Приглашаем всех творцов принять участие в конкурсе "Однажды 20 лет спустя" в честь юбилея ТТП!   

В Запретном Лесу царила тревога. Было уже далеко за полночь, и полная луна освещала землю своим холодным, серебристым светом. Этому не суждено было продлиться после ее заката.

С поляны доносилось шипение вперемешку с рычанием. Оборотень и белый лев описывали на ней узкие круги. Оба обменивались лишь гортанными, угрожающими звуками. Снова и снова они атаковали друг друга, но явного победителя все еще не было. Из ран по шерсти зверей струилась кровь. Внезапно в подлеске раздался шорох, и на край поляны длинными, великолепными прыжками выскочил крупный олень. Он поднял голову и стал наблюдать за противниками, которые не обратили на него ни малейшего внимания, несмотря на то что явно услышали его, о чем свидетельствовало подрагивание их ушей.

Лев приготовился к прыжку, и в тот момент, когда зверь оттолкнулся от сухой лесной почвы, на него сбоку налетел черный пес и резко ударил его так, что благородное белоснежное создание перевернулось в воздухе и опрокинулось на бок. Однако оно тут же вскочило и ударило лапой пса, вслед за чем отчетливо раздался вой, когда когти вонзились в плоть. Тем временем оборотень чуть отступил назад, чтобы оценить ситуацию и найти слабые стороны своего соперника. Но лев оказался быстр. Он уже давно успел вновь заметить противника и перешел в нападение. Эта атака, однако, прошла впустую, поскольку лев посреди прыжка наткнулся на невидимую преграду и упал, глухо ударившись об землю. Послышалось низкое рычание, когда лев вновь поднялся на лапы и огляделся.

На краю поляны, почти напротив оленя, появились трое людей. Один из них, подняв волшебную палочку, направил ее на льва. Тут же вокруг последнего появилась магическая клетка, на которую он, громко рыча, набросился со всей силы.

Двое других волшебников тотчас поспешили к оборотню, который в этот момент лежал на земле, и к оленю, также подошедшему к зверю.

— Как вы себя чувствуете, Люпин? — спросил один из людей, когда оборотень принял свой настоящий облик.

— Я очень устал… мадам Помфри, — выдавил он, тяжело дыша.

— Неудивительно, вы с этой скотиной гоняли друг друга по всему лесу! — проворчал молодой человек с черными волосами.

— Мистер Поттер! Умерьте свой тон! Присмотрите лучше за мистером Блэком.

— Да, профессор Макгонагалл, — ответил тот, на какой-то момент плотно сжав губы.

Затем он побежал через поляну, продолжая держать льва в поле зрения, к своему другу, который с искаженным от боли лицом лежал на земле и держался за бок.

— Дай мне посмотреть, Бродяга, — сказал он ему успокаивающе.

— Со мной все в порядке, Сохатый. Что с Лунатиком? — прошипел тот.

— Мадам Помфри как раз им сейчас занимается. Теперь остается только решить, как бы нам доставить тебя назад, в замок, пока ты тут не истек кровью, — серьезно сказал Джеймс.

— Ты просто боишься, что внезапно останешься без меня. Поверь, так быстро я не расклеюсь.

— Что же, значит, не настолько уж ты плох, раз уже снова можешь шутить.

— Мистер Блэк? — на этот раз позвала преподаватель, которая присоединилась к ним, чтобы произвести предварительный осмотр.

Строго взглянув сквозь очки, она мгновенно установила общее положение дел.

— Немедленно в больничное крыло! Мистер Поттер вам поможет.

Последний преданно кивнул и помог своему другу подняться на ноги. Они медленно пошли в сторону величественного здания школы. Перед ними быстрым шагом шла медсестра, поддерживавшая Римуса.

Остались лишь Макгонагалл и Директор, наблюдавший за львом.

— Откуда взялся этот зверь, Альбус?

— Я не знаю, Минерва. Но я совершенно уверен в том, что это не зверь. Магии, которая исходит от этого существа, недостаточно…

— Анимаг? — перебила его женщина.

Он кивнул в подтверждение этого.

— Правильно, моя дорогая, — ответил Альбус, медленно приближаясь ко льву, с подозрением глядевшему на них.

Чем ближе они подходили, тем более отчетливо слышалось низкое рычание. Не успели они достигнуть клетки, как лев вновь со всей своей силой бросился на прутья.

В отличие от Минервы, Альбус и бровью не повел. Только шаги его стали медленнее, в то время как сам он внимательно изучал животное. Хотя его губы слегка шевелились, ни звука не было слышно. После этого белоснежный зверь поник в своей тюрьме и упал как подкошенный, что позволило профессор Макгоннагал вздохнуть с облегчением.

— И что теперь? Что ты собираешься делать? — спросила пожилая женщина.

— Мы доставим ее в больничное крыло.

— Что? Ты говоришь несерьезно, — тотчас ответила Макгонагалл и посмотрела на него с ужасом.

— Еще как серьезно, моя милая. Юная леди ранена и нуждается в помощи. Поппи позаботится о ней, так что не волнуйся. Я наложу на нее заклятие, чтобы никто не пострадал.

Это не понравилось Минерве, но она кивнула, зная, что ей не следовало пытаться заставить Директора изменить свое мнение. Со вздохом она окинула взглядом клетку: на дне ее теперь лежала молодая женщина, которая тяжело дышала. Ее грациозное тело было покрыто разорванной мантией, и местами, наряду с кровью, виднелась обнаженная кожа.

Альбус упразднил клетку. Следующим заклинанием он завернул потерявшую сознание девушку в ткань из нескольких слоев, перед тем как заставить ее парить в воздухе рядом с ним.

Вместе с Минервой и незнакомкой он вернулся в замок.

Когда они дошли до больничного крыла, мадам Помфри уже закончила с лечением Римуса и Сириуса.

— Мерлинова борода, откуда она взялась? — спросила та, подходя к двум профессорам, в то время как Альбус опустил девушку на свободную койку.

— Это, дорогая Поппи, наш лев. Или, вернее сказать, львица, — ухмыльнулся он.

Медсестра коротко взглянула на него, прежде чем обратить свой взор к раненой. Быстро вынув палочку, она направила ее на девушку и начала осмотр.

— Насколько я могу судить, в общем и целом она в порядке. Раны я сумею быстро залечить, Альбус.

— Хорошо. Позаботься о ней и дай мне знать, когда она очнется.

— Я так и сделаю.

— Как себя чувствуют мистер Люпин и мистер Блэк? — осведомилась Макгонагалл о двух Мародерах.

— Мистер Люпин обессилел, что и понятно, но он скоро поправится. Мистер Блэк заработал себе серьезную царапину в поединке с этой юной дамой. Но и ему можно будет скоро покинуть лазарет. Я дала обоим снотворное, чтобы они могли полностью прийти в себя, — объяснила ей мадам Помфри.

Директор понимающе кивнул и, вскоре после этого попрощавшись с ней, как и Минерва, удалился.

Мадам Помфри, между тем, занялась своими пациентами. Вокруг койки незнакомки, как и вокруг Римуса и Сириуса, она воздвигла перегородки, чтобы они, скрытые от посторонних глаз, пребывали в полнейшем покое.

В обед медсестра сообщила директору, что их гостья пришла в себя. Ее раны быстро затянулись, и теперь мадам Помфри интересовалась, как с ней быть дальше. Альбус дал ей понять, что она должна привести ее в его кабинет.

И вот, через несколько минут, перед ним предстала юная девушка, имевшая совершенно подавленный вид, мадам Помфри поддерживала ее сбоку.

— Вот она, Альбус, — сообщила она и протянула ему лоскут ткани.

— Это может показаться интересным, — продолжила медсестра.

Поблагодарив, он взял лоскут и тщательно его осмотрел, прежде чем взглянуть на свою гостью.

— Присаживайтесь, пожалуйста, мисс…? — начал Альбус и внимательно посмотрел на нее поверх своих очков-половинок.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

Девушка чуть помедлила, прежде чем опуститься в одно из кресел, стоявших перед столом Директора, и нервно сцепить свои тонкие пальцы. Медленно она подняла робкий взгляд и устремила его на собеседника.

— Грейнджер, сэр. Мое имя — Гермиона Джин Грейнджер.

Собеседник слегка кивнул и подвинул к ней небольшую чашку.

— Кислотные леденцы? — спросил он и вновь покачал головой.

— Благодарю вас, сэр, нет.

— Хорошо. Могу я спросить, откуда вы меня знаете, мисс Грейнджер? — вежливо спросил он и расслабленно откинулся назад, отправив в рот один из леденцов.

— Ну… дело в том, что я являюсь вашей ученицей, — просто ответила она.

— Но я вас не знаю, мисс Грейнджер, — возразил Дамблдор. — И все же я не думаю, что вы меня обманываете, поскольку это, — он указал на клочок ткани, — доказывает, что вы говорите правду. Иначе как бы вам еще удалось заполучить эмблему факультета Гриффиндор?

— Я… я не знаю, как мне вам это объяснить, сэр, — пролепетала волшебница.

— Просто начните с самого начала, — попытался он ее подбодрить, заметив ее нерешительность.

Гермиона набрала в грудь воздуха, расправила худые плечи и на этот раз ответила ему прямым взглядом.

— Я из будущего, — серьезно сказала она.

Альбус удержал улыбку, но в его глазах осталась веселая искорка.

— Из будущего? — повторил он. — Объясните мне, почему вы так решили?

— Но это же очевидно, сэр. Вы и в моем времени являетесь директором Хогвартса. Но я только по длине вашей бороды смогла определить, что вы не тот Дамблдор, которого я знаю, — объяснила она поразительно деловым тоном.

— Могу я спросить, как вы попали сюда?

— К сожалению, я не могу ответить на этот вопрос, потому что я этого не знаю, — сокрушенно ответила Гермиона.

— Простите меня, мисс Грейнджер, что я вас мучаю своими вопросами, но это все кажется… скажем так, несколько странным.

— Я понимаю это, сэр, не утруждайтесь. Но я не могу вам многого открыть из того, что случится в будущем…

— Чтобы ничего не изменить, — улыбаясь, закончил за нее Дамблдор. — Правильно. Но скажите мне, из какого года вы прибыли и как оказались в Запретном лесу? Полагаю, его название и в ваше время осталось прежним.

— Я прибыла из 1997 года. И — да, лес в наше время носит то же название, — ответила девушка. — Мне известно, что я нарушила правила, когда пошла в лес, чтобы немного… потренироваться.

И она со стыдом опустила голову.

— Мне действительно хочется вам верить, мисс Грейнджер. Но вы, наверное, поймете, что я не могу отпустить вас без дальнейших проверок.

— Да, сэр. Исследуйте мой разум, и вы увидите, что я говорю правду.

— Не беспокойтесь, я не зайду слишком далеко, хоть меня и привлекает мысль узнать что-нибудь о будущем. Прошу вас, расслабьтесь, мисс Грейнджер.

Гермиона кивнула, спокойно глядя на Директора. Вскоре она явно ощутила его присутствие в своем сознании. Она припомнила, как Гарри рассказывал ей о своих дополнительных занятиях со Снейпом, и попыталась допустить Директора только до безопасных фактов. Это длилось недолго, до тех пор пока она не заметила, что он покинул ее разум и вновь улыбался ей.

— Да, вы настоящая гриффиндорка, мисс Грейнджер, — произнес он. — Насколько мне удалось узнать, вы были на седьмом курсе. Поскольку мне хотелось бы постараться вернуть вас назад, а для этого мне требуется некоторое время, вы будете и здесь посещать тот же курс. В общем-то, ваше имя мне незнакомо…

— Я маглорожденная, — перебила его Гермиона, чем заслужила еще один кивок.

— Тогда вам будет в этом плане проще. Но все же никому не рассказывайте, что вы из будущего, и также я настоятельно прошу вас не говорить никому о вашем превращении. Не знаю, что там гласят законы 1997 года, но сегодня такие разговоры чрезвычайно опасны для незарегистрированного анимага.

Тотчас юная ведьма наклонила голову, сознавая свою вину.

— Я ничего не скажу, у нас с этим дела обстоят точно так же. Но, сэр? Что мне сказать ученикам? О том, что произошло в Запретном лесу?

— Я уверен, что вы сможете придумать что-то достаточно убедительное, — ответил Дамблдор, с характерным для него подмигиванием.

— Вы ничего не припоминаете? — тут же, однако, поинтересовался он.

— Я только знаю, что там одновременно был оборотень и… олень… — начала она, потирая виски.

— И пес, именно так, — добавил Директор, после чего девушка бросила на него испуганный взгляд.

— В каком году я нахожусь, сэр?

— Сейчас 1977 год, мисс Грейнджер, — с готовностью ответил он и увидел, как темноволосая ведьма обмякла в своем кресле.

— Вам нехорошо? Я сейчас же дам знать мадам Помфри…

— Нет, сэр, со мной все в порядке. Только… я не рассчитывала встретить именно этих людей.

— Вы знаете их?

— Да и нет. Отчасти по фотографиям…

Гермиона осеклась и покачала головой.

— Я… ранила кого-нибудь серьезно?

— Нет, оба они уже находятся на пути к выздоровлению, как сообщила непосредственно мне Поппи.

Гермиона вздохнула с облегчением, но затем ее взгляд наполнился изумлением.

— Оба?

— Да, вы имели дело с мистером Люпином и мистером Блэком, — пояснил Дамблдор.

— Я понимаю. И… что теперь будет, сэр?

— Я проинформирую профессора Макгонагалл. Поскольку вы в свое время принадлежали к факультету Гриффиндор, здесь все останется по-прежнему.

Гермиона понимающе кивнула.

— Но разве это будет правильно, если я появлюсь там уже сегодня? Я хочу сказать, они не забыли о случившемся и наверняка смогут сложить два и два…

— Вы, в самом деле, неплохо соображаете, мисс Грейнджер. Пару дней вы поживете в отдельной комнате, чтобы свыкнуться с обстановкой. После этого я представлю вас официально, и вы сможете посещать занятия. Но до этого момента, прошу вас, не покидайте своих апартаментов.

— Разумеется, сэр, спасибо.

— Не благодарите меня так рано, мисс Грейнджер. Я все еще не знаю, как отправить вас назад, — ответил Альбус.

Чуть позже, удостоверившись в том, что все ученики были заняты в Большом зале едой, Минерва ответила Гермиону в ее новое убежище, где домашний эльф по приказу Дамблдора предоставил ей одежду и дымящуюся пищу.

Волшебницы обменялись лишь парой фраз, прежде чем Гермиона осталась одна.

«Я напала на крестного отца Гарри… Если он узнает об этом… он меня убьет», — только и подумала она, со вздохом упав на кровать.

Она горько сожалела об этом. Если бы она не была так сконфужена и из-за этого не положилась бы полностью на свои животные инстинкты, этого бы не произошло.

«Как я теперь смогу встретиться с ними лицом к лицу?» — спрашивала она себя, хоть и понимала, что Мародеры вряд ли смогут связать с ней случившееся в Лесу.

Затем она вяло принялась за тост с сыром, думая о своих друзьях — Гарри, Джинни и Роне.

Да, именно Рон был причиной ее похода в лес. Этому рыжему удалось довести ее чуть ли не до белого каления, и Гермиона, не будучи полностью уверенной в своих новых способностях, предпочла быстро покинуть здание школы, дабы не причинить никому вред.

«Никого не поранить… ха! Итак, я не тронула Рона, зато отправила в больничное крыло крестного отца Гарри… Поразительное достижение, Гермиона…», — ругала она себя, качая головой, но ничего более ей не оставалось.

Самым отвратительным для нее было то, что благодаря одиночеству у нее появилось бесконечно много времени для размышлений.

Что ее здесь ждет? Сможет ли она наладить отношения с Мародерами? Удастся ли ей сохранить лицо?

Внезапно юная волшебница осознала, что в Хогвартсе были и другие факультеты. Сразу вслед за этим ей пришли в голову другие имена: Северус Снейп, Люциус Малфой, Беллатрисса Лестрейндж и т.д. При этой мысли ее глаза расширились.

«Здесь будет весело…»

Как бы ей хотелось сейчас оказаться в библиотеке, где она могла бы затеряться в одной из множества книг и учиться. Этот момент стал критическим: охваченная учебным рвением, она начала бродить туда-сюда по комнате. Ведь даже если бы ей было достоверно известно, что она когда-нибудь вернется, ей никак нельзя было отстать по программе. В конце концов, это же был последний год в школе чародейства и волшебства!

Что теперь делать? Она рассеянно провела рукой по волосам, не находя ответа на свой вопрос.

Зато она получила вечером поддержку в лице профессора Макгонагалл, которая хотела протестировать юную ведьму, чтобы определить ее уровень знаний. Уже после этого Гермиона получила книги, в которые тотчас и углубилась.

Так она смогла отвлечься от безутешного пребывания в своем нынешнем «заключении» и забыть о времени.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

Гермиона мельком замечала, как пролетали дни. Она наблюдала из окна за учениками, если те объявлялись на берегу озера, когда у них было свободное время. Ей хотелось быть с ними, но нужно было еще немного потерпеть, а терпение, как раз, не было ее сильной стороной. Тем не менее, она располагала временем, чтобы придумать правдоподобную историю.

Когда позже Альбус сообщил ей, что завтра ее, наконец, представят ученикам, она обрадовалась.

Директор узнал от мадам Помфри, что Сириус и Ремус будут отпущены из больничного крыла, и Гермиона должна была «случайно» попасться им по пути.

Поэтому на следующее утро юная волшебница обнаружила себя в близи башни Гриффиндора. Она намеренно огляделась с нерешительным видом.

— Тебе помочь? — спросил ее спокойный голос, от которого она вздрогнула и резко обернулась.

— Прости, я не хотел тебя пугать, — продолжил юноша, подняв руки в извиняющемся жесте.

Гермиона смущенно улыбнулась ему.

— Все в порядке. Ничего страшного.

Ее собеседник кивнул.

— Ты хочешь попасть в башню? Но я тебя что-то не припомню.

— Да, я новенькая. Профессор Макгонагалл объяснила мне дорогу, так как у нее не было времени на то, чтобы меня проводить, но, кажется, я все-таки заблудилась. Все эти лестницы… — произнесла Гермиона и начала изучать взглядом свои туфли.

— Ну что ж, насколько я могу судить по значку на твоей мантии, ты принадлежишь к факультету Гриффиндор, поэтому ты здесь совершенно по праву. Кстати, меня зовут Ремус Люпин, — представился он и протянул ей руку.

— Я Гермиона Грейнджер, — с улыбкой ответила она, пожимая ему руку.

— Рад познакомиться. Ну, идем.

Ремус подошел к портрету Полной Дамы, сообщил пароль, и портрет, отъехав в сторону, открыл проход. Ремус бросил быстрый взгляд на Гермиону.

— Не забывай пароль, иначе не сможешь войти.

Гермиона понимающе кивнула, прежде чем последовать за ним. В общей гостиной она осмотрелась. Она выглядела точно так же, как и в ее время, за исключением крошечных деталей, не оказавших на общий облик заметного влияния.

— Ты уже позавтракала? — осведомился Лунатик, получив в ответ отрицательное движение головы.

— Ладно, тогда подожди меня здесь немного, я забегу в юношескую спальню. А потом мы вместе пойдем в Большой Зал. Дело в том, что я тоже пока еще не ел. К тому же, я могу познакомить тебя с остальными, например, с Лили. Она староста факультета и она сможет показать тебе спальню и прочее.

— Да, с радостью, и — спасибо, — ответила Гермиона и отвернулась к камину, в то время как Ремус отправился наверх.

Долго ждать его возвращения ей не пришлось. Он улыбнулся ей, и вместе они спустились к завтраку, где его, похоже, уже ждали.

— Лунатик! — тотчас вскричали два мальчика.

Тот, к кому они обратились, коротко кивнул Гермионе.

— Садись с нами.

Она только слегка наклонила голову в ответ и последовала за ним. Когда они дошли до своих мест, Гермиона явственно ощутила на себе взгляды.

— Что, Лунатик, только вышел из больницы — и уже с подружкой?

При этих словах Гермиона не смогла сдержать краску, бросившуюся ей в лицо. Вместе с тем, взгляд ее стал гневным, она расправила плечи.

— Ты все о том же, Бродяга. У нас новая ученица, и я показывал ей дорогу сюда от гостиной, — ответил Ремус.

— Он просто завидует, что ему не повезло, — с усмешкой сказал другой мальчик. — В конце концов, в больничном крыле побывали вы оба.

— Эй, я был голоден, — стал оправдываться Сириус, в то время как остальные ухмыльнулись.

— Разреши тебе представить, — сказал Ремус, обращаясь к своей спутнице, — это Джеймс Поттер, а этот, с большим ртом, Сириус Блэк. Это — Гермиона Грейнджер.

Те в ответ кивнули, и юная ведьма села за стол.

— А на каком ты курсе? — тотчас спросил Джеймс.

— На седьмом, — ответила она, беря стакан.

— И это когда учебный год уже месяц, как начался? — продолжил он допрос и увидел, как она вздрогнула.

Гермиона долго думала, что на это ответить. На помощь ей пришел номер «Ежедневного пророка». Из него она узнала, что множество маглов исчезли или были убиты. И теперь она воспользовалась этой информацией. Хотя она не любила врать и ей давалось это с трудом, в этот момент возникла необходимость преодолеть это.

— Раньше я проходила обучение на дому. Собственно, я должна была поступить в Хогвартс, но мои родители много путешествовали и хотели, чтобы я была при них, а теперь…

Гермиона специально сделала паузу, при этом плечи ее слегка задрожали, и опустила голову так низко, что ее лицо оказалось частично скрыто волосами. Ремус тотчас отреагировал и осторожно тронул ее за плечо.

— Что произошло? — спросил он.

— Мои родители… они… они были убиты… Пожирателями Смерти, — ровным голосом сказала Гермиона и в тот же миг закрыла лицо руками, чтобы скрыть отсутствие слез на щеках.

Так, словно по команде, она не могла плакать. Но, попытавшись представить себе, что бы она чувствовала, соответствуй ее рассказ фактам, она почту сразу ощутила, как в глазах начало щипать.

Сириус, Джеймс, Ремус и Питер, только что присоединившийся к ним, смущенно переглянулись.

— Нам очень жаль, — высказался за всех Ремус и с чувством неловкости сжал плечо Гермионы.

— Что вы опять натворили? — возник еще один голос, однозначно принадлежавший девушке.

Тут же на плечо Гермионы легла еще одна рука.

— Мы ничего не сделали, Лили. Честное слово! — вступился Джеймс за себя и своих друзей.

— Так я вам и поверила, — проворчала рыжеволосая девушка и уселась рядом с новенькой.

— Они действительно не виноваты, — произнесла та, не изменяя положения.

— Но ты плачешь, — сказала Лили и попыталась мягко убрать руки Гермионы с лица последней.

— Мисс Эванс, оставьте, пожалуйста, мисс Грейнджер.

— Профессор Макгонагалл? — пораженно воскликнула Лили. — Но я только хотела помочь…

— Мне известно, что вы и мистер Люпин серьезно воспринимаете свои обязанности старост, но мисс Грейнджер пришлось многое пережить за последние дни. Поэтому я прошу вас оставить ее в покое.

— Ну разумеется, профессор, — проговорила рыжеволосая.

Пожилая волшебница кивнула им и коротко взглянула на Гермиону, прежде чем продолжить свой путь к преподавательскому столу.

В то время как Ремус неуклюже гладил Гермиону по плечу, Джеймс прошептал Лили, что произошло. Та поначалу слегка поморщилась, но, услышав эту информацию, была, очевидно, потрясена. Поэтому она вновь вновь на свободное место рядом с новенькой.

— А меня зовут Лили. Лили Эванс, — представилась она и попыталась улыбнуться.

«Мать Гарри!» — промелькнуло в голове у Гермионы. Она медленно подняла голову и несколько раз отерла глаза, прежде чем повернуться к рыжей девушке.

— Привет, я Гермиона Грейнджер, — с некоторой робостью ответила она.

— Как ты слышала от профессора Макгонагалл, мы с Ремусом — старосты, поэтому, если тебе будет нужно, ты можешь приходить к нам в любое время. Только не стесняйся.

— Спасибо, я так и сделаю, — ответила Гермиона.

— Хорошо, а теперь ешь, пока Поттер и Блэк не смолотили все. Поверь мне, они лопают так, как будто едят в последний раз, — Лили попыталась пошутить, и ей это, по-видимому, удалось, поскольку на губах у Гермионы появилась поначалу слабая улыбка, которая стала шире, как только Джеймс и Сириус в один голос запротестовали.

— Это неправда! Мы еще растем и нуждаемся в питании!

Не сумев сдержаться, Гермиона захихикала, сперва тихо, ее плечи опять подозрительно задрожали. Ремус, истолковав это превратно, снова попытался ее утешить, но дрожь становилась все интенсивнее, пока смех не вырвался наружу. Бродяга и Сохатый испытующим взглядом уставились на Гермиону, но на этот раз не приняли это всерьез после того, что они узнали. В то же время они были рады тому, что Гермиона, казалось, смогла забыть о своей печали и обрела веселость. Так что они отнеслись к этому легко.

Юной ведьме понадобилось время, чтобы успокоиться и, наконец, что-нибудь съесть, после чего она вместе с остальными вернулась в башню Гриффиндора, где Лили показала ей спальню для девочек.

— Вон та кровать впереди свободна. Прямо рядом с моей, — с улыбкой сказала она.

— Помочь тебе распаковать вещи? — предложила Лили, но Гермиона покачала головой.

— Это мило с твоей стороны, но я справлюсь, — ответила она. — Мне хотелось бы осмотреться.

— Нет проблем. Пойдем, я покажу тебе все, и не волнуйся, нам всем потребовалось время, чтобы освоиться, — подмигнув, сказала рыжеволосая, когда они отправились в путь.

Вместе они прошли по всему замку и его окрестностям, делая перерыв лишь для того, чтобы перекусить. В конце концов, было воскресенье.

Поздним вечером Гермиона упала на кровать в полном изнеможении. Начало получилось волнующим. Теперь мысли закружились, когда она лежала в своей кровати с пологом, глядя в потолок. С одной стороны, ей было чрезвычайно любопытно, с другой — она должна была соблюдать предельную осторожность. Пользуясь в свое время Маховиком времени, она уяснила, что ничего нельзя менять, даже если очень хочется. Теперь Лили и Мародеры казались ей весьма симпатичными. Мысль о том, что Лили и Джеймс умрут, а Сириус будет вынужден долгое время провести в Азкабане, внезапно омрачила ее настроение.

А еще там был Питер. Невзрачный, некрасивый… Он, как раз, не вызывал у Гермионы чувства симпатии, она не забыла о его предательстве. Одна мысль об этом заставляла ее закипать от гнева, но она не могла ни с кем об этом поговорить. Даже с профессором Дамблдором. Моментально она почувствовала себя всего лишь одинокой девчонкой, и ее мысли в тоске устремились в другое время, к Рону и Гарри.

Из-за этого на глазах выступили слезы, и она тихо начала рыдать, зарывшись лицом в подушку и дрожа всем телом.

Лили, услышав это, бросила взгляд на соседнюю кровать. Она не могла ничего видеть сквозь спущенные занавески, но они не мешали слышать.

«Бедняжка, как мне ее жаль. Конечно же, она будет очень скучать по своим родителям, но я постараюсь отвлечь ее от этих мыслей, хоть это и будет нелегко», — про себя решила рыжеволосая.

Гермиона понравилась Лили сразу. Завтра она отведет в сторонку Ремуса на пару слов. Из Мародеров он был самым разумным, а ей хотелось помешать Джеймсу и Сириусу говорить или делать что-либо, что могло ранить чувства Гермионы, пусть у них это выйдет и ненамеренно.

Довольная своей идеей, Лили мысленно кивнула самой себе и вновь украдкой взглянула на соседнюю кровать, за пологом которой все было тихо.

«Кажется, она заснула», — подумала Лили, также закрывая глаза.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

Лили проснулась на следующее утро рано. Она слегка потянулась, прежде чем выпрыгнуть из теплой постели. Затем бросила взгляд на кровать Гермионы. Поскольку полог все еще был задернут, Лили решила, что та еще спит, поэтому поспешила в ванную, чтобы привести себя в порядок. Она не забыла о своих планах. Немного погодя, девушка пробралась в общую гостиную, где надеялась застать своего коллегу — старосту, который обычно проявлял себя, как жаворонок. Это утро не было исключением.

— Ремус, — позвала юная ведьма, подходя к нему.

Тот поднял взгляд от пергамента, лежавшего перед ним.

— И тебя с добрым утром, Лили, — ответил он.

— Да, доброе утро. Хорошо, что я тебя здесь встретила, — проговорила та, садясь рядом.

— Что такое? — спросил Ремус, чуть склонив голову набок.

— Речь идет о Гермионе, — напрямую ответила Лили.

— Что с ней? Она плохо себя чувствует?

— В физическом плане, мне кажется, с ней все в порядке, а вот в душевном… Вчера вечером я слышала, как она плакала во сне. Я уверена, что она все еще очень грустит из-за смерти родителей.

Лунатик понимающе кивнул.

— Я тоже так думаю. Ведь прошло еще совсем немного времени. Что ты намерена делать?

— Ну, хочу ее отвлечь от этих мыслей и держать подальше от Поттера и Блэка.

Люпин слегка приподнял брови при упоминании его друзей.

— Ты же знаешь их, — пояснила Лили, заметив это. — Никогда не упустят даже малейшего шанса задеть кого-нибудь. Ты это вчера видел. Мне нравится Гермиона, а тебе и самому известно, каково это, когда ты новенький и никого не знаешь. Все мы нашли себе компанию за прошедшие годы, но она…

— Я понимаю тебя, Лили, — ответил Ремус, — но я не думаю, что мы должны полностью отгородить Гермиону от всего мира. В любом случае, пройдет какое-то время, прежде чем она сумеет освоиться, а мы в это время прекрасно можем оказывать ей поддержку. Что касается Джеймса и Сириуса, я поговорю с ними. Поверь, я достаточно хорошо знаю обоих, они не причинят ей вреда намеренно.

Девушка вздохнула и убрала назад прядь огненно-рыжих волос.

— Я знаю, но все же они всегда ведут себя, как слон в посудной лавке.

— Мы это уладим, Лили, — попытался успокоить ее Лунатик. — Нам все-таки не следует забывать о том, что это должно быть также и желанием Гермионы. Мы можем только поддержать ее, но преодолеть свою печаль может лишь она сама.

— Я согласна с тобой и считаю, что ты абсолютно прав, Ремус. Просто мне хотелось бы снять с нее этот груз, хотя бы немного.

— Я тебе охотно верю, — улыбнувшись, ответил он, зная ее доброе сердце. После этого он взглянул на часы, и первые голоса зазвучали со стороны лестницы, ведущей в спальни.

— Я поговорю с ними, а ты присмотри за Гермионой, — сказал Лунатик, собирая свои вещи, чтобы отнести их назад, в спальню.

Лили также поднялась и кивнула.

— Хорошо, тогда увидимся позже, — произнесла она, радуясь тому, что Ремус хотел помочь ей и, в первую очередь, Гермионе.

Когда Лили вошла в спальню для девочек, другая ведьма только что вышла из ванной комнаты.

— Доброе утро, — обратилась к ней Лили.

— И тебе того же, — с улыбкой ответила Гермиона.

— Надеюсь, ты спала хорошо и видела во сне что-нибудь очень хорошее. Ты наверняка знаешь о том, что первый сон на новом месте сбывается, — сказала рыжеволосая девушка, подмигнув.

— Спасибо, но я не знаю, снились ли мне сны, — последовал извиняющийся ответ.

— Ну ничего. Ты идешь? Уже пора идти завтракать, а я хочу есть.

— Я тоже, — ответила Гермиона, и они вместе покинули башню Гриффиндора.

Лили украдкой наблюдала за своей новой подругой краем глаза.

«Она больше не такая бледная, как вчера. Возможно, ей скоро станет лучше. Я, во всяком случае, буду только рада за нее», — думала она, пока они шли.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что мы должны держаться в стороне? — с легким раздражением спросил Сириус.

— Успокойся, пожалуйста, Бродяга, — ответил его собеседник, подняв руки. Он только что сообщил своим приятелям о разговоре с Лили. — Я понимаю, что мы не должны обращаться с Гермионой, как с хрустальной вазой, но я согласен с Лили в том, что мы должны дать ей время, помочь ей стать в Хогвартсе счастливой, — закончил свою короткую речь Ремус.

— Короче, ты пытаешься нам туманно намекнуть, что Сириус не должен тотчас начинать приставать к Гермионе?

— Примерно так, — согласился Ремус. — И никаких шуток в ее адрес, — быстро добавил он, обращаясь к черноволосому юноше.

— Не беспокойся, мы уже не запугиваем твою маленькую подружку, — последовал немедленный и насмешливый ответ.

— Она не моя маленькая подружка! — возразил Лунатик, покраснев, и вскочил. — Я пошел есть! — поспешно проговорил он и ушел, не дав никому из двоих шанса еще что-либо добавить.

Оставшиеся в спальне Джеймс и Сириус расхохотались.

Между тем, Лили и Гермиона удобно устроились за гриффиндорским столом, когда к ним подошел Ремус.

— Доброе утро — поприветствовал он их, получив в ответ улыбки. — Гермиона, могу я представить тебе Питера Петтигрю?

Девушке с каштановыми волосами пришлось судорожно сглотнуть, когда она увидеть знакомое, пусть и совсем еще молодое лицо предателя. Внутри нее разгорелась ненависть к нему, робко улыбнувшемуся ей.

— Привет, — чуть более неестественным тоном, чем следовало, процедила Гермиона в качестве приветствия.

Лили и Ремус коротко взглянули друг на друга и едва заметно пожали плечами, не понимая ни тона Гермионы, ни ее взгляда.

— Так, нам нужно вернуться в башню за нашими вещами, иначе мы опоздаем на урок, — проговорила Лили. Она потянула за собой подругу, кивнув через плечо юношам. О Питере она поговорит с Гермионой позже.

Оба, в свою очередь, пожали плечами и затем спокойно позавтракали. Позже к ним присоединились Джеймс и Сириус.

— Я сравнила свое расписание с твоим. У нас почти все предметы совместные, это хорошо, правда?

— Да, действительно, — ответила Гермиона с улыбкой, которая больше не была такой вынужденной, как в Большом зале. — Тогда ты мне, конечно же, сможешь сказать, что у нас первым уроком?

— Зельеварение у профессора Слагхорна, — одним духом выпалила Лили. — Он хоть и строгий, зато справедливый. Если тебя интересуют зелья как предмет, его занятия доставят тебе массу удовольствия. По крайней мере, мне они нравятся.

— Мне всегда нравился этот предмет, я только боюсь, что слишком сильно отстала, — ответила Гермиона.

— В таком случае я могу за тебя не волноваться, а если надо — я помогу, — предложила ей мать Гарри, и Гермиона с благодарностью приняла это предложение, хотя и знала, что воспользоваться им ей не придется.

— А с каким факультетом мы занимаемся? — спросила она. — Я узнала от профессора Дамблдора, что уроки всегда будут спаренными для двух факультетов, — быстро добавила девушка.

«Только не Слизерин!» — мысленно воскликнула она, но ее желание не сбылось, когда Лили назвала ей факультет.

— И… и какие они? — осторожно спросила Гермиона, хотя уже приблизительно представляла себе ответ.

— Большинство очень высокомерные. Себя они считают чем-то особенным, — проговорила Лили, закатив при этом глаза. — И только потому, что они чистокровные.

— Ну и что? Это не поможет стать лучшими людьми или волшебниками! — тотчас начала горячиться темноволосая девушка, чем вызвала у Лили улыбку.

— Ты ведь полукровка? — спросила та, заслужив в ответ отрицательный кивок.

— Нет, мои родители… были маглами.

Лили понимающе наклонила голову, но не успела ничего ответить, так как вмешался чей-то голос:

— Ого, очередная грязнокровка! Куда мы здесь катимся…

Девушки резко обернулись, и глаза Лили сузились.

— Закрой пасть, Малфой! — набросилась она на блондина, который даже бровью не повел.

Гермиона с трудом удержалась от того, чтобы не уставиться на светловолосого парня во все глаза. Она знала взрослого Люциуса, но увидеть его теперь молодым… Сходство с Драко было бесспорным.

Позади него стояли две девушки: одна со светлыми, другая с темными волосами. Это могли быть только Нарцисса и Беллатрисса.

«Замечательно, теперь я угодила прямо в середину змеиной ямы… Определенно, будет весело», — подумала юная ведьма.

— Не трать больше на эту грязнокровку свое внимание, Люциус, — сказала Беллатрисса, положив ему руку на предплечье. — Она этого совершенно недостойна, — презрительно добавила она.

Глаза Гермионы сверкнули злостью, ее рука автоматически потянулась к волшебной палочке, в то время как в голове зашумела кровь, и ей пришлось бороться с подступившей яростью.

— Дамы и господа, — откашлялся позади них голос. — Никто не должен ни с кем ссориться, и, если вы хотите сохранить баллы своего факультета — добро пожаловать в класс!

— Разумеется, профессор Слагхорн, — быстро ответила Нарцисса.

На заднем плане показались Ремус, Сириус, Джеймс и Питер. Перед Слагхорном они не могли ответить слизеринцам, поэтому они теперь пробирались сквозь толпу последних, при этом грубо толкая Малфоя локтями в ребра и бросая на него злобные взгляды. Тот отвечал им тем же, что-то ворча.

Лили уже успела схватить Гермиону за рукав мантии и втащить в класс.

— Не позволяй им себя провоцировать, они того не стоят, — шепнула она Гермионе, та только слегка кивнула в ответ.

Когда все ученики заняли свои места, профессор Слагхорн оглядел ряды и заметил новую соседку Лили.

— А вы, должно быть, мисс Грейнджер? — улыбаясь, спросил он. — Профессор Дамблдор меня уже проинформировал. Я надеюсь, что вы примете активное участие в занятии.

— Да, сэр, — вежливо ответила Гермиона, машинально расправляя плечи.

— Прекрасно. Тогда мы начнем с повторения, чтобы одновременно проверить знания мисс Грейнджер. На последнем занятии мы обсуждали и готовили напиток Живой Смерти. Теперь же я хочу получить от каждого из вас обстоятельное сочинение, а именно: точное перечисления всех ингредиентов, последовательность действий во время приготовления зелья, возможные источники ошибок и т.д. На это вам дается два часа, — произнес Слагхорн, и его подопечные, достав пергаментные свитки, быстро начали писать.

Лили время от времени посматривала на свою подругу, которая, однако, не замечала этого. Подобно усердной пчеле, ее перо летало по лежавшему перед ней пергаменту, и поток слов, казалось, не собирался заканчиваться, что поразило Лили.

Услышав, как профессор коротко кашлянул, она оторвалась от пергамента Гермионы и виновато посмотрела на него, после чего вновь принялась за собственную работу.

За целых полчаса до конца данного срока Гермиона отложила в сторону перо и пробежала глазами написанное. Затем она удовлетворенно улыбнулась и вручила свой пергамент изумленному учителю, который смог лишь кивнуть и велеть ей вести себя тихо.

Также и ученики с удивлением смотрели на нее, но все же быстро возвращались к своим работам. Лишь некоторые из них задержали на ней взгляд, чего она, впрочем, также не заметила.

Гермиона пребывала в своих мыслях. Собственно говоря, она намеревалась слегка обуздать свою честолюбивую манеру поведения, но она не была бы истинной гриффиндоркой, если бы теперь изменила самой себе. Поэтому она, как всегда, сделала все, что было в ее силах.

Лили закончила примерно через семь минут, и им обеим было разрешено покинуть класс.

— Так что ты там говорила насчет «отстать по программе»? — пошутила она, когда они выходили из подземелий.

Гермиона хихикнула и прижала свои вещи к себе.

— Ну… это было не сложно, — поспешно проговорила она. — Может, нам следует подождать здесь мальчишек?

— Хорошо, почему нет? — согласилась Лили.

Прошло некоторое время, прежде чем к ним присоединились гриффиндорцы.

— Ну ты даешь, Миона, — ухмыляясь, сказал Сириус, не заметив, что дал ей кличку. — Сегодня ты побила Нюниуса!

Она ответила ему удивленным взглядом.

— Не называй так Северуса, — тотчас одернула его Лили и перевела взгляд на подругу.

— Он лучший в классе, — объяснила она ей.

— Ну не совсем. Ты лучше, — вмешался Джеймс.

Но Лили наградила его лишь холодным взглядом, беря под руку Гермиону.

— Пойдем, нам не стоит опаздывать на трансфигурацию, — сказала она, и обе подружки удалились.

Ремус подавил вздох, в то время как Бродяга похлопал по плечу Джеймса.

— Не дрейфь, Сохатый. Когда-нибудь она будет твоей, — попытался он подбодрить друга, не скрывая ухмылки.

Тот издал лишь неопределенный звук, после чего они последовали за двумя юными ведьмами на следующий урок.

Несмотря на свое недолгое пребывание здесь, Гермиона не могла не заметить того, как проходило общение между Лили и Джеймсом. Она задавалась вопросом, как они смогли потом сойтись.

«Ну что ж… наверное, какой-то выход из положения они все-таки нашли, иначе Гарри бы не было», — думала она, лежа вечером на своей кровати, когда все уже спали, и глядя на балдахин над кроватью.

«Но что, если они его не найдут? Вдруг я уже что-то изменила?» — эта мысль посетила ее столь внезапно, что она рывком села на постели.

Сердце больно колотилось в груди. Она поморщилась при этом предположении.

«Что еще может произойти, если я не буду внимательна, как следует? Я, черт возьми, не имею права тут находиться…», — мысленно ругалась она.

Гермиона пришла к выводу, что она чересчур разволновалась, чтобы помыслить о сне. Поэтому она тихо встала, спешно натянула на себя одежду и на цыпочках выбралась из спальни, чтобы никого не разбудить.

Девушка постаралась не издать ни звука, пробираясь через гостиную, слабо освещенную мерцающим светом камина. Она огляделась, но глаза ее уловили лишь легко танцующие тени почти погасшего огня. И она двинулась дальше.

Коридоры были пустыми. Гермиона то и дело останавливалась и прислушивалась, перед тем как возобновить свой быстрый шаг. Втайне она была благодарна Гарри и Рону за то, что, благодаря их многочисленным «разведкам», могла вслепую ориентироваться в замке и знала много потайных ходов и ниш, в которых можно было укрыться при появлении опасности.

Ноги сами несли ее к тому месту, в котором она себя всегда чувствовала уютно, — к огромной библиотеке Хогвартса.

Слегка запыхавшись, она достигла огромной дубовой двери, которая была заперта. Гермиона бросила взгляд направо, потом налево — ни души. Тогда она привычным движением вынула палочку и, направив ее на замок, тихо прошептала: «Алохомора». Дверь отворилась.

Быстро проскользнув через щель внутрь, юная ведьма закрыла за собой дверь. Сразу после этого она вздохнула свободно, ощущая знакомый запах книг. Она даже на мгновение закрыла глаза, чтобы как следует почувствовать его, и лишь затем проговорила: «Люмос».

И вмиг показался первый проход между рядами книг, и ее ноги вновь обрели самостоятельность и понесли ее вперед. Каждая полка была ей знакома, хоть она и постепенно замечала, что библиотека еще не была такой обширной, как в ее время. И, тем не менее, она излучала нечто знакомое и родное.

Она провела худыми пальцами по книге, прежде чем вынуть ее с полки и, уйдя с ней в читальный угол, устроиться там. Глаза с жадностью пробегали по написанным строчкам, и она быстро погрузилась в мир книги, вскоре после того, как открыла ее.

Но вдруг непонятный звук заставил ее вздрогнуть. Она тотчас выхватила палочку.

— Нокс! Петрификус Тоталус!

Однако ее заклятие было отбито Щитовыми чарами.

Гермиона метнулась в сторону. Книга упала на пол и могла послужить уликой, но в темноте девушка почти ничего не могла различить. Волосы у нее на затылке встали дыбом, все тело напряглось. И все же она попыталась овладеть своим хриплым дыханием и прислушаться, но слышала только, как кровь стучит в венах.

Казалось, минуты тянулись одна за другой, но ничего не происходило, а она так никого и не увидела. Но внезапно чья-то рука легла ей на плечо и развернула ее. Она открыла рот, чтобы закричать, но ее крик тут же был приглушен второй рукой, так что она смогла издать лишь слабый вскрик.

Глаза девушки расширились от страха, и она сделала попытку вырваться из захвата.

— Люмос! — послышался голос, и стало светло, так что ей пришлось поначалу часто моргать.

Едва она успела привыкнуть к свету, как обе руки отпустили ее, и ее глаза распахнулись еще шире от изумления и гнева.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

Читала в оригинале. Теперь почитаю по-русски.

— ТЫ! — прошипела она, высвободившись одним рывком. — Зачем ты пугаешь меня, Сириус? — со злостью спросила его Гермиона.

— Может, лучше ты мне объяснишь, чем ты тут занимаешься в такой час, да еще и с Нюниусом? — сухо ответил он, игнорируя ее слова.

— Так, во-первых, вопросом на вопрос не отвечают, а во-вторых — борода Мерлина! — о ком ты говоришь? Я здесь была совсем одна, пока ты ко мне не подкрался! — огрызнулась Гермиона, уперев руки в бока.

Он продолжал изучающим взглядом смотреть на нее. Из-за спины Блэка вдруг появились и другие действующие лица, и выражение лица Гермионы стало еще более мрачным.

— Вы что, шпионите за мной? — с негодованием спросила она, узнав всю компанию.

— Нет, Гермиона, мы просто беспокоились за тебя, — пробормотал Ремус, пытаясь разрядить ситуацию.

Но это ему не удалось. Глаза Гермионы метали молнии.

— Я, конечно, в курсе, что правилами запрещается задерживаться в библиотеке ночью или бродить по замку. И что мне теперь — разбудить вас в следующий раз, когда меня станет мучить бессонница? — проворчала она, чем вызвала изумленные взгляды.

— Нет, конечно, — произнес Джеймс. — Просто это довольно-таки странно, что ты направилась именно сюда. Это ведь любимое место пребывания нашего Нюниуса Снейпа, — продолжил он.

Теперь до Гермионы дошло. Она слишком разозлилась, чтобы сразу отреагировать на прозвище мастера зелий. Но теперь она решила не подавать вида.

— О ком идет речь? Ты забыл, сколько времени я здесь нахожусь? Я знаю только пару-тройку людей с нашего факультета!

Это, по-видимому, прозвучало убедительно. Сириус, лишь недавно опустивший свою палочку, покачал головой.

— Он не из Гриффиндора. Нюниус — проклятый слизеринец, — презрительно сказал он.

Пока Сириус говорил, Гермиона обратила внимание на Карту Мародеров. Вот, значит, как они ее нашли.

— Почему я должна иметь к нему какое-то отношение? Я его даже не знаю, — с наигранным раздражением заявила юная ведьма. — Кроме того, почему вы так уверены, что он был здесь? Я никого не видела.

— А зачем тогда Петрификус Тоталус, если никого тут не было? — продолжал допытываться гриффиндорец.

— Затем, что я услышала какое-то движение! Повторяю, я знаю, что не должна здесь находиться, но то же самое касается и вас! Может, вы объясните, откуда вы знаете, что этот слизеринец был здесь? И кстати, что вы тут ищете?

Джеймс положил руку Сириусу на плечо, чтобы тот не сболтнул лишнего.

— Мы видели, как он удирал из библиотеки во все лопатки, — соврал будущий отец Гарри.

— Ах, и вы, конечно же, решили проверить, что случилось! — сверкнув глазами, сказала Гермиона, после чего презрительно фыркнула. — Это потому что факультет должен быть, как одна семья, не так ли? Да, мы едва знакомы, и я не жду, что вы будете мне доверять, но это я нахожу просто неслыханным! Делайте что хотите! Я иду спать!

Гермиона, с высоко поднятой головой, развернулась на каблуках и решительно покинула библиотеку, оставив там три застывшие от удивления фигуры.

— Мне кажется, или мы слегка промахнулись? — спросил Джеймс, вновь обретя дар речи. — Что ж, нам бы тоже следовало вернуться.

Его друзья кивнули после дружного вздоха.

— Если Лили об этом узнает, она разнесет нас в пух и прах, — пробормотал Поттер в несуществующую бороду.

— Думаешь, Гермиона ей расскажет? — спросил Сириус.

— А ты думаешь — нет? Они же подружки, — отозвался Сохатый.

— Я думаю, они тепло относятся друг к другу, но после слов Гермионы… Не думаю, что она уже считает это дружбой. И, честно говоря, я ее понимаю, — вмешался Лунатик.

— Что ты понимаешь? Мы же взяли ее под опеку из-за ее родителей! — горячился Бродяга.

— Ну и что? По-настоящему, как подругу, мы ее так и не приняли. Или ты это видишь как-то по-другому? — спокойно уточнил оборотень, пока они шли к двери библиотеки.

— Возможно, он прав, — через несколько секунд сказал Джеймс. — Мы не так уж много заботились о том, чтобы она, так сказать, влилась в общество.

— Ну, это мы уж наверстаем, — улыбаясь, ответил его друг. — К тому же, у нее замечательный темперамент…

— Бродяга! — предостерегающе воскликнул Ремус, четко уловив в голосе Сириуса нечто знакомое, означающее новую «добычу».

— Чего тебе? Она довольно миленькая. Или ты хочешь это оспорить?

— Я не об этом, — оправдывался тот. — Я только хотел сказать, что не стоит начинать дружбу с флирта с твоей стороны.

— Почему это? Тебя она по-настоящему интересует, Лунатик? — Сириус попытался его подколоть, но тут вмешался Сохатый.

— Хватит, Бродяга, он прав. Нам нужно дать ей немного времени.

Сириус издал неопределенный звук, прежде чем кивнуть.

— Ладно, ладно. Что теперь будем делать?

— Я за то, чтобы вернуться в башню, — предложил Ремус и прикрыл рукой зевающий рот.

Видимо, это было заразно, поскольку Джеймс тотчас зевнул вслед за ним, после чего предложение Лунатика было принято, и они отправились в башню Гриффиндора.

Пустая гостиная была почти полностью погружена во тьму. Они пересекли ее, чтобы добраться до спальни, где они сразу вытянулись на своих постелях и скоро заснули.

Гермиона прокралась в спальню. Вроде бы никто ее временного отсутствия не заметил, решила девушка. Она быстро переоделась в пижаму и уже собиралась отдернуть полог своей кровати, когда услышала шепот:

— Гермиона, где ты была?

Та замерла и медленно оглянулась.

— Спи, Лили, — коротко бросила она. — Я просто ходила размять ноги и сейчас намереваюсь лечь спать, — прибавила она, залезая под одеяло.

— Хм… ладно, — сонно послышалось с соседней кровати. Через мгновение дыхание рыжеволосой девушки выровнялось, и Гермиона смогла вздохнуть свободно.

С одной стороны, она страшно устала, с другой — мысли, закружившись в хороводе, не давали ей уснуть.

«Профессор Снейп… о нем-то я и не подумала», — пришло ей в голову, когда она улеглась на бок и уютно закуталась в одеяло.

«Стал ли он уже одним из приспешников Волдеморта? Возможно, мне удастся его отговорить, ничего страшного в этом нет…»

По привычке прижавшись щекой к правой стороне подушки, она закрыла глаза, но мысли никуда не делись.

«Я не могу этого сделать. Кто знает, что потом из-за этого произойдет в будущем?»

Чуть позже она едва не проворчала следующую мысль вслух.

«Я уже столько всего могла изменить. Хотя бы родители Гарри и Сириус могли остаться в живых…»

Вся ситуация начинала казаться более, чем запутанной. Юная ведьма ощущала пробудившуюся в ней жажду действия, с которой ей приходилось сражаться.

«Может, пойти завтра к профессору Дамблдору и поговорить с ним? — она зевнула. — Да, это самое верное… точно…»

На этом ход ее мыслей прервался, и она растворилась в мире сновидений.

Она не заметила, как через несколько часов взошло солнце. Сон ее был глубоким и крепким. Лили пришлось ее будить, и она вначале мягко, а потом довольно сильно стала трясти Гермиону за плечи.

— Гермиона! Вставай, соня!

— Да, сейчас, — пробормотала та и натянула одеяло выше.

— Ты хочешь заявиться на зельеварение на голодный желудок? — ухмыльнулась Лили.

— ЧТО? На голодный желудок к летучей мыши? — вырвалось у перепугавшейся Гермионы.

— К летучей мыши? — переспросила Лили. — Почему ты так называешь профессора Слагхорна?

Ее собеседница круглыми глазами уставилась на нее, поняв, что только что сорвалось с ее губ. Она быстро замотала головой.

— Я не его имела в виду, — сказала Гермиона. — Мой последний преподаватель по зельям был невероятно похож на летучую мышь, так что… — попыталась выкрутиться она.

Лили, по-видимому, сочла эту выдумку достаточно убедительной, поскольку издала дружественный смешок, позволивший Гермионе расслабиться.

— Так что я лучше потороплюсь, — она выпрыгнула из постели, схватила со стула одежду и помчалась в ванную, где на скорую руку привела себя в порядок.

Через четверть часа она и Лили вошли в Большой зал, гудевший от множества студентов.

Лили шла немного впереди, выискивая места получше, в то время как глаза Гермионы бегло осматривали ряды сидящих за столами факультетов, в том числе и слизеринцев. Она сглотнула, узнав знакомых, пусть и совсем юных людей: Люциуса Малфоя, его будущую жену Нарциссу, Беллатриссу Лестрейндж и Северуса Снейпа. Взгляд девушки задержался на последнем. Он был таким же бледным, каким она его помнила, но от него еще не исходила холодность. Тем не менее, он уже обладал той своей внимательностью, поскольку тут же поднял голову и посмотрел на нее. Гермиона тотчас отвернулась и присоединилась к Лили, сев на лавку рядом с ней.

Она горячо молила небо о том, чтобы никто не увидел красноту, выступившую на ее щеках. За эту особенность она постоянно себя проклинала. Девушка потянулась к кубку и принялась пить из него, чувствуя на себе взгляды, которые, казалось, буравили ей спину: не только Снейпа, но также и Мародеров, и Лили.

— Все в порядке? — поинтересовалась та.

— Да, просто мне так сильно захотелось пить, — солгала Гермиона и, стремясь подтвердить это, сделала большой глоток.

Сириус и Джеймс переглянулись. Кажется, Гермиона ничего не рассказала Лили, поэтому они смогли спокойно закончить свой завтрак. Правда, времени у них перед тем, как отправиться в подземелья, оставалось немного: профессор Слагхорн ожидал их ровно к началу занятий.

После того как все заняли свои места, Гермиона впервые оглянулась, чтобы еще раз посмотреть на будущего декана Слизерина, который сидел сзади и также наблюдал за ней. Она быстро перевела взгляд на Слагхорна, который как раз объяснял ученикам, какое зелье им предстоит сварить.

В то же время она припомнила слова Сириуса и Джеймса на последнем уроке, когда уже прозвучало имя Снейпа. Она тогда и в самом деле пропустила это мимо ушей.

«Неудивительно, после всего, что произошло», — подумала девушка.

Она уже готова была погрузиться в размышления, когда уловила краем глаза движения своих одноклассников. Она тотчас пришла в себя и вместе с другими занялась приготовлением нового зелья.

К счастью, оно оказалось для нее несложным. Гермиона, в конце концов, знала почти все зелья и могла приготовить их чуть ли не с закрытыми глазами. Ее руки действовали почти на автомате до того момента, как она вспомнила о том, что ей необходимо было сегодня поговорить с Директором.

Все последующее время до полудня она провела в некоем оцепенении.

После обеда Гермиона, Лили и Мародеры отправились на берег Черного озера, на котором они уютно расположились, чтобы насладиться осенним солнцем. Однако им недолго пришлось побыть вместе, поскольку Ремусу и Лили нужно было идти на заседание старост.

Оба они попрощались с остальными, и Гермиона также поднялась.

— Ты куда? — спросил Сириус, развалившийся рядом на траве. Он прикрыл глаза рукой, чтобы лучше ее видеть.

Юная ведьма на секунду задумалась, стоит ли ему об этом говорить, но приняла отрицательное решение.

— Мне нужно еще кое-что посмотреть в библиотеке, — ответила она.

— Хочешь составить конкуренцию Ремусу? — засмеялся Бродяга.

— То есть? — удивилась девушка.

— Ну, он был и остается главным книжным червем, — пояснил с усмешкой Сириус.

Гермиона в ответ не смогла сдержать улыбку.

— Кто знает? — подмигнув, проговорила она. — Увидимся позже — и Гермиона направилась к замку. Уверенным шагом она прошла через длинный вестибюль, оттуда ее путь лежал к горгулье, охраняющей кабинет Дамблдора.

Внезапно она осознала, что не знает пароля. Ей оставалось только постучать и подождать: возможно, горгулья ее послушает. Однако ничего не произошло. Девушка не смогла подавить вздох, отворачиваясь, чтобы уйти.

— Вы ко мне, мисс Грейнджер? — раздался знакомый голос.

— Да, я хотела поговорить с вами, сэр.

— Разумеется, о чем идет речь?

— О том, что… — начала Гермиона и огляделась. — Мне не хотелось бы говорить об этом здесь.

— Понимаю. Следуйте за мной, пожалуйста, — кивком указал на дверь кабинета Альбус, и они вместе исчезли в проходе за охраняющей кабинет горгульей, не заметив того, что за ними наблюдают.

Директор вежливо предложил Гермионе присаживаться

— В чем дело? Что вас беспокоит, мисс Грейнджер? — спросил он, сев за свой письменный стол.

— Я не знаю с чего начать, — призналась та, сцепив пальцы.

— Речь идет о вашем присутствии здесь?

— Да, сэр, — ответила Гермиона, кивнув. Затем она осеклась и глубоко вздохнула.

— Я знаю, что мне нужно внимательно следить за тем, что я говорю, и все же я чувствую себя, как… в каком-то тупике.

Юная ведьма подняла взгляд и увидела глаза Дамблдора, которые успокаивающе смотрели на нее.

— Мне невыносимо тяжело знать о будущей смерти определенных людей, хотя я могу, благодаря моему знанию, воспрепятствовать этому.

— Я понимаю ваши намерения, мисс Грейнджер, и я уверен в том, что у вас доброе сердце, но мы не можем оценить сейчас то, что последует за вашими реальными действиями.

— Да, я знаю. Но сама мысль…

Гермиона почувствовала, как в уголках глаз собираются слезы.

— Что, если Волдеморт был бы побежден уже сейчас? Тогда мое будущее было бы в безопасности, — вырвалось у нее.

Альбус отклонился назад и сплел пальцы рук. Сквозь свои очки-половинки воззрился он на Гермиону.

— Это звучит заманчиво. Но, насколько я знаю, он жив в ваше время, и до того момента никому так и не удалось победить его.

— И да, и нет, сэр, — ответила Гермиона. — Он возродился. Но наверняка ведь можно найти какой-нибудь выход! — с отчаянием воскликнула она, судорожно вцепившись пальцами в край юбки.

— Жаль, что приходится вас разочаровывать, но я не вижу ни одного решения, в результате которого это могло бы получиться.

Гермиона быстрым движением вытерла слезы со щек.

— Простите, сэр. Мне не следовало приходить к вам с этой просьбой. Это было глупо.

— Нет, это совершенно не было глупо, мисс Грейнджер, я ведь сказал, что очень хорошо понимаю мотивы ваших действий. Вполне возможно, что я чувствовал бы себя на вашем месте не лучше. Но подумайте о своей семье и друзьях в вашем времени. Постарайтесь не изменять здесь ничего по своему усмотрению, а если это окажется неизбежным — не стесняйтесь вначале посоветоваться со мной. Я помогу вам, чем смогу — как словом, так и делом.

— Большое спасибо, профессор, — со слабой улыбкой произнесла Гермиона.

— Вот и хорошо, — улыбнулся тот в ответ. — Я могу быть вам еще чем-нибудь полезен?

Но Гермиона лишь покачала головой.

— Нет, мне уже нужно возвращаться, сейчас начнутся послеобеденные занятия.

Директор понимающе наклонил голову и позволил юной ведьме покинуть кабинет.

Пока Гермиона беседовала с Дамблдором в его кабинете, к Сириусу и Джеймсу присоединился Хвост. Он улегся на траву рядом с ними.

— Привет, Хвост, — устало поприветствовали они его.

— Новенькая чем-то провинилась? — напрямую спросил он.

— А что? — удивился Бродяга, слегка выпрямившись.

— А то, что я видел ее у дверей Директора.

— Этого не может быть. Она в библиотеке, — проговорил Джеймс.

— Хочешь сказать, я лгу? — спросил Хвост слегка дрогнувшим голосом.

— Успокойся, — сказал Сириус ворчливо. — Ты в этом абсолютно уверен? — спросил он далее Питера, который тотчас с усердием и преданностью закивал.

— Ну конечно, Бродяга, совершенно уверен.

— Хм, — процедил Сириус сквозь зубы и вновь разлегся на траве.

— Почему у меня такое чувство, будто она что-то от нас скрывает? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Потому что ты Мародер, — ответил Джеймс, долгое время молчавший.

Эти слова вызвали у Сириуса улыбку.

— Тогда нам следует не спускать с нее глаз.

— И поговорить об этом с Лунатиком, он вряд ли будет в восторге, — вмешался Сохатый.

— Как обычно, но мы уж сумеем его убедить, — с оттенком уверенности в голосе отозвался его лучший друг.

Джеймс кивнул.

— Давайте уже пойдем, сейчас начнется травология, — сказал он и поднялся.

После непродолжительного ворчания поднялся и Сириус, а вслед за ним — Питер. Вместе они помчались к замку, чтобы забрать свои вещи.

Так же, как Дамблдор и Гермиона, они оказались объектом наблюдения и подслушивания. Среди деревьев, под одним из которых они лежали, мелькнула чья-то тень, и искрой блеснули глаза.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

Остаток дня прошел для Гермионы без каких-либо осложнений. Поскольку Мародеры все время были поблизости, она не заметила, что они наблюдают за ней.

Ремус ни в коей мере не был в восторге, узнав об обмане от Сириуса, но все же он мог понять своих друзей. Внутренне он надеялся на то, что все окажется обыкновенным фарсом. Хоть он и знал Гермиону совсем немного, девушка была ему симпатична.

Чтобы никто не навлек на себя подозрение, в то время как они спокойно могли заняться слежкой, Мародеры изобрели план. Так как Гермиона регулярно заседала в библиотеке, Ремус брал этот пункт на себя, поскольку тоже часто бывал там. Поначалу между ними ничего не происходило, когда их пути пересекались, но затем, по прошествии нескольких дней, Лунатик стал пытаться поговорить с юной ведьмой.

— В такую погоду — и ты сидишь в помещении? — спросил он ее, схватив книгу с полки, находящейся поблизости от того места, где сидела Гермиона.

Она подняла взгляд, улыбнулась и покачала головой.

— То же самое я могу спросить и у тебя, Ремус.

Он также изобразил улыбку в ответ и уселся на свободное место рядом с ней.

— Ладно, ты права. Я просто хотел поискать кое-какую информацию для домашних заданий, — сказал он, чем заслужил понимающий кивок. — А ты? Ты здесь постоянно, не правда ли?

Ремус почти сразу заметил, как прозвучали его слова.

«Такое впечатление, что я использую один из худших приемов соблазна Бродяги», — подумал он.

— У меня та же причина, — ответила девушка.

Она отнеслась к его словам точно так же, но она точно знала, что имел в виду Ремус, знала, что он не пытался просто закадрить ее. Поэтому она дала ему честный ответ, по крайней мере, отчасти. Разумеется, она делала в библиотеке домашние задания. Но в то же время она искала способ вернуться в свое время.

— Книги оказывают на меня особое влияние, — затем произнесла она.

— Понимаю. Со мной то же самое, — откликнулся Ремус с улыбкой.

Гермиона улыбнулась в ответ, прежде чем вновь отвернуться к своему пергаменту и возобновить работу над сочинением по травологии. Лунатик еще немного понаблюдал за ней и затем сам принялся за свои задания.

— И как тебе Хогвартс? — спросил он после продолжительного молчания, во время которого слышался лишь равномерный скрип перьев.

— Мне здесь очень нравится. Чувствую себя почти как дома, — ответила Гермиона, посмотрев на него.

— Рад слышать. Я чувствую то же самое.

Разговор застопорился. Ремус охотно узнал бы больше, но ему не хотелось на нее давить. Это было не в его принципах. И все же от Гермионы не укрылся тот факт, что ее собеседник жаждал закидать ее вопросами. Так что она отложила перо, усмехнувшись, и откинулась в кресле назад.

— Так что тебе хотелось бы узнать? — прямо спросила она.

Лунатик ответил ей изумленным взглядом и смутился.

— Я не хотел показаться любопытным… — пробормотал он, слегка покраснев.

— Все нормально, Ремус. Ничего страшного. Может, и ты мне что-нибудь расскажешь о себе? То есть, я хочу сказать, мы на одном факультете, я никого не знаю, кроме Лили, а ты все время общаешься с другими людьми.

Он слегка наклонил голову и также отложил свое перо.

— Это так. Может быть, мы надеялись, что ты сама к нам подойдешь, — сказал он.

— Я не хотела навязываться, — ответила на это Гермиона.

— Тебе и не нужно было этого делать.

— Ну что ж, спасибо, вероятно, мы можем все это как-нибудь изменить. И что тебе хотелось бы узнать?

— Просто рассказывай.

— Хм… имя ты уже знаешь. Я родилась семнадцатого сентября в Лондоне. Выросла там же. Со временем моему отцу пришлось все чаще выезжать на различные там заседания и участвовать в длительных командировках, родители начали брать меня с собой, ив итоге я перешла на приватное обучение. Когда выяснилось, что я волшебница, это был шок для всех нас, я ведь магла. Но министерство магию оказало нам своевременную поддержку, так что долгое время все шло хорошо. Единственное что, во время сдачи СОВ было довольно-таки напряжно постоянно путешествовать. После этого родители решили определить меня в магическую школу для сдачи выпускных экзаменов. Они остановили свой выбор на Хогвартсе, и вот — я здесь.

Выслушав ее, Ремус одобрительно кивнул.

— Твои родители сделали хороший выбор, и еще мне кажется, твои частные учителя были хорошими. До сего момента учеба дается тебе, по-моему, весьма легко.

— Вроде бы да. Но у меня никогда не было проблем с учебой, хоть я и всегда была уверена в том, что мне еще кучу всего предстоит узнать.

— Ты уже знаешь, чем займешься после школы?

— Учебой.

— А что будешь изучать?

Гермиона задумалась, прежде чем честно ответить.

— Я еще не знаю. Есть столько вещей, которые меня интересуют. Трансфигурация очень интересный предмет, впрочем, как и Зелья и многое другое. Точнее я еще не определила для себя. А ты?

— У меня то же самое, несмотря на то, что следовало было об этом давно задуматься. Еще есть, правда, немного времени до экзаменов, но время пролетит быстрее, чем нам хотелось бы.

— Мне тоже так кажется, Ремус. А чем ты еще занимаешься? Я имею в виду, когда ты не сидишь здесь, в библиотеке? — задала она, наконец, прямой вопрос.

— Да ничем особенным. Ты ведь знаешь, я староста, а там есть свои задачи.

Юная ведьма удержала себя от понимающего кивка: в конце концов, об этом у нее имелось достаточно представления из своего опыта.

— Ну и, наверное, ты много времени проводишь с Джеймсом и Сириусом, пытаясь отговорить их от непродуманных поступков, — усмехнулась она.

Ремус удивленно моргнул и какое-то время собирался с мыслями.

— Почему ты так думаешь?

— Ну, я просто смотрю на них обоих и вижу, что они наверняка легко впутываются в разные передряги, потому что не продумывают свои действия.

Теперь настал черед Лунатика усмехнуться.

— Да ты все на лету схватываешь.

— Приходится, — хихикнула в ответ Гермиона. — Они напоминают мне двух моих приятелей, которые практически не отличаются от них. Так что мне известно, что это такое, когда пытаешься их образумить и удержать от того, чтобы вляпаться в историю.

— Стало быть, мы товарищи по несчастью.

— Что-то в этом роде.

— Они тоже волшебники? — спросил Ремус.

Она утвердительно кивнула.

— Можно спросить, где они сейчас?

— Конечно, можно. К сожалению, они не смогли быть здесь со мной, — ответила Гермиона и на этот раз нисколько не соврала. Отвечая на вопрос, она думала о путешествии во времени. Немного помолчав, юная ведьма бросила взгляд на часы. — Мне думается, пора начинать собираться, скоро ужин.

— Да, ты права, — согласился Ремус и тоже стал собирать свои вещи.

Недолго пробыв в башне Гриффиндор, они вместе пошли в Большой Зал, где встретились с остальными, и, после краткого приветствия, все расселись по местам. Затем, после того как спустя продолжительное время Лили и Гермиона, попрощавшись, ушли, Мародеры окружили Ремуса.

— Ну? Есть что-то новенькое?

Однако Ремус в ответ лишь покачал головой.

— Видимо, вы ошиблись. Она вполне мила и приветлива. Честно говоря, мне кажется, что она еще не вполне освоилась, — добавил он.

— Ты совершенно в этом уверен? — упорствовал Сириус.

— Да. Разве что…

— Что еще? Почему все постоянно нужно из тебя по полчаса вытягивать?

Ремус вздохнул и огляделся: вроде бы никто не мог их подслушать.

— Понимаете, когда мы выходили из библиотеки, то наткнулись на Малфоя и компанию. Как мне показалось, еще немного — и Гермиона обошла бы их по дуге, и ее взгляд при этом… испуганный, но в то же время она выглядела и разъяренной, и осторожной.

— Ну, это, в любом случае, не без основания, но с чего бы ей злиться на них? Они ей что-нибудь сделали?

— Без понятия. Все, что мне по этому поводу пришло в голову, — это ее родители. Но доказательств у меня нет.

— Можно подумать, с ними это когда-нибудь было легко, — проворчал Сириус. — Во всяком случае, надо бы проследить за ней.

— А что такое с новенькой? — вмешался Хвост.

— Ее зовут Гермиона, Хвост, — спокойно поправил его Ремус.

— Да хоть как, но она врет! — упорно возразил Питер.

— Возможно, она была у Дамблдора все по той же причине: из-за родителей, — сказал Лунатик. — Я думаю, мы можем ей доверять.

— Хоть нам и следует быть осторожными, обычно предсказания нашего Лунатика находят свое подтверждение, — высказался Бродяга.

— Точно. Кроме того, Шляпа отправила ее на Гриффиндор, а не на Слизерин, — добавил Джеймс.

Питер оставил сове мнение при себе. От него не укрылось, каким взглядом его смерила Гермиона. Он не был особенно популярен среди девушек, но в ее глазах проскользнуло нечто, граничащее с ненавистью, и этого он себе объяснить не мог. Но Хвост был осторожен и бдителен: если бы его друзья решили не обращать внимания на новенькую, он бы это сделал. Трое других не подозревали о том, что происходило в его голове, иначе отнеслись бы к нему по-другому. Но они доверяли ему. В конце концов, он был одним из них. Мародером.

Вернувшись потом в свою башню, они еще раз увидели Лили и Гермиону, которые о чем-то беседовали. Они уселись рядом с ними, только Питер предпочел подняться в спальню. Другие Мародеры, заметив это, только пожали плечами.

Джеймс уселся рядом с рыжеволосой девушкой.

— Слушай, Лили, — начал он, дабы привлечь ее внимание.

— Что? — спросила та, посмотрев на него.

— Хоть времени еще предостаточно, я тебя спрошу сейчас: не хочешь ли ты пойти со мной на бал в честь Хэллоуина?

Пару секунд она выглядела обескураженной, но почти сразу ее глаза сузились, и она скрестила на груди руки.

— С чего ты вообще взял, что именно я должна тебя сопровождать? — ответила Лили вопросом на вопрос.

Гермиона с интересом наблюдала эту сцену и слегка вздрогнула, когда Ремус, севший рядом с ней, тихо прошептал ей в ухо:

— Он все время пытается добиться от нее свидания.

Гермиона, не ожидавшая этого, повернула голову, чтобы определить местонахождение Люпина, и при этом они едва не столкнулись носами. Гермиона тотчас покраснела. Чтобы скрыть свое смущение, она вновь отвернулась к Джеймсу и Лили.

— И как долго это продолжается? — тихо спросила она.

— Очень долго, — был ответ.

Так как она теперь не смотрела на Ремуса, она не заметила, что и его щеки слегка покраснели.

— И будет ли когда-нибудь успех? — проговорила Гермиона, но он не ответил. Она осторожно повернулась, чтобы посмотреть Лунатику в лицо. Взгляд у того был отсутствующим. Мягкий запах, исходящий от волос Гермионы, занимал его в этот момент. Лишь когда Гермиона слегка толкнула его, он моргнул и отреагировал.

— Ээ… что?

— Я спросила тебя, будет ли в этом деле когда-нибудь успех? — повторила девушка, склонив при этом голову набок.

— Кто его знает, — ответил он. — Они оба упрямы.

— Я тоже так думаю. Но, честно говоря, они были бы довольно милой парой, — призналась Гермиона.

— Смотри, чтобы Лили тебя не услышала, а то она оторвет тебе голову.

— Думаешь?

— Ага. Но, если тебе нечего терять…

— Хм, все же стоит попытаться, — ухмыльнулась Гермиона.

— Только не говори потом, что я тебя не предупреждал.

— Не беспокойся. Предоставь это мне, — успокоила его Гермиона, подмигнув.

Она поминала, что подобными действиями неотвратимо вмешается в ход времени, но ведь Джеймс и Лили поженились в ее время, точнее, чуть раньше. Так что ничего такого не случится, если она просто слегка подтолкнет их в нужное направление.

Юная ведьма широко зевнула.

— Похоже, мне пора ложиться. Что-то я мало сплю в последнее время, — сказала она, поднимаясь, и прибавила, не осознавая полностью, что говорит: — Наверное, скоро полнолуние, тогда это было бы неудивительно.

— Да, скоро, — ответил Ремус, при этом его голос несколько изменился, приобретя оттенок, который Гермиона никогда еще у него не слышала.

Она бросила на него изумленный взгляд, прежде чем до нее дошло, почему он говорил так «странно». Он уже знал, каково быть оборотнем.

«Зелье для оборотней, — пришло ей в голову. — Ох, нет, это ведь изобретение профессора Снейпа!»

Гермиона постаралась взять себя в руки.

— Тогда это неудивительно! — воскликнула она, надеясь, что это прозвучало не совсем наигранно. — Всем спокойной ночи!

— Подожди, Миона. Я тебя провожу, — Лили тоже встала с места.

Вместе они поднялись в спальню, в то время как Сириус покосился на Ремуса.

— Она тебе нравится, — произнес он с тихим, утробным рычанием.

— Что? О чем ты?

— Не о чем, а о ком, конечно. О Гермионе. У тебя едва слюни не текут, — объяснил Сириус, не изменяя тона.

Ремус вздохнул. Это было так похоже на Бродягу. Он был с этим слишком хорошо знаком. Если ему нравилась какая-то девушка, и Бродяга подходил к ней, Ремус всегда оставался в проигрыше.

— Она мне нравится, как человек, вот и все, — ответил он с легким разочарованием. — К тому же ты знаешь, что мне в любом случае не завести отношения ни с кем, — это был намек на его ежемесячную трансформацию.

Черты лица Сириуса смягчились. Он мог понять своего друга. В конце концов, он каждый месяц заново переживал его мучения.

— Не говори так, Лунатик. Когда-нибудь ты найдешь ту, которая полюбит и примет тебя таким, какой ты есть, — попытался Сириус подбодрить Ремуса.

— Наверное, я тоже пойду спать, — ответил тот, вставая.

Остальные кивнули и долго смотрели ему вслед. Когда они остались вдвоем, Джеймс посмотрел на своего лучшего друга и прямо спросил:

— Ты ревнуешь?

— С чего ты взял? — возразил тот, при этом скрестив руки на груди и откинувшись в кресле.

— С того, как ты смотришь. Уступи Ремусу, раз уж она ему так нравится.

— Я это и делаю и, разумеется, не ревную, — пробурчал Сириус

— Тогда не обманывай самого себя, друг мой. Я тебя знаю. Всякий раз, когда девчонка ведет себя не так, как тебе хочется, и не бросается на тебя сразу, ты делаешь вид, будто опорочена твоя честь.

Никто из Мародеров, кроме Джеймса, не мог такое напрямую высказать Сириусу, чтобы не напроситься при этом на драку.

— Ну, возможно, она просто возбуждает во мне охотничий инстинкт, — ответил Бродяга.

— Да, возможно. Будто она и в самом деле твоя добыча… посмотрим.

— И я о том же, — согласился Сириус. — Что скажешь на то, чтобы еще раз взглянуть на нашу карту?

— Хорошая идея. Может, Нюниус где-то покажется.

— О, да. На мой взгляд, спокойная жизнь для него слишком затянулась, — с неприятной ухмылкой сказал Сириус.

— Точно, — кивнул Сохатый, разворачивая Карту Мародеров. — Торжественно клянусь, что я замышляю шалость и только шалость, — произнес Сохатый, постучав палочкой по пергаменту.

Оба спокойно наблюдали за тем, как на карте проявлялся рисунок. Следов бурной деятельности в замке не наблюдалось. Директор школы прогуливался по своему кабинету, завхоза они обнаружили на четвертом этаже, больше никто им на глаза не попался.

— Шалость удалась, — вздохнул Джеймс.

Сириус потянулся и сказал:

— Стало быть, сегодня ничего не получится.

— Видимо, да. Ну ничего, в следующий раз.

Закончив разговор, оба отправились в свою спальню.

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

Тем временем, Лили и Гермиона находились в ванной комнате. Рыжеволосая девушка расчесывала свои волосы, поглядывая через зеркало на подругу.

— Тебе нравится Ремус, я права? — улыбаясь, спросила она, так что Гермиона едва не поперхнулась зубной пастой. Выплюнув ее, она сполоснула рот и, слегка покраснев, обернулась к матери Гарри.

— Мерлин, с чего ты это взяла? — хрипло спросила девушка.

— Ну, вы так смотрели друг на друга…

— Это ничего не значит. Что ты там увидела Лили, непонятно.

— Несложно догадаться, — пожала плечами та. — Ну так?

— Что?

— Нравится он тебе?

— Он милый. Это все.

— Ничего больше? — упорствовала Лили.

— Нет. Правда, нет. С ним можно спокойно общаться, и он очень дружелюбен. А что там у вас с Джеймсом? — Гермиона прибегла к ответным мерам.

Выражение лица Лили тотчас сделалось мрачным.

— Ничего, — буркнула она, но подруга не отступила от расспросов.

— А почему тогда злишься? Если ты ничего к нему не испытываешь, тебе должно быть все равно.

Гермиона внутренне ликовала от того, что ей удалось отвлечь Лили от своей личной жизни. Да, ей нравился Ремус, и он определенным образом притягивал ее, но она всегда будет воспринимать его только как друга. Кроме того, в будущем он станет ее учителем и фактически опекуном Гарри.

Чуть резче, чем следовало, Лили положила свою расческу на полку рядом с зеркалом и сердито взглянула на Гермиону.

— А мне все равно. Джеймс просто засранец! — фыркнула она.

— Я не хотела тебя обидеть. Но я же вижу, как он за тобой ухаживает, и мне казалось, что мы друзья.

— Так и есть, — вздохнув, согласилась рыжеволосая. — Я знаю Джеймса очень давно. Да, он может быть милым, но эти его манеры, которые он порой выказывает… как обращается с другими людьми…

Гермиона подумала о Снейпе.

— Он не особенно популярен среди девушек, знаешь ли. Ему нравится красоваться, и я не хочу быть одним из его «достижений».

— Это я могу понять. Ну хорошо, ты знаешь его гораздо дольше, чем я, и лучше, конечно. Но, если честно, когда я наблюдаю за его действиями, как они есть… Похоже, насчет тебя у него серьезные намерения.

Взгляд Лили стал задумчивым, но распространяться на эту тему далее она не стала.

— Пошли спать, уже поздно.

— Да, ты права, — согласилась Гермиона, и они, покинув ванную, отправились спать.

На следующее утро, за завтраком, Гермионе показалось, что Лили обдумала ее слова. Во всяком случае, она вела себя более дружелюбно по отношению к Джеймсу. Улучшение было минимальным, но от Гермионы это не укрылось. Подавив ставшую уже заметной улыбку, она вступила в оживленный разговор с Ремусом о последнем уроке трансфигурации. В этот разговор пытался вклиниться Сириус, что удивило Гермиону. Она тотчас, однако, заметила, что, по-видимому, недооценила крестного отца Гарри. Он не выдавал бессмысленных комментариев, но вел с ними настоящую дискуссию. Ей это приносило настоящее удовольствие. И даже не заметила, как он подсел к ней ближе. Хоть она и знала обоих — Ремуса и Сириуса — только в будущем, она доверяла им в теперешнем настоящем и не задумывалась ни о чем.

Когда затем Гермиона и Лили вместе отправились на урок, Джеймс и Сириус решили насладиться свободным временем у озера.

— Тебе не бросилось в глаза, что Лили сегодня особенно мила? — спросил отец Гарри своего лучшего друга.

— Ты так считаешь? — лишь со слабым интересом откликнулся тот, заложив руки за голову и улегшись на газон.

— Иначе я бы об этом не сказал. Возможно, она хочет дать мне шанс? — Джеймс обращался больше к себе, чем к Сириусу.

— А Гермиона… Возможно, она тоже хочет дать мне шанс, — произнес Сириус, и Джеймс посмотрел на него.

— Стало быть, малышка тебе нравится, — утвердительно заявил он, широко ухмыльнувшись.

— Ну и что? Она ведь классная, — спокойно ответил Сириус, не глядя на Сохатого.

— Никаких «ну и что». Сколько это продлится на этот раз?

На этот раз брови Сириуса вздернулись вверх от удивления.

— Ты о чем?

— Сколько тебе понадобится, чтобы опутать ее своими чарами?

— Без понятия. Сегодня-завтра это нереально, а вот в следующие несколько недель я думаю управиться, шансы у меня неплохие.

— Ого, Сириус Блэк растягивает время, отведенное для завоевания, — присвистнул Джеймс и заслужил в ответ ухмылку.

— Мы ведь не становимся моложе, Сохатый. Кроме того, это может оказаться увлекательным занятием, мне не хочется сразу все обрубать.

— Поступай, как знаешь. Желаю тебе удачи.

— Она всегда при мне, — высокомерно отозвался Сириус.

Он знал, какое воздействие оказывает на существа женского пола. Ему редко требовалось много времени на то, чтобы они упали к нему в объятия, и сразу вслед за этим сердцееду неизменно становилось скучно. Поэтому он всегда радовался новому вызову, который он видел в Гермионе.

«Я не только завоюю ее, мой друг, но и выведаю ее тайну», — подумал Сириус и усмехнулся.

Джеймс этого не увидел: в этот момент он как раз потянулся.

В последующие часы, а затем и дни Сириус пытался всеми силами привлечь внимание Гермионы. Ему удавалось рассмешить ее и даже обнять за плечи. Но каждый раз, когда он пытался притянуть ее к себе, он встречал ее взгляд, говоривший о том, что он должен убрать руку. Это повергало его в сильнейшую досаду. Кажется, впервые он натолкнулся на подобное препятствие.

«Мне должно прийти в голову какое-то решение», — думал он во время очередного полнолуния, когда вместе с Джеймсом и Питером пробирался из замка, чтобы поддержать Ремуса.

Время для Гермионы прямо-таки летело, словно птица. Она подружилась с Мародерами, прежде всего, с Лили. Мать Гарри занимало особое место в ее сердце. Она была настоящим другом. В будущем у Гермионы, конечно, была Джинни, но их отношения с Лили были, тем не менее, своеобразными. Возможно, дело было в том, что Джинни была сестрой Рона. Она любила Рона, все же только как брата, пусть и пару раз ей казалось, что это не так. Это было лишь легкое увлечение, не более того, нечто, о чем она больше не грустила.

На часах уже почти была полночь, когда Гермиона рывком села на кровати.

— Черт, — тихо выругалась она, соскальзывая на тапочки перед кроватью.

— В чем дело? — пробормотала Лили, которая только что заснула.

— Забыла вернуть книгу в библиотеку. Если я этого сейчас не сделаю, мне оторвут голову. Ты спи, я сейчас.

— Ага, — пробормотала рыжеволосая девушка, перед тем как вновь погрузиться в мир снов.

Гермиона быстро натянула на себя первое, что попалось под руку, схватила нужную книгу и выскочила из спальни. Спускаясь вниз по лестнице, она напрягла слух. Общая гостиная была пуста, и не было слышно ничего, кроме потрескивания пламени в камине. Гермиона вздохнула спокойно, и следующим ее шагом был выход из башни через портрет Полной Дамы. В коридоре она еще раз огляделась, но никого там не было. Это было более чем хорошей новостью. В конце концов, у нее не было ни Карты Мародеров, ни мантии-невидимки Гарри.

Уверенно достигнув библиотеки, которую она в последний раз отперла заклинанием «Алохомора», Гермиона пробралась внутрь и пошла вдоль книжных полок, пока не добралась до нужной.

— Люмос! — прошептала девушка, пытаясь разглядеть точное место, откуда она брала книгу.

Но в тот момент, когда она уже протянула руку, рядом с ней раздался голос, и Гермиона даже выронила книгу от испуга. Однако глухого удара не последовало, так как неизвестный подхватил книгу до того, как она достигла пола.

— Это же подружка Блэка, — прозвучало у девушки в ушах.

Гермиона обернулась и вытянула перед собой палочку. Слабый свет искажал контуры лица, делая их неестественными и даже жуткими, но девушка все равно узнала того, кто стоял напротив нее.

— Что…? — про себя проворчала она.

— Кто ты? — воскликнула сразу вслед за этим, уже зная ответ.

— Хоть тебя это совершенно не касается, я все же представлюсь. Северус, — ответил собеседник со странной улыбкой на губах, которую Гермиона у него еще ни разу не видела.

— Что ты тут делаешь?

— Тебя я мог бы спросить о том же, — самодовольно парировал он.

— Если ты не заметил, пытаюсь вернуть книгу, — вызывающим тоном произнесла Гермиона.

— А я ждал тебя, — заявил Снейп, чем заслужил со стороны Гермионы изумление, впрочем, тут же сменившееся недоверием.

— С чего это? — спросила девушка.

— Может, ты вначале уберешь палочку, пока не выколола кому-нибудь глаз? — ворчливо попросил он, не отступая ни на шаг.

Гермиона помедлила, держа его в поле зрения. Слегка отведя руку назад, она продолжила соблюдение осторожности.

— Ну? Я слушаю, — сказала она при этом, и Северус скрестил руки на груди. Эта поза была ей знакома, так что она невольно сглотнула. Собеседник спокойно смотрел на нее.

— Я хотел спросить, почему ты не настучала на меня своим дружкам в прошлый раз?

— А почему я должна была это делать? Тем более, что я даже не знала, что ты тоже был в библиотеке, — огрызнулась Гермиона.

— Тогда, вероятно, я должен тебя поблагодарить, — язвительно произнес Снейп.

— Нет, ты ничего не должен. Еще что-нибудь?

Для Гермионы так общаться с этим человеком было более чем странно. Обычно она редко вступала в пререкания, в особенности с профессором зельеварения, хорошо зная его возможную реакцию, но теперь все было по-другому. Хоть он и вел себя похоже, но все-таки не так, и это сбивало девушку с толку.

— Нет, — прямо ответил Северус и повернулся, чтобы покинуть библиотеку. Однако на полпути он остановился и покосился на нее через плечо. — Тебе следует смотреть, с кем якшаешься, — пробормотал он.

— А тебе-то что? — возмутилась Гермиона.

Да что он себе позволял?

Снейп только плечами пожал.

— Скажем так, это тебе совет. Эти Мародеры не лучший круг общения, прежде всего, потому, что они считают тебя девочкой на один раз, как Блэк, к примеру.

Глаза Гермионы вначале широко распахнулись, затем она прищурилась, не веря своим ушам.

— Что ты несешь? Мы друзья!

— Ага, хорошенькие друзья, — с презрением бросил Снейп. — Только кому такие нужны? На твоем месте я был бы начеку, — и он вышел из библиотеки.

Юная ведьма ошарашено смотрела ему вслед.

«Зачем он это сказал? И с чего он взял, что Сириус хочет затащить меня в постель?» — спрашивала она себя, мысленно просматривая события минувших дней.

Ну, допустим, он был очень вежлив с ней, они вместе хохотали над его шутками, но она не давала ему за все время ни малейшего повода. Во всяком случае, так она думала.

Внутри она чувствовала разрастающееся беспокойство, подобное тому, которое оставил после себя их последний разговор с Роном. Нечто, что изменило ее и грозилось взять над ней верх.

Шанса на то, чтобы продолжать тренировать свое превращение в животное, Гермиона не получила. Однако она понимала, что это ее сейчас не удержит, ей просто надо было выйти наружу и найти место, где она ни для кого не будет представлять опасности. В итоге она чуть ли не со всех ног бросилась вон из библиотеки.

К счастью, все кругом было тихо, слизеринец также нигде не показывался. Гермионе удалось выбраться из замка и дойти до первых деревьев, в тени которых она превратилась. Едва обретя новый облик, она тихонько зарычала, и тотчас в ответ на ее рык прозвучал вой.

Белый Лев покрутил головой, и взгляд его, в конце концов, уперся в ночное небо.

«Полнолуние… — подумала девушка-лев. — Ремус…»

Мгновенно она осознала, что произошло, что Лунатик и его друзья сейчас мчались по лесу. Но она ничего не могла предпринять. Она ощущала в себе огромную энергию, и обратное превращение не могло получиться, пока она не успокоится полностью. К тому же ее ощущения и разум лишь закалились телом животного, которое тотчас приготовилось к возможному нападению. В венах играл адреналин, когда она неспешно двинулась в лес.

В тех местах, где деревья жались друг к другу, белая шерсть не могла служить маскировкой. Но на прогалине, когда выкатилась луна и осветила своим серебряным светом лес, львицу стало почти не видно.

Ее инстинкты были напряжены, глаза сверкали в темноте. Медленно львица двигалась вперед, не производя никакого шума.

Хрустнула ветка — и зверь остановился и припал к земле. Волосы на загривке встали дыбом, хвост хлестал по бокам. Ветер был благоприятным, и львица задрала кверху нос, принюхиваясь, затем верхняя губа поползла вверх, обнажив острые клыки. Запах не нравился зверю и напоминал о столкновении, так что послышался тихий рык. Однако зверь вел себя тихо, стараясь слиться с окружением, насколько это было возможно.

Вот он окаменел, ожидая дальнейших событий, которые вот-вот должны были произойти, и долго льву ждать не пришлось, пока оборотень не достиг того места несколькими быстрыми перемещениями. Очевидно, зверь также что-то учуял. Он взвыл один раз, глядя на луну, после чего зарычал. Его глаза сканировали местность, прежде чем остановиться на том месте, где лежал лев. Взгляды их встретились и, казалось, остекленели. Оба не заметили, как на заднем плане возникли Мародеры в животном обличье. Все замерли, словно глядя на сцену.

Все кончилось в один миг, когда из кроны ближайшего дерева, возмущенно чирикая, выпорхнула птица, чей ночной покой был потревожен. Как для львицы, так и для оборотня это послужило сигналом к атаке. Белый зверь молнией выпрыгнул навстречу оборотню, оскалив клыки и выпустив когти. Они миновали Лунатика на какой-то миллиметр, тот отпрыгнул, рыча, и повернулся вокруг своей оси, дабы не упускать противника из виду. Львица, в свою очередь, напряженно следила за ним, описывая большой круг.

Бродяга с трудом мог усидеть на месте без дела, однако Сохатый дал ему четко понять, что в данный момент лучше всего было выждать. Лишь в случае крайней необходимости они должны были вмешаться. Лев был ниже оборотня, но превосходил его по массе. Да и его пасть, как и когти, не следовало недооценивать.

Противники вновь сосредоточились друг на друге и ждали провокации на новую атаку. Вновь все началось молниеносно. На сей раз атаковал оборотень, он попытался добраться до горла льва, но тот выбросил вперед свою мощную лапу, которая опять чудом не достигла цели. Однако без крови не обошлось. Когти льва оставили царапины на боку оборотня, который, взвыв от боли, попытался вцепиться в лапу, но промахнулся.

Сириус не мог больше терпеть. Издав глубокий рык, он изготовился к прыжку, но Джеймс, встав перед ним, покачал головой.

Единственным, кто не проявил себя и в последней схватке, был Питер. В образе крысы он уже один раз обратился в бегство. Он был пугливым трусом. А страх делает кого-либо опасным.

Когда лев отскочил назад, уклоняясь от оборотня, его задние лапы оказались точно перед крысиным носом Питера. Тот на секунду отпрянул, а затем, запаниковав, вонзил свои зубы в одну из лап, отчего лев громко и злобно взвыл. В ярости он попытался достать лапой обидчика, чтобы прикончить его, и таким образом потерял из виду оборотня…

Каждый развратен до той черты, которую сам для себя устанавливает. Леопольд фон Захер-Мазох.

В тот момент, когда лев замахнулся на крысу, над ними пронзительно зазвучала песнь феникса. Фоукс вошел в пике и схватил дрожащего грызуна за хвост в самый последний момент. В то время как птица набирала высоту, оставляя внизу ослепительного зверя, послышалось приглушенное шипение. Внимание, подаренное фениксу, должно было принести выгоду для оборотня, но оно вдруг полностью исчезло. По ноге львицы бежала кровь, и, когда животное сосредоточилось на своей ране и потянулось к ней, лесная почва вокруг него захрустела. Лунатик перешел в нападение и как раз оттолкнулся от земли, как вдруг упал, и его движения постепенно замерли.

К ним, с палочкой наготове, приближался профессор Дамблдор. Он применил Замедляющее Заклинание, дабы предотвратить худшее. Директор подошел к львице, которая, увидев его, прижала уши. Вновь раздалось рычание, на этот раз, со стороны Бродяги и Сохатого, но Дамблдор утихомирил их одним лишь взглядом, после чего вновь повернулся к белоснежному зверю.

— Мне жаль, но по-другому нельзя, — произнес он, перед тем как применить «Инкарцеро», которое связало львицу, и затем заставить животное парить в воздухе рядом с ним.

— Я обо всем позабочусь, — сказал Дамблдор, не глядя на анимагов, и спокойно направился в замок.

По счастью, стояла глубокая ночь, и никто из учеников не попался им в коридоре. Иначе было бы много вопросов. Казалось, одна Минерва ожидала его.

— Что-то случилось? — спросила она, после того как он применил «Силенцио» ко льву, продолжавшему шипеть и бороться с путами.

Альбус слегка кивнул, давая понять, что здесь не следует об этом говорить, и пошел дальше. Льва следовало, прежде всего, куда-нибудь пристроить.

Не долго думая, они доставили зверя в больничное крыло к мадам Помфри, которая без всякого восторга посмотрела на профессоров.

— Здесь не зоопарк, директор, — заявила она.

— Да, Поппи. Я все понимаю, но куда же нам еще было пойти? К тому же она ранена в ногу, — воззвал он к ее профессиональной принадлежности.

Она кивнула, вздохнув, обошла по солидной дуге львицу и принялась осматривать ее заднюю лапу.

— Ничего серьезного, — заключила мадам Помфри. — И что теперь, скажи на милость? Вскоре здесь окажется и Ремус, и я не думаю, что ты намереваешься устроить им здесь встречу. Или я ошибаюсь?

— Успокойся, пожалуйста, — попросил старик с белой бородой. — Мы надеемся, что она успеет перевоплотиться до этого.

— А что, если нет?

Теперь пришла очередь Дамблдора испустить вздох.

— В этом случае она все равно останется здесь. Но мы позаботимся о том, чтобы никто ее не заметил, — быстро пообещал он.

Убежденной мадам Помфри не казалась, но другого выхода вроде бы не существовало.

— Ладно. Лучше всего, если мы отодвинем несколько кроватей там, позади, в сторону и устроим ей ложе.

Альбус согласился, и Минерва с Поппи принялись за работу. В конце концов, он поднес львицу к импровизированной постели и осторожно опустил на нее с помощью заклинания.

— Что теперь будет, Альбус? — спросила Макгонагалл, пока они шли к кабинету Дамблдора.

— Лучше будет, если ты займешься ею, Минерва, ты ведь хорошо разбираешься в такого рода проблемах.

— Твоя задумка мне ясна, но так просто и быстро все не получится, — напрямик высказалась профессор.

— Я знаю, моя дорогая. Но так будет безопаснее для всех. Ты, по крайней мере, сумеешь ее поддержать.

— Возможно, ты и прав, Альбус. Хорошо, пусть это станет моей заботой.

— Спасибо тебе, — улыбнулся Дамблдор, а горгулья в этот момент отпрыгнула в сторону, освобождая путь. — Теперь отдыхай, я дам тебе знать, когда настанет время.

Макгонагалл понимающе наклонила голову и удалилась в свои апартаменты. Однако не прошло и часа, прежде чем декан Гриффиндора получила сообщение о том, что Гермиона приняла человеческий облик. Поппи доставила к ней смущенную девушку, после чего тут же удалилась, поскольку вскоре ожидала Ремуса.

Теперь Гермиона сидела перед преподавательницей, опустив голову.

— Ах, дитя… — вздохнула дитя, глядя на девушку с почти материнской заботой. — Вы не хотите поговорить со мной? Я ведь хочу помочь вам.

— Спасибо вам за это, но как вы собираетесь мне помочь?

— Я преподаю у вас трансфигурацию, если вы еще не забыли. Я знаю, насколько это трудоемко, как много сил нужно на это затратить. Но как это случилось, что вы превратились?

— Это случается, как правило, тогда, когда я чем-то взволнована. У меня возникает очень странное чувство. Я не могу его описать, но если я не успею как-нибудь покинуть помещение…

— Вы боитесь причинить вред окружающим, — закончила за нее профессор, получив в ответ кивок. — Я помогу вам научиться владеть своими эмоциями и буду давать вам дополнительные уроки.

Гермиона медленно подняла голову.

— Вы в самом деле сделаете это?

— Разумеется, дитя, — с улыбкой ответила профессор. — А теперь вы должны вернуться к себе в башню. Скоро уже надо будет вставать. Отдохните немного, а завтра после занятий, если будете чувствовать себя готовой к этому, приходите ко мне.

Юная ведьма вновь с пониманием кивнула и поднялась. Поблагодарив, она поспешила в обратный путь. И все же она забыла о чем-то важном, что она поняла, едва переступив порог гостиной.

— Где ты была? — спросил Джеймс, который за миг до этого обсуждал с Сириусом прошедшую ночь.

Гермиона сглотнула и сделала шаг назад.

— Я была в библиотеке, — солгала она, надеясь, что ей поверят.

— И что ты там делала? — допрос продолжился.

— Читала дополнительно, что еще там можно делать? — Гермиона отчаянно надеялась, наконец, исчезнуть в спальне.

— В такое время, собственно говоря, ничего, достойное оправдания. Так где ты была на самом деле?

— Думаешь, я вру? — юная ведьма перешла к обороне и приняла воинственную позу, уперев руки в бока.

— Ты сама это сказала, я…

— Оставь ее, Джеймс, — сказал Сириус и покровительственно обнял Гермиону, от чего она застыла.

На такое она как-то не рассчитывала. Да и слова Снейпа тотчас пришли на ум. Она вновь задала себе вопрос, почему он ее предупредил. Из-за того, что ненавидел Мародеров? Гермиона была совсем сбита с толку и со все возрастающим изумлением смотрела на крестного Гарри. Одна только его улыбка, которой он щедро ее одаривал, заставляла ее колени подкашиваться. Девушка четко ощутила, как ее собственные мысли начали путаться, а концентрация внимания существенно снизилась.

«Как у него глаза сверкают», — подумала она, не в силах произнести ни звука. Даже факт того, что за ними наблюдал Джеймс, казалось, был вытеснен за пределы реальности. Он же предпочел отвернуться и подняться затем в спальню. И в этот миг Сириус нагнулся к Гермионе, и их губы соединились. Сердце ведьмы пропустило удар. Но на то, чтобы осмыслить произошедшее, у нее не было времени, потому что Бродяга тотчас отстранился. Он нежно улыбнулся и погладил ее по щеке, прежде чем выпрямиться во весь рост.

— Ты прелестна, — промолвил он и подмигнул. — Пойдем же, — добавил Сириус и мягко, но уверенно потянул ее за собой.

Она позволила себя вести, как в трансе. Лишь достигнув ступенек лестницы, ведущей в спальню, ее сознание слегка прояснилось, и открытие пригвоздило ее к месту. Сириус тоже остановился и посмотрел на Гермиону.

— В чем дело?

— Я устала, — поспешно ответила девушка, чувствуя, как краснота приливает к ее щекам. После этих слов он повернулся к ней и, обхватив ладонями ее лицо, заглянул в карие глаза. Вновь он продемонстрировал улыбку, которая могла окончательно свести Гермиону с ума, но, когда он вновь приблизил свои губы к ее, она вырвалась и отступила назад.

— Сириус, прошу тебя! — воскликнула Гермиона, тяжело дыша.

— Что такое, Миона? — игриво спросил Сириус, следуя за ней.

— Я… — она запнулась, но, в конце концов, выдавила: — Я не хочу!

— Да брось, не строй из себя недотрогу.

Едва он это сказал, как вся нерешительность испарилась с лица Гермионы.

— Я строю из себя недотрогу? Вовсе нет, а ты выбери себе на один раз кого-нибудь другого! — крикнула она и взбежала по лестнице наверх, в спальню для девочек, и, наконец, добралась до своей кровати.

По всему телу она чувствовала ту ярость, что бушевала в ее душе.

«Нет, не сейчас!» — про себя воскликнула девушка, борясь с очередным превращением. Она бросилась к двери и остановилась на пороге, закрыв глаза. Вдруг послышались шаги, и они были слышны громче обычного — это был признак проигранной внутренней битвы.

«Не Сириус…», — мысленно умоляла Гермиона, но это был совсем другой человек — декан, которая решила удостовериться в том, что все в порядке, и тотчас распознала симптомы. Женщина быстро шагнула к Гермионе и обняла ее.

— Успокойтесь, мисс Грейнджер. Дышите глубже. Я выведу вас отсюда, чтобы вы смогли расслабиться, — сказала Макгонагалл и повела ее по ступенькам вниз.

Когда они спустились на один пролет и поравнялись со спальней, где обитали Мародеры, учительница увидела, как дверь закрылась чуть плотнее. Ее глаза опасно сузились.

— После завтрака жду вас у себя в кабинете, мистер Блэк, — строго произнесла она и повела Гермиону дальше, не ожидая ответа.

Макгонагалл удалось вывести юную ведьму наружу. Та пыталась спрятать руки глубже в складки мантии, чтобы скрыть следы трансформации.

— Сосредоточьтесь на моем голосе, мисс Грейнджер. Неважно, что я говорю.

— Я пытаюсь, — тихо ответила Гермиона. Было невыносимо тяжело следовать этому пожеланию, а не своим вновь пробудившимся инстинктам.

Они достигли квиддичного поля. Здесь их не могли увидеть из замка, и в такую рань вряд ли кто-то решил бы здесь потренироваться.

Минерва отпустила Гермиону и, встав перед ней, положила руки ей на плечи.

— Смотрите на меня, мисс Грейнджер.

Лишь через какое-то время ученица подняла голову, и учительница смогла увидеть ее глаза. Они меняли свой цвет, становясь то обычными карими, то желтыми, кошачьими глазами львицы.

— Хорошо, продолжайте с этим бороться, — нарочито бодрым тоном продолжала Минерва. И дальше она продолжала говорить, обращаясь к Гермионе, едва замечая, что зверь начинал брать над девушкой верх. Каждый раз она таким образом возвращала ее в реальность.

Обе не заметили, как мгла ночи рассеялась, уступая место серости утра, а затем и солнцу, поднимающемуся из-за горизонта.

Запели первые птицы, когда Минерва позволила себе расслабиться. Она была сильно утомлена, несмотря на то, что главную борьбу вела не она. Быстро оглядевшись, она снова повернулась к Гермионе, которую шатало от усталости. Она обмякла, но так и не превратилась.

— Вы молодец, — пробормотала Минерва, направляя на юную ведьму палочку и применяя Заклинание Левитации. — Однако вам предстоит еще много работы.

Минерва поспешила в замок: не так уж много времени оставалось до появления в коридорах первых учеников, а ей нужно было успеть доставить Гермиону в больничное крыло. Там они натолкнулись на заспанную мадам Помфри.

— Что на этот раз?

— Она перенапряглась. Позаботься о ней, Поппи, сегодня на занятия она не пойдет. Ей необходимо отдохнуть.

Согласно кивнув, медсестра с помощью палочки отправила бесчувственную Гермиону на свободную кровать.

— И не забудь сразу сообщить мне, когда она придет в себя.

— Разумеется, Минерва.

Макгонагалл обвела взглядом помещение.

— Как Ремус?

— Как и должен быть. Он пробудет здесь еще два дня, потом снова будет в норме.

— Хорошо. Увидимся позже, — сказала Минерва, покидая лазарет.

Она очень устала, но у нее, в самом деле, не оставалось времени, для того чтобы поспать, поэтому она направилась прямиком в Большой Зал, где сидели сонные ученики и завтракали.

Она немного поела и уже собиралась выйти из Зала, когда к ней подбежала Лили.

— Профессор Макгонагалл! — задыхаясь, воскликнула она.

— Чем могу помочь, мисс Эванс? — осведомилась пожилая женщина, поправляя очки.

— Речь идет о Гермионе Грейнджер. Я проснулась сегодня, но ее нигде не было. Я так и не смогла ее найти! — одним духом выпалила рыжеволосая девушка.

— Не волнуйтесь, мисс Эванс. Мисс Грейнджер находится в больничном крыле, я только что доставила ее туда сама.

Минерва тотчас увидела, как от испуга расширились глаза Лили.

— Но… что произошло? Она заболела?

— Нет, у нее просто огромный упадок сил. Больше я ничего не могу вам объяснить, и — нет, вы не можете ее навестить, мисс Грейнджер нуждается в полном покое, — твердо заявила Макгонагалл, от чего Лили совсем сникла. — Если что-то произойдет, я непременно дам вам знать, — прибавила женщина, после чего покинула Большой Зал, направившись в свой кабинет, где собиралась ждать Сириуса.

Ей было неизвестно, что именно произошло. Совершая ежедневный вечерний обход, декан Гриффиндора наткнулась на Сириуса и отослала его в спальню. Однако, встретившись с Гермионой, он поняла, что между ними что-то произошло.

Макгонагалл устало потерла виски. Обязательно нужно будет переговорить об этом с Альбусом. Все это может принять нешуточный оборот, если они проявят недостаточно бдительности. Только было ли у них еще время?

Минерве пришлось подождать довольно долго, прежде чем к ней в дверь постучали. Разумеется, к этому времени она уже пребывала не в лучшем настроении.

— Войдите! — сердито произнесла она, и в кабинет тотчас вошел Сириус Блэк. Поначалу он решил было изобразить на лице веселую усмешку, но, взглянув на декана, чуть опустил голову.

— Мистер Блэк, — строгим тоном поприветствовала его Макгонагалл и указала на стул рядом с ее столом. Юноша, кивнув, сел на него. — А теперь расскажите мне, что произошло этой ночью?

— Ничего, — был ответ. Это вызвало в женщине бурю негодования.

— На «ничего» это совсем не похоже. Почему мисс Грейнджер была так взволнована и даже испугана? Объяснитесь! — потребовала декан Гриффиндора.

Сириус только в смущении почесал затылок. Как ему объяснить декану, что он чуть ли не приставал к Гермионе? Да она тут же вышвырнет его из Хогвартса!

После непродолжительной внутренней борьбы он признался:

— Ну… я ее поцеловал.

— И мисс Грейнджер этого не хотела, я так полагаю, — с отвращением добавила Макгонагалл. — Держите свои гормональные всплески под контролем, мистер Блэк. Сегодня вечером вас будет ожидать мистер Филч. Начиная с сегодняшнего дня, вы будете наказаны в течение недели и будете выполнять разного рода работу. Еще одна такая жалоба — и я серьезно поговорю с профессором Дамблдором. А теперь идите на занятия! — после этой тирады она выставила его из своего кабинета.

Когда Бродяга ушел, Минерва откинулась на спинку кресла и глубоко вздохнула, но расслабиться ей не удалось. Огонь в камине заискрил, постепенно приобретая зеленоватый оттенок, и в пламени возникла голова Директора.

— Минерва, не могла бы ты зайти ко мне?

— Что-то стряслось, Альбус? — спросила женщина, поднимаясь.

— Ты сразу обо всем узнаешь, — кратко ответил тот и исчез.

«Ну и денек», — Минерва испустила еще один глубокий вздох и отправилась в кабинет директора. Внутренне она надеялась, что хуже уже быть не может.

Через несколько минут она достигла кабинета.

— В чем дело, Альбус? — осведомилась Макгонагалл с порога.

— Проходи, Минерва, — невозмутимо ответил он. — Садись, пожалуйста, — он жестом пригласил ее сесть. — Хочешь чашечку чая?

— Было бы неплохо, но ты ведь не за этим меня звал, не так ли? — отозвалась Минерва, разворачивая к себе свободное кресло.

— Нет, не за этим, я просто хотел тебе кое-кого представить, — Директор указал на другое кресло возле его стола, с которого поднялась высокая, стройная фигура.

Она была закутана в длинную мантию, лицо было наполовину скрыто капюшоном. Но вот она отбросила его назад, и взору Макгонагалл предстала юная девушка с волосами, спускающимися ниже пояса, и светлыми, почти прозрачными глазами. Декан Гриффиндора не могла отвести глаз от незнакомки, что Альбус не преминул отметить с усмешкой.

— Дорогие дамы, чай остывает! — воскликнул он, дабы вновь привлечь к себе внимание.

— Конечно, Альбус, — очнулась Макгонагалл и села на свое место, как и незнакомка.

— Мне следует вас познакомить, — сказал Директор, помешивая чай. — Это мисс Силвери, она здесь из-за мисс Грейнджер.

Макгонагалл снова взглянула на девушку.

— Мисс Силвери?

Та кивнула.

— Верно. Перед вашим приходом я успела сообщить профессору Дамблдору о том, что я тоже из времени Гермионы, и я здесь, чтобы вернуть ее назад.

— Понимаю. Но чем вы можете доказать, что вы действительно из будущего, как вы утверждаете? — сострила профессор Макгонагалл.

— Поверьте, профессор, я вполне понимаю ваше недоверие, я чувствовала бы на вашем месте то же самое. Но я ничем не могу это доказать, вы должны поверить мне на слово. Если вы приведете сюда Гермиону, она засвидетельствует факт нашего знакомства.

— Это было бы неплохо, но, к сожалению, сейчас это невозможно, — ответила Минерва, следя за реакцией незнакомки.

И она увидела, как расширились ее глаза, а затем с ее сомкнутых губ сорвался вздох.

— Значит, она превратилась, — предположила девушка.

— Что вы можете об этом сказать? — требовательно спросила Минерва.

— Немного, профессор. Лишь то, что она превращается иначе, чем другие анимаги. Однако и в наше время никому еще не удалось объяснить почему. Вы ведь наверняка тоже это заметили, не так ли?

Минерва кивнула в ответ.

— Как вы сюда прибыли?

— Это легко объяснить. Разумеется, мы перепробовали все мыслимые способы, применили все известные комбинации, но безуспешно. Но потом нам пришло в голову, что все дело в особом положении звезд. Некоторые небесные тела в одном созвездии, тем временем, хотя и снова сдвинулись, но все же остались в прежнем доме, так что мы смогли предпринять еще одну попытку. Так путешествие стало возможным.

— Стало быть, вы отправитесь прямо сейчас.

— Хотелось бы, но это невозможно.

— Почему?

— Построение звезд идентично, тем не менее, для заклинания необходима полная луна.

— Значит, вы здесь задержитесь, я полагаю.

— Да, к тому же выбор пал на меня, поскольку мое имя никому не известно.

— И как вы себе это представляете, мисс Силвери? Ведь вы, уж простите, староваты для ученицы.

— Об этом мы с профессором Дамблдором также поговорили перед вашим приходом, — ответила юная леди и положила ногу на ногу.

И тут Альбус подключился к их беседе.

— Минерва, ты ведь знаешь, сколько магических школ разбросано по всему свету. Проще всего выдать ее за представителя какой-нибудь другой школы, желающего ознакомиться с нашими преподавательскими методами.

— Звучит неплохо и, возможно, является единственным решением, — после некоторого раздумья согласилась Макгонагалл.

— Хорошо, коль скоро мы с этим покончили, ты можешь идти, твои занятия давно начались. Я еще кое-что объясню мисс Силвери и сегодня в обед представлю ее всем.

Минерве очень хотелось обсудить с Альбусом еще пару моментов, но она подавила в себе это желание и поднялась с кресла.

— Увидимся позже, — сказала она и пошла к двери, но на полпути задержалась. — Мисс Грейнджер сейчас в больничном крыле, и Поппи присматривает за ней.

— Спасибо за информацию, — с улыбкой отреагировал Дамблдор, а декан Гриффиндора вышла из кабинета и закрыла за собой дверь.

Тем временем, проснулся Ремус, и мадам Помфри принесла ему завтрак. Аппетита, как такового, у него не было, но он понимал, что после такой напряженной ночи необходимо было хоть какое-то подкрепление. И теперь юноша лежал на своей кровати, уставившись в потолок. Кроме него, он мог смотреть лишь на защитную ширму, окружавшую его.

Вдруг он услышал знакомый голос.

— Привет, — слегка хрипло раздалось рядом с ним, и Ремус слегка приподнялся.

Медсестра сказала ему, что отлучится на полчаса. Тогда кто это был? Он прислушался и различил шуршание полога и вслед за тем тихие, робкие шаги по холодному полу.

Рефлекс заставил его вскочить и начать озираться по сторонам, когда послышался глухой стук. Однако стоять на ногах он, как следует, не мог: мешала слабость в коленях и во всем теле. Так что юноше потребовалось некоторое время, прежде чем он отодвинул одну из ширм и заметил чье-то тело на полу. Так быстро, как ему это только удавалось, он подошел к лежащей на полу девушке и присел рядом.

— Гермиона? — осторожно позвал он, медленно переворачивая ее на спину.

Она с трудом открыла глаза.

— Ре… Ремус?

— Да, это я. Мне кажется, тебе не следовало вставать, — произнес Лунатик, пытаясь помочь ей подняться, что для обоих было определенным усилием.

Далеко им также уйти не удалось, они прошли максимум два метра. Впоследствии никто не мог точно сказать, кто об чьи ноги споткнулся. Ремусу при этом удалось упасть на бок и потянуть Гермиону за собой, так что она приземлилась на него. Оба при этом бросили друг на друга долгий взгляд в глаза, после чего их щеки одновременно порозовели. Никто не решался вымолвить ни слова. Гермиона ощущала дыхание юноши на своей коже. Так они и застыли, пока дверь в лазарет не открылась и не вошла медсестра. Узрев их на полу, она поспешила к ним.

— Что произошло? — воскликнула она, стаскивая Гермиону с Ремуса.

— Я только хотела узнать, почему я здесь, — начала Гермиона.

— Да, и при этом ей стало плохо, и она упала, — добавил Лунатик. — Так как вы мне сказали, что вас тут не будет, я хотел помочь сам. Я же не мог оставить ее лежать на полу.

— Разумеется, — пробормотала мадам Помфри, провожая Гермиону до кровати. — Но вы ведь могли дать знать мне через сеть Летучего Пороха.

— Но я же не знал, куда вы пошли, — защищался Ремус.

— Я же вам сказала, что иду в подземелья, чтобы принести зелья от профессора Слагхорна.

— Ой, — произнес Ремус, сделав вид, что забыл об этом.

Затем мадам Помфри помогла добраться до постели и ему, все еще слегка смущенному.

— Так, а теперь вам обоим нужен отдых. Если что-то понадобится, я рядом.

Не дожидаясь ответа, она занялась сортировкой полученных от Слагхорна зелий.

Когда предобеденные занятия подошли к концу и все ученики собрались в Большом Зале, профессор Дамблдор поднялся со своего места, привлекая к себе внимание.

— Вы, вероятно, удивитесь той причине, по которой я намереваюсь держать речь. Сегодня у нас гости. Здесь мисс Силвери, она будет принимать участие в наших занятиях. Надеюсь, вы дружелюбно примете ее и проявите себя с лучшей стороны, — улыбнувшись, Директор указал на незнакомку. — А теперь — всем приятного аппетита! — закончил он свое выступление и тем самым положил начало трапезе.

Тотчас послышался стук посуды и приборов, вперемешку с болтовней старост. Многие не сводили глаз с незнакомки, прежде всего, Люциус Малфой. В его глазах появился странный блеск с тех пор, как ее представили залу. Нарцисса могла сколько угодно тыкать его в бок, она получала в ответ лишь неприязненное ворчание. Однако новоприбывшая красавица не обращала на Люциуса ни малейшего внимания. Она спокойно ела свой обед и лишь время от времени обменивалась парой фраз с сидящим рядом с ней Директором.

Впрочем, Мародеры также обратили на нее внимание, что не укрылось от Лили. Ее глаза слегка потемнели от возмущения.

— Она наверняка в родстве с Малфоем, — заявила она, чем привлекла внимание остальных.

— С чего ты взяла? — поинтересовался Джеймс.

— Да посмотри на нее. Они могут быть братом и сестрой или еще какими-нибудь родственниками.

— Вряд ли. Кроме того, у Малфоя нет сестры, — вмешался Сириус. — Уж моей-то семье было бы это известно. Да и имя ее мне незнакомо.

Рыжеволосая девушка презрительно фыркнула.

— Тогда продолжайте пускать слюни, — огрызнулась она и встала.

— Но Лили! — тут же отреагировал Джеймс, вставая, чтобы пойти за ней.

— Сохатый, — начал Сириус, но получил в ответ лишь отрицательный кивок.

Он вздохнул и принялся доедать свой обед. То и дело он посматривал на незнакомку, однако его мысли скользили равным образом и в сторону Гермионы. Что-то было не так, чутье ему это подсказывало. Он вовсе не планировал отправить ее в больничное крыло. Возможно, лучшим было сейчас подождать, пока она вернется, и спокойно с ней поговорить. Согласившись сам с собой, Сириус схватил стакан сока и осушил его одним глотком.