однажды она поняла, что что-то идет не так. Кашель Тобиаса все усиливался, и Эйлин пыталась найти рецепты зелий, которые могли бы вылечить мужа. Однако, к ее изумлению, таких зелий практически не существовало. Как позже понял Снейп, волшебники, несмотря на все их могущество, не утруждали себя облегчением участи маглов, так как гораздо проще было найти магические компоненты, обращающиеся к магии волшебника, исправление которой необходимо было достичь. В свою очередь, исправленная магия уже влияла на тело волшебника, излечивая его. Чтобы создать соответствующее волшебное лекарство для магла, нужно было найти компоненты, действующие на источник заболевания. Именно из-за создания зелья, облегчающего боль маглу и исправляющее причиненные физические увечья, и обратил на начинающего зельевара свое внимание когда-то Темный Лорд.
Северус, разволновавшись, снова сел на свою кровать. Он попытался представить что-нибудь иное, отличавшееся от наскучившего ему вида больничных коек. Вспомнив насмешливый вопрос Лили, зельевар попытался представить себе сначала свою лабораторию в Хогвартсе, потом попробовал перейти на лабораторию своего Мастера Зельеварения Гризельды Марчбенкс, а также лабораторию одного знакомого аптекаря, но окружающая реальность оказалась строптивой и не подстраивалась под его желания.
Воспоминания тяжелым камнем давили ему на грудь и, казалось, не давали вздохнуть даже здесь. Снейп почувствовал, что, будучи эгоистичным подростком, никогда на самом деле не интересовался своими родителями, стремясь только произвести впечатление на одну красивую девочку и гордясь своими познаниями в магических науках. Что пришлось пережить его бедной матери, когда она осталась практически одна с больным мужем на руках и сыном-студентом, на обучение которого уходил весь скудный семейный бюджет? Северус тяжело вздохнул и хотел было снова начать наматывать круги вокруг рядов кроватей от скуки, когда увидел долгожданную балконную дверь.
На этот раз солнце стояло уже над крышей этого странного здания, освещая куст сирени и все той же волшебной сливы, виденных им в предыдущие разы. Северус понадеялся, что на террасе уже никого не будет, но и тут его надеждам не довелось сбыться. Посреди, опираясь одной рукой на садовое кресло, стоял собственной персоной Люпин, которого Снейп оставил совсем недавно совершенно живого и невредимого на поле боя.
Люпин, выглядевший теперь гораздо моложе, чем он его помнил, и одетый уже не в привычный потертый пиджак, а в приличную мантию с серовато-сиреневым отливом, приблизился к Северусу. Тот скрестил руки на груди в своей обычной манере и молча смотрел на объявившимся мертвым оборотня.
— И что бы это значило? У тебя не хватило ума или ловкости защищаться от заклятий, когда меня позвали с поля боя? — в словах Снейпа, несмотря на насмешливую интонацию, проскальзывал горький упрек. — А теперь ты пришел составить мне здесь компанию в этой вечности. Может быть, мы посидим тогда здесь, полюбуемся видом, и ты расскажешь мне подробно, в чем ты опростоволосился? — сердиться на этого недотепу Северус устал еще при своей жизни. Он медленно прошел мимо ссутулившегося оборотня и уселся на то самое кресло, в котором сидел прежде Поттер.
— Серебряная пуля, — Люпин виновато вздохнул. — Долохов вдруг вытащил магловский пистолет и сделал несколько выстрелов. В меня уже и раньше стреляли, так что я не придал серьезного значения тому, что меня можно убить, всего лишь задев такой пулей.
— Антонин Долохов действительно повсюду таскал с собой эту игрушку, потрясая ею при всех и смеша Лорда. А еще он поговаривал, что может смело разговаривать теперь с оборотнями, имея при себе пушку, как он это называл, — покачал головой Снейп.
— Здесь ты уже не служишь ему, зачем же ты его продолжаешь называть Лордом?
— Многолетняя привычка. Дамблдор велел мне в целях конспирации даже мысленно именовать его так, чтобы его темнейшество не докопался, — Северус, которому наскучило одиночество, был рад появившемуся собеседнику.
— А ты действительно должен был выполнять все приказы Дамблдора, даже самые безумные на твой взгляд? — с жадным люботыством Люпин вытянул шею в сторону сидящего в кресле Снейпа.
Северус помедлил и ответил вопросом на вопрос:
— А что собственно тебе об этом известно? И почему это меня вдруг не пускают в дальнейшее интересное путешествие? — грустно добавил он. — Тебя ведь прислали сюда именно для этого.
— Я так и подумал, что ты все же догадаешься. Дамблдор решил, что ты меня послушаешь. А об обращении Светлого мага со своим учеником я и при жизни уже немного слышал. Даже боюсь представить годы твоего обучения, — осторожно заметил Римус.
— То есть мой Старший волшебник так и не собрался с духом поговорить здесь со мной, а решил, что вы меня немного рассердите и я отправлюсь восвояси! Как бы не так, я буду тут сидеть и ждать, пока он наконец сам не явится, — с этими словами Северус с наслаждением вытянул ноги и заложил руки за голову. — В конце концов, я имею на это полное право. И это мне решать, продолжать жить или уйти за край.
— Знаешь, я в этих тонкостях не разбираюсь, но мне кажется, что ты не прав. Став учеником Светлого мага, разве ты не обязан перенять его обязанности после его смерти?
— Дамблдор всегда утверждал, что светлая магия не насилует свободу воли, и даже если в магической Британии традиция вдруг прервется, следующий Светлый найдется в любом случае.
— Мне неловко об этом говорить, но вернуться тебе все же придется. У тебя появилось новое украшение, — глядя на запястье Снейпа, вдруг сообщил Римус. Северус успел заметить зеленый отсвет на своей руке.
— И долго тогда мне еще здесь оставаться? Теперь у меня появился какой-то господин в реальной жизни, — усмехнулся он.
— Всего лишь Долг жизни, Северус. Либо ты спасешь ему жизнь, либо отслужишь. Но я очень рад за тебя, прощай!
С последними словами все вокруг закружилось в светлом тумане, и Северус снова провалился в небытие.
* * *
Гермиона, найдя глазами рыжую шевелюру Рона в ликующей толпе, старалась теперь не отстать, боясь снова оторваться от знакомого надежного плеча. Счастливый Рон улыбался, приветствуя других и терпеливо отвечая на вопросы любопытствующих. Гермиона падала с ног от усталости и была несказанно рада, когда в Большом зале снова появились скамьи со столами, за которыми можно было сидеть, не боясь соскользнуть на пол. Поданные в скором времени простые блюда, приготовленные эльфами на скорую руку, обрадовали ее и казались гораздо вкуснее того, что она пробовала в Хогвартсе раньше.
Стейки с вареной картошкой были встречены на ура всеми присутствующими, также как и эльфийское вино, стоящее в пузатых плетеных бутылках на столах тут и там. Она пожалела, что у нее сейчас не хватает сил порадоваться за домовых эльфов, которые сидели, смешавшись с волшебниками, привидениями и кентаврами. Гермиона, потихоньку откусывая от хрустящей куриной ножки, пыталась определить, сколько времени прошло с тех пор, как она совершила самый опрометчивый в ее жизни поступок. Теперь, когда силы понемногу возвращались к ней, она снова приобрела способность размышлять.
Гермиона оглянулась вокруг. Радостные улыбающиеся лица волшебников, многие переходят от одного стола к другому, приветствуя знакомых и обмениваясь новостями. Каждый из них, как и они с Роном и Гарри провели ночь без сна и в бою каждый выкладывался полностью, но, похоже, только она одна не могла встать и пошевелиться. Она постаралась припомнить побочные действия заклинания Poko. Это заклинание для поддержки жизненных сил пострадавшего волшебника могли использовать только ближайшие кровные родственники и супруги. Между приемными родителями и их усыновленными детьми тоже было возможно установить магическую поддержку сил. Передающий силы маг мог действительно чувствовать себя утомленным, пока пострадавшему не окажут помощь.
Поддерживает ли она до сих пор силы Снейпа? Ясного ответа на этот вопрос не было. Если ее усталость является следствием этого процесса, то выходило, что профессор Снейп жив. Гермиона решила, что это предположение будет отправным пунктом ее рассуждений.
Итак, что у нее получалось? Либо профессор до сих пор лежит на том же месте, где они его оставили, либо уже очнулся и смог добраться до своего раскладного портмоне, которое так и осталось лежать рядом с телом профессора. Если он смог оказать себе помощь, то на его месте Гермиона бы просто постаралась сбежать с места сражения. Было ли у него заранее приготовлено убежище, в котором он мог бы залечить свои раны? Гермиона представила себе живого, но ослабевшего профессора, который сидел, опасаясь преследований теперь уже светлой стороны, в какой-то пещере, как Сириус четыре года назад. В таком случае она его больше не увидит и, если выждет год, то ее начатый ритуал бракосочетания Гайя просто распадется.
Гермиона вздохнула с облегчением. Подготовленную ею на самый крайний случай связку заклинаний она запасла только для Рона. Или Гарри, в чем Гермиона уверена не была. Получалось, что она совершила предательство? Она взглянула на Рона, в очередной раз рассказывающего, как он применил Инкарцеро на Грейбеке. Будто почувствовав ее взгляд, Рон улыбнулся ей одними глазами и снова обратился к своему собеседнику. Что, если бы он получил подобное ранение, и ему понадобились бы ее силы? Здравый смысл подсказал Гермионе, что все же при обилии родственников Рон получил бы необходимую помощь.
А как же Гарри? «У Гарри есть Джинни, которая могла бы сделать то же самое для него, что ты для Снейпа, Гермиона», — ехидно пропел ее внутренний голос. И что остается? Остается последний вариант: бывший директор до сих пор в Визжащей хижине. И она чувствовала, что он жив. Дать ему умереть теперь было бы глупо, так что она решилась уже было потихонечку покинуть Большой зал, как рядом послышался шепот Гарри:
— Это я. Пойдемте со мной?
Они шли в кабинет директора. Следуя за Гарри, Гермиона с восторгом слушала его рассказ, который подтвердил ее догадки. Гермиона ожидала это. Им помогал тот, кто был влюблен в мать Гарри. Тот, кто мог вести двойную игру под носом у Волдеморта. Тот, на кого сами Пожиратели никак бы не подумали. Маг, изготовивший превосходную подделку меча Гриффиндора.
Радость заполняла сердце Гермионы. Она спасает действительно невиновного человека.
Сообщение отредактировал Blumenkranz - Вторник, 07.03.2017, 00:50
Blumenkranz, ураа,продолжение,спасибо большое. Надеюсь вы так пропадать не будете и мы увидим продолжение в скором времени. Типичный любитель Снейджера.
Сообщение отредактировал Katarina_Snape - Вторник, 07.03.2017, 17:49
