Глава 2
Знакомое и незнакомое Гермиона прекратила кричать, но заметив, что мужчина, наклонившись над ней, пытается схватить ее, выскочила из кровати, не обращая внимания на пульсирующую головную боль. Что происходит?
-Не приближайтесь ко мне!- закричала она, прижавшись к стене, стараясь держаться как можно дальше от самозванца. Северус Снейп уже давно мертв. Он не мог находиться в ее больничной палате, и не мог быть ее мужем.
Целительница Мериуэзер выскочила из комнаты, в коридоре раздался ее пронзительный крик о помощи. Гермиона слегка расслабилась, ожидая помощь, но все же настороженно наблюдала за самозванцем, опасаясь его возможных намерений.
-Гермиона,- успокаивающе произнес мужчина,- тебе нельзя волноваться. Прошу тебя, вернись в кровать.
Он смотрел на нее умоляющим взглядом. Если бы Гермиона сомневалась в том, что он самозванец, то теперь ее сомнения развеялись бы. Северус Снейп никогда бы не стал умолять, успокаивать, или просить о чем-то кого-то, а уж тем более ее. Она отрицательно помотала головой, боль пронзила ее череп. Одну руку она выставила перед собой, как будто это остановило бы его, другой рукой она пыталась нащупать свою палочку на небольшом столике возле кровати.
-Я не знаю, чего вы хотите,- произнесла она, стараясь, чтоб голос не дрогнул,- но, думаю, вам лучше уйти пока не появились авроры.
Мужчина удивленно приподнял бровь. Гермиона выдохнула, он был очень похож, но ему не обмануть ее. Ему отлично удавались манеры профессора, но его взгляд был чересчур мягким и добрым. Она попыталась отогнать возникшую мысль о том, что, если он хотел навредить ей, почему же его взгляд полон доброты?
-Что за… - начал он, затем, смутившись, продолжил,- что случилось? Почему ты себя так ведешь?
Он обошел кровать, медленно приближаясь к ней.
-Остановитесь! Не подходите ближе!- Гермиона вздрогнула от пульсирующей боли, вызванной ее паническим криком. Она не слишком хорошо соображала, и решила, что пока полностью не оправится, не будет ни о чем думать, а сосредоточится только на самозащите.
Мужчина остановился, но теперь он стоял не более чем в двух метрах от нее. Он выглядел сбитым с толку и… обиженным. Если бы ситуация не была столь пугающей, Гермиона рассмеялась бы. Действительно, кто бы ни был этот человек, он из рук вон плохо изучил покойного профессора. Тот бы никогда не позволил себе столь открытое проявление чувств. Ее разум предательски напомнил ей о колдографии с родителями Луны, той самой, что так заинтриговала ее. Очевидно он был способен а проявление чувств, когда сам того желал.
Гермиона прогнала эту мысль, боль в голове не проходила, она была близка к тому, чтоб сползти на пол от изнеможения. Она собралась с силами, не желая проявлять слабость, пока не подоспеет помощь. Самозванец, казалось, хотел что-то сказать, но в этот момент открылась дверь, и зашла целительница, с сиреневым пузырьком в руках. За ней, слава Мерлину, вошел Гарри. Уверенная, что он справится с неудавшимся самозванцем, Гермиона расслабилась и просто сползла по стене на пол. Она обхватила ноги руками и положила голову на колени, надеясь, что боль пройдет.
-Какого черта здесь происходит?
Гермиона нахмурилась, посмотрев на лучшего друга. Он не был ни шокирован, ни разозлен, он вообще не выражал ни одну из эмоций, которые подходили бы данной ситуации. Он просто стоял в двери, глядя на нее смущенным и заботливым взглядом. Гарри даже не достал свою палочку. Она уже была готова обратить его внимание на очевидную проблему – человека, который выдавал себя за давно умершего героя войны и утверждал, что является ее мужем, когда Гарри сделал нечто невообразимое, обратился к самозванцу со словами:
-Северус? С ней все в порядке? Что происходит?
Кое-как поднявшись на ноги, Гермиона начала более серьезные поиски палочки. Видимо, весь мир сошел с ума. Гарри разговаривал с самозванцем, словно с лучшим другом, целительница смотрела на нее, словно она спятила, а мужчина просто стоял и смотрел на нее, словно ожидая чего-то. Она не знала, что происходит, и не собиралась узнавать. Не обращая внимания на них, она попыталась собраться с силами, чтобы призвать свою палочку. Беспалочковая магия требовала много сил, но попробовать стоило.
-Акцио, па...
Не успела Гермиона закончить заклинание, как все трое навалились на нее. Гарри почти перепрыгнул через кровать. Она пиналась, царапалась и кусалась, пока они тащили ее на кровать. Ее голова раскалывалась от боли, но останавливаться она не собиралась. Что-то было не правильно. Все было ужасно неправильно, она не могла позволить им взять верх. Она не могла…
Черт! Она забыла о пузырьке в руках у целительницы Мериуэзер. Гермиона захлебнулась, когда целительница умудрилась влить сиреневое зелье ей в рот и, используя стандартное заклинание используемое целителями, заставила ее проглотить.
-Чертовы ублюдки,- невнятно пробормотала Гермиона, чувствуя действие успокаивающего зелья. Она почувствовала, что не может пошевелиться. Она пыталась сопротивляться действию зелья, но понимала, что напрасно. Слезы потекли по ее щекам, когда она осознала, что Гарри предал ее. За последние две недели оба ее лучших друга отвернулись от нее. Это было больше, чем она могла перенести. Губы скривились в слабой, почти пьяной, презрительной усмешке. “И ты, Гарри?”
Гарри наморщил лоб и в замешательстве посмотрел на фальшивого Снейпа. Но мужчина не отрывал взгляд от Гермионы. Он поднял палочку, и прежде чем Гермиона успела осознать, что Гарри никак на это не отреагировал на это, тихо произнес заклинание:
-Легилименс.
Если бы Гермиона могла бы контролировать себя, ему бы не удалось проникнуть в ее разум. Но сейчас это ему удалось без усилий, он проник в ее мысли, прежде чем она поняла, что происходит. Его вторжение было осторожным, почти нежным, это сильно удивило бы Гермиону, не будь она под воздействием зелья, а также разозлена и напугана.
Все закончилось так же быстро, как и началось, он выскользнул из ее разума, оставил лишь слабое напоминание о своем присутствии – ее имя, произнесенное шепотом. Только тогда Гермиона поняла, что закрыла глаза, и попробовала открыть их, но веки не подчинялись ей. То ли целительница дала ей слишком много зелья, то ли к нему было добавлено снотворное. Находясь на грани бессознательного состояния, Гермиона расслышала беспокойный голос Гарри:
-Севреус, Мерлин тебя побери, неужели нельзя было как-нибудь иначе выяснить, что с ней произошло?
Ответа не последовало. Гарри вздохнул и спросил:
-Что же это? Что с ней произошло?
Гермиону неудержимо клонило в сон. Прежде чем окончательно заснуть, она расслышала приглушенный ответ:
-Она не помнит. Она не знает меня.
***
Гермиона, все еще ощущая воздействие успокаивающего зелья, осторожно пошевелилась на неудобной больничной кровати. Она была напугана и озадачена. Было бы безумием поверить всему тому, что ей рассказали. Хотя ее опоили зельем и обследовали, как будто она действительно сошла с ума.
Нет, это было не сумасшествие, целительница Мерриуэзер сказала, что у нее амнезия. Пять лет, два месяца и семнадцать дней – их как не бывало. И за это время она, каким-то непостижимым образом умудрилась выйти замуж за своего бывшего профессора, который презирал ее и вечно над ней насмехался. Хотя, возможно, он просто играл свою роль шпиона. Мерлин, она видела, как Снейп умер. Это было необъяснимо, да и просто смешно.
Обхватив себя руками, Гермиона повернулась на бок и глубоко вдохнула. На ее лице появилась недовольная гримаса. Отсутствие запахов в больнице Святого Мунго всегда раздражало Гермиону. В маггловских больницах обычно пахло средствами для дезинфекции, а в больнице Святого Мунго для этой цели использовались заклинания, которые, естественно, ничем не пахли. Отсутствие больничных запахов смущало Гермиону, особенно потому, что из-за этого единственным запахом, который она чувствовала, был запах ингредиентов для зелий и трав.
Это означало, что он до сих пор здесь.
Конечно, Гермиона знала о его присутствии. Как могла она не знать, если его взгляд скоро прожжет дырку в ее затылке. Насколько ей было известно, он ни на секунду не покидал ее комнату с тех пор, как она проснулась. Он не уходил когда Гермиона орала на него, когда она отпрянула от него после его попытки успокоить ее. Он не ушел, даже когда она укусила его. Вместо этого, он сидел на стуле в темном углу комнаты, наблюдая за ней, с беспокойством и болью на лице.
Она не осмеливалась посмотреть на него.
Раздался стук в дверь, и Гермиона услышала, как кто-то зашел в комнату.
-Мистер Снейп,- услышала она шепот целительницы Мерриуэзер,- не могли бы вы выйти на секунду в коридор?
Снейп пробормотал что-то, что, по-видимому, означало согласие. Гермиона услышала, как он подошел к ее кровати. Она напряглась, почувствовав прикосновение его пальцев к своей щеке. Он вздохнул, и быстро направился в коридор, на консультацию с целительницей. Гермиона осталась в одиночестве, тщетно пытаясь понять, почему же ей так хочется расплакаться.
***
-Ты готова?
Гермиона обернулась от окна к мужчине, которого недавно считала самозванцем. При движении непривычная ей мантия обернулась вокруг ее ног. Она нахмурилась, не зная, что ответить.
-Думаю, да.
-Отлично. Целительница Мериуезер выписала тебя, так что мы можем уйти, когда ты захочешь.
-Хорошо,- Гермиона надеялась, что ее голос не выдавал ее нервное состояние.
Ей надо было уйти из больницы… с ним. Гермиона снова повернулась к окну, надеясь собраться с мыслями. Пальцы нервно теребили кольцо на безымянном пальце. Потребовались часы расспросов, горы официальных документов из Министерства Магии, анализ волшебной палочки и даже несколько капель Веритасерума, прежде чем Гермиона окончательно поверила, что мужчина, назвавшийся ее мужем, действительно Северус Снейп. После войны он предпочел, чтоб его считали мертвым, не будучи уверенным в своем будущем в магической Англии. Гермиона все еще не знала, что же побудило его вернуться, и как они поженились. Северус – как непривычно было называть его так - подробно отвечал на все ее вопросы, но эти вопросы она не озвучила. Гермиона не была уверенна, что готова услышать ответы.
Хоть она и признала в нем Северуса Снейпа, их брак все еще вызывал у нее сомнение, хотя все знакомые и убеждали ее в том, что они женаты. Гермионе даже предъявили свидетельство о браке, подписанное ею, как чернилами, так и магической подписью. Но, не смотря ни на что, сама идея все еще казалась ей абсурдной.
И все же, не смотря на все сомнения, она собиралась вернуться домой со Снейпом, к той жизни, которую они, по-видимому, построили вместе. Сначала Гермиона отказывалась от этого, но целительница Мериуэзер строго предупредила ее, что вернуться домой, к привычной жизни – единственный способ вспомнить последние пять лет.
-Пойдем,- прервал ее мысли Северус,- дети с нетерпением ожидают тебя.
Дети. Она обернулась к Северусу и, впервые за долгое время, искренне улыбнулась.
Его дом оказался коттеджем из белого камня, с серой крышей и красной входной дверью. Вдоль тропы, ведущей к дому, и под окнами росли самые разнообразные цветы. Рядом с коттеджем стояло огромное дерево, на одной из нижних ветвей которого висели деревянные качели. Коттедж окружала невысокая каменная стена, отделяющая его от соседних домов. Дом был просто очаровательным, совсем не таким, каким Гермиона представляла его.
-Ожидала увидеть что-то похожее на подземелья?- раздался сзади голос Северуса.
Удивленная веселым тоном его голоса, Гермиона обернулась и улыбнулась в ответ.
-Возможно.
Он тихо усмехнулся.
-Мне жаль, что я разочаровал тебя,- он открыл дверь и пригласил ее войти,- после тебя.
Войдя внутрь, Гермиона остановилась в прихожей и осмотрелась. Слева от нее была лестница, ведущая на второй этаж, несколько дверей вели из прихожей в комнаты. Бледно кремовая деревянная отделка, светло желтые стены и покрытый дубовым паркетом пол придавали прихожей уютный, гостеприимный вид.
-Дети скоро вернутся. Хочешь выпить чаю?- спросил Северус, вешая на вешалку свой плащ.
Гермиона позволила ему взять и ее плащ и ответила:
-Да, спасибо.
Чай будет очень кстати, позволит ей отвлечься.
-Хорошо. Можешь пока осмотреться. Я сейчас вернусь.
Он ушел, как предположила Гермиона, в сторону кухни.
Гермиона осталась стоять в прихожей, но очень скоро любопытство взяло верх. Поддавшись своей любознательной натуре, Гермиона изучила две двери справа от нее. За первой из них она обнаружила уборную, а за второй находилась комната, по-видимому, служившая Северусу кабинетом. Уборная была окрашена в бледно голубой цвет, а кабинет был насыщенного оливково-зеленого цвета. Деревянная отделка и полы были такими же, как в прихожей. Гермиона предположила, что весь дом отделан в том же стиле. Северус ушел прямо, по маленькому коридору, который, видимо, вел на кухню, поэтому Гермиона выбрала дверь слева от входной двери и вошла в столовую. В комнате стоял антикварный дубовый стол, который, несомненно, часто использовался, но, несмотря на это был в отличном состоянии. Его поверхность блестела под солнечными лучами, проникавшими в комнату. Улыбаясь, Гермиона представила, как сидит за этим столом с Розой и Хьюго, а комната наполняется смехом и болтовней. Она попробовала представить присоединившегося к ним Снейпа, но это ей не удалось. Нахмурившись, она продолжила изучение комнаты. Проходя по комнате, она увидела справа от себя широкий проем. За ним она обнаружила кухню. Простые буковые шкафчики и столешницы и гармонировали с деревянной отделкой в комнатах, а модная форма и полировка придавали им очень современный вид. Северус стоял спиной к ней у маггловской плиты, ожидая пока закипит вода. Рядом с плитой Гермиона заметила свой любимый заварочный чайник, и почему-то предположила, что три чайных пакетика уже лежали внутри. Какое-то время она наблюдала за Северусом, теребя зубами нижнюю губу. С тех пор как она очнулась в больнице, он не покидал ее ни на секунду, но за все это время Гермиона не смогла рассмотреть своего мужа. Северус был высоким, каким она его и помнила, все еще худой, но теперь он выглядел намного здоровее, не таким тощим как раньше. Хоть ему было уже за пятьдесят, волосы его были такими же угольно-черными, как и почти двадцать лет тому назад, когда она видела его в последний раз. Северус снял мантию и сюртук, повесив их на спинку стула, и теперь на нем были лишь белая рубашка и черные брюки. Его плечи были шире, чем Гермиона могла представить. Она оглядела его фигуру, и заметила, что у него была очень симпатичная задница.
Смущенная собственными мыслями Гермиона пересекла столовую, подойдя к еще одной двери. Дверь вела в большую гостиную, которая показалось ей очень милой. Стены были окрашены в золотисто-коричневый цвет, мягкая мебель была оливково-зеленой. На стенах висело несколько пейзажей, две застекленные двери вели в сад. В комнате был большой каменный камин, на каминной доске были расставлены колдографии и разные безделушки.
Дом, насколько она успела рассмотреть, был теплым, уютным, Гермиона заметила, что мебель и отделка во многом соответствовала ее вкусу. Но, хоть она и могла представить себя живущей с детьми в этом доме, она все равно чувствовала себя как в гостях. Все в доме было для нее незнакомым.
Колдографии на камине словно насмехались над ней, подтверждение жизни, которую она не помнила. Эмоции переполняли Гермиону: смущение, любопытство, страх. С одной стороны, ей хотелось взглянуть на них, увидеть свидетельства пяти лет жизни, ускользнувших от нее, с другой же стороны, она боялась этих доказательств. Гермиона осознала, что в глубине души все еще надеялась, что вот-вот проснется в доме у Луны в окружении личных вещей профессора Снейпа.
Набравшись смелости, Гермиона подошла к каминной полке. Несколько колдографий она уже видела, это были детские снимки Розы и Хьюго. Улыбнувшись, Гермиона посмотрела на следующую колдографию. Это была та самая колдография, которую ей показывала Луна, с родителями Луны и Северусом. Гермиону заинтересовало, была ли у Северуса копия, или Луна и ее отец отдали ему свою.
Она взглянула на следующий снимок. Этот был новым, вернее, Гермиона его еще не видела. На колдографии Северус стоял в саду у Лавгудов, с крошечным, еще безволосым ребенком на руках, и, улыбаясь, смотрел на ангельское лицо.
-Моя крестница.
Гермиона чуть не подскочила от испуга, схватившись рукой за сердце.
-Извини, я не хотел пугать тебя.
Северус поставил чайные чашки на невысокий столик рядом с диваном и сел.
-Крепкий чай, капля молока, без сахара,- сказал он, подвинув чашку поближе к ней, когда она медленно присела на диван подальше от него.
Если Северус и заметил ее нерешительность, то не подал виду. То, что он знал, как Гермиона любит пить чай успокаивало и сбивало с толку одновременно.
-Спасибо,- пробормотала она, потянувшись за чашкой.
Он кивнул ей, отпивая из своей чашки.
Несколько минут они просидели в напряженной тишине. Хотя напряженной она, по-видимому, казалась только Гермионе. Северус, не подозревая о ее замешательстве, сидел, заложив ногу за ногу, и спокойно пил свой чай.
Наконец, Гермиона спросила:
-Луна - твоя крестница?
Северус глотнул и положил чашку на стол, повернувшись к ней.
-Да.
-Это… интересно.
Он рассмеялся. Его смех заворожил Гермиону.
-Согласен. Я дружил с ее родителями с первого же года в Хогвартсе. Только Ксенофилиус и Эглантина могли попросить пожирателя смерти стать крестным отцом своего ребенка.
Северус усмехнулся, покачав головой, словно до сих пор считал такую просьбу невероятной. Он посмотрел на каминную полку, проследив за его взглядом, Гермиона увидела, что он смотрит на деревянную фигурку, но смогла понять, что она изображала.
-Можно?- она подошла поближе.
Северус пожал плечами, скрестив руки на груди. Гермиона взяла фигурку в руки. Из цельного куска дерева были вырезаны змея, барсук, ворон и лев – символы четырех факультетов Хогвартса. Гермиона взглянула на Северуса.
-Подарок из школы?
Он ухмыльнулся и помотал головой.
-Я вырезал это во время четвертого года в школе. Есть – или были – еще три такие же фигурки. Одна была у Ксенофилиуса – он был с Равенкло, еще одна у Эглантины – Хаффлпафф, думаю, сейчас фигурка у Луны. Я, конечно же, представлял Слизерин, а Гриффиндор…
Северус замолк и посмотрел на Гермиону ожидающим взглядом. Так, словно она знала ответ. Словно она слышала эту историю не раз.
-Прости. Я не знала.
На его губах появилась легкая улыбка.
-Все в порядке. Это была Лили Эванс. Мы вчетвером были очень близки. Хотя, конечно, компания подобралась странная. Как ты сама видела за годы обучения, не часто близкая дружба возникает между представителями разных факультетов, особенно с участием слизеринцев,- добавил он, словно осуждая самого себя.
-Да,- согласилась Гермиона, рассматривая фигурку,- но сама идея замечательная – четверо друзей, по одному с каждого факультета.
Северус кивнул.
-Это было замечательно… пока все не закончилось.
Он замолк, и Гермионе показалось, что он вспоминает события, положившие конец его дружбе с Лили. Она не знала всех подробностей, но Гарри рассказывал ей, что его мама и Северус дружили, а потом поссорились. Гарри также рассказал ей, что Северус был влюблен в Лили, но об этом Гермиона благоразумно промолчала.
Северус прочистил горло, легкая улыбка вернулась на его губы.
-Воспоминания о тех днях очень дороги мне.
Гермиона отвернулась. Разговор каким-то образом стал слишком личным. Гермиона положила фигурку на место и вернулась на диван. Она надеялась, что Северус не заметит легкую дрожь в ее руках, когда она подняла свою чашку.
-Гермиона,- начал Северус, и она тут же поняла, что не смогла скрыть свой дискомфорт,- это естественно, что ты растеряна или чувствуешь себя неловко. Пожалуйста, не делай вид, что все в порядке.
Она не ожидала понимания с его стороны и оценила это.
-Растеряна – подходящее описание,- сказала она, глядя в свою чашку, осторожно взвешивая каждое слово,- в этом доме очень уютно, но с другой стороны, здесь все мне незнакомо. Это сбивает с толку.
Она посмотрела ему в глаза.
-Думаю, тебе тоже не легче.
-Да уж. Я соскучился по своей жене.
Гермиона вздохнула. Северус выглядел таким одиноким и потерянным. Это сбивало ее с толку; она привыкла видеть маску вместо человека. Она не знала, что сказать.
-Мне очень жаль.
-Ты ни в чем не виновата,- ответил он,- я…
Го слова прервал шум открывающейся входной двери. Гермиона улыбнулась, это должно быть пришли дети. Она ужасно по ним соскучилась. Северус, усмехнувшись, поднялся с дивана, и протянул ей руку, помогая подняться на ноги.
-Пойдем. Им тоже не терпится тебя увидеть.
И действительно, звук шагов оповестил об их быстром приближении. Гермиона повернулась к двери. Но когда дети вбежали в комнату, ее улыбка померкла. Она автоматическим движением обняла детей, которые знали ее и любили… но были такими незнакомыми. Роза вытянулась и похудела, лишившись детской полноты. Глаза и волосы остались прежними, но девочка стала намного взрослее, чем была всего три дня тому назад. И Хьюго… ее малыш. Он тоже вырос, судя по длинным рукам и ногам, он станет таким же высоким, как его отец. Его рыжие волосы потемнели и стали длиннее. Гермиона с трудом удержала тяжелый вздох, вспомнив, что Розе уже почти одиннадцать лет, а Хьюго – семь. Она вдруг поняла весь ужас ситуации: она пропустила пять лет не только своей жизни, но и жизни детей. Гермиона опустилась на колени и смотрела на их веселые лица, пока они болтали, спрашивали ее о самочувствии, рассказывали о днях, проведенных у бабушки и дедушки, а так же сообщили, что им разрешили есть мороженое за завтраком.
-Хьюго,- разозлилась девочка,- ты не должен был об этом рассказывать.
Дети продолжили перебранку, пока Гермиона пыталась успокоиться. Ее дети, ее малыши… Она взглянула на Северуса со слезами на глазах. Поняв ее состояние, Северус отправил внезапно замолчавших детей выбрать игру, в которую они смогут поиграть с бабушкой и дедушкой. Дети неохотно покинули комнату, беспокойно оглядываясь через плечо. Гермиона услышала голоса старших Уизли, предлагающих детям поиграть в саду. Северус опустился на колени рядом с ней и обнял ее. Она прижалась к нему, вцепившись в его рубашку, и положила голову на его плечо.
-Это ужасно, я знаю,- успокоил он ее.
Одной рукой он обнимал ее за талию, другой гладил по голове.
-Все будет хорошо, Гермиона. Я обещаю тебе, все будет хорошо.
Гермиона застыла, осознав, что обнимает практически незнакомого ей мужчину. Она отпустила его рубашку.
-Прости.
Северус отпустил ее и покачал головой, помогая подняться на ноги.
-Не надо извиняться,- прошептал он,- давай, я покажу тебя твою комнату. Обед будет только через пару часов. Ты успеешь отдохнуть.
Гермиона поняла его намерения. Он просто давал ей возможность побыть наедине и успокоиться. Она немедленно согласилась и последовала за ним.
Позднее Гермиона смутно припоминала, что Северус показывал ей спальни детей, его собственную спальню, ванную, ее кабинет, но теперь она только кивала, не до конца понимая, что он ей говорит. Он открыл дверь, и Гермиона вошла в комнату, оглядев ее мельком. Все в комнате было белым: начиная со стен и заканчивая мебелью.
-Это гостевая комната, но, думаю, она тебе подойдет,- бесстрастно сказал Северус.
Обернувшись, Гермиона увидела, что он все еще нерешительно стоит в дверях. Его щеки покрывал легкий румянец.
Прочистив горло, он произнес, указав на что-то в углу комнаты:
-Я взял на себя смелость принести сюда наши семейные альбомы. Целительница Мерриуэзер сказала, что тебе будет полезно их просмотреть.
Северус провел рукой по волосам. Гермиона обратила внимание на этот нервный жест, она никогда не видела его в таком состоянии.
-Когда настанет время обедать, я сообщу,- с этими словами он ушел, выпрямив спину, с бесстрастным лицом.
Гермиону удивила столь резкая перемена в его поведении. Она закрыла за ним дверь и обернулась, чтоб рассмотреть комнату. Ничто не показалось ей знакомым, но она была спокойна. Гермиона в очередной раз попыталась понять это странное сочетание знакомого с незнакомым, но это ей не удалось. Ей была нужна хоть краткая передышка. Она улеглась на кровать и погрузилась благословенную пучину сна.
***
Как только дети отправились спать, Гермиона решила исследовать сад. Ее разум был истощен, и она искала успокоительной тишины в сумерках. А нашла она сад, столь же дивный, как и сам коттедж. Это было роскошное убежище, полное цветов, трав и других растений. Воздух был наполнен пьянящим ароматом жасмина, и Гермиона, присев на скамью под кухонным окном, вдыхала его полной грудью. Через несколько минут она, наконец, смогла расслабиться телом и душой.
Обед прошел ужасно. К удивлению Гермионы, Уизли присоединились к ним за обедом. Все ели в напряженной тишине, никто, в том числе и сама Гермиона, не знал как себя вести, после того, что произошло ранее, во время встречи с детьми. Гермиона пыталась улыбаться им, но, по-видимому, ее улыбка больше напоминала гримасу. Ей надо было как можно скорее преодолеть это чувство растерянности, она сомневалась, что сможет долго выносить грустные взгляды и осторожные объятья своих детей. Гермиона напоминала себе, что, несмотря на то, что они подросли, это все еще были ее дети, и она любила их больше жизни. Роз и Хьюго были самыми любящими, чувствительными и заботливыми детьми, которых Гермиона когда-либо знала, и она не позволит ситуации, в которой она оказалась, негативно отразиться на них. Она будет просто любить их и узнавать заново. Другого выхода у нее не было.
-Возвращайся к столу, Молли. Я сама помою посуду.
Кухонное окно было открыто и голос Северуса было хорошо слышно снаружи. Гермиона закрыла глаза и попыталась проигнорировать интригующий голос с легкой ноткой беспокойства. Ее пальцы начали вертеть кольцо на руке.
-Ерунда,- раздался голос Молли,- дело пойдет быстрее, если я помогу. Пошевелись. Я буду мыть, а ты будешь высушивать.
Гермиона не сдержала улыбку, услышав ответ Северуса:
-Есть, Молли!
Гермиона закрыла глаза и несколько минут наслаждалась ночным воздухом, слушая звон посуды и шум воды.
-Будет лучше, если ты попросишь Рона не появляться у нас некоторое время,- пробормотал Северус.
Его слова снова выбили Гермиону из колеи.
-Для Гермионы со дня их развода прошло всего несколько недель. Я не знаю, как она отреагирует на его присутствие.
Рон. Ее муж... бывший. Она снова испытала боль, ушедшую, забытую для всех, но такую свежую для нее.
-Они будут на отдыхе до конца недели, но в любом случае я завтра пошлю им сову,- согласилась Молли,- в данных обстоятельствах, будет лучше, если Рон и Элеонора будут держаться подальше, по крайней мере, сейчас.
Они. Ей был ненавистен сам факт того, что вот это “они” Рона причиняет ей боль. Где-то в глубине души Гермиона надеялась и даже желала, чтоб их отношения не продлились дольше, чем пара месяцев. Очевидно, ее надежды не сбылись. Нет, она не хотела, чтоб он вернулся к ней, но если быть честной, она надеялась, что Рон осознает, как ошибся, оставив ее одну, и будет жить в какой-нибудь дыре, полной крыс.
Мерлин! Гермиона не ожидала, что окажется такой мстительной.
-Да уж,- ответ Северуса прервал поток ее мыслей,- передай ему, что я сам буду приводить детей, во время их посещений, пока Гермиона не будет готова увидеть его.
-Или, пока она не вспомнит.
В наступившей тишине Гермиона задержала дыхание, ожидая ответа Северуса.
-Или пока не вспомнит,- ответил он.
Если бы Гермиона не прислушивалась изо всех сил, она бы не расслышала тихие слова.
-О, дорогой,- успокаивающе произнесла Молли.
Гермиона представила себе, как Молли обнимает его. Знаменитые объятия Молли.
-Я знаю, как тебе трудно, но все наладится. Гермиона любит тебя, она вернется к тебе. Не сомневайся в этом.
-Я очень на это надеюсь, Молли. Я не знаю, как долго еще выдержу без нее.
В его голосе было так много тихого отчаяния, скрытого желания, что у Гермионы сжалось сердце. Она забежала в дом и рванулась вверх по лестнице, в свою комнату, не в силах слушать дальше.
Гермиона вошла в спальню, тяжело дыша, словно пробежала марафон, а не просто поднялась вверх по лестнице. Закрыв за собой дверь, она ненадолго замерла, прижавшись лбом к двери и сжимая дверную ручку. Она выдержит все это. Она сможет.
Подойдя к кровати, Гермиона тут же заметила альбомы, сложенные на столе рядом с кроватью. Они словно звали, призывая хоть таким образом поучаствовать в жизни, которую они содержали в себе. Гермиона медленно подошла и взяла один из трех альбомов, самый верхний. Она присела на краешек кровати, положив его перед собой. Несколько минут Гермиона смотрела на обложку, любопытство боролось в ней с осторожностью. Наконец, она открыла альбом. Несколько мгновений спустя, она захлопнула обложку и отшвырнула альбом подальше, не в силах продвинуться дальше первой страницы. От замешательства у Гермионы закружилась голова. Она ничего не понимала. Уткнувшись лицом в подушку, Гермиона попыталась сдержать нахлынувшие слезы. Она оплакивала жизнь, которую прожила, не помня об этом.
