Внешность и основные черты – Меркурианская Дева с Солнечными вкраплениями.
Внешность Гермионы в каноне описана, как ни странно, пролетом – изначально упоминаются густые, копной, волосы, да выступающие вперед зубы, да и то – от этого дефекта девушка худо-бедно на четвертом курсе таки избавилась.
Она решительна, у нее сильная воля, в ней есть стержень, не позволяющий терять себя даже рядом с таким мощным Солярием, как Гарри. Но этот стержень не Сатурнианский, а, скорее, Солнечный – во главу угла ставятся именно ее убеждения и решения, а не законы внешнего мира. Да, в ее принципах следовать правилам, но, если честно, уж больно легко она их каждый раз нарушает, пусть и за компанию с мальчишками, чтобы говорить о реально проработанном Сатурне. К тому же, из нее паршивый воспитатель, а любой мало-мальский Сатурнианец скорее утопит своих подопечных в ледяной воде, чем даст им поблажку. Не вызывает сомнений, что и Гарри, и Рон – ее подопечные, но при всех потугах привить им хоть какую-то усидчивость девушка каждый раз уступает и идет на поводу у чужого разгильдяйства. Это даже наводит на сомнения, так ли уж ей, и впрямь, нужно, чтобы мальчишки чему-то научились.
Если предположить, что стержень Солнечный, то все становится на свои места. Гермионе действительно не важен реальный результат ее нравоучений и проповедей – ей важен образ себя проповедующей. Прочие ее образы в эту схему также прекрасно вписываются – более чем нередко, вставая в позу и вкладывая массу сил в какое-либо дело, она не интересуется итогом своих действий, упиваясь самой позой. Артистические таланты в ней присутствуют – это видно по тем редким моментам, когда она врет, на первом курсе в истории с троллем и на пятом, заманивая Амбридж в Запретный Лес. Врет, надо сказать, неплохо и вдохновенно.
Но при этом ее сложно назвать рисующейся, в ней нет склонности быть в центре внимания, она не тянется к свету рамп и равнодушна к массовому поклонению или порицанию. Ей важнее, чтобы в ней признавали недюжинный интеллект – Солнце есть, но Меркурий перебивает и зашкаливает.
Гермиона умна и занудна, с этим даже не поспоришь. У нее энциклопедическое мышление, она легко и без напряга переходит на околонаучный язык, отвечая на уроках – чем, честно говоря, в каноне мало кто может похвастаться – она искренне полагает библиотеку источником нужных ей знаний и непоколебимо уверена, что хорошая успеваемость в школе есть именно то, что необходимо для успешной профессиональной деятельности в будущем. Меркурий выражен максимально, причем именно в Девьем варианте – четкая быстрая речь, внимание к мелочам и деталям, не по возрасту обширный словарный запас плюс действительно энциклопедический ум, способный выдать ответ на практический любой вопрос, если этот ответ вообще можно найти в книгах. Впрочем, если можно найти только вопрос, то оно тоже ничего не меняет – Гермиона и в этом случае до ответа рано или поздно докопается.
Заслоняющий все Меркурий легко принять за ведущий аспект ее личности (как и Солнце у Гарри), но, как и в случае Гарри, все не так просто. Под отшлифованным и блистающим Меркурием, если присмотреться, обнаруживается совершенно провальный, хоть и выпяченный, Юпитер.
Гермионе – даже при том, что она, магглорожденная ведьма, уже стала одной из лучших учениц школы волшебства – никогда не сидится на месте. И ее социальные проекты были бы смешны, если бы не были так грустны.
Такое ощущение, что у нее просто бзик на теме справедливости или несправедливости служения – и это касается не только домовых эльфов, она в принципе не может не встать в стойку каждый раз, когда речь заходит о социальном неравенстве (иначе с чего бы она так взъедалась каждый раз, когда упоминают ее происхождение?), что только подтверждает выраженность Юпитера. Правда, будь он и впрямь сильным, ее действия не были бы столь бестолковыми и направленными непонятно куда. Будь он просто пораженным, из девушки перли бы непомерные амбиции и жажда формальной власти, чего тоже в каноне не наблюдается. Юпитер присутствует, но он провален, как планета в изгнании либо в падении.
Правда, и падающим он быть тоже не может – такой аспект, скорее, дал бы «комплекс Чингисхана» и стремление изгаляться, раз за разом заставляя окружение выражать своему вожаку признательность и преданность все более извращенными способами. С некоторой натяжкой еще можно поверить в падающий Юпитер Тома Риддла, но никак не Гермионы Грэйнджер.
Следующий немаловажный момент жизни гриффиндорки – ее личная жизнь, в каноне прописанная вроде бы походя, но на самом деле громко вопящими, хоть и неброскими, штрихами. Ситуаций к разбору, по сути, две – Гилдерой Локхарт на втором курсе и Виктор Крам на четвертом.
Персонажи, навскидку между собой совершенно не связанные, если не принимать во внимание тот факт, что для Гермионы первейшим и неоспоримым авторитетом всегда является книга – а книг о себе и своих деяниях Локхарт написал немало, и все их прилежная девочка, как и положено, прочла еще до начала учебного года. Сравним с Крамом не реального, а мифически выписанного во множественных автобиографиях преподавателя Защиты – и красная нить засияет так, что начнет лупить по глазам.
Как Меркурианка – а, тем более, Девья Меркурианка – Грэйнджер, видя в книге информацию, противоречащую реальной жизни, испытывает примерно то же ощущение, что и математический модуль, когда его заставляют поделить что-нибудь на ноль. Она зависает и впадает в ступор, ибо печатное слово для нее – свято. Неразвитый в силу юного возраста и пока только набирающий обороты Меркурий цепляется за единственно возможное решение – игнорировать не укладывающиеся в книгу факты и продолжать верить в то, что написано. А написан человек яркий, сильный, смелый, не боящийся заглянуть смерти в лицо, а опасности – в затылок, с легкостью рискующий собой и не стыдящийся своей популярности. Три в одном – мощный Марс (сила), твердокаменное, но не выпяченное Солнце (воля), и стоящий за ними активный Юпитер (слава) – вот и весь секрет дороги в сердце Гермионы Грэйнджер.
Крам, к слову, как спортсмен, занимающийся весьма травматичным и опасным видом спорта, тоже Марсом не обижен, не назвать его волевой личностью сложно, да и со славой у него отношения, можно сказать, сложились. Не то чтобы Гермиона теряла волю при виде чужой известности, нет – она не из девочек-фанаток, мечтающих о великом. Она мечтает о равном – а равным, по ее мнению, может считаться только тот, кому испытания медными трубами до такого же факела, как и ей самой. Определенно, Юпитер у девушки в изгнании, причем не в Близнецах, а в Деве – ведь она-то испытание властью до пятого курса если и проходила, то только в теории и в фантазиях. И, тем не менее, это важно – чужой сильный, но положительный Юпитер. Когда свой провален, всегда в партнерском компенсируешься.
Это полбеды, хуже с Марсом, ибо проявленность Марса у самой Гермионы отсутствует. Здесь нет этой планеты ни со знаком плюс, ни со знаком минус – Грэйнджер не страдает ни агрессивностью и попытками бросаться в бой прежде, чем станет ясно, с кем воюем, ни трусостью и стремлением отсидеться в тылу, пока наши гибнут за правое дело. Будь Марс Гермионы отрицательным, имела бы место та же компенсация, что и с Юпитером. Будь он положительным, это вообще был бы зачудительный признак попыток действительно найти себе равного – как в случае с Солнцем. Но Марса у девушки – ни сильного, ни слабого, ни доброго, ни злого – нет. А тяга к образу «мачо» есть, и немаленькая.
Сразу напрашивается вопрос – какая именно часть Гермионы так тянется к грубой мужской силе? Подобное возможно только в одном случае – при совершенно кривобоком и при этом мощном негативном стоянии Венеры.
Гермиона аккуратна и одевается строго, по форме и без изысков, так что по ежедневным проявлениям ее Венера выглядит просто-напросто отсутствующей. И так бы оно и было, если бы в каноне не был описан именно ее женский образ – по сути, всего один раз, на рождественском балу. И этот образ – совершенен, недаром даже вроде бы знающий ее вдоль и поперек Гарри с первой пары взглядов не признал свою лучшую подругу в неизвестной красавице. Так что вопрос об отсутствии Венеры снимается – если и предположить, что Гермиону одевал кто-то другой, у кого есть и вкус, и стиль, то носила все это она весь вечер сама. И из образа при этом не выпадала ни чуточки. Девочку, Венера которой выключена напрочь, можно обрядить хоть в королеву, и она все равно останется неуклюжей шваброй в плохо сидящем на ней красивом платье. Здесь же такого не наблюдается даже близко.
Всем своим повседневным поведением личную жизнь Гермиона вроде бы отрицает – она не красуется, не флиртует ни с кем, не раздает авансы никому, кроме Локхарта на втором курсе (даже в истории с Крамом этот момент либо нарочно замят, либо Виктор и впрямь влюбился в «библиотечную крысу», разглядев одно под другим). Венера есть, но ее как бы и нет – или все годы в Хогвартсе девушка воспринимает не как свою жизнь, а как «рабочий период», когда не до чувств, что маловероятно – даже настолько гипертрофированный Меркурий не вычеркнет того, что перед нами – подросток со всеми полагающимися возрасту переживаниями.
Следовательно, стояние Венеры сильно, но негативно, судя по кособоким проявлениям.
А Меркурий минус Юпитер минус Венера – знакомьтесь, это Дева во всей красе.
При всей кажущейся простоте, Грэйнджер – персонаж весьма и весьма неоднозначный. На первый взгляд, все элементарно – и, если не копать глубоко, Гермиона выглядит на редкость цельной личностью, особенно на фоне остальных. Она знает, чего хочет, у нее пропасть и тьма тьмущая успешно используемых сфер для самореализации, она – человек, без сомнения, сильный, яркий и уж точно не живущий чужой жизнью.
На второй взгляд все уже не так радужно. Начнем с многострадальных эльфов.
Как Дева, видя несовершенство в каком-то из участков системы, Гермиона каждый раз кидается «наводить порядок». Тут стоит заметить, что о том, что такое «порядок» в понятии Девы, лучше вообще не распространяться – нормальные люди в этом существовать не могут, поскольку любые проявления жизни (то бишь хаоса) будут безжалостно приравнены Девой к беспорядку и уничтожены на месте. Красоту цветущей розы (или прелесть зарождающегося чувства) Дева пытается понять, сосредоточенно выдрав все лепестки и детально изучив каждый. Она из тех людей, которые расставляют в шкафу книги по алфавиту и аккуратно надписывают каждую баночку с приправой на кухне (и хорошо, если при этом не заводят каталог, в котором указано, где какая баночка обязана стоять). Лишить Деву порядка означает упасть в ее глазах ниже плинтуса и, в лучшем случае, занять после этого в ее жизни место бесповоротно нуждающегося в опеке существа – кстати, в этом смысле совершенно неудивительно и понятно, почему Гермиона именно так обращается и с Гарри, и с Роном – они оба бардачники.
Обнаруживая бардак в любой части окружающего мира, Дева ведет себя одинаково – подправляет «кривую», на ее взгляд, часть. Проблема в том, что, если к беспорядку в квартире такой подход применять можно и нужно, то несовершенство системы подобным образом не лечится. Система – это нечто, выстроенное, в первую очередь, идеологически. Нечто, состоящее из множества слишком связанных друг с другом частей, чтобы можно было безболезненно изменить одну, не развалив все целиком. Нечто, имеющее фундамент, на котором выросло то, что выросло, и ничего другого вырасти уже не сможет. Как глупо надеяться, что, впихнув на восьмой этаж дома «недостающий» бассейн, в итоге не получишь груду развалин, так глупо и полагать, что, освободив повязанных кучей правил и законов эльфов, добьешься мира и гармонии во всем мире.
Но именно этого факта Дева в упор не осознает. С ее болезненным пристальным вниманием к деталям и мелочам она являет собой как раз тот случай, когда человек «за деревьями леса не видит». Познать суть, цель и смысл существования всей системы в целом Деве не дано, ее ум устроен иначе и воспринимает мир разделенным на простые и понятные формы, нуждающиеся в доработке. Отрицательный Юпитер не позволяет охватить взглядом всю задачу, его широта и размах Деве недоступны, и поэтому она не способна ни управлять, ни строить нечто глобальное, ни совершенствовать уже выстроенное. Точнее, может – но только под жестким руководством Юпитерианца, только в четко оговоренных пунктах, и никоим образом не самостоятельно.
Поэтому мои глубокие сожаления тем фикрайтерам, кто спит и видит Гермиону чуть ли не Министром Магии и директором Хогвартса в одном лице – управленческие должности Деве недоступны по определению. В этой роли она выглядит еще плачевнее, чем усаженная в мягкое кресло Рыба – хотя бы потому, что тут же рьяно бросается в идиотские и невыполнимые частности, разрушая основы.
Именно Дева может начать латать прорехи в бюджете, не понимая, что этим обнажает другие, более важные, его пункты, или кидаться в социальные программы типа «повысим налоги богатым и раздадим излишки бедным», не прикинув, что взятки от тех, у кого она сейчас что-то отнимает, и составляли, вообще-то, треть поступлений в бюджет.
Проект «освободим эльфов» обдуман и осмыслен примерно до той же степени, если не меньше, и совершенно очевидно, что бедные домовики с их реальными проблемами, по сути, Гермионе до факела. Она готова отмахиваться от них и их попыток что-то на данную тему прояснить так же свободно, как отмахивается от любого, кто против идеи. Кстати, даже ее шапки и носки, судя по канону, «слабо друг от друга отличаются», а вы покажите мне Деву, которая будет создавать несовершенную вещь! Разве что – если на вещь ей глубоко при этом положить, на самом-то деле, да и на тех, кто будет ее носить.
Зачем, казалось бы, вообще Гермионе эльфы? У нее нет болезненного желания спасать всех и каждого – иначе она бы только и делала, например, что радостно писала рефераты за Гарри и Рона, а в каноне мы видим регулярный и неизбежный скандал вокруг каждого списывания. У нее есть, мягко говоря, странные попытки поправить любое несовершенство мира, причем не ради славы или общего блага, как было бы при положительном сильном Юпитере, а ради торжества своего понимания порядка. Общее благо здесь, к сожалению – лишь декларируемая ценность, поскольку о реальных эльфах Гермиона не думает совершенно. Подкидывая им одежду, она не пытается выяснить результат, позволяя себе думать, что ее радостно «взяли», она не начинает пропадать сутками на кухне, как только ей становится известно, как именно туда пройти, а ведь домовиков там – целое гнездование, иди и изучай проблемы целевой аудитории, пока не надоест. Даже видя страдания Винки, она делает вывод не о том, как плохо эльфу (существу, судя по всему, с совершенно явным импринтингом на хозяина), оставшемуся не у дел, а о том, насколько глубоки и мерзки корни многовековой привязанности слуг к господину.
Вывод напрашивается один, все тот же самый – Гермионе неинтересны реальные эльфы с их реальными проблемами. Она не жаждет какого бы то ни было результата своей деятельности. Она наслаждается процессом – как прекрасна я, заботящаяся о мировой справедливости.
В ее отношениях с Гарри и Роном, которые, если вглядеться, строятся по тому же принципу, вывод применяется с аналогичным успехом. Гермионе не важно по большому счету, научатся ли мальчики тому, чему им в школе положено научиться, раз она позволяет списывания и берет на себя все, что взваливают – и, тем не менее, занудствовать и капать на мозги она за все годы так и не перестает. Почему? Все потому же – как прекрасна я, толкающая мудрую речь неразумным подросткам. Тщательно скрываемое, но оттого не менее заметное Солнце жаждет компенсации, и медленно формирующийся и набирающий обороты синдром навязчивости красной нитью проходит через все повествование.
Гермиона в мире волшебников – пария по происхождению, что бы ни говорили на эту тему Дамблдор, МакГонагалл и прочие уважаемые ею люди. Она – грязнокровка, и она это знает. И помнит об этом всегда, выползая из шкуры, но стараясь оправдать доверие людей, приславших ей черт знает когда письмо из Хогвартса. Неглупая и прилежная девочка, она ведет себя так, словно письмо ей написали авансом, дабы впоследствии убедиться, не прогадали ли, взявшись учить магглорожденную ведьму.
Честное слово, иногда гипертрофированное желание не быть худшей выглядит еще грустнее, чем нежелание бороться за свое место в мире вообще – в первую очередь потому, что все достижения самой Гермионе, похоже, не нужны совершенно.
Кармическая задача Девы – подчистка мелочей, вылизывание и доведение решенной кем-то другим задачи до отточенного финального блеска. Ее принцип – «делать надо хорошо, плохо и само получится» (кто бы объяснил Гермионе, что это относится не только к учебе или работе, но и к личным отношениям, и ко всему остальному). Проработанная, сильная Дева отдает себе отчет в том, что у нее разбегаются глаза при виде большой задачи, поскольку количество мелочей, из которых та состоит, не поддается подсчету. Она не станет хвататься за проекты в одиночку, не полезет туда, где нужно предварительное создание идеологической базы и не возьмется заниматься чьим-либо воспитанием, потому как – вот уж чего без сильного положительного Юпитера (да и Сатурна) хрен добьешься!
И, тем не менее, каноническая Гермиона все это делает – или, вернее сказать, пытается. Налицо мощное отрицание собственных жизненных задач и перекрывающие их попытки компенсироваться в том, что ей по определению не дано.
Самая большая проблема любой Девы – это социально одобренная необходимость адекватно реагировать на свои и чужие чувства и все, что с ними связано.
Венера в Деве – штука, на слабонервных зрителей явно не рассчитанная. Конечно, любая падающая планета в проявлениях извращается, как может, демонстрируя при этом просто бездну фантазии, но этот случай – один из самых горьких и печальных. Грустнее, наверное, только Луна в Скорпионе, когда вся глубинная эмоциональная жизнь превращается обладателем аспекта в холодное оружие, и рубит оно непрерывно, то есть по чему попало. Вылечить нельзя, можно только рядом не стоять – если, конечно, вы не мазохист.
Во-первых, Девья Венера совершенно, ни грамма, не смыслит в чувствах. Она проницательна и умна, пока речь не заходит о силовых раскладах – в глубине души любая Венера в Деве спит и видит, что ее подавят, додавят, и выдавят-таки из нее «настоящую любовь». Все потому, что чувствовать, как все, она попросту не умеет. Не дано. Ум Девы зациклен на беспрерывном функционировании настолько, что препарирует и анализирует каждый нюанс собственных переживаний.
Во-вторых, она же во всем пытается быть совершенной. Ее выворачивает наизнанку при мысли, что есть простейшая сфера, в которой любой идиот способен добиваться успеха, а она, умница-разумница, хлопает глазами и в упор не понимает, что к чему и почему. Комплексует при этом почем зря, всеми силами демонстрирует успешность в других областях, громко заявляет, что всякие там чувства она видала далеко идущими лесом, и при этом – безмерно страдает от того, что не понимает, то ли она – душевный инвалид, то ли весь мир вокруг дружно придуривается.
Влюбиться по уши и потерять рассудок Дева не способна. Точнее, если у нее все в порядке с головой – потому что иногда, бывает, крышу срывает напрочь, и нет зрелища печальней, чем слетевшая с резьбы Дева. Обычно такое случается в весьма юном возрасте – повзрослев, она за свои мозги держится покрепче и подобного уже не допускает – и всегда характеризуется наличием всех признаков маниакально-депрессивного психоза. Дева теряет покой и сон, не видит ни черта, кроме любимого, раскрашивает его в самые что ни на есть приятные себе тона, в упор не замечая реальных черт, носится за ним, как угорелая, впадает в агрессию, если попробовать открыть ей глаза, и может даже на время лишиться своей неизбывной мелочности и брюзгливой занудности. Одним словом, перестает быть собой совершенно – история с Локхартом в каноне иллюстрирует этот этап просто отлично.
Дева – не романтик, и ее влюбленностью движет не желание реализовать девичьи фантазии. В ней вопит стремящийся к совершенству педант, требующий, вынуждающий ее быть не хуже других. Если все вокруг влюбляются, я тоже должна – эту истину Дева знает с пеленок, поскольку читает книжки, смотрит кино и вообще потребляет полноценную дозу помешанной на межполовых отношениях цивилизованной человеческой культуры.
И, однажды решившись, она, фактически, сносит себе башню самостоятельно, отключая мозг в попытках понять, что ж там такое интересное весь мир находит в этих самых чертовых романтических отношениях. Смотреть на это действо тошно и жутковато, одно радует – долго такое не длится. Организм рано или поздно возьмет свое даже у свихнувшейся Девы – и одной попытки ей хватает, обычно, на всю жизнь.
Пережив подобный кризис, Дева меняется раз и навсегда, причем, как правило, все еще в юном возрасте. С этого момента она принимает для себя собственный доходящий временами до цинизма практицизм и хотя бы внутренне перестает корчить из себя романтичную барышню. Она знает, что ничего не чувствует, и с успехом заменяет сердце разумом, принимая решения головой во всех сферах, включая секс, замужество и прочую личную жизнь.
К сексу Дева относится в лучшем случае, как к полезному для организма виду зарядки (разрядки). Неземные страсти с ней невозможны в принципе, и возвышенному романтичному юноше в ее постели и жизни по большому счету делать нечего, разве что зарабатывать себе комплекс неполноценности. Трезво подходя к выбору партнера, Дева никогда не ввяжется в ненужные или неперспективные для нее отношения. Слово «любовь» в своем лексиконе она спокойно заменяет словом «забота», а слово «хочу» – словом «надо». Мои сожаления тем фикрайтерам, кто пытается пробудить в Гермионе всепоглощающую чувственность – ей там просто не из чего будиться.
Решив, что кто-то из мужчин ей подходит, Дева не станет ломаться и ждать у моря погоды. Скорее всего, она выдаст избраннику ключ от квартиры, сообщит, куда класть газеты, в каком порядке поливать цветы и чем кормить рыбок, и отчалит на работу, поскольку у нее плотный график и жесткий распорядок дня. У нее всегда график, куда ни ткнись. Она по нему взрослеет, выходит замуж, рожает детей, делает карьеру и покупает новые тряпки. Мужчине остается только вписаться, так как изменить Деву нереально, каким бы уродским и притянутым за уши ее жизненный план со стороны ни казался.
Идеальный для нее вариант – это партнер с собственным графиком, увлеченный своими делами, в меру восхищающийся ее талантами к наведению порядка и ценящий ее маниакальную мелочность. Если рядом с ней вдруг оказывается человек рассеянный и мечтательный, которого надо заставлять и пинать, дело плохо – с таким созданием Дева может связаться только при тотально низкой самооценке.
О ней же в Гермионе говорит и тот самый образ «мачо», к которому ее по канону неизбежно тянет. Жажда ощутить рядом сильное плечо и прислониться к нему проста и понятна, когда видишь подобное в романтичных Лунных девочках или в чувственных Венерианках. Гермиону Грэйнджер нельзя назвать ни глубоко эмоциональной, ни чувственной натурой. Она холодна и расчетлива, как все Девы – при всей ее внешней доброте, которая на самом деле забота, которая, в свою очередь, на самом деле и есть именно та, остаточная, любовь, и только на нее Гермиона и способна.
Следовательно, тяга к грубой силе в ней тоже имеет не настоящие корни, а является следствием очередного переноса. Образ складывается все более издерганный и далекий от своего внутреннего «я».
Магглорожденная Грэйнджер изначально воспринимает мир волшебников, как агрессивный, чужой и враждебный. Она готова к тому, что ее не примут, и пытается заранее дать себе фору, прочитав все, что читается, и вызубрив все, что зубрится. Знания и книги для нее – единственно доступный щит, и она прикрывается им со всех сторон.
Не зря на первом курсе мальчики застали ее плачущей в туалете – будь Гермиона и впрямь самодостаточной зубрилкой, ей было бы плевать на чужие пожелания дружить или не дружить с ней. Но она горько рыдает – она так и знала, она старается быть лучшей, но волшебный мир все равно против, он не принимает ее, он ее отталкивает!
Гарри, пожалев несчастную заучку, буквально вытащил ее из начинающегося припадка самобичевания, заодно получив массу пока еще непривычных переживаний на тему «как же классно я всех спасаю». Впрочем, Гермиона впоследствии заплатила ему искренне и от души – работая мозгом там, где сам Гарри думать уже не в состоянии, и заодно получая вкусные ощущения на тему «как прекрасна я, воспитывающая рассеянного недоумка». Определенно, они друг друга стоят.
Девочка боится, что ее будут травить и изгонять из волшебного мира, и защищается от него, как может. Естественно, ее тянет к грубой силе – когда мир по отношению к тебе агрессивен (или ты на эту тему мнителен), всегда хочется иметь рядом защитника.
Проблема в том, что ей самой такой партнер совершенно не нужен. Он нужен ее страху и боязни не реализоваться – той самой, что вынуждает Гермиону гоняться за высшими баллами, перечитывать все книги на сотый раз и пробиваться в списки лучших из лучших. Именно страх руководит ее действиями, а вовсе не жажда самореализации – никто не станет реализовываться, занимаясь проблемами эльфов, которые по большому счету не интересны и не важны, да и результат работы не очень-то принципиален. Это не реализация, это истерические попытки придать себе активный деловой вид.
К тому же, Дева сама по себе равнодушна к лаврам и подиумам. Ей безразлично, будет она лучше всех или нет – ей нужен максимально полный для нее объем знаний, вот и все, и полноту она прекрасно способна определить сама. Все срывы и истерики Гермионы по поводу «ах, мне поставят не высший балл!» тоже идут не от личностных качеств, а от страха, что ее не оценят. Она защищается баллами и достижениями от враждебного ей магического мира, а вовсе не реализуется в них.
Можно ли избавить Гермиону от страха – вопрос открытый. В первую голову, ей неплохо бы признать, что ее место в жизни – это место вечной подчиненной, которая всего лишь четко и без задержек выполняет свою рутинную работу, для чего, в общем-то, высокие оценки не важны совершенно. Важна четкость и собранность, а они никак не зависят от того, что об этом думают профессора или коллеги.
Идеальная для Девы сфера деятельности – наука, медицина, бухгалтерия или помощь большому человеку в мелких делах (попросту говоря, должность секретарши). Никоим образом не разработка стратегии и тактики военных действий – в этой роли в Ордене Феникса каноническая Гермиона не выступит никогда, просто провалится (мои сожаления тем фикрайтерам, кто думал иначе). Никоим образом не политика, не управление и не бизнес – ее мелочный ум хорошо способен дробить, но ему абсолютно не дано видеть картину в целом. Никоим образом не рядом с людьми – в людях Дева не разбирается, зато хорошо приплетает в тему и не очень чужие высказывания об отношениях в качестве советов.
Ее совет Джинни, о котором та обмолвилась в шестой книге, тому типичный пример – заставить влюбленную девочку оторваться от любимого и для начала самой стать личностью, чтобы обратить на себя его внимание – это слишком сложный вывод для подростка, которым Гермиона тогда являлась. Больше похоже на повторение чьих-то слов, причем, скорее всего, когда-то сказанных именно Гермионе – вся ее жизнь, судя по канону, есть идиотская, доведенная до абсурда своим максимализмом попытка следовать этой услышанной однажды истине. И девушка свято верит, что, гоняясь за ненужными ей регалиями и занимаясь вещами, в которых она совершенно не смыслит, она обретет себя.
