Приглашаем всех творцов принять участие в конкурсе "Однажды 20 лет спустя" в честь юбилея ТТП!   

«Дорогой Гарри! Надеюсь, у тебя всё в порядке, и Дурсли вняли предупреждениям Ордена Феникса. Я знаю, что ты сейчас очень страдаешь. Но не вини себя – в каждой ошибке всегда виноват не один человек, а целое стечение обстоятельств, если, конечно, ошибка допущена несознательно. Смерть Сириуса очень сильно повлияла на всех нас, но тебе тяжелее всех. Ты ведь потерял не только жизнерадостного человека, друга, но и крёстного, который до сих пор связывался у тебя с надеждой на нормального родственника (за что я ненавижу Дурслей, не давших тебе любящую семью). Убийство совершила Беллатриса, а Сириус сам отвечал за свои поступки. Поверь – в Ордене все понимают ответственность, которую взвалили на свои плечи, понимают, что в любом из сражений могут умереть. И ты пойми, это – война, и здесь всегда будут присутствовать жертвы.
Я думаю, что сейчас ты со мной не согласен. И больше ничего об этом писать не буду, чтобы не тревожить твои чувства. Но всё же знай, что я очень беспокоюсь за тебя и всегда готова поддержать. Если появится желание выговориться – я всегда готова выслушать. Не надо прятать всё в себе, Гарри! Хотя… опять же, знаю, что ты со мной не согласен.
Я не была бы собой, если бы не поинтересовалась – ты сделал домашнее задание? Нужно уже начинать, иначе вы с Роном опять будете списывать в первый день учёбы. Мне-то не жалко, но вам будет большая нагрузка (надеюсь, ты осознаёшь, что при этих словах я ехидно усмехаюсь, так как вновь превысила задание на многие страницы, и легче сделать вам самим, нежели выискивать у меня то, что действительно необходимо). Да-да, ты прав, я делаю это специально!
Поздравь меня – я сдала экзамены за одиннадцатый класс в маглловской школе. Отец договорился, и я вчера сдавала все предметы. Это было очень сложно, я что-то немного напутала в истории и биологии, но, по-моему, все были просто потрясены моими знаниями. Это даёт надежду на пятёрки. Так странно, да? Пятёрки вместо обычного «превосходно». Я уже и забыла, что так бывает!
Не грусти! И черкни хоть пару строк! Всегда твоя, Гермиона.
P.S. Мне купили сову. Я назвала её Жанной д’Арк. Правда, она красавица? Познакомь её с Буклей».
Гермиона отложила перо в сторону и вздохнула. Письмом она была очень недовольна, прекрасно осознавая, что так и не нашла слов, способных уменьшить горе друга. Ещё раз перечитав, девушка скривила губы и негромко пробормотала: «Ты жалкая неудачница, Гермиона. Сочинения пишешь на «отлично», а вот письма получаются абсолютно идиотскими!». Помотав пергаментом, чтобы чернила впитались и высохли, она уже привычным движением скатала его в трубочку и прицепила на лапку сове, которая давно смотрела на хозяйку с нетерпеливым ожиданием.
- К Гарри Поттеру, Жанна. Только дождись ответа, хорошо? – легко погладив питомицу по дымчатым перьям, девушка распахнула окно. Сова согласно ухнула и вылетела, удаляясь и постепенно становясь маленькой точкой.

- Миона! – позвала её мама откуда-то снизу.
- Да! Иду! – откликнулась девушка и выбежала за дверь, грозно хмуря брови. «Зачем было давать мне такое длинное имя, если они его всегда сокращают?» - недовольно думала она.
Быстро сбежав по лестнице и перескакивая через ступеньку, Гермиона очутилась в маленькой гостиной.
- Герми, у нас с папой для тебя подарок. – радостно улыбаясь, проговорила женщина, пряча что-то за спиной. Гермиона была её маленькой копией – те же непослушные русые волосы, мягкие черты лица. Лишь глаза у миссис Грейнджер были серо-голубые; цвет глаз достался дочери от отца, как и решительный росчерк бровей и губ.
- Спасибо. – расплылась в улыбке дочь и, не сдержав любопытства, спросила: – И что же это?
- А вот угадай! – отец приобнял дочь за плечи, незаметно подкравшись сзади.
- Ну… - задумалась девушка, закусив губу. – Быть может, книга?
- А вот и нет!!! – фыркнул мужчина.
- Тогда… даже не знаю! – сдалась Гермиона, после чего заканючила: – Ну па, ну скажи!
Мистер Грейнжер засмеялся, смотря на дочь, скорчившую умоляющую рожицу. Мама девушки, тем временем, достала из-за спины билеты и помахала ими.
- Вот билеты до Германии! Жить будешь у наших дальних родственников, с ними мы уже договорились. А вот это, – женщина достала ещё одну бумажку, – оплаченный экскурсионный тур по Гамбургу.
- Ура!!! – девушка запрыгала по комнате, затем подлетела к родителям, обняла их и чмокнула каждого в щёчку: – Мам, пап, огромнейшее спасибо!!!
- Билеты на завтра. Собирайся лучше, непоседа!

На следующий день Гермиона уже сидела в самолёте. Летать она не любила – как на метле, так и на этой железной птице. В воздухе девушка чувствовала себя неуверенно, поэтому была счастлива, когда наконец представилась возможность ступить обратно на землю. Пройдя таможенный контроль, она оглянулась по сторонам, пытаясь отыскать в толпе, которые должны были её встречать.
- Гермиона! Ты ли это? Выросла-то, красавицей стала! – раздался немного визгливый женский голос. Девушка вздрогнула от неожиданности и, нацепив приветливую улыбку, обернулась. Перед ней предстала женщина лет сорока, обладающая такими же непослушными волосами. «Похоже, у нас это отличительная черта в роду, так же как у Малфоев платиновые волосы и глаза цвета стали», - хихикнула Гермиона про себя. В остальном же родственница отличалась от матери девушки разительно. Острые черты лица, как не очень хорошо прописанные резкие мазки художника. Так же резко выделялись глаза: крупные, с очень длинными ресницами, болотного цвета. Она была очень худой и угловатой, в своём возрасте у неё не наблюдалось никаких лишних килограмм, в отличие от родителей Гермионы, которые, даже несмотря на каждодневную утреннюю зарядку, немного, но набирали в весе.
- Здравствуйте. – вежливо проговорила девушка, ещё не определившись, как вести себя с родственницей, которую до этого момента в глаза не видела.
- Ну что ты как не родная! – всплеснула руками женщина, чем-то напомнив ей маму Рона. – Зови меня Кэтрин, деточка! Мы же родственники! Я давно уже возмущалась, что с тобой незнакома! Люди должны знать своих родственников всегда и поддерживать отношения!
- Э… Хорошо, Кэтрин. – пролепетала Гермиона, смущённая таким апломбом. Мимика лица у Кэтрин была очень интенсивная, она буквально двигала всеми мышцами лица, что смотрелось странно и непривычно.
- Ты хоть знаешь, кем я тебе прихожусь? – внимательно уставилась на Гермиону женщина. – Так! Понятно! Джейн совсем тебя запустила. Ты девушка уже вроде взрослая. Сколько тебе? Четырнадцать?
- Шестнадцать недавно исполнилось. – поморщилась девушка, решив не указывать, что эта помешанная на родственниках совсем и не знает о ней ничего.
- Ну вот! А не знать такие вещи! Стыдно, Гермиона! – укорительно покачала головой Кэтрин. Это имя очень подходило ей несмотря на то, что она была ровесницей матери Гермионы, так что девушка даже в мыслях так её называла. Гермиона же окончательно убедилась, что родственница ей абсолютно не нравится.
- Извините, я устала с дороги. Чемодан очень тяжёлый, я плохо переношу полёты, так не могли бы мы уже отправиться? – как можно нейтральнее осведомилась она.
- И никаких манер! Ну конечно, Джейн всегда была… странной. – под внимательным взглядом девушки родственница вставила более вежливое слово. Гермиона обычно была терпеливой и вежливой, но долгие перелёты не способствовали её самоконтролю.
- Я прошу Вас не оскорблять мою семью, тем более что сами Вы даже и не слышали ни о каких манерах. Оскорблять мою семью – это вежливо? Если у Вас такие понятия о вежливости, то я рада, что была с Вами незнакома. – заявила Гермиона холодным тоном.
- Грубиянка! – довольно громко крикнула Кэтрин, что на них стали оборачиваться. – Пошли к машине.
«Да, вот тебе и знакомство с родственниками!» - пробормотала девушка.

Дом родственников был поменьше, чем её родной. Однако перед ним была не лужайка, как у Грейнджеров, а целый сад. Кто бы ни был дизайнером сада, он потрудился на славу, сделав сочетание сада и огорода удивительно гармоничным. И всё было очень ухожено. «Раз Кэтрин так заботится о растениях, может, она и в жизни добрая?» - задалась вопросом Гермиона, которую, наконец, догнала совесть, по-видимому, отставшая в полёте от самолёта. «И чего я на неё накричала? Считает родственные связи самыми прочными – так это хорошо. Не очень доброжелательно относится к маме – и это можно понять, не зря ведь они так долго не общались, быть может, поссорились и до сих пор окончательно не помирились. Ох, как стыдно-то!»
Кэтрин сердито хлопнула дверью машины и кивком показала на дом. Губы её были поджаты, а глаза очень недовольно взирали на девушку. Гермиона поёжилась под этим взглядом и подхватила чемодан, который родственница грубо выпихнула из багажника. Она вошла в домик, который изнутри тоже был уютно обустроен в светлых тонах.
- Вы не подскажете, где моя комната? – обратилась она к Кэтрин.
- Наверх по лестнице, вторая дверь справа. Ужин через полчаса, не опаздывай. – предупредила женщина и удалилась вглубь дома.
Девушка тоскливо уставилась на довольно-таки длинную лестницу, ведущую на второй этаж.
- Помочь? – раздался безукоризненно вежливый голос. Гермиона, ещё до этого краем глаза заметившая фигуру слева, одобрительно кивнула.
- Это было бы неплохо. Спасибо.
Высокий парень, приблизительно её возраста, с лёгкостью подхватил чемодан и без особых усилий поднял наверх.
- Ого. – уважительно отозвалась девушка, за что удостоилась обворожительной улыбки.
- Ты уже успела поссориться с матерью? – поинтересовался он.
- Ну да. Извини. – пожала плечами Гермиона. – Она…
- Она что? – вопросительно поднял бровь юноша.
- Неважно. – совсем смутилась девушка. – И можно, наконец, узнать, как к тебе обращаться?
- Оу. Извини. Джек.
- Гермиона. – кивнула головой она, подвозя чемодан к своей двери. – Через полчаса ужин, а мне хотелось бы распаковать вещи…
- Да, конечно. Увидимся позже. – быстро понял намёк Джек и скрылся за соседней дверью.

Вся радость от предстоящих экскурсий куда-то делась. Родственники казались Гермионе странными: Кэтрин чересчур нервная и эмоциональная, Джек наоборот слишком равнодушный и уверенный в себе. Девушка поморщилась, прекрасно осознавая, что уже влюбилась в этого симпатичного парня. «Так, выкинь все глупости из головы!» - приказала она себе. Распаковав чемодан и разложив вещи на полки, она переоделась, вовремя заметив, что прихорашивается, и остановив это.
Комната очень понравилась девушке. Просторная и светлая. На полках, которых было довольно приличное количество, стояла классика маглловской литературы. В кадке на полу росла декоративная пальма. Окно выходило на какой-то парк, и перед взором расстилалось море зелени. Шкаф был удобным и вместительным. Гермиона хоть и не таскала с собой множество модных вещей как Лаванда и Парвати, всё же взяла с собой и несколько нарядных платьев.
Как следует расчесав волосы и улыбнувшись себе в зеркало, она вышла из комнаты. В коридоре девушка остановилась, осознав, что не знает, куда идти. В это время дверь Джека распахнулась, и на пороге появился он сам. «Караулил меня что ли?» - заинтересовалась Гермиона.
- Спешишь на ужин? Это правильно. Мама в гневе – страшное зрелище. – одобрительно кивнул он.
- Она так сильно на меня разозлилась? – виновато спросила девушка.
- А есть за что? – пристально взглянул в глаза ей Джек.
- Наверное, есть. Хотя я ещё в этом не убедилась.
- Пошли убеждаться. – улыбнулся он.
Как оказалось, ужинали они на кухне, которая, впрочем, по своим размерам могла сойти и за столовую. Планировка дома была такой запутанной, что Гермиона со смущением подумала, что одна она не доберётся обратно до комнаты, не заблудившись. Видимо, эти мысли отразились у неё на лице, потому что Джек шепнул её на ухо, обдав горячим воздухом: «Я провожу». Гермиона зарделась и поспешно отвернулась, чтобы юноша этого не увидел.
Ужин прошёл в молчании. Кэтрин громыхала тарелками так, что даже в ушах звенело. Еда была вкусной, но мучавшаяся чувством вины Гермиона этого не ощутила и просто безразлично всё съела, смотря исключительно на тарелку.
После ужина, когда девушка уже собиралась направиться в комнату, Кэтрин окликнула её.
- Гермиона! Выслушай несколько правил. – дождавшись, что девушка на неё вопросительно посмотрела, родственница продолжила. – Во-первых, приходи домой не позже десяти. Я не собираюсь вставать и идти открывать тебе дверь ночью. Во-вторых, если ты уезжаешь на экскурсию в другой город, я должна об этом знать, потому что отвечаю за тебя перед твоими родителями. В-третьих, Джек, с которым ты уже познакомилась, объяснит тебе, как добраться до Гамбурга, ведь мы, как ты наверняка заметила, живём в пригороде. Он же тебе расскажет, во сколько завтрак и обед. Во сколько часов ужин, ты узнала. Ты можешь пропускать приём пищи, мне всё равно. Но если ты будешь есть, приходи вовремя – никто не будет специально для тебя вновь всё разогревать. Если тебя не устраивает качество еды – кухня в твоём распоряжении. Всё понятно?
- Да. Спасибо за ужин, всё было очень вкусно. – пролепетала девушка, смущённая такой агрессией, направленной в её сторону. Быстро выскочив из кухни, она без чьей-либо помощи добралась до своей комнаты, очень удивившись этому обстоятельству.

Она плюхнулась на кровать и задумалась, как помириться с Кэтрин. В голову ничего не приходило, и девушка уже засыпала, когда услышала характерный стук в окно. Она быстро впустила птицу, выглядевшую очень недовольно.
- Извини меня, Жанна! Я не привыкла к тому обстоятельству, что у меня теперь сова. – Гермиона погладила её по перьям. Жанна беззлобно укусила хозяйку за палец. – Бедняжка! Ты что, летела сюда из Англии?
Вместо ответа птица протянула лапку с привязанным к ней письмом. Девушка быстро отвязала его и развернула пергамент. Сова ухнула и вылетела вновь – на охоту.
«Дорогая Гермиона!
Я очень рад, что хотя бы ты обо мне не забыла. Рон не пишет, я ему сам написал, так он не ответил. Букля вернулась с пустыми руками. То есть, не руками, но ты поняла. Невилл и Луна тоже. Я уже испугался, что с Орденом что-то случилось, но ты-то мне об этом бы сказала. По крайней мере, я надеюсь на это!
Ты права. Я действительно считаю, что в смерти Сириуса виноват я. И не надо меня утешать. И разговаривать об этом не хочу. Но спасибо за беспокойство.
Поздравляю! Я и не знал, что ты продолжаешь изучать маглловские предметы. Честное слово, я поражён. Больше чем уверен, что ты получила все пятёрки! Я посмеялся над твоим «обычным «превосходно»». Для кого-то оно может и обычно, но для нас с Роном точно нет! Кстати, не знаешь, когда приходят результаты СОВ? Впрочем, о чём я – чтобы ты, да что-то не знала! В общем, напиши, а то я волнуюсь (это всё твоё влияние, я уверен!).
Какое домашнее задание, Гермиона? Ты издеваешься? Ещё только июнь! И я запомнил насчёт «специально». В Хогвартсе ты за всё ответишь!
С Дурслями всё нормально. Они сначала хотели меня уморить голодом, но Тонкс пришла и вправила им мозги. Но с тех пор я больше никого из них не видел. Хотя до этого тоже не видел, а вот Нимфадора-то о моём бедственном положении узнала! Так что за меня не волнуйся!
С совой (ну с Жанной, а не такой СОВой) тебе очень повезло. Только ты не думаешь, что это какое-то странное имя для совы? И признавайся – и когда это ты была в Косом переулке?
Напиши ответ побыстрее, а то вдруг ты и впрямь что-то знаешь? Гарри»
Письмо Гарри отвлекло Гермиону. Теперь она уже не так беспокоилась о ссоре с Кэтрин, а чувствовала нарастающую панику. Она тоже писала и Рону, и Невиллу, и Луне, и Джинни. Из них никто не ответил. Тогда она как-то не придала этому значения, подумав, что у друзей просто нет времени отвечать на её длинные письма. Но теперь! Гарри был прав – она бы ему сказала всё, что знала. Однако она же магллорождённая! Что она может знать летом о мире волшебников?
Быстро схватив пергамент, лежавший в сумке для того, чтобы доделать задание по Трансфигурации, она спешно принялась черкать ответ.
«Гарри!
Я сейчас в Германии, а поэтому не знаю, когда к тебе придёт моё письмо (т.к. не уверена, что Жанна согласится так быстро опять отправиться в трудное путешествие). Возможно, когда ты получишь его, Рон тебе уже ответит, и ты всего лишь посмеёшься над моим паникёрством.
Я тоже отправляла письма всем нашим. И никто не ответил! Я боюсь, что с ними что-то случилось. В мире магллов я не очень-то снабжена информацией. Но только не делай глупости! Особенно, если Вольдеморт вновь покажет тебе что-то в своём мозгу. Он у него извращённый, так что всё равно не верь. И не кидайся сейчас в Нору. Потому что, если что-то случилось, то ты им уже ничем не поможешь. Лучше затаись, раз опасность так близка. Не выходи никуда из дома, если Дурсли будут настаивать – угрожай им. Слышишь – не вздумай покидать дом!!! Пожалуйста!!! Опасайся и порт-ключей (будь Малфоем – бери все подозрительные вещи через носовой платок; между прочим, что бы ты не думал, это очень предусмотрительно).
Насчёт СОВ – они тоже должны были прийти неделю назад. Я с этими маглловскими экзаменами совсем забыла про магические. Но это не страшно – насколько я знаю, результаты СОВ опаздывают практически каждый год.
Напиши кому-нибудь взрослым. Чтобы прислушались и снабдили информацией, намекни, что ты в беспокойстве и можешь сбежать выяснять всё сам. Они могут испугаться и прислать кого-то хотя бы проследить за тобой. Но прежде, чем впускать кого-то в дом, проверь, из Ордена ли он. Не забудь. У меня плохое предчувствие. Я постараюсь вернуться в Англию как можно быстрее. Если что, буду жить с тобой у Дурслей (как они отнесутся к ещё одной «ненормальной» в их доме?).
Береги себя и будь благоразумен! Гермиона.»
Гермиона откинулась на кресло. Она неотрывно смотрела на окно. Жанна не появлялась. Девушка вскочила и принялась мерить шагами комнату. Спустя полчаса она начала тихонько звать питомицу. Но птицы всё также не было видно. Гермиона села на стул и принялась вспоминать всю информацию, которую она прочла о домашних любимцах. Больше всего она знала, конечно, о книзлах, так как Косолапус появился у неё уже давно. Но кот остался дома, о чём она сейчас сильно жалела – Косолапус был умён и нашёл бы сову за считанные минуты. Внезапно девушка бросилась к сумке, в которой лежала нужная тетрадка. Когда-то это был дневник Гермионы, в котором после она записывала историю болезни своего кота, который прошлым летом очень серьёзно заболел. Толстая книжица нашлась сразу. Девушка судорожно листала страницы, еле слышно бормоча: «Ну где же!». Тогда она выписывала всё о книзлах, стараясь узнать, чем же можно помочь Косолапусу. Наконец, её старания были вознаграждены. Девушка с победным видом уставилась на нужные строки: «Неважно, какой у вас любимец, будь то сова, жаба или ещё кто-то. Между вами и магическим животным образуется невидимая связь. Вы всегда можете помочь любимцу. Если он болеет – поделитесь каплей магической силы, и выздоровление пойдёт быстрее. Если вы осознаёте эту связь, вы можете всегда найти, либо позвать питомца.»
Гермиона сосредоточилась, стараясь думать только о Жанне. Девушка изо всех сил старалась нащупать эту связь. Глубоко вздохнув, она представила, как от неё отделяется золотистая ниточка, как эта ниточка тянется в парк и притягивается к сове. Как только нить обхватила лапку Жанны, Гермиона мысленно позвала питомицу по имени. Птица ухнула в ответ. Девушка открыла глаза и стала ждать. Прошло минуты три, когда на подоконник опустилась ночная хищница.
- Жанна. Прости! Но это письмо очень важно! Отправишься сейчас?
Сова мигнула жёлтыми глазами и внимательно посмотрела на хозяйку. После чего подала лапку для письма. Гермиона быстро привязала пергамент.
- Лети к Гарри. И спасибо тебе! – погладив птицу по голове, она отправила поток силы по образовавшейся нити. Благодарно ухнув, Жанна вылетела в окно.

Девушка посмотрела на часы. Восемь вечера. «Интересно, кассы ещё работают?». Гермиона понимала, что если сейчас примчится в Англию, то родители очень обидятся. Этот тур был довольно дорогим, и на него родители потратили немало денег, желая обрадовать дочь. Но интуиция девушки просто надрывалась, крича, что друзья в опасности. Быть может, Гермиона и не верила в предсказания, но вот своей интуиции девушка доверяла с тех пор, как профессор МакГонагалл сказала, что у неё слишком сильно развит этот дар, и заявила, что ученица должна всегда к нему прислушиваться. Преподавательница объяснила, что у каждого потомственного мага всегда развит какой-то предмет очень сильно, не говоря уж о том, что часто из поколения в поколение передаётся какой-то редкий дар, который род держит в тайне. У магллорождённых нет такого преимущества, а потому магия, чтобы хоть как-то сравнить силы, даёт всем магллорождённым и полукровкам сильную интуицию, которая у чистокровных зачастую спит. Но у Гермионы этот талант достиг невероятных высот. Девушка тогда очень гордилась собой, а потом как-то и забыла.
Поэтому Гермиона уверенно шагнула к окошку билетной кассы, которая всё же были открыта.
- Можно билет на ближайший рейс до Лондона? И ещё я хотела бы сдать билет до Лондона на 20 июля.
- Давайте Вы сначала сдадите. – улыбнулась ей кассирша.
- Вот. – протянула ей билет девушка. Вскоре ей были возвращены деньги, на которые она и приобрела новый билет.
Поблагодарив любезную кассиршу, Гермиона вернулась в свой временный дом.
- Где была? – вопрос Джека настиг её, когда она уже практически скрылась своей комнате.
- Э… - залепетала она, так как хотела отложить разговор с родственниками на то время, когда она придумает подходящее оправдание. – Гуляла.
- Да ну? А я вот видел тебя, выходящую из билетных касс.
- Да?.. Ты обознался, наверно. – девушка сама не поняла, зачем начала врать.
- Вот это уж вряд ли. – пристально взглянул на неё Джек. – Идём.
Он схватил её за руку и привёл в свою комнату.
- Садись. – юноша махнул рукой на кресло. – А теперь отвечай, что же у вас там произошло с моей мамой.
- Да нет, ты неправильно понял. – сделала попытку объяснить Гермиона. Джек прищурился, и она исправилась: – То есть, понял ты всё верно. Всё, кроме билетных касс.
- Так может, объяснишь? – довольно зло бросил парень.
- Хорошо. – устало согласилась девушка. – У нас с твоей мамой вышел конфликт, вернее, недопонимание. Она нелестно отозвалась о маме, я же была такая уставшая после перелёта, который я терпеть не могу, что оскорбила её.
- Они очень сильно разругались много лет назад.
- Когда мои мозги вновь включились, я это поняла. – кивнула девушка. – Я сидела и обдумывала, как извиниться.
- Правда? – фыркнул он.
- Я не вру! – возмутилась Гермиона. - А потом…
- Тебе позвонил друг, сказал, что у него неприятности, и ты решила вернуться.
- Ты рылся в моей комнате? – ошарашено произнесла она.
- Эта стандартная отговорка. Постой, ты что, серьёзно?
- Да.
- Ничего себе. Стой, а ты что, все разговоры на телефон записываешь? – подозрительно посмотрел на неё Джек.
- Нет, а причём тут это?
- А откуда ты узнала про неприятности?
- Из письма. – совсем растерялась от такого допроса Гермиона.
- Ах, так вот как я мог об этом узнать при обыске твоей комнаты. – согласно кивнул юноша, а затем язвительно произнёс: - Вот ты и завела себя в угол. Хотя ты прекрасная актриса, браво!
- Я не понимаю, о чём ты. – нахмурилась девушка. Она чудовищно устала, сказывались последствия перелёта, ссоры и паники.
- Ну как же! Тебе не успело бы дойти письмо! И это не распечатка из интернета, потому что ты не возвращалась в комнату, соответственно, не могла оставить его там.
- Это тебе браво! Ты не на сыщика учишься? – покачала головой девушка.
- Тебе тоже не занимать проницательности. – кивнул Джек.
- Ну ничего себе! Идём, сыщик. – она позвала его за собой и дала в руки письмо от Гарри. – Слушай, я бы тебе всё объяснила, но у меня самолёт в пять утра, нужно выспаться. Хочешь верь, хочешь – нет. Мне уже плевать.
Глаза парня бегали по строчкам. После того, как он прочитал, он довольно долго молчал, а затем произнёс:
- Ты понимаешь, что у меня теперь возникло гораздо больше вопросов?
- На которые я не собираюсь отвечать! – отрезала Гермиона.
Она вытолкнула Джека из комнаты, однако он напоследок произнёс:
- Я приеду к тебе в Англию, и всё равно узнаю ответы!
- Ты псих! – обречённо простонала девушка и повалилась на кровать, мгновенно заснув.

Рано утром она уехала из дома, никого даже не разбудив. Это было не слишком вежливо, но Гермионе было всё равно. Интуиция вопила об опасности так сильно, что девушка уже не понимала, о себе или о друзьях она кричит. Получив место в самолёте, она ужаснулась.
- 13 ряд! Только этого мне не хватало! – пробормотала девушка.
Беспокойство всё усиливалось. Она уже решила никуда не лететь, переждать, но в это время дверь закрыли, и самолёт начал взлетать.
У Гермионы тряслись руки, она очень нервничала. Внимательная стюардесса уже дала девушке таблетку, но у Гермионы стучали даже зубы. Она крепко сжимала в руке волшебную палочку, которую интуитивно достала из чемодана. С ней она себя чувствовала гораздо увереннее. И плевать ей было на взгляды остальных пассажиров, считавших её сумасшедшей.
Они летели над океаном, когда самолёт внезапно попал в воздушную яму. Вернее, так показалось сначала. Лишь затем пилот срывающимся голосом объявил, что у самолёта отказали двигатели, и он падает.
Гермиона завизжала. Подчиняясь её магии, палочка завибрировала, из неё посыпались разноцветные искры. Вспышка ослепительно белого света – единственное, что успела заметить девушка, прежде чем потерять сознание.

Гермиона вновь очнулась от приглушённых голосов.
- Девочка, без сомнения, в стрессовом состоянии. Я не знаю, что послужило причиной тому, но у неё очень сильный шок.
- Она маглла?
- Нет, её магические способности сейчас равны магллорождённой. Но не знаю, возможно, стресс заблокировал их часть.
- Но как же она очутилась возле Хогвартса? Она ведь пробила защиту! – словно говоря сам с собой, задумчиво пробормотал человек.
- Защиту? – голос второго говорившего повысился от удивления, став женским. Девушка с облегчением поняла, что это мадам Помфри.
- Да-да. Ту самую, которая лишает нас возможности аппарировать в пределах замка. – мягко засмеялся мужчина.
- Только Вы, господин директор, можете находить забавными самые странные вещи. – Гермиона явственно представила, как колдоведьма неодобрительно поджала губы.
- Почему же странные? Конечно, госпожа Судьба любит удивлять нас сюрпризами, но они зачастую бывают очень полезными.
- Профессор Дамблдор? – хрипло пробормотала девушка, совсем не чувствуя голоса.
- Вы очнулись! – воскликнула женщина. – Никаких разговоров сейчас! Вы должны выпить зелья!
Гермиона послушно открыла рот, пока мадам Помфри вливала в неё снадобья. Очевидно, одно из них было со снотворным эффектом, потому что девушка тотчас же уснула.

Запах ароматного бульона очень быстро разбудил Гермиону. Желудок заурчал, напоминая, что ел в последний раз вчера(?) вечером. Она приподнялась на кровати и огляделась, с радостью осознавая, что глаза таки открылись.
Вероятно, сработали Оповещающие чары, так как мадам Помфри быстро появилась из подсобки.
- Проголодалась? – спросила она и, не дожидаясь ответа, поставила перед девушкой тарелку с бульоном. – Кушай быстрее, а то Альбус хочет с тобой поговорить.
- Хорошо. – согласно кивнула головой девушка и принялась за суп.
- Как ты себя чувствуешь? – колдоведьма окинула её пристальным взглядом.
- Спасибо, мне уже лучше. – Гермиона прислушалась к себе и поняла, что даже не соврала.
- Как тебя зовут-то, бедняжка? – продолжила допрос мадам Помфри.
- Вы… не помните? – ошарашено спросила девушка. Из-за постоянно попадающего в неприятности друга она была частой посетительницей Больничного Крыла и поддерживала с колдоведьмой довольно хорошие отношения. По крайней мере, мадам Помфри всегда могла доверить Гермионе лекарства, предназначавшиеся для Гарри, и быть уверенной, что её просьбы о соблюдении лечебного процесса будут выполнены.
- Я абсолютно уверена, что никогда не была с Вами знакома.
- Но… - у девушки задрожали губы. Она ничего не понимала. В это время в Крыле появился директор. – Профессор Дамблдор, ну хоть Вы меня помните?
- Боюсь, что нет. – несколько озадаченно ответил он. – Но я уверен, что мы отыщем все ответы. Мисс…
- Грейнджер.
- Да, мисс Грейнджер, Вы чувствуете себя способной добраться до моего кабинета?
- Как ни странно, я совершенно здорова. – уверенно отозвалась Гермиона.
- Так это прекрасно! Жду Вас через полчаса. – и Дамблдор, весело насвистывая, исчез в пламени камина.

Гермиона застыла перед горгульей, охраняющей вход в директорский кабинет. Пароль ей, конечно, не дали, так как не знали и. соответственно, не доверяли. «Что же сделал Вольдеморт, если всё так изменилось? Неужели никто не помнит меня?» - такими мыслями терзалась девушка.
- А, мисс Грейнджер. Заходите. – директор появился в конце коридора и произнёс: «Шоколадные лягушки!».
В кабинете Дамблдора не наблюдалось никаких заметных изменений. Всё те же необычайные предметы, о предназначениях большей части которых Гермиона и не догадывалась, несмотря на свою начитанность. Когда её взгляд переместился на насест феникса, Фоукс внезапно сорвался со своего места, подлетел к девушке и сел на плечо, мелодично закурлыкав. Песня привела в покой её растрёпанные чувства, Гермиона собралась с мыслями перед разговором.
- Присаживайтесь. – указал директор на кресло. – Лимонных долек?
- Нет. – отказалась девушка и улыбнулась – хоть что-то осталось неизменным.
- А теперь соберитесь с мыслями и расскажите, что с Вами случилось.
- Ну… Я подозреваю, что это происки Вольдеморта. После его поражения в Министерстве он мог серьёзно разозлиться и…
- Стоп! – профессор Дамблдор казался чрезвычайно взволнованным. Он рассеяно сказал, потирая бороду: – Ни слова больше.
Гермиона в недоумении уставилась на него, но директор был погружён в свои мысли.
- Профессор?..
- Да-да. Я думаю, моё предположение не лишено смысла. Мисс Грейнджер, сейчас лето 1976 года. Вероятно, Вы живёте несколько позже.
- Ох! Но как такое могло случиться? – затараторила девушка. – Нет, я, конечно, пользовалась Маховиком Времени, но ведь даже он ограничен. Я не могла бы переместиться с помощью него на 20 лет назад!
- Вы пользовались? Занятно… - пробормотал Дамблдор.
- По урокам. На третьем курсе. Но я не выдержала нагрузок. – смутилась она.
Некоторое время в кабинете стояло молчание. Гермиона обдумывала сложившуюся ситуацию. Директор не мешал ей, тоже занятый своими мыслями.
- И что же дальше? Как мне попасть обратно?
- Как Вы уже знаете, Маховик не возвращает обратно. Это время можно только прожить. – сочувствующе посмотрел на девушку Дамблдор.
- Но как же? Это же был не Маховик Времени! Это… нечестно! – слёзы сами потекли из глаз. Все её надежды, связанные с будущим, мгновенно обрушились. Родители, друзья – всё это осталось в её прошлом, которое для этих людей ещё даже не наступило. На сердце образовалась тяжесть. Не могло ли быть так, что ища пути для спасения друзей, она потеряла свою жизнь?
- Мне искренне жаль. – эти слова вызвали лишь слабую улыбку. О да, ей тоже жаль. Безумно.
- И как же теперь быть? – растерянно спросила девушка.
- Я думаю, что в нашем времени Вы тоже найдёте много хорошего. Я Вас зачислю на тот же курс.
- Спасибо. – тихо поблагодарила она.
- Мисс Грейнджер, есть ещё одна проблема, в связи с которой у меня к Вам просьба.
- Да, сэр?
- Вы никому не должны сообщать, что Вы из будущего. И, чтобы не случилось переполоха в будущем, я заблокирую воспоминания мистера Маррисона – он Вас нашёл, и мадам Помфри. Вы же должны сменить внешность.
- Хорошо. А просьба? – рискнула поинтересоваться Гермиона, видя, что директор опять задумался.
- Понимаете, мисс Грейнджер, этим летом погибла одна очень способная гриффиндорка. Погибла совершенно нелепым несчастным случаем. Я бы хотел, чтобы Вы заменили её. Если бы Вы отнеслись к этой идее с одобрением, я бы пошёл дальше и сделал изменения в Вас необратимыми. Вы бы получили семью и место в этом времени.
- Семью? – делано равнодушно произнесла девушка. – А как же мои настоящие родители?
- Поверьте, мисс Грейнджер, я желаю Вам только добра. Иначе бы и не шёл на этот обман. Я ни в коем случае не желаю, чтобы Вы забыли собственных родителей, Мерлин упаси. Просто Вы же не сможете всё время прятаться? В такие времена в себе лучше не привлекать много внимания, особенно в Вашем случае. Что будет, если кто-то догадается, что Вы из будущего, и попробует узнать все тайны?
- Можно я подумаю? – Гермиона уже была уверена, что директор её уговорит. Она чувствовала рациональное ядро в его рассуждениях, но жить чужой жизнью было обидно. Не быть собой – горько.
- Конечно. Я думаю, Вы с ней похожи, так что притворяться придётся в мелочах. Она была умной, любознательной, честной…
- Из мелочей составляется личность, сэр. – грустно произнесла девушка. – Я пойду? Мне нужно многое обдумать.
- Да-да. Переночуешь в Больничном Крыле. – она вышла, провожаемая долгим взглядом Дамблдора.

Всю ночь Гермиона ворочалась во сне и не могла заснуть. Вспоминала всю свою жизнь. Все те мелочи, которые придётся оставить лишь в памяти. Успокаивала себя, как могла, зная, что нужно жить дальше. Не выдержав груза воспоминаний, она ближе к утру попросила у мадам Помфри Сонное зелье и забылась крепким, но от этого не менее тревожным сном.
- Вы согласны? – девушка ждала этого вопроса весь день. Но директор вызвал её только вечером.
- Да. У меня один вопрос – мне можно будет стать колдомедиком? Я всегда мечтала заниматься именно этой профессией.
- Конечно. Я думаю, от «Вас» этого и ждут. – согласно покивал головой Дамблдор. – Начнём?
- Подождите! – воскликнула девушка, спешно пытаясь придумать хоть один вопрос. – А её родители? Они знают, что их дочь мертва?
- Только мать и отец. Больше никто, даже сестра.
- Но почему? – недоумённо поинтересовалась Гермиона.
- Они хотели подготовить сестру к такому удару, но в связи с Вами решили так и оставить это в тайне. Девочки никогда не ладили, а последнее время редко общались. Вряд ли сестра заметит отличие.
- Ничего себе. – девушка глубоко вздохнула и сказала: – Начинайте!
Директор сразу стал очень сосредоточен.
- Встаньте туда, мисс Грейнджер, и постарайтесь не шевелиться.
Гермионе внезапно стало страшно. Но она прилежно исполнила указания директора, с любопытством смотря на могущественное колдовство. «Да, - пронеслась мысль, - Мне такая мощь не светит!». Кожу начало пощипывать. Вскоре девушке казалось, что её лицо куда-то сползает: брови идут вверх, а щёки делаются уже. Дамблдор слово лепил фигуру из пластилина, а этим пластилином была она, Гермиона Грейнджер. Ей было не больно, но чудовищно неприятно.
С волшебной палочки мага срывались искры, и все они кружились вокруг неё, завершая процесс превращения. Внезапно заклинание перестало звучать, и всё исчезло.
- Вот и всё, мисс Грейнджер. Получилось даже быстрее, чем я рассчитывал. Всего лишь полчаса.
- Полчаса? Мне показалось, что это длилось не больше минуты! – заметила девушка и посмотрела в зеркало, которое любезно наколдовал директор. В чертах незнакомки, смотревшей на неё из зеркальной глади, было что-то неуловимо знакомое. Девушка была красива – медного цвета волосы, зелёные глаза. Стройная и хрупкая. Женственная.
- Добро пожаловать в Хогвартс, мисс Эванс. С возвращением. – мягко произнёс Дамблдор.
Глаза Гермионы полезли на лоб. Затем она опустилась на пол и захохотала. Смех этот был безумным, но девушке было всё равно.
- Вот, это Успокоительное зелье. – ей протянули склянку с жидкостью синего цвета.
- Боже, какой кошмар! Почему я раньше не спросила про личность незнакомки? Где были мои мозги? – сквозь смех простонала Гермиона и выпила зелье.
- Вы знакомы? – внимательно посмотрел на неё директор.
- Нет. – умолчала обо всех обстоятельствах девушка. Мысли разбегались.
- Ступайте в Гриффиндорскую башню, Лили. Пароль «Мандрагора». – решил не настаивать на ответе Дамблдор.

Пройдя в башню, Гермиона опустилась на своё любимое кресло и задумалась, забравшись в него с ногами, что никогда не позволяла себе за время учёбы.
Во-первых, Лили Эванс была матерью лучшего друга и определённо должна была быть жива. Следовательно, директор обманул Гермиону, сообщив о смерти Лили. Во-вторых, Дамблдор слишком настаивал на этой трансформации. Зачем? Он хотел спрятать настоящую мисс Эванс. Почему? А вот это уже не выяснить. Дамблдор ничего не скажет, а сама она вряд ли что-то узнает. Разве что случайно наткнётся на запись в библиотеке. Девушка горько засмеялась, осознавая, что без книг она ничто.
«Что ж, мне остаётся только жить чужой жизнью. Но что я буду делать потом, когда Эванс вернётся на своё место? Отправлюсь в Дурмстранг или Шармбатон?» – подумала она.

После размещения девушка прошла в гостиную, где её уже ждала чета Эвансов. Как Гермиона сообщили ранее, у её сестры – Петуньи – свидание, поэтому она вернётся поздно, следовательно, есть время для разговора. Девушка довольно сильно робела перед этими людьми, тем более, как ей казалось, они действительно были расстроены тем, что Дамблдор был вынужден спрятать их дочь. Однако она упрямо притворялась, что об их плане даже не догадывается, а потому сочувствовала горю Эвансов только на словах. Девушка была сильно зла на директора за то, что он поставил её в такое положение. Неужели нельзя было сказать правду? Она бы всё поняла и приняла тот факт, что его больше заботит судьба другой гриффиндорки. Зачем же лицемерить и притворяться добрым дедушкой?
Разговор получился длинным. Важную информацию Гермиона записывала в блокнот, чтобы повторить перед Хогвартсом, где следовало ни в коем случае не выдать свою маскировку. Она узнала сотню безразличных ей вещей: о том, что Лили очень любит красный цвет, шоколадные конфеты и мятные жвачки; терпеть не может волшебные сладости и мантии; просто ненавидит задавак и эгоистов. При рассказе о взаимоотношениях с однокурсниками, девушка решила всё-таки посоветоваться с родителями Лили о том, как ей быть с Джеймсом. Эвансы долго мялись, подбирая слова, пока женщина не сказала:
- Как мне кажется, Лили не очень хорошо относилась к Джеймсу. Но это теперь твоя жизнь, и, если он тебе и вправду будет симпатичен, выбирай его, не раздумывая.
- Ладно. – кивнула Гермиона и отметила про себя, что Эвансы будут недовольны её свиданиями с Поттером. Она тоже не горела желанием с ним встречаться. Мало того, что он был, судя по колдографиям, вылитым Гарри, который у неё воспринимался исключительно как друг; Гермиона ещё не хотела портить жизнь Лили, понимая, что здесь не хозяйка, а простая исполнительница. Девушка не очень хорошо знала историю знакомства родителей друга, но теперь уже не сомневалась, что их отношения наладились лишь после школы.

Остаток лета пролетел быстро. Знакомство с «сестрой» не доставило никакого удовольствия Гермионе – Петунья была чересчур эмоциональной девицей с мерзким и завистливым характером. Она ревновала «Лили» ко всему – и к вниманию родителей, и к незнакомым парням, заглядывавшимся на хорошенькую Лили, и, больше всего, к дару колдовства. Когда Петунья замечала Гермиону за изучением волшебных книг или ещё чего-нибудь в этом роде, разражался страшный скандал. Сестра могла выдумать любую причину, а попытки волшебницы утихомирить её, чтобы не беспокоить родителей, ещё больше раздражали Петунью. Гермионе часто становилось стыдно, что это из-за неё всё семья ссорится. Когда же девушка приносила свои извинения, Эвансы лишь грустно улыбались и говорили: «Вот и Лили была такой же. Не могла смотреть, как мы страдаем. Пыталась помириться с Петуньей, но всё без толку». Постепенно девушка поняла тщетность своих попыток.
Поход в Косой Переулок немного повысил её настроение. Он мало изменился, за исключением некоторых магазинчиков, которых она не помнила. С тоской взглянув на магазин Оливандера, Гермиона вспомнила свою палочку, оставленную в том времени. Волшебная палочка Лили, как ни странно, прекрасно слушалась свою новую хозяйку, однако девушка скучала по старой. Приобретая учебники для 6-ого курса, Гермиона отметила, что в этом времени программа не слишком отличается. У учебников всего лишь были старые издания.
Посидев в кафе, она прислушалась к разговору двух сплетниц с её курса, сразу опознав в них Алису и Джейн – тоже гриффиндорок. Из их разговора она смогла узнать больше, чем из всех рассказов Эвансов. Когда же девушки заметили Гермиону, они очень обрадовались. Как ей раньше сказали, Лили дружила с Алисой больше, чем со всеми остальными, хотя вообще по натуре была одиночкой. Миссис Эванс поражало то, что Алиса была одной из лучших учениц на курсе, будучи заядлой сплетницей. Обычно такие девушки учатся в лучшем случае средне. Вспомнив Лаванду и Парвати, Гермиона с ней от души согласилась.
Джейн вскоре убежала, сославшись на дела. А Лили с Алисой остались поболтать.
- Лили, я только тебе могу доверить тайну. – с горящими глазами обратилась к ней подруга. – Я влюбилась!
- Да ну? – хитро прищурилась девушка и спросила, уже предполагая, какой ответ может услышать: – И в кого же?
- Обещай, что никому не скажешь!
- Обижаешь! – воскликнула Гермиона. – Хорошо-хорошо, клянусь.
- Это Фрэнк Лонгботтом, из Райвенкло!
- Оу, я его помню. Симпатичный…
- Что за мысли! – шутя возмутилась Алиса. – Выкинь их все из головы! Он – мой!
- Ты настроена серьёзно! – рассмеялась девушка. – Удачи тебе.
- А ты, Лили? У тебя есть кто-нибудь на примете?
- Что ещё за дела! – отшутилась Гермиона. – Сама ещё не успела парня заполучить, так уже норовишь устроить чужое счастье!
- А то! Тем более, ему от меня деваться некуда!
- Бедный Фрэнк! – посочувствовала девушка. – Ему даже не оставили выбора.
Они помолчали, потягивая коктейли. Гермиона взяла обычный, без всяких магических штучек, вспомнив слова миссис Эванс о вкусовых пристрастиях дочери.
- Ты тему-то не переводи. – внезапно сказала Алиса. – Ты же вроде всё последнее полугодие общалась с этим слизеринцем, как его… Снейп, кажется?
Гермиона сглотнула. Вот о Снейпе её никто не предупредил. Если честно, она вообще позабыла, что их мрачный профессор зельеварения учился на одном курсе с родителями Гарри.
- Э… Мы только друзья!
- Хм, мне тоже так казалось. – согласилась с ней подруга. – По крайней мере, в отношении тебя.
Но Гермиона уже не услышала последнюю фразу, так как отвлеклась, с неодобрением смотря на Джеймса Поттера, появившегося в зоне видимости.
- О, Лили! – Джеймс тоже заметил рыжеволосую гриффиндорку, после чего перевёл взгляд на её соседку. – Алиса, моё почтение.
- Здравствуй, Джеймс. – произнесли девушки хором, обе с недовольными интонациями.
- За что же я впал в немилость? – взгляд карих глаз устремился к Лили. Гермиона поморщилась:
- По-моему, ты из неё и не выпадал. Я бы даже сказала – ты там надолго застрял. – выслушав эту фразу, Алиса захохотала. Джеймс оскорблено осведомился:
- Лили, ну я же извинился!
- Я тебя прощаю. Но это не значит, что буду с тобой встречаться! – отрезала та.
- Ну что ж. Но я не оставлю попыток! – пообещал Поттер и смылся.
- Алис, я пойду, ладно. – Гермиона тоже поднялась. – Этот… мне всё настроение испортил.
- Да ладно тебе! Он уже столько лет тебя достаёт, неужели всё не привыкнешь?
- Не получается! – вздохнула девушка.
- Тогда до школы. – помахала ей рукой Алиса, стреляя кому-то глазками.
- Ага. Пока. – Гермиона увидела Фрэнка и решила не мешать подруге обустраивать личное счастье. Мысль о чудовищной участи, ждавшей их в скором будущем, она старательно не пускала в голову.

Когда она выходила из зала с ужина, её негромко окликнули.
- Привет,… Снейп. – поздоровалась девушка, не зная, как к нему обратиться.
- Мы же договорились, что я Северус. – долгий взгляд чёрных глаз было нелегко вынести.
- Извини, Северус. – подавляя сильное желание скрючится и сделаться незаметной, исправилась Гермиона, думая, что некоторые вещи остаются неизменными.
- Всё забыла за лето, да? Ладно, неважно. – юноша пожал плечами и заявил: – Я по поводу проекта. Чем раньше начнём, тем более качественно выполним.
- Согласна. – кивнула девушка. – У тебя есть какие-нибудь идеи? Если честно, профессор Слизнорт так расплывчато обозначил темы, что я в полной растерянности.
- Это и неудивительно. Он полностью некомпетентен. Но у меня есть некоторые задумки. Хотя нам понадобится пропуск в Запретную Секцию…
- Я думаю, что профессор Слизнорт его без колебаний выдаст. Пойдём, попросим? – загорелась идеей она.
- Ты очень воодушевлённо отнеслась к идее покопаться в Запретной Секции. Не замечал в тебе раньше тяги к нарушению запретов.
- Так мы с разрешением! Тем более, что это очень интересно.

Спустя полчаса и после недолгих уговоров Слизнорта, они подходили к библиотеке.
- Куда это вы? – нагнал их крик Поттера. Гермиона уже была готова убить отца Гарри и мысленно просила у друга прощения за это. Джеймс был больше похож на Малфоя, нежели чем на своего сына. Девушка даже была в какой-то степени рада, что Гарри рос не с ним и не смог стать таким мерзавцем.
- Мы идём, в отличие от тебя, заниматься. Ты же, не сомневаюсь, ещё даже не задумался о проекте!
- А ты рад, Сопливус? Не смей приближаться к моей девушке…
- Я не твоя девушка, Джеймс Поттер, и не собираюсь!!! И если ты сейчас же не замолчишь, то я сниму баллы с Гриффиндора.
- Ты защищаешь Сопливуса?
- 10 баллов с Гриффиндора за оскорбление другого студента. – и, видя, что Поттер хочет ещё что-то сказать, мстительно добавила: – А сниму ещё 20. Как ты будешь это объяснять остальным гриффиндорцам?
Джеймс развернулся и, окинув напоследок Снейпа яростным взглядом, ушёл.
- Не надо было, Лили. – раздался тихий голос Северуса.
- Ты думаешь, что он ещё на что-то осмелится? – гневно воскликнула Гермиона.
- Да нет, не в этом дело. Я бы сам…
- Господи, Северус, да я ждала момента, когда смогу заставить Джеймса замолчать, с лета! Ты же не хотел лишить меня этой возможности?
- А ты очень изменилась за лето, Лили. – эти слова очень напугали, но девушка постаралась ничем этого не выдать:
- Надеюсь, в лучшую сторону?
- Да пока не знаю…
- Что??? Ты ответишь за эти слова! – рассмеялась Гермиона и дала юноше шутливый подзатыльник. До неё лишь потом дошло, кто перед ней. «О боже, это же профессор Снейп! Главное, чтобы он не узнал, что это была я!» - пронеслась мысль. В это время Северус дёрнул её за хвост.
- Что за ребячество? – возмутилась девушка, подумав: «Хотя можно легко забыть, кто перед тобой».

Запретная Секция встретила их тишиной и запахом пыли. Северус восхищённо рассматривал толстые фолианты книг.
- Ты что, никогда здесь не был? – не подумав, ляпнула Гермиона.
- А ты была, значит? Ты полна сюрпризов.
- Если мы ищем письма, нам туда. – указала девушка на дальнюю стену с маленькими ящичками.
- Поверю на слово. – немного язвительно отозвался юноша.
- Какое столетие нам нужно?
- Примерно 2 века назад. Ищи фамилию Ксенлофф.
- Хорошо. Я буду искать на левой стороне, ты – на правой.
- Согласен.

Надо сказать, сто у Северуса дела шли быстрее. Если он не видел нужной фамилии, он просто откладывал документ. Гермионе же всё было интересно. Она зачитывалась перепиской, погружаясь в дух того времени всё больше и больше. Чувствовала панику вместе с теми магами, которые участвовали в войне с оборотнями.
- Я и не знала, что был Тёмный Лорд-оборотень. – пробормотала Гермиона, но поскольку тишина в Секции стояла полнейшая, юноша её услышал. Он отложил пергамент, который изучал в это время, и спросил:
- А ты увлекаешься этой темой?
- Да нет. Просто считаю, что все эти Тёмные Лорды – это мерзко и низко. Ты замечал на Истории Магии, что все войны Света и Тьмы совершаются исключительно ненавистниками какой-то расы? Маги воевали против оборотней, гоблинов, великанов… И, судя по настроениям чистокровных магов, скоро будет война против грязнокровок, таких, как я.
- Ты права. У нас в Слизерине ходят слухи о каком-то Вольдеморте, обещающем очистить мир от магллорождённых.
- Северус, обещай, что не присоединишься к нему! – поддавшись какому-то порыву, воскликнула гриффиндорка.
- Обещаю. – серьёзно кивнул он. – Тем более, я полукровка.
Гермиона старалась не показать, как её удивили эти слова. Она никогда не задумывалась над родословной Снейпа, но чисто на подсознательном уровне считала его чистокровным волшебником.
Они вновь углубились в работу.
- Смотри – чистый пергамент! – с недоумением обратилась девушка к Северусу.
- Ну-ка, ну-ка. Я специально для этого взял зелье – оно проявляет большинство известных исчезающих чернил. – юноша аккуратно капнул из изящного серебряного фиала на пергамент. Тотчас по листу побежали маленькие буквы. Просмотрев пергамент, Снейп отложил его в сторону.
- Можно? – проснулось в Гермионе любопытство.
- Там ничего нет нужного.
- А мне всё равно интересно.
- Гриффиндор – это диагноз. – покачал головой юноша, но гриффиндорка ничего не могла сказать на защиту своего факультета, так как уже читала и не слышала оскорбления.
«Дорогой друг! Я оставил тебе эти знания, так как надеюсь, что ты, как директор Хогвартса, мудро распорядишься ими.
Когда я учился на 7-ом курсе, война против оборотней набирала обороты. Как ты наверняка помнишь, в то время ходили слухи о том, что у Тёмного Лорда родилась дочь, не обременённая проклятием. То, что родилась она от двух оборотней, ещё больше укрепляло её позиции. Оборотни считали, что она – знак магии, того, что она признаёт своих детей.
На каникулах я познакомился с одной девушкой. Вернее, она сама нашла меня – в оборванной одежде, со спутанными волосами она напоминала жертву оборотней. Конечно же, я не смог отказать ей, и приютил в своём доме. Если честно, я побаивался, что она превратится в ближайшее полнолуние, но на ней были царапины только от веток деревьев и кустов, и ни одной, напоминавшей царапину оборотня. Спустя неделю, я влюбился. Да-да, ты отлично знаешь эту мою историю знакомства с Маргарет. Ты не в курсе самого главного – она и есть та самая дочь Тёмного Лорда, сбежавшая из дому. Вначале она просто хотела некоторое время пожить вне стаи, в которой была абсолютно чужой, так как в ней не было ничего звериного. Затем она тоже в меня влюбилась. Узнав, что любимая дочь влюбилась в волшебника, он возненавидел родное дитя ещё больше магов.
Мы спешно обручились, но опасность, нависшая над любимой, не давала мне покоя. На том 7-ом курсе я буквально поселился в Запретной Секции, пытаясь отыскать заклинание, способное защитить Маргарет. И я нашёл записки Ровены Райвенкло. Они были зашифрованы, и я потратил месяц с лишним, пытаясь раскрыть их секрет. Мне повезло, что я принадлежал этому факультету, так как капля моей крови, случайно оборонённая на пергамент, совершила чудо – я стал понимать всё написанное. Моему взору предстала трагичная картина, по воле рока тоже связанная с оборотнями.
Ровена Райвенкло была очень умной женщиной. Когда её сына укусил оборотень, она не сдалась, я решила искать лекарство. Когда же узнала, что лекарство ещё не придумано, сама села за зелья, пригласив помочь ей самого Салазара, который был ведущим экспертом в этой области. Во время приготовления зелья, Салазар, покорённый умом и силой воли этой женщины, полюбил её. Сначала Ровена ничего не замечала. Зелье было готово, сын её выздоровел. Но Слизерин зачастил с визитами. Внезапно в одной из битв погибает муж Ровены. Та совершенно справедливо обвиняет Салазара, тот даже не отрицает своей причастности к его смерти. Ослеплённая болью утраты, Райвенкло проклинает Слизерина и заявляет, что никогда в жизни не ответит ему взаимностью. Салазар же, не справившись с потерей, пьёт экспериментальное, ещё не проверенное Отворотное зелье от настоящей любви. Любовь сменяется ненавистью, ведь до сих пор нет такого зелья, способного победить Любовь, у Слизерина получилось только приглушить её ненавистью. И ненависть та была страшна, причём распространялась она не только на Ровену, но и на её сына. Желая защитить сына от безумной ненависти одного из Основателей, она придумывает Чары, способные защитить своего ребёнка. Чем сильнее твоя любовь к своему дитя, тем сильнее Чары. Они защищали даже от Авады, но итогом становилась смерть самого защищающего. Ровена с сыном долго прятались и у Годрика с Хельгой, однако Слизерин всё же настиг их. Он бессердечно бросил Аваду в сына Ровены, но умерла лишь Райвенкло. При виде безжизненного тела любимой зелье перестало работать. Любовь вновь воскресла, но лишь для того, чтобы скорбеть. Салазар забрал сына Ровены и до самой смерти заботился о нём так же, как заботился бы о родном (окончание жизненного пути сына Райвенкло описала Хельга на том же самом пергаменте).
Ещё при жизни Ровена спрятала и Волчелычье зелье, изобретённое ею и Слизерином, и Чары в надёжном месте, укрытом настолько надёжно, что их не смог бы в случае чего обнаружить Салазар. Я прошёл все четыре подсказки (это было трудно, скажу я тебе), но награда стоила того. Выучив заклинание наизусть, я оставил пергамент с ним и зелье всё там же, где его спрятала Ровена. Волчелычье зелье доставать было просто опасно – попади оно к нашим врагам, они бы стали сильнее. Так же я очень боялся, что узнав само заклинание, Тёмный Лорд сможет придумать контр-заклятие. Поэтому Ровена вновь охраняет свою тайну. Вместе с этим пергаментом я прилагаю первую подсказку. Если кто-нибудь нуждается в заклинании и зелье так же сильно, как нуждался я, он их обязательно найдёт. Удачи!»
- Ничего себе! – воскликнула поражённая Гермиона. – Ты только почитай!
Северус углубился в изучение письма, а девушка раздумывала: «Это заклинание понадобится Лили в будущем. Нужно обязательно его найти. Хорошо бы, если б Снейп помог!».
- Это интересно. – нейтрально произнёс юноша.
- Давай попробуем найти! Ну пожалуйста! – умоляюще взглянула на него Гермиона.
- Ладно. Я думаю, не случится ничего страшного, если мы позаимствуем это письмо из Секции. А сейчас уже поздно, библиотека закрывается.
Он показал на библиотекаршу, которая выгоняла студентов из читального зала.
- Неужели мы просидели здесь так долго? – удивилась девушка.
Они вышли из библиотеки и разошлись в разные стороны.
- Спокойной ночи, Северус. – крикнула Гермиона и убежала в Башню.
- Спокойной ночи, Лили. – тихо прошептал он и направился к Слизеринским Подземельям.

Северус шёл к Слизеринской гостиной в приподнятом настроении. Изредка на его лице проскальзывала улыбка.
- Что ты улыбаешься, Сопливус? – раздался угрожающий голос Джеймса Поттера. – Понравилось с чужой девушкой общаться? Так заведи себе в своём Гадюшнике. Ах да, как же я забыл – с тобой же ни одна не захочет встречаться.
- Ну за тобой гриффиндорки тоже не бегают, особенно одна. – язвительно заметил Северус. – Кажется, она тебя просто на дух не переносит.
- Ах ты! – оскорблено вскрикнул Джеймс и налетел в юношу с кулаками, моментально выбив у того волшебную палочку. Северус прекрасно осознавал, что физически он гораздо слабее Поттера, а потому прекратил отбиваться, только защищая голову руками.
- Петрификус Тоталус! – холодные интонации выдали в нападавшем Люциуса Малфоя. – Снейп, ты как там? Живой?
- Ага. – сдавленно просипел юноша, выкатываясь из-под «остолбеневшего» однокурсника. – Ты каким образом в школе, Люциус?
- Почувствовал за тебя тревогу. – хмыкнул Малфой, не собираясь раскрывать цель своего визита. – Фините Инкантем. Обливиэйт!
Глаза Поттера разъехались. Когда он пришёл в себя, рядом никого уже не было. А, впрочем, вроде и не должно было быть?

- Спасибо, Люциус. – поблагодарил Северус Малфоя, глотая Заживляющие зелья.
- Ты мне должен. Не бойся, ничего особенного. Лишь разговор.
- И? – поторопил его юноша.
- Не сейчас. Позже. Запомни этот долг. – Малфой исчез. «Портал,» - уважительно подумал Северус.

В этой главе Джеймс предстаёт очень подлым человеком, этому потом будет объяснение (я ни в коем случае не считаю, что он мог бы пойти на такой гнусный поступок без сильной мотивации)…

На следующее утро Гермиона поднялась с утра пораньше, воодушевлённая предстоящими поисками. Она была полностью уверена в том, что они найдут это заклинание – иначе как же Гарри смог бы выжить? Девушка испытывала радость оттого, что она посодействует спасению друга.
Вообще-то, как старосте, Гермионе полагалось иметь отдельную комнату, но одна из гриффиндорок болела очень странным проклятием, которое, в тоже время, позволяло ей учиться. Чтобы не беспокоить больную очень часто, Гермиону попросили уступить отдельную комнату ей, и девушка, конечно же, сразу согласилась и теперь делила спальню с Алисой и Джейн.
Соседки по комнате ещё спали, и Гермиона принялась с любопытством их рассматривать, чего не делала никогда раньше, боясь привлечь внимание своим изучающим взглядом. Конечно же, перед её первым походом в Косой переулок ей показали колдографии всех тех, кого настоящая Лили должна была знать, и они, надо сказать, передавали внешность лучше, чем застывшие лица на маглловских фотографиях. Однако даже такой совершенный способ запечатления не мог показать всю сущность человека, которая проявлялась особенно явно во сне, когда сокурсницы не позировали перед камерой.
Гермиона устремила взгляд на девушку, которая стала ей лучшей подругой, чем те, какие были у неё до этого. Алиса, по-видимому, даже во сне решала для себя какую-то важную задачу. Лоб девушки был нахмурен, она закусывала губу и ворочалась с боку на бок, бессознательно сбрасывая рукой настырно лезущие ей в нос и мешающие поступлению кислорода пряди. Даже такой насупленной она была очень привлекательна – широкий лоб скрывала за вьющейся чёлкой, доходившей ей практически до глаз, и придающей миловидным чертам лица немного хулиганское выражение, что, несомненно, добавляло ей изюминки. Вообще-то, как уже успела заметить Гермиона, Алиса твёрдо различала то, что ей идёт, даже больше – то, что сделает её необычной. Знание моды плюс безупречный вкус делали своё дело, и девушка по праву считалась одной из самых симпатичных девушек школы. Хотя её проницательность и ум отпугивали любителей красивых ножек – Алиса была согласна быть лишь единственной. Учителя относились к ней доброжелательно (хотя профессор МакГонагалл и выражала неодобрение её «слишком вызывающим видом»); но даже из-за такого их доброго расположения было чудовищной глупостью предположить, что девушка не заслужила отличных оценок: глубокое знание предмета и личная заинтересованность в учёбе вовсю проявлялись на уроках. «Повезло Фрэнку, очень повезло», - подумала Гермиона, после чего вздрогнула, вспомнив о той участи, которая ожидает эту пару. Девушка часто забывала об их будущем, ведь лично не была знакома с Алисой Лонгботтом, да и видела её раз в жизни мельком. Для Гермионы Алиса была не мамой Невилла, а такой же девушкой, как и она. Отогнав невесёлые мысли о будущем, уже в который раз напоминая себе, что менять историю не вправе, девушка перевела взгляд на вторую соседку.
Джейн в дневное время суток настолько бурлила энергией, что эту жизнерадостность ценили лучше красоты. Весёлая, яркая, хоть и болтливая зачастую себе во вред, девушка была прекрасна. Очень общительная, она умудрялась поболтать со всем курсом за день, узнать свежие новости и передать их, пробежавшись по второму кругу. Никакие секреты не задерживались у неё в голове дольше часа – а через день их знала вся школа. Поэтому подруг у неё не было, но Джейн не очень-то и расстраивалась – она обожала свою роль заядлой сплетницы, и то общение, которое повторялось каждый день, полностью заменяло потребность в верных друзьях. Однако у неё была потрясающая способность выведывать секреты и развязывать языки, которой она всегда пользовалась. По невероятной и необъяснимой причине, отказаться говорить с девушкой тоже было никому не под силу. Гермиона очень опасалась невзначай выболтать ей свою тайну, т.к. тоже не могла противостоять такой силе обаяния, а потому старалась свести общение к минимуму. Будь она сама собой, это вышло бы, т.к. «зубрила» вряд ли может знать что-то интересное по той части информации, которая захватывает таких сплетниц. Лили же была довольно весомой фигурой в школьной жизни, представляя собой истинный пример гриффиндорки – честная, добрая и храбрая до безрассудности. Сейчас, разглядывая спящую девушку, Гермиона с удивлением обнаружила, что Джейн даже не является симпатичной. Ассиметричные черты лица, очень близко посаженные глаза, слишком впалые щёки и бесформенные губы тонкой ленточкой не делали её привлекательной. «Она красива силой духа», - заключила Гермиона и почувствовала, что к этой девушке у неё прибавилось уважения.
Затем она перевела взгляд за свой стол у окна и вздохнула. В этом времени у старосты было больше обязанностей, ведь выбирали на эту должность не только затем, чтобы следить за дисциплиной. Староста вдобавок должна была организовывать так называемую «культурную программу». Каждую субботу устраивались Вечера – у каждого факультета свои. На них все гриффиндорцы (что было у других факультетов, Гермиона судить не бралась) собирались в гостиной, рассказывая познавательные или смешные истории из жизни. Делились впечатлениями о своих поездках. Старосты были обязаны подготовить конкурсы или интересные темы для разговоров, набрать и изучить побольше материала, чтобы продолжать разговор, если мысли у кого-то закончатся. Декан факультета тоже присутствовала на них, как для поддержания дисциплины, так и для рассказов смешных школьных историй и проделок её учеников. Старосты же пытались пригласить кого-то из реального мира – то, чтобы просто развлечь (если человек интересный и с богатым жизненным опытом), то, чтобы поделиться знаниями о своей профессии, чтобы гриффиндорцы могли выбрать, кем становиться, имея полное представление, что их ожидает. А если уж кому-нибудь удасться пригласить знаменитость, то факультету добавляли 50 баллов, кроме того, что им начинала завидовать вся школа. Не будь Гермиона старостой, которой это всё надо было организовывать, она б восхитилась такой организацией свободного времени. Однако к тому же она начала догадываться о том, где Вольдеморт приобрёл столько полезных связей, что совсем настроило девушку против подобных мероприятий. Мало этих Вечеров – старосты должны были организовывать расписание квиддичных тренировок («И почему этим не могут заняться квиддичные капитаны?»), шахматных турниров (вначале по классам, а затем по факультету) и соревнований по всем предметам. Также в обязанности старост входило рассматривать заявки на дуэли (в основном, межфакультетные, для чего требовалось присутствие старосты ещё и того факультета). Дуэли были полулегальным занятием – т.е., если кто из старост соглашался, что есть весомый повод, дуэль была разрешена (в отличие от будущего, где дуэли были запрещены только школьными правилами, здесь они были законны всем при соответственном разрешении незаинтересованных сторон, только взрослые маги обращались не к старостам, а в специальный отдел Министерства). Сейчас пока прошёл только один Вечер, и не субботний, а в честь начала учебного года, благодаря чему его организовывала профессор МакГонагалл, но на Гермиону сразу после него свалилась рутина по расписанию всех соревнований на этот месяц и организация Первого Субботнего Вечера, который был очень важен тем, что на нём первокурсники получали первое представление о будущей школьной жизни. Девушка отчаянно нервничала потому, что ей в голову не шло ничего оригинального, она не была Лили, которая, как успела уже выяснить Гермиона, являлась замечательной выдумщицей на такие Вечера, притом с потрясающей способностью всех «зажечь» чем-то новым и интересным. Именно поэтому Гермиона не могла попросить помощи у других старост, т.к. все уже знали, что она – лучшая в этом деле, и не желали ничего портить.
Решив не переживать понапрасну, она забралась с ногами в кресло и, вдумчиво покусывая карандаш, принялась составлять расписание.

Завтрак длился очень долго. Гермиона уже решительно настроилась на новое приключение, и ожидание было очень томительным. Сидя за столом своего факультета, она оглядывала учеников Слизерина, высматривая Снейпа. Того, однако, нигде не было видно. Но нетерпение девушки было замечено не кем иным, как Джеймсом Поттером, который, казалось, не сводил с гриффиндорки взгляда. Глаза его делались всё более злыми и, когда он увидел, как Лили обрадовалась при появлении ненавистного для него слизеринца, Поттер не выдержал. Резко вскочив, он выбежал из зала, не забыв напоследок выплюнув слова угрозы Снейпу. Девушка даже не заметила всплеска этой бессильной ярости, однако настроение Северуса медленно поползло вниз, хотя – при виде приветливой улыбки Гермионы – сразу же вернулось на место.
Быстро позавтракав, Северус вышел из-за стола, знаков велев гриффиндорке следовать за ним.
- Привет, Северус! У тебя уже есть какие-нибудь предположения? – сразу же принялась расспрашивать юношу она.
- Я немного посидел вчера вечером, однако разгадка не идёт мне в голову. Я думаю, что мы и не найдём разгадку с наскока, но ты можешь попробовать.
- Хорошо! Листок у тебя с собой?
- Милая Лили, - насмешливо проговорил Снейп, - С этими загадками ты умудряешься забывать об осторожности. Я могу постоять за себя вовсе не всегда. Если учесть, насколько разозлён был Поттер этим утром, я поступил правильно, оставив листок в комнате. Твой любимый Джеймс очень бы обрадовался, найдя такой его у меня в кармане.
- Да, ты прав. – закусила губу Гермиона, даже забыв возмутиться тому обстоятельству, что Северус приписал ей какую-то симпатию к однокурснику. – Но всё же… Неужели нельзя было заколдовать?
- С прискорбием вынужден сообщить, что у Люпина нюх на волшебные вещи. – девушка вздрогнула, услышав в слове «нюх» злобную иронию. – А вместе компания Мародёров сможет расшифровать любые чары.
- Да-да. – признавая его доводы, кивнула она.
- А потому мы последуем на уроки, и лишь после займёмся загадкой, как и полагается благоразумным ученикам. – заключил юноша и уже развернулся, когда Гермиона его вновь откликнула:
- Ну неужели нельзя прогулять?!
Повисло молчание. Снейп пристально разглядывал её, будто смотря в самую душу. Гриффиндорка поморщилась от неприятного ощущения и отмахнулась от голоса разума, вопившего ей, что она слишком далеко отошла от образа порядочной старосты.
- Нет, Лили. – наконец, произнёс он и пошёл в сторону кабинета Трансфигурации, которая была у слизеринцев первой парой.
Гермиона улыбнулась промелькнувшей мысли: «Среди Рона и Гарри я казалась такой правильной… А тут кажусь бунтаркой!». Но действительно, в этом времени ещё не было такого «разгильдяйства», как прогул уроков или неуважение к преподавателям, столь распространённые в будущем. Возможно, не подружившись на первом курсе с ребятами, она бы очень хорошо прижилась здесь. Но друзья приучили её если не к адреналину, то уж к нарушению школьных правил – это точно. Спасая неразумных мальчишек, Гермиона то варила Оборотное зелье, предварительно украв ингридиенты у профессора зельеварения, то под мантией-невидимкой разгуливала по школе после отбоя, то спасала беглого преступника, перемещаясь на три часа назад с помощью доверенного ей Маховика Времени. Сейчас приходилось признать, что правила для неё не так уж много значили, и она вполне способна была прогуливать, чего клялась никогда в жизни не делать. Её девиз: «Учёба важнее всего!» уже не являлся таковым, и был скорее прикрытием. Однако до нынешнего момента девушка не задумывалась над произошедшими с ней изменениями, поскольку они зачастую помогали выпутываться из сложных ситуаций. Но теперь её поразило это желание прогулять не ради «великой цели», а по прихоти.
«Но это ведь важно и поможет Гарри!» - неубедительно успокоила себя она и отправилась на ЗОТС.

Еле-еле дождавшись окончания уроков и пропустив мимо ушей несколько кусков из лекции профессора МакГонагалл, Гермиона прибежала в библиотеку, по пути сообщив Северусу, что будет ждать в библиотеке и попросив взять-таки листок с загадкой. Немного поспорив, Снейп согласился, и девушка терпеливо дожидалась слизеринца, читая огромный трактат по Чарам, который им задал в качестве домашнего задания профессор Флитвик.
- Лили! – Северус, запыхавшись, вбежал в библиотеку, из-за чего удостоился гневного взгляда библиотекарши.
- Что случилось? – уставилась на его помятый вид девушка. – У тебя губа разбита!
- Это Поттер! – выплюнул ненавистную фамилию Северус. – Он подслушал наш разговор, по-видимому…
- Загадка?.. – ахнула Гермиона.
- Да!
- Нет, ну что же это за безобразие! – вклинилась в их разговор, который шёл, честно говоря, на повышенных тонах, мадам Пинс. – Немедленно покиньте библиотеку!
- Хорошо. – резко согласилась гриффиндорка и направилась в сторону выхода.
- Лили, извини, пожалуйста! Я даже не ожидал нападения!..
- Он напал со спины?! – гневно заключила Гермиона и быстрым шагом пошла к башне Гриффиндора. Перед картиной она остановилась и, сказав Северусу ждать её тут, шагнула в открывшийся после произнесения пароля проход.
- ДЖЕЙМС ПОТТЕР! – закричала девушка. – НЕМЕДЛЕННО ВЫХОДИ, ТЫ, НИЧТОЖЕСТВО! ПОДЛЫЙ ТРУС!
Гермиону не смутили не оторопелые взгляды других учеников, ни шепотки за спиной. Она быстрее молнии поднялась по лестнице, ведущей в комнаты мальчиков. Вскоре из комнаты 6-ого курса были вытолкнуты и Блэк, и Люпин, и Петтигрю, а дверь с силой захлопнулась. Девушка привычным жестом наложила заклинание против подслушивания и посмотрела на Поттера.
- Лили… Ты прибежала защищать маленького беззащитного слизеринца? – обратился он к ней с усмешкой на губах.
- Ты полное ничтожество! – вновь повторила девушка, заставляя себя немного успокоиться. Как же ей хотелось двинуть его в нос, как когда-то Малфоя!
- Хм?.. Вряд ли он заслуживает твоей жалости, Лили.
- Это ты не заслуживаешь ни жалости, ни уважения! Я просто не понимаю, как ты попал в Гриффиндор! Ты недостоин даже Слизерина, я уж не говорю о нашем факультете, который держит у себя только чистых сердцем!
- Ты не понимаешь, ты просто не понимаешь. – пробормотал он.
- Чего я не понимаю? – вскрикнула Гермиона. И отдай немедленно то, что забрал!
- Тебе так важен этот листок? Ну уж нет! Теперь он мой.
- Ты!.. Ты! – задохнулась от возмущения она.
- Хотя… Я согласен отдать тебе его, за поцелуй. – он хитро прищурился, пока гриффиндорка с недоумением взирала на него.
«Гарри! Заклинание нужно для спасения его жизни!» - билась у неё в голове настойчивая мысль.
- Мерзавец! – прошептала она, продолжая высказывать всё, что накопилось в душе. «В конце концов, это лишь поцелуй. А я уже большая девочка!» - проблема была в том, что девушка ещё никогда в жизни не целовалась. В их романе с Виктором Крамом они не зашли так далеко, а после она ни с кем не встречалась. И Гермионе не хотелось связывать воспоминание о своём первом поцелуе с Поттером. - Я расскажу всё профессору МакГонагалл!
- Рассказывай! – легко согласился он. – Меня, конечно же, накажут за нападение на Сопливуса. Но свой листочек ты не вернёшь. Для этого потребуется рассказать всё нашему декану, а вряд ли ты это сделаешь, если эта записка для тебя важна. Ну так что?
Девушка застыла. Она полностью согласилась с его логикой, однако ещё пыталась найти какой-нибудь выход. Все предположения, возникающие у неё в голове, были абсолютно незаконными и, примени она их, её можно было бы смело зачислить к Упивающимся Смертью.
Внезапно сдавшись, она подскочила к нему к Джеймсу и, не глядя, легонько чмокнула в губы. Юноша даже не успел среагировать, как она уже отстранилась и отошла на другой конец комнаты.
- Листок. – твёрдо проговорила она, смотря ему в глаза и отчаянно краснея.
- Какой листок? – «удивился» он.
- Ты обещал!
- Так я же слизеринец, ты сама это признала! Никогда не доверяй нашим обещаниям. – покачал юноша головой. По его взгляду девушка поняла, что он не собирается отдавать загадку. Поддавшись порыву гнева, Гермиона сама не заметила, как прокляла его самым мерзким из знакомых ей, правда в определённой степени безобидных, заклинаний. Дальше последовало ещё несколько. Очнулась девушка только когда раздался сдавленный вскрик МакГонагалл:
- Лили!!!

Последовало долгое и нудное разбирательство. Гермиону сместили с должности старосты (чему она была только рада), назначили месяц дисциплинарных взысканий и сняли 150 баллов с Гриффиндора. Скандал был знатный. Остальные ученики обвиняли Северуса в том, что их любимая Лили Эванс стала такой… непонятной. Никто не знал, из-за чего же девушка впала в такую ярость, а сама Гермиона, конечно же, никому не рассказала. Лишь одна Алиса молча поддерживала девушку, даже не пытаясь узнать, что на самом деле произошло, за что гриффиндорка была очень ей благодарна. Джеймс Поттер пролежал целую неделю в Больничном Крыле, а Гермиону ожидал довольно утомительный разговор с директором, в котором Дамблдор очень сокрушался её неблагоразумным поступком.